Место действия: школа искусств Сонхва. Дорожка к школе.
Время действия: 10 октября, суббота.
— Лалиса!
Радостный крик, ударивший нам с ЧэЁн в спину, прерывает её нытьё по поводу моего дерзкого поведения с сонсеннимами. Поджидаем бегущую к нам Юри от чёрной машины, рядом с которой стоят два шкафа, притворяющихся людьми.
Юри с разгону обнимает меня. Для её удобства приседаю.
— Привет, ЧэЁн-сии, — небрежно кидает малолетняя нахалка. ЧэЁн заводит глаза вверх.
В школу идём, взявшись за руки. Не с ЧэЁн, с Юри.
— А когда ты напишешь вторую книгу? — Дома СонМи меня терзает, в школе Юри.
— Месяца через три…
— Холь! — Вскрикивает девочка и даже останавливается. — Почему так долго?!
— Тебе ещё очень много рисунков надо сделать. И к первой книге тоже, — всё-таки начинаем движение. — Это мы второпях книгу закончили, но она ещё сырая. Знаешь, есть такая пословица. Добрый рис растёт долго, а сорняк — быстро.
В корейской культуре нет такой пословицы. Ну и что? Теперь будет.
— Всё равно долго, — бурчит девочка.
— Юри, а когда мне писать? — Воздеваю очи небу. — Вот сейчас буду на уроках до четырёх часов. Потом занятия музыкой. Часа два. Домой попаду к семи. Поужинаю и за уроки. Хорошо, если перед сном удастся урвать полчаса. Юри, что я могу поделать? Ты пока первую часть перечитай. Если книга хорошая, то её можно несколько раз прочесть.
На том и расстаёмся с огорчённой жестокостью жизни девочкой.
Первым уроком у нас английский. У меня достало ума не козырнуть своими познаниями и здесь? Нет, просто повезло. И дальше не буду выпендриваться. Сознательно притормаживаю, иногда намеренно изображаю такую же тупую, как и остальные. Не всегда получается, но я упорно работаю в этом направлении.
Вот и сейчас. Нам раздают тестовые задания. Намеренно допускаю несколько ошибок в самых трудных вопросах. Четвёрка будет и ладно. На экзаменах сверкну, когда поздно будет меня по конкурсам таскать.
После звонка чапаем в кабинет физики, пропади она пропадом! ЧханМин-сии до сих пор смотрит на меня взглядом повара, который не знает, что ему из этой дичи изобразить. Не стандартная тушка ему попалась. Все остальные оболтусы, как оболтусы, он к таким привык, а эта Лалиса… вроде не должна соображать, но всё время выскальзывает.
— Пусть тебя сегодня опять не спросит, — полна сочувствия непривычно мужественная ЧэЁн. Ведь если меня не спросят, то могут и до неё добраться.
— Сегодня обязательно спросит, — твёрдо обещаю подружке.
Рассаживаемся по соседним столам, продолжаем болтать.
— Откуда ты знаешь? — Какие у неё глазки становятся красивые, когда она их округляет.
— Сама попрошусь…
К круглым глазам присоединяется открытый рот. Милашка! Слегка стукаю двумя пальцами по подбородку, чтобы челюсть совсем не отъехала.
— Холь! Лалиса! — Возмущается подружка и вскрикивает громче, когда щипаю её за щёчку. Не смогла удержаться.
Её возмущения прерывает звонок, после которого заходит грозный сонсенним.
— Есть желающие ответить по пройденной теме? — ЧханМин-сии окидывает взором притихший класс, дружно отводящий глаза в сторону, и натыкается на меня. Не прячу глаза и даже руку поднимаю.
— Лалиса-ян? — Степень удивления бьёт все рекорды.
— Сонсенним, сначала хочу попросить разрешения ответить не стандартно, но в духе школы Сонхва. Хотя бы в качестве эксперимента.
Нечаянно получилось. Не рассчитывала, что слово «эксперимент» убедит учителя мгновенно. Класс, предчувствуя, что шансы отсидеться за чьей-то спиной сильно выросли, облегчённо выдыхает.
— Мы слушаем тебя, Лалиса-ян.
— Эксперимент вот в чём, сонсенним. Как выяснилось… вернее, я выяснила про себя, что поэтический жанр сиджо мне не даётся. При попытке сочинить сиджо, у меня получается хокку, либо не пойми что. Я решила, что дело в том, что сиджо обычно не содержит особого смысла. Оно выражает эмоции.
ЧханМин-сии внимательно слушает, пока не проявляя нетерпения. Надо быстрее подводить к физике, не стоит испытывать его терпение слишком долго.
— Но зато массу смысла содержит учебник физики…
Вот! Началось! Отслеживаю реакцию учителя с предельным вниманием. Держит лицо, но в глубине глаз что-то всколыхнулось. Навстречу моим словам.
— И я попробовала применить жанр сиджо к физическим понятиям, законам и правилам. Вы не возражаете, сонсенним, против такой формы ответа?
Вопрос абсолютно риторический. ЧханМин-сии едва справляется с настырно наползающей на лицо улыбкой блаженства.
— Не возражаю, Лалиса-ян, — в голосе учителя появляются мурлыкающие нотки. Одноклассники переглядываются.
— Сначала я хотела бы прочесть по уже прошедшей теме, сонсенним?
Милостиво сонсенним кивает.
— Рентгеновское излучение, сонсенним.
Снова милостивый кивок. И я начинаю декламировать:
— Летят электроны, неумолимым гонимые полем.
Близка жестокая броня.
Искрят опасной вспышкой
Рентгеном заклеймённые фотоны.
Напряжённо всматриваюсь в учителя… есть! Бинго! Поплыл аджосси, словно громом поражённый!
— О-о-о, Лалиса-ян… — голос учителя полон незнакомых обертонов. Привычного стального лязга нет в помине.
— Теперь по сегодняшней теме, сонсенним, — деловито продолжаю. Учитель кивнуть не может, настолько его разобрало. И я его добиваю:
— Суперпозиция полей.
— Опора не нужна
Волнам, парящим свободно.
Ничто не помеха летящему бегу.
Суперпозиция полей — бесконечная мудрость Вселенной.
Учитель беспардонно выброшен в нирвану. Наяву парит на седьмом небе, глаза затуманены, поза расслаблена, на лице широкая улыбка, которую чуть ли не со страхом разглядывает весь класс. Зрелище пугающе необычное.
— Всё, сонсенним, — выдержав паузу, завершаю ответ.
Продолжая улыбаться, учитель делает неопределённый жест расслабленной рукой.
— Лалиса-ян, пожалуйста, напиши на доске. Оба стиха.
Спешу к доске, бодро стучу мелом по бирюзово-зелёной поверхности. Подчиняясь жесту учителя иду на место. Потрясённый класс смотрит на меня, учителя, доску. В разном порядке по всем объектам.
Не желающий расставаться с блаженной улыбкой учитель объявляет:
— Отлично. Два раза отлично. За обе темы, сегодняшнюю и прошедшую.
— Спасибо, сонсенним! — Вскакиваю, кланяюсь, сажусь.
— Надеюсь, ты и дальше будешь радовать нас своими… не знаю, сиджо это или нет. Мне глубоко начхать! — Грубое выражение звучит не страшно. Другое страшно, не повесила ли на себя ещё один хомут?
— Не могу обещать, сонсенним, — встаю, кланяюсь. — Вдохновение — вещь очень капризная.
— Не настаиваю, Лалиса-ян, — учитель сегодня бесконечно добр, — просто знай. Если будет что-то подобное, «отлично» тебе обеспечено.
— Хорошо, сонсенним! — Гадство! Как же надоело мне вскакивать!
Но зато потом урок проходит, как по маслу. Во-первых, никого больше не спрашивали, за что класс должен мне в ножки упасть. Во-вторых, учитель посвятил большое время расшифровке моих поэтических образов. Понятно же, что жёсткая броня это любое вещество, которое тормозит электроны. Они именно при торможении испускают рентгеновские фотоны. Ну, и название им дал господин Рентген.
Что интересно, мне самой становятся понятнее поэтизированные темы. И запоминаются легче.
Сонсенним разливается соловьём. И находит в моих стихах множество смыслов, о которых сама с удивлением узнаю. Клянусь.
— Как вы думаете, почему автор, Лалиса-ян, сказала о бесконечной мудрости Вселенной? Под этим таится глубокий смысл. Электромагнитные волны распространяются, абсолютно не обращая внимания друг на друга. Если бы было иначе, если бы они взаимодействовали друг с другом, коррелировали, то наше зрение потеряло бы всякое значение. Увидев что-то, мы не могли бы наверняка сказать, находится ли этот объект на том месте, где мы его видим. Выглядит ли он именно так, как мы его видим. Но нет, бесконечна мудрость Вселенной…
После звонка бодро скачу из класса. Одноклассники очень странно на меня смотрят. Вроде как с некоторым страхом, не понятно, что ещё ожидать от этой кореянки тайского разлива. Определяю по ЧэЁн. До самого обеда она ни разу не заводила речей об агентстве. Да и вообще, больше молчала.
Прорывает её на обеде. Испортила б аппетит, не придумай способ противодействия глупому выматыванию нервов. Интересно, её родители как это терпят?
— Лалиса, а ты не могла бы рассказать о президенте Ли?
— А зачем тебе? — С удовольствием принимаюсь за салат. И я не я буду, если позволю кому-то испортить мне аппетит. И что мне рассказать? О том, как он с моим аппой ужрался соджи до потери сознания? Ха-ха-ха, до сих пор без смеха вспомнить не могу.
— Как зачем?
Хихикаю. Только из-за этих округлившихся глаз стоило поддержать разговор.
— Онни, ты взрослая девушка или вчера из детсада вышла? — И снова принимаюсь за еду. Пауза достаточная. ЧэЁн надо переварить и осмыслить вопрос, попытаться расшифровать, о чём это я. И придумать ответ.
— К чему ты спрашиваешь, Лалиса?
— Если хочешь узнать, к чему, ответь на вопрос…
— А-щ-щ, взрослая, конечно… — миленько дуется.
— На вид да, а ведёшь себя, как маленький ребёнок, — заканчиваю с салатиком, принимаюсь за супчик. Некоторое время игнорирую все вопросы, которыми продолжает закидывать меня подружка.
— Онни, ты есть-то не забывай. Силы нам понадобятся.
Некоторое время молчим. Возобновляю беседу ближе к концу, когда переходим к десерту и кофе.
— Тебе предстоит принять решение, которое изменит всю твою жизнь, а ты даже задуматься не хочешь, насколько это важно. Или вы уже подписали контракт?
— О чём тут задумываться?! Это моя мечта. Да, подписали.
— Подумай ещё раз. Большую часть дня мы учимся, затем дополнительные занятия…
— У меня же их нет!
— Холь! Пусть нет. Но уроки делать надо? Надо. Каждый день мы тратим на учёбу не меньше восьми часов, плюс два часа на уроки дома. Ты давай считай! Один час, не меньше, уходит на дорогу туда-сюда. Один час на ужин и общение с родными. Восемь часов на сон. Сколько получилось всего?
— Двадцать часов…
— На агентство остаётся всего четыре часа. Есть ещё воскресенье, которое у тебя тоже заберут. Ты попала на каторгу. На общение с друзьями времени не будет, на отдых с семьёй — тоже.
— Зато я стану айдолом!
— Во-первых, при таком режиме тебе ещё выжить надо. Во-вторых, с чего ты взяла, что ты станешь айдолом?
— Вот смотри, — отщипываю кусочек твёрдого ёта, запиваю яблочным соком, — к примеру, я сочинила песню. Ты думаешь, я тебе её отдам? Нет.
— Почему?! — Снова круглые глазки и ротик. Милашка!
— Я ж говорю, ты — дитё совсем. Зачем я тебе буду отдавать? Ты стала частью агентства. Отдать тебе означает отдать агентству. А зачем я буду это делать, когда у меня свои артисты есть?
— Ты хочешь создать собственное агентство?!
На этом обед заканчивается. Уходим из столовой. За болтовнёй время улетает с неимоверной скоростью.
Примерно в это же время.
Учительская.
Не все сразу замечают торжествующий вид учителя физики. Но те, кто не поленился взглянуть на него, мгновенно залипают от необычного зрелища — довольный и счастливый ЧханМин-сии. Если кто и не обратил внимания сразу, им пришлось услышать нечто необычное — ликующие нотки в голосе пожилого поклонника Ньютона и Эйнштейна.
— Хубэ, — подзывает литератора ИнГука ЧханМин и показывает листок бумаги, — не могли бы определить, к какому жанру относятся эти замечательные стихи?
(обращение к младшему коллеге, смысл противоположен обращению «сонбэ»)
Литератор ИнГук с огромным интересом читает предложенный текст. Рядом сидящие педагоги усилием воли подавляют рвущееся наружу любопытство, изображая всего лишь дежурное внимание.
— Сонбэ, вот это, — тычет пальцем ИнГук, — про супер… супер-по-зи-цию полей, — по слогам произносит незнакомое слово, — явное хокку. Японский стиль.
— Хокку? — В свою очередь ЧханМин обкатывает на языке уже ему малознакомое слово.
— А вот это, про излучение, — слово «рентгеновское» ЧханМин благоразумно избегает, — похоже на сиджо, но каноническому сиджо соответствует неточно. Слегка нарушена ритмика, сонбэ. Но в этом ничего страшного нет, так часто случается даже у великих поэтов, — литератор последними словами утешает коллегу.
Что удивляет немного напряжённого ИнГука и остальных присутствующих, так это явно благожелательное внимание, оказываемое физиком.
— Спасибо, коллега, — благодарит ЧханМин, — честно сказать, мне всё равно, в каком они жанре написаны, но знать не помешает. Ким Лалиса, которая сочинила эти стихи, призналась, что сиджо ей не удаётся, и она решила попробовать его на курсе физики.
Присутствующие пятеро учителей, к которым присоединяется вошедший только что учитель физкультуры, давно забросили свои дела и посторонние разговоры. Все напряжённо внимают беседе двух коллег, максимально далёких друг от друга. Физики и лирики всегда считались антиподами.
— Она ещё и стихи сочиняет, — удручённо и про себя бормочет ревниво физкультурник.
— Вы позволите, сонбэ, я всем прочту? — Обращается к физику литератор и, получив благоволение, зачитывает стихи всем.
По-настоящему оценивает деяние Лалисы математичка ХаНи, включившаяся в разговор.
— Это очень удачная методическая находка, сонбэ. Заставляет посмотреть на физические явления с эмоциональной стороны. Думаю, это сильно поможет ученикам запомнить физические законы и разобраться в их тонкостях.
— Согласен с вами, коллега! — Расцветает ещё больше ЧханМин.
— Заставьте их заучивать эти стишки и потом расшифровывать каждую строчку, добавляя то, что осталось за кадром, сонбэ, — продолжает развивать тему математичка. — Там ведь не сказано, что то неумолимое поле — электромагнитное, а при ответе пусть укажут.
— Электрическое поле, не электромагнитное, — уточняет физик. — В данном стишке.
— Не важно, сонбэ. Главное, вы поняли, о чём я.
Конец занятий.
Каждый день с огромным облегчением делаю «У-ф-ф-ф!», и выдыхаю. Так сегодня ещё и суббота. Сидим на улице на лавочке. Втроём. Кроме ЧэЁн с нами Юри. Ей уже можно домой, нам на допы. Мне — на музыку, ЧэЁн — на танцульки, свои ходульки разрабатывать. Решила всё-таки на них походить, пока в агентство не взяли.
Юри показывает картинки, наброски-варианты образа Гермионы. То, что она кареглазая шатёнка Юри знает, но как ей объяснить, какое у неё лицо.
— Чего-то не хватает, Юри-ян. Ладно, беги домой, — машина её уже подъехала, и шкафообразные безмолвно ожидают маленькую госпожу. — Я что-нибудь придумаю и по почте тебе скину.
Юри звонко целует меня в щёку и убегает.
ЧэЁн с огромным пиететом глядит ей вслед. Надо же, такая маленькая, а рисует так, будто академию художеств закончила.
— Лалиса, ты говоришь, что собственное агентство создашь?
ЧэЁн возвращается к животрепещущей теме.
— Нет, — выставляю ладонь, — агентство не потяну. Но коллектив могу создать, вернее, он уже есть. Будем работать с теми же агентствами. Но через меня. Все рабские контракты, что и ты хочешь подписать, в мусор. Работать будем на паритетных началах. Мы делаем композиции, они продают. Пусть даже половину заберут, зато другая вся наша. А не эти жалкие три-четыре процента, которые оставляют начинающим айдолам.
— А не начинающим сколько платят? — ЧэЁн проявляет небольшой интерес.
— У Джессики спроси. Ей лучше знать. Полагаю, не больше десяти.
Мы уже идём в школу, у нас остаётся минут десять.
— Тебе просто не было смысла идти в агентство, пока ты школу не закончишь. Научиться танцевать ты можешь и здесь. Подписывать кабальный контракт только из-за хореографии? Что я могу сказать? Это твоя жизнь и ты имеешь полное право перековеркать её, как хочешь, — Что со мной? Хотела ведь сказать не «перековеркать», а «просрать»! Наверное, подружку пожалела.
— Почему ты думаешь, что контракт кабальный?
— Ты что, не слышала, что Джессика рассказывала? — Начинаю ржать. Точно! Она ничего тогда не воспринимала, у неё перегрузка мозга случилась.
О том, что ключевая проблема того же ХёнСока-сии состоит в качественном контенте, не упоминаю. Да у всех корейских агентств эта беда. Не зря провожу этот ликбез для подружки. Вряд ли она передумает, — да и поздно уже, — а вот до меня доходит, почему ХёнСок-сии захотел на меня лапку наложить. Я — потенциальный автор и композитор. Умеющих петь и трясти задницами на сцене пруд пруди, перспективных авторов днём с огнём не сыщешь.
Музыкальный класс. Примерно через час.
Трям-пам-пам! — Скучнейшая в целом корейская композиция заканчивается чуть бодрее. Гляжу с недоумением на госпожу Кан СанМи, неужели ей эта фигня нравится? Да, вид как у Винни-Пуха, при виде огромной банки с вареньем. Что они в этом находят? Загадка, которую надо обдумать.
— Замечательно, Лалиса-ян. Даже не знаю, что посоветовать для улучшения…
— О, сонсенним, тогда цель достигнута, и я могу идти?
А вот отпускать меня ей не хочется. Объективно говоря, характеризует её положительно, как человека, любящего своё дело и ценящего восприимчивых учеников. Но меру ж надо знать!
— Ты торопишься, Лалиса-ян? — Лёгкое осуждение в голосе. Как можно с такой лёгкостью отрываться от волшебного мира музыки.
— Сонсенним, уроки каждый день занимают восемь часов, — даю раскладку, как ЧэЁн, — затем два часа у вас или ХеДжин-сии. Час-полтора на дорогу туда-обратно, час — на ужин, два часа на домашнее задание, восемь часов на сон. Сколько остаётся?
СанМи-сии в арифметике не сильна, поэтому помогаю:
— Всего получается двадцать два часа из двадцати четырёх. На общение с семьёй, личные дела и проекты, общение с друзьями, на всё вместе — всего два часа в день.
— Можно меньше спать…
— И подорвать своё здоровье, — заканчиваю мысль за неё. — Хороший совет, спасибо, сонсенним.
От неожиданного и дерзкого удара учительница пунцовеет.
— У меня нет времени заняться собой. Например, придумать и сделать новую причёску. Меня онни трясёт, почему я косметикой не пользуюсь, а когда? На это нужно хотя бы полчаса в день, где я их возьму?! К тому же пока не умею, времени будет уходить больше.
Вот это вызывает сочувствие и отклик. Всё-таки женщина. А я продолжаю.
— Написала книгу, дала друзьям почитать. Теперь они требуют продолжения. А когда? Когда я буду его писать?! — Отчаяние на лице изображать не надо, оно само вырывается. О том, что книга на английском и её ещё надо переводить, благоразумно умалчиваю.
— Ты написала книгу? — Музыкантша в полной растерянности. И добавляет после паузы:
— А как можно почитать?
Даю ей ссылку на видеоблог СонМи.
— Там в аудиозаписи. Книг мы напечатали всего несколько штук… — немного размышляю и решаю на месте. — Могу дать один экземпляр школе, но через ИнГука-сии. Всё-таки литератор он.
Отпускает меня всё-таки. Но только после этого:
https://www.youtube.com/shorts/iCzUs3zttMU?feature=share
И короткого допроса, что это и откуда. Откуда, откуда… от верблюда!
— Небольшое попурри на тему европейской классики, сонсенним, — отстанешь ты от меня сегодня или нет? И решаю не ждать милостей от природы.
— Я пойду, сонсенним. Вроде мы всё запланированное сегодня сделали. До встречи во вторник.
— Но дома тоже упражняйся, Лалиса-ян!
— Каждый день, сонсенним. Аннён, сонсенним!
Наконец-то этот длинный день закончился! И впереди — свободные полтора дня. Ну, почти свободные. Не, ну хороша, да? «Дома упражняйся», — на последние два часа в сутки лапу хочет наложить?
Окончание главы 3.
От автора.
Друзья, не скупитесь на лайки. Помните, это единственное, чем вы можете легко расплатиться.