Место действия: Общежитие агентства Bit Hit Entertainment,
Квартира Лалисы Ким.
Время действия: 28 января, 17:55.
— Вот вы и стартовали, Ви, — присаживаюсь к духовой плите так, чтобы он мог на меня посмотреть, не опасаясь, что засеку его интерес. — Я вам обещала? Я исполнила обещание.
Ага. Лалиса сказала — Лалиса сделала, хи-хи. Количество просмотров нашего первого ролика приближается к полутора миллионам. И у меня стойкое чувство, что скорость роста просмотров нарастает.
Ради прихода ВиЧана не красилась и не наряжалась, только причёску поправила. И в сочетании со свободной, но не балахонистой водолазкой, напялила шорты. Не короткие, до середины бедра, но ему хватит. Интерес оппы надо подогревать порциями обдуманного размера. Если сразу расфуфыриться в пух и прах, накраситься, как на конкурс, нацепить шпильку и всё такое, то чем дальше удивлять, потрясать и поражать?
Готовлю ему, — само собой, и себе, — пиццу. Вроде нравится ему. Рецепт чуть модернизировала. Добавила вездесущего кимчхи. И это не всё. Украсила зелёным луком и снарядила кальмарами. Одним мановением… ну, несколькими мановениями рук пицца из итальянского блюда превращается в национальное корейское.
— С деньгами, правда, придётся подождать, — сначала встаю, затем неторопливо поворачиваюсь к столу, за которым сидит ВиЧан. Чтобы дать ему время отвести глаза. Так вот мы играемся. Вернее, я играю. Он не знает, что я его взгляд на себе всегда чувствую.
Интересно, а если сказать, поверит? Мальчики существа рациональные. По их мнению, если что-то не имеет рационального объяснения, то этого не существует. Так что, может, и не поверит. Только я всё равно раскрывать этот секрет не буду.
— Агентство в непростом положении сейчас, — кое-что саджанним мне приоткрыл. Если кратко, просил подождать и с положенным гонораром и с моей зарплатой. И уже можно ничего мне не рассказывать, голова у меня на плечах не только для того, чтобы её украшать и макияжить.
— Может, тогда надо было обратиться в другое агентство? — это что, у него начинает просыпаться самостоятельное соображение? На вопрос морщусь.
— Нас туда и близко не подпустили бы. Во-первых, наш президент — друг моего отца. И это даже не главное. Главное, как раз в том, что они в тяжёлом положении. До меня только сейчас дошло, почему они на наши условия согласились! Ни у одной группы такого нет. У всех потолок — всего десять процентов!
Сажусь на стул, подгибая одну ногу под себя. Поняла, почему у меня при самых заковыристых позициях ничего не затекает. Вес у меня птичий.
— Ничего страшного. Главное — мы айдолами станем, — ВиЧан не унывает. А чего им унывать? Только недавно в пустоту работали, то ли прорвутся, то ли нет, ничего не известно было.
— Правда, это касается только первой песни. Ничего, что мы её поменяли. Президент намекает, что на остальные песни расклад должен быть другим. Но у нас всё равно будет больше, чем у остальных групп.
Немного молчим. Пробует взять мою руку в плен. Со смехом вырываюсь.
— Нет, Ви. Мне надо побыть свободной.
— Тогда расскажи, какая у тебя ещё мечта есть. Ты обещала, — ВиЧан конвертирует свои поползновения в требования.
— Что, правда, обещала? — играю глазами. — Тогда слушай.
Делаю серьёзное лицо, кокетство в сторону.
— И учти, что это тайна, — понижаю голос. — Мечта эта, как бы… с налётом порочности…
Парень округляет глаза, Лалиса — порочная девушка? И как теперь с этим жить? Как это принять?
Хихикаю исключительно про себя.
— Обожаю делать педикюр, — почти шепчу, таинственно раскрыв глаза. — Но полный комплекс дорогой, примерно четыреста тысяч вон. Сначала ноги отмокают в горячей воде, затем срезают все мозоли, заусенцы, подрезают ногти. После обсушки делают массаж ступней и голеней, втирают смягчающий и питающий кожу крем. И только в самом конце красят ногти.
Мечтательно вздыхаю, заведя глаза к потолку.
— Как только всё это начинается, через пять минут я на седьмом небе. Невыразимое удовольствие. Но… — тяжко вздыхаю, очень тяжко. — Плевать, что дорого, но вся процедура вместе с дорогой туда и обратно занимает почти три часа. А где их взять? Где?!
Заглядываю в духовку, чуть приоткрываю, ловлю носом запах. Кажется, готово. Немного довести осталось. Выключаю плиту. В режиме остывания окончательно доспеет. Возвращаюсь за стол и к разговору.
Коротко и тоскливо вздыхаю.
— Будь у меня время, я бы каждый день… то есть, хотя бы раз в три дня в салон ходила, — тут мне приходит в голову идея и начинает раскручиваться сама по себе. А не придумала ли я только что очень перспективное и денежное дело для одной из своих клевреток-одноклассниц? А что? Даже в штат брать не надо. Приходит, делает всем девочкам весь комплекс, и не за четыреста тысяч, а скажем, за миллион за всех четверых. Или пятерых, вдруг херо-графиня не откажется? К примеру, делает пять раз в месяц (хотя я хочу десять!) и пять корейских деревянных лимонов в кармане.
Можно и по триста брать, всё равно выгода для клиенток огромная. Экономия времени на дорогу, расходов на такси, сплошные плюсы. Хотя эта работа не для юных девочек, а для дам среднего возраста и с достаточно сильными руками. Образ заботливой тётушки или даже матушки попадает в десятку. Хм-м, так может кто-то из мам моих подружек согласится? Пять лямов за месяц… ну, пусть даже три, почти для любой семьи лишними не будут.
— Всё, — объявляюВиЧану. — Готово дело.
Вытаскиваю оба противня, на которых пышут жаром плоские пицунды с румяными боками. Один режу пополам, половину ещё раз и по тарелкам. Мы с ВиЧаном здесь поедим. Заодно и проверю, как идёт пицца в новом варианте для корейского вкуса. Последний штрих: берусь за фен и обдуваю наши порции не нагретым воздухом.
— Томатный сок будешь, Ви?
— Значит, вот какая у тебя мечта, — ВиЧан задумчиво хрустит своей долей. — А я думал, тебе хочется, чтобы твоя книга стала популярной.
— Она уже популярная, — заявляю после откусывания. — Общее число продаж на двух сайтах больше шести тысяч. Коммерчески успешной считается книга, когда распродаётся тираж в три тысячи экземпляров. За год.
— Это такая граница, — поясняю после томатного сока. — Ниже — результат сомнительный, выше — издательство получает заметную прибыль. Получается, что я эту границу пересекла за три месяца, причём с двукратным запасом.
— Ладно, Ви, пошли, — говорю, когда мы дохрустели свои куски.
— Куда? — глупо удивляется парень. Он что, до ночи у меня рассиживаться планировал?
— Как куда? К вам! Думаешь, для кого я это напекла?
Через пару минут идём по коридору, ВиЧан тащит поднос с итальянскими лепёшками.
— А вот и мы! — по-хозяйски врываемся на кухню. И совершенно напрасно мы не предупредили о своём приходе.
Вызываем лёгкую суматоху, трое парней с голыми торсами сидят. Потом оправдывались, что обсыхали после душа. Пришлось пару минут постоять за дверью. Постоять и похихикать. Смутилась не я, смущаются парни. Ещё чуть-чуть и по-девичьи завизжали бы от моего неожиданного появления.
— Заходи, — в коридор высовывается голова ВиЧана. Захожу.
Парни как раз перекусывали, не успели они поужинать. Так что мы почти вовремя.
— Надо отметить наш первый успех, мальчики, — объявляю причину маленького праздника. — Вчера мне некогда было, поэтому вчерашний успех отмечаем сегодня. Сутки назад мы пересекли рубеж в миллион просмотров нашего ролика…
Взрыва восторга нет, все уже в курсе. У таких новостей длинные и очень быстрые ноги. Взрыва нет, но ропот довольства есть.
— Поэтому на этот маленький праздник приготовила вам нечто необычное. Блюдо ранее испытано на ВиЧане, вы видите, он сидит рядом с вами живой. Так что ешьте и ничего не бойтесь. Похоже на пулькоги.
А вот тут мне уже втереть очки труднее. Сразу шестерым? Не сегодня и не мне. Внимательно и незаметно отслеживаю реакцию. Понравилось, не понравилось? Ф-ф-у-у-у-х! Прямо вот высшего восторга не отмечаю, но и отторжения ни у кого нет. Едят с умеренным, но аппетитом. Минимум, на три с плюсом отработала. Учесть, что из моих рук и специально для них, можно считать, что маленький праздник удался.
— Ладно, парни, вижу, вам нравится. А мне пора, — меня ждут до сих пор не связанные девчонки.
Место действия: кабинет директора ТЦ «Nagwon Instrument Arcade»
Время действия: 30 января, 09:10.
— Вы говорите, что за последнюю неделю количество посетителей выросло на двенадцать процентов? — директор, мужчина лет пятидесяти с внимательными и строгими глазами, не переспрашивает, а как бы принимает только что услышанные данные.
— Да, саджанним, — начальник финансового отдела щуплый, невысокий мужчина тоже в возрасте, но моложе, лет сорока. — Продажи тоже увеличились, но намного меньше. Примерно на четыре с половиной процента.
— Интересно, почему такой разрыв? — задумывается директор.
— Так ясно, почему, — финансист пожимает плечами. — Молодёжь приходит посмотреть на место съёмки клипа и на те манекены. Покупать ничего не покупают.
— Толк с этой рекламы есть или больше платим, чем получаем?
— Пока есть, хотя выигрыш не очень большой. Но когда мы начнём платить больше… — финансист разводит руками. — Но всё-таки я считаю, что эффект от рекламы будет долгим. У миллионов людей в голове отложится наш центр и когда возникнет потребность купить музыкальный инструмент, придут к нам. Это может случиться и через год и через три и даже пять лет.
— Дебак! Не ожидал я, что количество просмотров за неделю превысит два с половиной миллиона! — директор барабанит пальцами по столу. — Хорошо. Спасибо, можешь идти.
Когда финансист уходит, директор вызывает управляющего торговыми залами.
— ФанЛи, сделай так. Там целые толпы ходят к тому месту, где клип снимали.
Относительно молодой управляющий слегка сгибается в полупоклоне.
— Внимательно отследи маршруты, которыми они ходят. Организуй по пути торговлю всякой мелочёвкой. Струны, камертоны, нотные тетради… х-м-м, и знаешь, канцелярскими товарами тоже не брезгуй. Всё, иди работай, — по властному жесту управзалами после поклона исчезает.
Директор берётся за телефон.
— Аньён, господин президент. Здорово вы нас вокруг пальца обвели. Получите едва ли не больше, чем мы прибавку к выручке. Дебак! Это вам смешно, а мне не до смеху. Нет-нет, договор есть договор. Я вот зачем звоню, не могли бы нас снабдить мерчем на ту группу, что в клипе снималась. Неделю?! Я вас умоляю, давайте хотя бы через три дня. Спасибо, буду ждать.
Директор прощается и кладёт телефон на стол. Своё надо брать не мытьём, так катаньем. В голове возникает ещё одна идея, через секретаршу вызывает ответственного за продажи, рекламу и много чего другого. Штатное расписание составлено под лозунгом «экономика должна быть экономной».
— Сделай вот что, ЛюХван. Найди те инструменты, на которых играли участники рекламного клипа. Аккуратно сделай гравировку в доступных, но не сильно бросающихся в глаза местах. С таким содержанием «It’s Us — впервые с нами». Дату поставь. Не сегодняшнюю, а дату выхода клипа в эфир. Поторгуйся с владельцем магазина… Или давай так сделаем: выкупим у них эти инструменты. Можно с наценкой процентов в десять. Затем выставим их в главном зале и цену поставим, допустим, в два раза больше. Рядом объявление, где будет сказано, что через месяц цена увеличиться ещё в полтора раза.
— Владельцу магазина ничего не говорить? — менеджер по продажам улыбается.
— Скажи, что агентство просило выкупить. Наценку сразу не давай.
Менеджер уходит. Директор продолжает думать, что ещё можно выжать из этой истории. Не будешь вертеться волчком — прогоришь. На музыкальное агентство обижаться нет смысла, они свою работу сделали превосходно. Не их вина, что такой уровень превосходности его торговому центру трудно переварить. Кто бы мог подумать, что их клип так стремительно станет сверхпопулярным? Сколько там они набрали?
Директор приникает к монитору, правит мышкой и охает. Уже три миллиона, дебак! Тридцать три миллиона вон им уже должен!
Место действия: квартира семьи Лалисы
Время действия: 30 января, 19:20.
— Чего ты тут у меня разлёживаешься? — шумит СонМи. — Иди книгу пиши!
— Онн-и-и, я ни-ха-чу-у-у! — перекашиваю всё лицо для убедительности. — Я уста-ла…
Валяюсь в комнате сестры на полу, привалившись к кровати. Как только сестра оказывается рядом, тут же приваливаюсь к ней. Она ругается, но мне ясно, что для виду. Кокетничает. Девочки без этого не могут.
На кой я буду садиться за книгу, если в восемь ровно выходит следующий клип моей группы? Я ж всё равно не удержусь и побегу смотреть, восхищаться и радоваться. На полчаса и садиться печатать нет смысла. Даже разогнаться не успею.
— Помнишь, ты мне желание задолжала? — находит способ прижучить меня сестра. — Так вот иди и пиши.
— Какое ещё желание? Не помню никакого желания, — помню, конечно, было дело, только сопливых вовремя целуют, поэтому ухожу в отказ.
— Как не помнишь?! — возмущается сестра. — Иди давай!
Толкает меня в плечо, я безвольно валюсь на пол и спрашиваю оттуда:
— А когда это было? И за что это я тебе желание задолжала?
СонМи морщит лоб, пытаясь вспомнить детали.
— Вот видишь! — уличаю её. — Ты сама не помнишь! Придумала ты всё! На самом деле ты мне желание проиграла!
— Какое? Когда? Не выдумывай!
О, выдумать! Ща выдумаем!
— Ты мне проспорила на поступление в Сонхва, — тычу в неё пальцем. — Так что давай, исполняй моё желание!
— Какое? — сестра теряется. А я давлю, не давая ей опомниться.
— Покажи сиськи!
СонМи так таращится на меня, что повалилась бы на пол от смеха, но я уже на полу. Так что просто заливаюсь смехом и стучу ногами о пол.
— Ах, ты, зараза! — и набрасывается на меня.
Нашу весёлую с визгами и смехом возню прерывает омма.
— Девочки! Вы чего, дерётесь?
— Да, омма, — пыхчу под более плотной и массивной СонМи. — Спаси меня от этой толстухи…
— Что ты сказала?! Толстуха? Я тебе щас…
Мама, поняв, что мы просто бесимся, уходит, напоследок покачав головой.
— Давай, сама показывай сиськи! — трясёт меня сестра.
— Нету сисек, нечего показывать, хи-хи-хи… — потом замираю и шёпотом спрашиваю:
— Слушай, онни, а ты сыну Мина не показывала?
От вопроса СонМи столбенеет. Пользуясь этим, выворачиваюсь от неё и отползаю, трясясь от смеха.
— Как ты можешь такие неприличные вопросы задавать? — не сама, но своим вопросом настигает меня онни.
— А кому мне их ещё задавать, онни? — поворачиваюсь к ней, заняв удобную позицию у стенки под окном. — Не у мамы же мне такое спрашивать. Ты, как старшая сестра, обязана меня научить обращаться с мальчиками. Я должна знать, что можно делать, а что нельзя.
— Ничего нельзя! — рубит наотмашь сестрица.
— А зачем ты тогда с сыном Мина ходишь, если ничего нельзя? — удивляюсь страшно.
В дальнейшем разговоре выясняется, что за руку Сын её тоже берёт. И под руку. И за талию обнимает, и за плечи.
— Сиськи не щупал? — деловито интересуюсь я. СонМи заливается краской, я тут же возбуждаюсь.
— Что? Он тебя уже тискал? — хихикаю и грожу пальцем. — Ах, ты развратница!
— Тебе всё равно нельзя, — кое-как справившись со смущением, заявляет онни.
— Нельзя, это когда пузо начинает расти, — рассудительно возражаю на глупые запреты. — Всё остальное — можно.
Смотрю на часы и подпрыгиваю. Уже пять минут как…
— Включай быстрее! Уже должно начаться!
СонМи бросается к компьютеру, я на четвереньках быстро перебегаю на любимую позицию у кровати.
Экран монитора.
Две девушки-красавицы, — пока мало кто знает, что это Дженни и ДжиСу, — с обольстительной улыбкой растаскивают по сторонам занавес и сами уходят из кадра. Это не занавес сцены, это наложение, они как бы настоящий экран открывают.
Из нашего агентства на площадку выходят сначала трое. ДонГук, ЮнХо и ХоВон. Первая часть «Плохого мальчика» за ними. За кадром звучит чуть хрипловатый голос развратно низкого регистра. Троица отрывается на полную катушку.
Скашиваю глаза на сестрицу. Та глядит, не моргая и отвесив челюсть. Есть контакт! Онни можно держать за индикатор большой надёжности. Ей нравится, значит, всем понравится.
Там в песне есть пауза, которую мы сократили до минимума. Как раз хватает, чтобы первые трое из положения полулёжа разбежались из кадра. Из дверей выходят остальные и заряжают ещё круче. Я так понимаю, агентство решило отрекламировать само себя. Правильно. Нуждающиеся в рекламе сами потом придут.
— Интересно, а кто это поёт? У них в группе есть девушка? — задумчиво вопрошает онни.
— В группе девушек нет, — даю ей справку, — они меняются.
— А ты её знаешь?
— Я-то знаю, но что тебе имя скажет? К тому же нам запретили раскрывать солисток. Там агентство что-то мутит, я не в курсе.
Вру напропалую. Онни сама виновата, голос родной сестры не узнаёт. И стратегию придумала я. Руководство кое-что поменяло, с моего согласия, но главная канва осталась. Никто до последнего не будет знать, что группа «Блэкпинк» уже начинает работать. Пока тайно.
Агентство на сайте удосужилось поставить счётчик. Заворожённо наблюдаю, как бешено он крутится. Очередную тысячу пересекли буквально за несколько секунд. На трубу на этот раз сами ничего не выкладываем. Фанаты выложат.
Подтянула колени к груди. Думаю. А ведь я вот так незаметно и пересекла рубикон, отделяющийжизнь простой школьницы от жизни успешной шоу-бизнесвумен. Можно сказать уверенно, что детство точно кончилось, начинается взрослая жизнь. Уже ясно, что вторая песня тоже пройдёт на ура. Практика показывает, что для получения статуса популярной группы или певицы достаточно одной первой хитовой песни. Многие потом исчезают бабочками-однодневками, если со второй песни гонят сплошной шлак. Но мои мальчики долго не исчезнут, это точно. Вторая песня может и перекрыть по популярности первую. Пожалуй, что перекроет, она намного лучше на танцы ложится. Корейцы такое обожают.
Можно быть уверенной, что на небосклоне шоу-бизнеса зажглась новая звезда под непритязательным именем «It’s Us». И она послужит ракетой-носителем для вывода ещё одной звезды, уже с моим участием. У меня грандиозные планы. И они сложатся, теперь уже ясно. Потому что моя объёмная, многослойная музыка зашла публике. Они тоже чувствуют разницу между примитивом этого мира в стиле «два притопа три прихлопа» и многомерной музыкой мира Евгения. Могу писать менее или более удачные хиты, но всё будет хитами стопроцентно именно в силу своего главного свойства.
Не знаю, когда местные подражатели доберутся до моего уровня. Особо талантливые не меньше, чем через год. И то, сильно удивлюсь, если кому-то через год удастся что-то моего уровня. Уровня того мира, перед собой надо быть честной.
— Лалиса, это же ты песню сочинила? — СонМи поворачивается ко мне, ещё не опомнившаяся толком от культурного шока.
— Чего ты спрашиваешь? — удивляюсь её заклинившим тормозам. — Ты, по-моему, даже на репетициях её слышала. М-м-м, возможно, не целиком, но слышала…
Сестрица задумчиво кивает и неожиданно спрашивает:
— Хочешь, реально свою грудь покажу?
С помощью вытаращенных глаз выдерживаю только две секунды. Потом валюсь на пол от хохота.
— Он-ни, ха-ха-ха… я же, ха-ха-ха, пошутила… я… их видела… мы же ха-ха-ха, в чимчильбан вместе ходили…
Само по себе посещение корейской бани не гарантирует, что ты всех окружающих увидишь голыми. Но мы с онни в бассейне купались. Нагишом.
— Но всё равно спасибо, онни, — говорю, утирая слёзы веселья. — Сразу понятно, как тебе моя песня понравилась.
Место действия: квартира семьи Лалисы
Время действия: 31 января, 08:40.
Время от ужина субботы до ужина воскресенья принадлежит мне и моей семье. А то так недолго и забыть, как выглядят самые близкие люди. Сижу и с космической скоростью набиваю третий том, даже занятия на синтезаторе игнорирую. В агентстве наверстаю. Второй том вынужденно придерживаю, не выпускаю в свет. Хочу ещё хотя бы парочку иллюстраций из Юри выжать. И обложку обязательно.
Через час долго трясу кистями, четверть часа посвящаю упражнениям на ступни и в целом ноги. Чуточку танцую. Это здорово помогает отдохнуть мозгам и пальцам.
Пятнадцать страниц к обеду залепляю. Больше двадцати за день обычно не получается, хоть тресни. Усталость начинает накапливаться. Но это если каждый день текст гнать, а меня недельный тайм-аут от этого дела, так что бывает и больше.
— Лалиса, обедать, — слышу ласковый голос мамы, откликаюсь. Желудок тоже не даёт игнорировать мамину команду.
— Сколько напечатала? — за столом СонМи вперяет в меня горящий взгляд. Односложно докладываю.
— А почему ты сразу на корейском не пишешь, дочка? — интересуется отец.
— На английском быстрее получается. Печатать на корейском то ещё испытание, — это так даже для образованных корейцев. Десятипальцевый метод печати для корейского и других азиатских языков становится таким извращением, до которого даже древнеримским оргиям, как задом до Шпицбергена.
— К тому же сайт Амазон перспективнее, чем вся наша страна, — суп поглощаю ложкой. Как бы корейцам ни хотелось всё есть палочками, жидкое на них почему-то не задерживается. Или обмакивать их, а потом облизывать?
— В нашей стране сорок миллионов населения. Минус дети лет до девяти, которые толком читать не умеют. Минус пенсионеры, которым подростковая литература не зайдёт. Короче говоря, рассчитывать больше, чем на двадцать миллионов читателей, нельзя. А на Амазоне восемьдесят миллионов, и все — читатели. Рынок многократно больше, аппа.
Дальше отцу объяснять ничего не надо. Сам понимает. Если есть выбор между маленьким рынком и рынком больше в четыре раза, то выбора фактически нет.
— А ты сама не хочешь стать айдолом? — когда перехожу ко второму, салату хе (жареная рыба — ключевой компонент), вопросик навешивает СонМи. Однако с интересом смотрят все.
— Может и стану, — лукавлю, знаю, что придётся стать. — Только мне перфекционизм мешает. Девочек ХёнСок-сии подбирает хороших, но… слегка кривоногие они.
Мама и сестра переглядываются и хихикают, отец тоже не сдерживает смеха. Улыбаюсь за компанию. Нам-то хорошо, в нашей семье кривоногих девочек нет. А меня вдруг мысль пронзает! Кажется, я придумала, кому можно скинуть идею разработки технологии выпрямления ног. На этом ведь озолотиться можно! В стране и окрест — необъятный рынок.
Окончание главы 30.