ТОРОПОЛИВО и даже суетливо мы продвигались к Королевской площади.
Мэлдаф всю дорогу следил, чтобы я не отставал и не привлекал внимания своим чрезмерно удивленным видом. Но идти, не разевая рта на фантасмагоричную архитектуру, красивых людей, живущих три века, было невозможно.
Когда мы достигли площади, я запнулся о мостовую и чуть не упал под ноги проходившей мимо прелестной дамы. Но был моментально подхвачен под локоть Мэлдафом, отчего незавершившееся падение выглядело как неуклюжий, эмоциональный реверанс сильно выпившего человека. Дама прыснула от смеха в цветной платочек и направилась дальше. Через пару шагов она обернулась и зашлась заливистым смехом.
Запнулся я не от природной неуклюжести, а от оторопи, которая охватила при виде королевского дворца, перед которым простиралась площадь, видавшая, наверное, немало развесело-карнавальных парадов. Так и представил себе, как вышагивают по ней солдатики, одетые в цветную форму, размахивают они размалеванными флагами, извлекая причудливые звуки из переливающихся разными цветами духовых инструментов.
Королевский дворец впечатлял размерами и причудливой архитектурой. Он вобрал в себя все на свете и в большом количестве. Исполинские колонные, скульптуры людей и сказочных существ. Гигантские арки и грандиозные шпили. Стены выложены из неизвестного камня, который излучал мягкий свет, различимый даже в солнечный день. В саду возле дворца серебром били фонтаны, изображавшие невиданных тварей: помесь лопоухого слона с драконом извергала водопад одновременно и из хобота, и из клыкастой пасти, рядом вели хоровод изящные каменные нимфы, а их серебристые волосы струились в маленькое искусственное озерцо.
Площадь и дворец удивляли многообразием всего и в большом количестве. В детстве я любил сказки про эльфов и часто представлял их дворцы: высокие, сияющие, не уступающие по красоте ювелирным изделиям от лучших мастеров. Но Дворец Короля Клерона превосходил красотой и фантастичностью любые сказочные здания.
Площадь пересекли быстро. Мэлдаф спешил, суетился, часто дергал меня за рукав. Поэтому насладиться в полной мере прекрасными видами невероятной архитектуры я так и не смог.
Мы свернули в узкий безлюдный переулок, прошли по нему и оказались на цветущей аллее, усаженной низкими деревьями с серебряными листьями и зелеными стволами. Они смотрели на нас прекрасными глазами множества цветов, на которых сидели маленькие крылатые существа и беззаботно щебетали. Десятки таких же существ порхали по аллее.
Бог ты мой! Это что, феи? Точеные женские фигурки, прозрачные крылышки. Они разговаривают? Все это не может происходить в реальности. Нет! Точно нет.
Я протянул руку, и на ладонь мне села одна из фей. Она немного потопталась, потрогала пальцы, вспорхнула и подлетела к самому лицу.
— Ты кто? — пискнула фея.
— Э… Эри… то есть Ральф! — запинаясь, ответил я. — Ральф!
Фея вдруг зашипела и воскликнула:
— Нет! Нет! Ты не тот Ральф. Ты кто? Ты кто?
К нам начали подлетать ее подруги, проявляя любопытство. Я смутился и не знал, что предпринять. Откуда это создание могло узнать, что я не Ральф, если выгляжу, как Ральф? Если даже друг Ральфа говорит, что я Ральф! Положение спас Мэлдаф, он отмахнулся от фей, схватил меня за руку и потащил дальше, пробубнив:
— Вечно несут чушь и лезут не в свое дело. Мелочь крылатая!
Аллея вывела нас сначала к безлюдному переулку, а потом к особняку. Его кружал сад, похожий на фруктовый: с низкорослых деревьев свисали золотистые плоды, напоминавшие продолговатые груши. Среди деревьев стояли накрытые столы, рассчитанные, похоже, на полгорода. Однако народу присутствовало немного.
— Ральф, слушай и запоминай! — прошептал Мэлдаф. — Сегодня день рождения у Рианесс. Ей двадцать. Вон она, в мятном платье в окружении гостей. Разглядел? Молодец. Ладно хоть сегодня мы не приперлись самыми последними. Еще не все угощения успели умять! А вот и твоя Малена.
Я проследил за направлением его руки и увидел девушку, вокруг которой собралось с полдюжины человек. Она что-то оживленно рассказывала, забавно жестикулируя. Слушатели смеялись.
— Запомни, Ральф, каждый новоприбывший на вечеринку или еще на какое шумное мероприятие, должен чем-то удивить или рассмешить публику. Конгрессы, Королевские собрания по обсуждению реставрации древних памятников культуры, конечно, в этот список не входят. Это я так, предупредил на всякий случай. Припрешься еще на Совет лордов, начнешь там про влюбленных собак байки травить. — Он хихикнул. Я так и не понял, что Мэлдаф имел ввиду, говоря о влюбленных собаках, но переспрашивать не стал.
— Ты пока подумай, чем будешь удивлять народ, а я, так уж и быть, пойду погримасничаю первым.
Мэлдаф побежал по направлению к гостям. Он прыгал, выделывал кульбиты, кричал и подвывал на разных тональностях. Добравшись таким образом до одного из столов, он прыгнул на руки, оттолкнулся, совершил кувырок в воздухе и встал на ноги. Гости яростно зааплодировали и засвистели. А Мэлдаф схватил со стола вафельный стакан, опустошил его одним глотком, сгрыз с громким с хрумканьем и влился в кампанию так быстро и гармонично, как ручей вливается в реку.
Ничего себе акробат! Я развалюсь на части, если попытаюсь совершить хотя бы часть этого подвига. Он что, в цирке родился?
Я стоял в полнейшем замешательстве, совершенно не представляя, что сейчас делать. Попробовать так же, как Мэлдаф, пообезьянничать? Страшно! Очень страшно опростоволоситься! Но в голову не приходило ничего иного. Мог бы рассказать анекдот. Но где гарантия, что они поймут короткую смешную историю родом с Земли. А может, в ней прозвучат фразы, которые являются обидными на Каулоре.
На меня, застывшего в нерешительности у края сада, начали коситься некоторые гости. Тянуть больше нельзя.
Я взял разгон с места, как заправский спринтер. Ноги вдруг понесли с невероятной скоростью, казалось, что вот-вот я оторвусь от земли и либо взмою в цветные облака, либо врежусь в ближайшее фруктовое дерево. Последний толчок ногой, действительно, поднял меня на высоту, которой ни один спортсмен с Земли никогда в прыжке не достигнет.
С ужасом в глазах я понял, что подлетел на добрый десяток метров! Сердце на миг замерло и заколотило с бешеной скоростью. Наверное, сейчас разобьюсь насмерть! Вот же гости удивятся.
Нелепо размахивая руками и ногами, завывая, как побитый пес, я летел над фруктовым садом. Гости с восторгом наблюдали увлекательное представление, которое затеял для них невероятный Ральф, покоритель воздушных стихий. Некоторые указывали пальцем и хохотали.
Полет оказался недолгим. Сила притяжения безошибочно работала и в этом мире, каким бы сказочным он ни казался. Я уже собирался рухнуть в траву, но приземлился на ноги — они коснулись земли с невероятной подготовленностью, я даже почувствовал, как напряглись упругие мышцы. Тут же ноги спружинили, и я снова оказался в воздухе! Хотелось бы сказать, что воспарил как гордый орел. Вот только орлы не летают вверх тормашками с дикими воплями в пяти метрах над землей.
Вопя и размахивая руками, я грохнулся на один из столов. Вся снедь, какая там только была, разноцветными брызгами разлетелась из-под меня по всему саду. Таким нестандартным способом гостям удалось попробовать одновременно и напитки из вафельных стаканчиков, и цветной крем от тортов с пирожными, и даже какое-то заливное.
Провал! В эту секунду показалось, что я погиб. Как такое могло произойти? Что творилось с гравитацией в этом странном мире? Или это фокусы нового тела?
Сгорая от стыда, под шумный смех, я сполз со стола, увлекая за собой белоснежную ажурную скатерть и остатки блюд.
Неожиданно ко мне подскочил Мэлдаф и, звонко смеясь, бухнул мне на голову пирог ярко-малинового цвета. В то же самое мгновение гости ринулись к столам, похватали пирожные и начали кидать друг в друга. Рианесс, хозяйке торжества, досталось больше всех. Ее мятное бальное платье оказалось разукрашенным во все мыслимые и немыслимые цвета от начинок и соусов.
— Я всегда говорил, что Ральф лучший шутник в городе! — прокричал Мэлдаф, уворачиваясь от очередного пирожного.
Очень быстро гости избавили от блюд несколько больших столов. Во время пирожного боя народу прибавилось — приходили новые люди и с искрящимся весельем в глазах присоединялись к этой гастрономической вакханалии. Кто-то в порыве страсти даже схватил огромную хрустальную крюшонницу и, гогоча на весь сад, вылил на себя густой лиловый напиток.
Когда страсти немного поостыли, я непринужденной, как мне казалось, походкой, хотя выглядел, скорее всего, неуклюже, подошел к имениннице и поздравил с двадцатилетием. Посмотрев на меня, Рианесс не удержалась и залилась веселым смехом.
— Согласен, — смущенно произнес я, — покрыт тортом и пирожными, но от этого мои пожелания не становятся менее искренними! Хотя и вы, миледи, выглядите не хуже…
— Я без ума от тебя, Ральф! — воскликнула Рианесс сквозь смех — Ты так всех взбудоражил! Я дол сих пор не могу перестать смеяться. Уже живот болит!
В этот момент подошла Малена. Демонстративно обняла меня за шею и поцеловала в губы. Вернее, даже не поцеловала, а прижалась пухлыми мягкими губами и так и стояла, наверное, с долгую минуту, в течение которой я даже забыл, как дышать. Находясь в этом нежном плену, заметил, как Малена бросила странный взгляд на Рианесс, та, немного смутившись, сделала шаг назад и наступила на ногу кому-то из гостей, тот вскрикнул, но тут же засмеялся и увлек именинницу в легком танце к ближайшему столу с напитками. Этим гостем оказался Мэлдаф.
Оторвавшись от моих губ, Малена отпила из вафельного стаканчика, который все это время держала в руке, и звонко засмеялась. Из ее рта вылетели фиолетовые искры. Видимо, то был один из напитков, крюшонницу с которым надел себе на голову незнакомый мне гость. Незнакомый! Да я вообще здесь никого не знал. Или не помнил, что ближе к истине, ведь тело-то носил чужое, а значит и главный орган — мозг — тоже принадлежал другому парню. Но с моим перемещением воспоминания растерялись Ральфа куда-то растерялись.
Малена отдала мне стакан. Одним глотком я допил остатки коктейля, похожего на фруктовый пунш. Эффект последовал незамедлительно. Изо рта вырвался сноп фиолетовых искр. Я стал похож на причудливый бенгальский огонь. Мной обуял невероятный приступ смеха. Малена захохотала еще громче. Смеялись и Рианесс с Мэлдафом — они держались за руки и искрили. Остальные гости тоже принялись за напитки, разбивались на группы, разбредались по саду, окружали столы, а некоторые даже улеглись на траву и о чем-то беседовали.
Некоторые гости подошли к нам. Какой-то высокий парень с добрым румяным лицом неожиданно сказал:
— Ральф! А расскажи парочку историй о влюбленных собаках!
Я оторопел, когда понял, что слова Мэлдафа оказались не просто местной фигурой речи. Значит, этот Ральф, чье тело я сейчас занял, слыл здесь душой компании и любителем веселых историй, а может, и скабрезных шуток.
Просьба поставила меня в тупик — ни разу в жизни не слышал ни одной истории о влюбленных собаках. Открыл было рот, чтобы попытаться ответить, как-то отвертеться, но тут подскочил Мэлдаф и спас положение.
— Так-так! У нас дела, всем пока! Рианесс, с днем рождения! Прости нас, но нам с Ральфом нужно бежать. Возникли неотложные дела. Желаем всем наискриться! До новых встреч!
Все это он говорил, одновременно утаскивая меня из сада и энергично размахивая рукой.
Рианесс и Малена в недоумении переглянулись. Кто-то из гостей вздохнул, видимо, сожалея, что не услышит новой истории о псинах. Впопыхах я лишь успел всплеснуть рукой. А уже через минуту оказался в том самом безлюдном переулке, который привел нас в сад Рианесс.