Одна из строжайших инструкций по пребыванию в городе, звучит как: "не светиться в окнах!". То есть не подходить к оконным проёмам и не важно, есть в них стёкла или нет. Если надо осмотреться, то, лучше всего, подойти к краю окна и, не высовываясь, выглянуть. На балконы и лоджии вообще не рекомендовалось выходить и тем более, стоять там в полный рост.
Однако Костя, наплевав на эти правила, сейчас в открытую стоял на балконе двенадцатого этажа, и смотрел на реку у его ног. Если его и увидят, то только с другого берега, но вряд ли там скрываются какие изверги, осматривающие через снайперские прицелы дома в поисках жертвы. Нет. Все преступники, мародёры и прочие уроды, на этой стороне реки, в городе. Партизаны их давят, но, попробуй, выведи их всех…
Позади, из комнаты, раздавался стук молотка. То парни вскрывали сейф, вмурованный в стену.
Это была уже третья "точка", что они посетили за сегодняшнее утро. В предыдущих двух квартирах в сейфах оказалось не сильно густо. В одном сейфе взяли несколько тощих пятидесятидолларовых пачек, да пару золотых цепочек. В другом, валюты и золота не было — лишь только пяток пачек с тысячными рублями. Кстати, Иваныч приказал брать рубли тоже, ибо, по словам командира, в том месте, куда они направлялись, рубли оставались в обороте.
Костя отвлёкся от звуков за спиной и взглянул вниз. Рядом с домом находилась автостоянка, а за ней пешеходная дорожка, ограниченная гранитным бордюром, за которым лежал склон, заканчивающийся автодорогой, а далее, менее чем в ста метрах от дома, уже блестела речная гладь. Дальше же, до горизонта расстилалась зелёная волжская пойма.
Парень посмотрел в правую сторону. Всего в сотне метров от дома находился музей "Сталинградская битва". Костя видел только часть большого белого здания, в котором находилась одноимённая круговая панорама.
"— Интересно, — подумал парень. — Что там сейчас внутри? Не сожгли её?"
Внутри этой панорамы Костя был всего один раз, когда учился в первом классе. Но он несколько раз был в большом музее, посвящённом сталинградской битве, что располагался прямо под зданием панорамы.
"— А там, интересно как, в музее-то? — лениво подумал парень. — Разграбили его? Хотя… Чего там брать-то?"
Тут же Костя подумал, что там могут храниться какие-нибудь награды, представляющие интерес для мародёров. Неожиданно он вспомнил, что в этом музее хранится ценнейшая реликвия — "Меч Сталинграда", выкованный в Англии и вроде бы украшенный драгоценными камнями. Крутая вещь!
"Блин! — встрепенулся парень. — А ведь это серьёзная ценность. Хотя… Вряд ли он до сих пор там лежит. Наверняка, его уже в первые дни или спрятали музейные работники, или же эти самые музейные работники захомячили. Вряд ли такой артефакт там сейчас без надзора пылится…"
Однако парень решил всё-таки зайти, проверить. Да и в саму Панораму можно заглянуть, поднявшись на её верх, взглянуть на полотно, прощаясь. В советские времена такую вещь однозначно эвакуировали бы, но сейчас как-то слабо верится, что кто-то будет этим заниматься. Разве что, какие музейные подвижники, но вряд ли у них есть технические возможности для эвакуации таких громоздких вещей.
В любом случае, Костя решил в музей обязательно заглянуть, тем более, что их путь проходил мимо.
Он ещё раз глянул на здание Панорамы. Перед ней, правее, находилось здание "мельницы Гергардта", которую горожане называли просто "Мельница". Массивное пятиэтажное здание из красного кирпича, разрушенное во время Сталинградской битвы. Со своего балкона парень не видел Мельницу, но подняв взгляд, он рассмотрел жилые кварталы, что начинались за Панорамой и были застроены в основном многоэтажными зданиями сталинских времён. Взгляд наткнулся на несколько домов, выгоревших дотла и уже не сильно отличавшихся от вышеупомянутой Мельницы.
Парень вздохнул, скользя взглядом дальше. Там Волга сильно изгибалась в левую сторону. Везде дымы от пожаров…
Ориентируясь по приметным и давно знакомым зданиям, парень нашел свой район и округу своего дома. Сердце сразу заныло. Стало интересно: как там его квартирка? Однако оказаться там он не хотел — только расстроишься зря.
Парень быстро отвёл взгляд и посмотрел в левую сторону от своего балкона.
Всего в километре от этого места, выше по течению, Волгу пересекал автомобильный мост. Костя посмотрел на него. Мост как мост, не сказать, чтобы красивый, но и далеко не уродливый.
Парные опоры пересекали речную гладь, но правый ряд опор пустовал без пролётов. Их так и не установили из-за урезания финансирования много лет назад. Поэтому действовала только нитка пролётов на левых опорах — по ним проходило четырехполосное шоссе. Сейчас по нему в сторону города на большой скорости неслась колонна из трех армейских грузовиков.
Глядя на них, Костя вспомнил, что эвакуация началась ещё вчера вечером, и будет продолжаться несколько недель, ибо партизаны собирались эвакуировать всех кого можно не только из города, но и из окрестностей.
Вчера вечером, он узнал, что два дня назад местные партизаны разделились. Большая часть осталась в городе, под командованием ещё живого тогда Мельгунова. Меньшая же часть, собрав также каких-то гражданских, двинулась на юг, под командованием Лучника, и сейчас, по слухам, ведёт успешные бои с турками под Котельниково.
Те же, кто остались в городе, решили уходит в совсем другом направлении. Судя по обрывочным данным, эвакуация проводилась куда-то очень далеко на северо-восток, на север Оренбургской области и далее, чуть ли не в Сибирь. Там, по данным партизан, ещё удерживалась старая власть. Местные патриоты удержали государственную систему от развала, не допустили гуманитарных катастроф и сейчас принимали беженцев с западной части страны.
Еще в городищенском лагере Костя услышал об аварии в верховьях Волги. Сейчас же, эти данные полностью подтверждались — где-то в районе Чебоксар, и правда, взорвали какой-то химический комбинат, и добрые "европейские партнёры" сделали так, что теперь вниз по Волге плывёт ядовитое радиоактивное пятно. Как сказали Косте, разумеется, какой бы вредной и ядовитой эта, текущая вниз по Волге, дрянь ни была, но уничтожить всё живое по берегам реки, она не сможет. Однако это "ядовитое пятно" хороший предлог, для перемещения местных жителей "в безопасное место", по пути к которому очень удобно утилизировать значительную часть этих самых местных жителей. Ведь обезлюживание территории в самом центре Европейской России весьма соответствует интересам "западных партнёров".
Иваныч с Никитичем объяснили, что из города выводится в основном личный состав, плюс члены их семей. Кроме того будут взяты все желающие. Этих желающих, однако, оказалось до смешного мало. В городе же, несмотря на масштабную эвакуацию в лагеря, остаются многие тысячи. Одни по глупости, одни не могут физически, третьи непонятно на что надеются…
— И что будет с теми, кто остался? — спросил Костя.
— Да ничего, — хмыкнул Иваныч. — Ничего хорошего.
— Вымирать начнут, — пояснил старик Никитич. — Без еды, лекарств, медпомощи. Кто сможет, доберётся до границы на Дону. Но многие не смогут… Но ты, Костя, голову себе не забивай. У нас своих дел столько, что по другим слёзы лить — времени нет.
— Да, — кивнул Иваныч. — Нам надо действовать, а потом и самим эвакуироваться. Конечно, боязно, "в неизвестность идти", но тут у нас точно, без шансов. А на новом месте… На новом месте, посмотрим…
"— Да уж, — подумал Костя. — И правда, надо надеяться на лучшее, но что я буду делать на новом месте-то? У меня ведь тут, если прямо сказать, никого уже не осталось. Да и кто был-то? Вот, из родных только дядина семья. Вроде бы его жена, тетя Ирина, где-то в Волжском, после захвата ГЭС, обитала. Но какая она мне теперь поддержка? Я её должен поддерживать, но от меня какая поддержка?".
Парень подумал о дяде. Сегодня рано утром, лысый Градов вызвал его, и они вдвоём пришли в один из переулков этого заброшенного завода. Раньше этот пятачок между корпусами использовался рабочими, как курилка. Под стеной с надписью "Место для курения" в земле виднелись пять могил. Четверо похороненных — ранее скончавшиеся от ран партизаны, и пятая, крайняя справа — могила дяди.
— Мы их мусором и железяками завалим, — сказал лысый. — На всякий случай. Но мы тут всё засняли, замеры сняли, так что их места не забудем, будь уверен. И я тебе так скажу, Костя, твой дядя был достойным человеком и многое сделал. И мы с тобой должны продолжить его дело. И более того, теперь мы просто не имеем права отступить. Вся наша жизнь с тобой должна быть направлена на то, чтобы мы вернули свою страну, дабы вернуться сюда и воздать почести героям. Вот: твоему дяде, тем, у Трубы, и прочим партизанам, могилы которых по всему городу.
От этой фразы так и разило пафосом, и Костя вдруг решил не молчать, а сказать то, что думает на самом деле:
— Скажите мне честно, вы и, правда, думаете, что мы сможем это сделать? Отвоевать страну, вернуться и навести тут порядок?
Прежде чем ответить, лысый командир некоторое время смотрел парню в глаза, а затем сказал:
— У нас, Костя, с тобой другого выбора нет. От нас с тобой зависит, кто мы — твари дрожащие или настоящие люди, делающие великое дело!
Парень молчал, не зная, что на это сказать.
— Вот ты, Костя, — спросил Градов. — Как считаешь, кто ты?
Константин вздохнул. Придумывать красивый ответ, равно как и врать, не хотелось. Поэтому он сказал, что думал:
— Я не знаю точно, кто я, но явно очень близко к твари дрожащей.
Градов без тени улыбки сказал:
— На самом деле, это достойный ответ. Потому что достойный человек всегда сомневается. Это всякие пустышки гнилые сразу начинают квакать о том, какие они великие. А вот ты… Знаешь, Костя, вчера ты на меня странное впечатление произвёл, но вот только сейчас, я понимаю, что ты достойный человек.
Константину захотелось возразить, но он промолчал, а лысый говорил:
— Такие как ты, должны прийти на смену нам, старикам. Такие люди, которые понимают, что к чему.
— О чём вы?
— О ситуации, в которой оказалась наша страна. Вот смотри. Что такое Россия? Кто-то скажет, что это страна, территория. Правильно? И да и нет! Вот Волга. Она всегда была стержнем нашего государства и поэтому сейчас они и решили испоганить и обезлюдить её. Сделав Волгу и её окрестности ядовитой и пустой территорией, они вбили клин в самое сердце России! Этакий осиновый кол всему русскому народу в сердце. Но эти твари просчитались! Ведь Россия это не только земля, но это, в первую очередь, люди и то, что они делают. И пока мы с тобой не просто живы, а делаем свое дело, пытаясь сохранить осколки страны и возродить её, Россия жива! Понимаешь, о чём я?
— Честно говоря, мне трудно так сразу ответить. В целом понимаю, что мы должны делать, но вот есть ли у меня на это силы? Вот, просто не знаю.
— Это и хорошо, что ты сомневаешься! Ты должен многое обдумать, дойти до этого. Сразу соглашаются всякие балбесы или карьеристы. Они быстро соглашаются и потом быстро меняют взгляды. Настоящие люди так не делают. Я тебе уже сказал, что вчера, я и сам сомневался в тебе, но вот сейчас, говорю тебе прямо: Костя, я уверен, что ты достойный человек и тебя ждут великие дела!
Парень очнулся от недавних воспоминаний, сплюнул и проводил взглядом летящий вниз плевок.
"— А может и мне туда, вниз? — подумал он, глядя на асфальт внизу. — Вперёд башкой! Раз и готово! Вот и будут мне, великие дела".
Костя прикинул, что при падении с такой высоты, да ещё головой вниз, шансов выжить, почти и нет. Смерть, считай, мгновенная и без лишней боли. Ну, а чего мучиться зря?
Тут же он вспомнил о людях, которых подведёт такой выходкой: Борис, который вчера мучился с ним, неоднократно спасая, Иваныч, Никитич, да и не хочется поганить память дяди такой идиотской выходкой.
Вот, Борис. Сегодня утром отряд Иваныча сменил локацию, перебравшись на берег Волги, в здание гостиницы у подножия Мамаева Кургана. Перед отъездом с завода, Костя коротко простился с товарищем, с которым вчера столько всего пережил. Несмотря на то, что Борис расставался весьма душевно и пообещал, что они обязательно встретятся, у Кости это оставило не лучшие эмоции. Он вдруг понял, что их вчерашние приключения, это для него большое событие, где он несколько раз, что называется, заново родился. А для Бориса это лишь один из эпизодов его героической жизни. Подумаешь, потратил день, чтобы провести тупого балбеса из точки А в точку Б…
Или вот, Иваныч с Никитичем. Его командир вчера не сидел сложа руки. Где-то нашел список квартир, в которых могут быть ценности. Как понял Костя, часть этого списка пришла прямиком из показаний ходоков и прочей сволочи, которая попалась в руки к партизанам за прошедшие дни. Теперь, перед окончательным оставлением города, надо было проверить все эти адреса и собрать максимум ценностей.
Сейчас в его отряде — десяток человек. Командир, конечно же, не Костя, а некто Владик, вроде бы толковый парень, с большим боевым опытом, приобретённым за последние дни. Сейчас он на крыше здания, через беспилотник осматривает дальнейший путь. Костя же здесь "главный по ценностям" и решает что брать, что оставить, и единственная его "власть" — это принять решение, когда возвращаться на базу. Такое положение парня полностью устраивает.
Никитич же, тоже сейчас где-то неподалёку. От Волги до железной дороги около километра и старик со своим отрядом, которым командует Роман, потрошит сейфы и заначки где-то там, в заполотновской части центрального района.
Подумав про железную дорогу, Костя опять вспомнил про Бориса и его группировку. По словам товарища перед отъездом, они там опекали какую-то подозрительную группу наёмников, которые зачем-то захватили здание вокзала "Волгоград-2". Отправившись к Первому они собирались как-то разобраться с этими наёмниками, после чего поступить под командование Градова…
Костя ещё раз посмотрел вниз.
"— Странная ситуация, — подумал он. — И жить не хочется, но и вниз сигать, тоже неохота".
Тут не боязнь смерти. Нет! Таким поступком сразу же подведёшь Иваныча. Да и главное командование. Ещё раз вспомнился лысый Градов и его тёплые слова на могиле дяди. Хотя Костя и подозревал, что все эти слова, про будущие свершения и борьбу, были сказаны только для утешения, в память о дяде, но парню всё равно было приятно, что самый главный командир говорил так ласково с ним.
Прыгнув с балкона вниз, сразу же перечеркнёшь всякую хорошую память о себе и сильно нагадишь на память дяди Юры. Хорош племянник! Думали, что он, если не продолжит дело дяди, то хотя бы стараться будет, а он взял и с балкона сиганул…
Тогда как быть?
Жить?
А смысл?
Он вспомнил о своём проекте, открытия фирмы за границей. Сейчас, после смерти дяди и других виденных смертей, этот проект ему показался сущим ребячеством. Нет, идея неплохая и очень даже возможно, работоспособная, но после всего, что пережил, покидать страну, оставляя остальных барахтаться в здешнем дерьме, как-то не очень порядочно… Костя только сейчас понял людей, которые под страхом ареста или смерти отказывались покидать Родину…
Парень вздохнул.
"— Нет! — решил Константин. — Бежать от суровой действительности — не выход. Буду как другие. Выпью эту чашу горечи, так сказать, до дна. Буду делать, что должен, а там, будь, что будет!"
Он вдруг вздрогнул от звука за спиной. Что-то стальное упало на пол. Раздался смех. Через несколько секунд сверло опять взвыло.
"— Чего-то они долго возятся", — подумал Костя.
В тех квартирах, которые они уже посетили сегодня, парни вскрыли сейфы, что называется, "на раз-два", затратив считанные минуты. А тут они уже более получаса сидят.
"— Ладно, — подумал Костя, бросив взгляд на зелёную волжскую пойму, простирающуюся до горизонта. — Пойду, посмотрю, чего они там копаются".
Развернувшись, он покинул балкон.
По небу лениво плыли тучи, в разрывах которых то и дело показывалось солнце. Внизу же, по-прежнему медленно несла к морю свои воды великая, некогда русская, а ныне — ничейная река.
Конец первой книги
Больше книг на сайте — Knigoed.net