Глава 3.
— Мы с тобой молодцы, сделали всё, что могли.
Осталось ещё сделать всё, чего мы не можем,
и тогда успех гарантирован.
Макс Фрай. "Ворона на мосту"
Тоннель завершился огромной пещерой. Таких красивых пещер никому из них еще видеть не приходилось: удивительные переливы оттенков на яшмовых стенах, сверкающие друзы кристаллов и рукотворная дорога, мягко светящаяся под ногами. Там, где она заканчивалась, открывался вид на зеленое шумящее море внизу, у подножия гор — огромный лес до самого горизонта. Что-то более величественное и, в то же время, умиротворяющее, трудно было придумать.
Лоцман решил, что пора сделать привал. Габриэль утверждал, что он-то совсем не устал — даже мечом толком помахать не удалось, маги все сделали без его помощи. Вообще воин точно светился от какой-то одному ему ведомой приятной мысли. Когда Одри осторожно спросила его, отчего ему так весело, тот только плечами пожал: нет повода огорчаться! Все ловушки найдены, Тоннель свободен, дальше легче будет… Тайри сказала только, что хотела бы также радоваться любой удаче, даже маленькой.
Рето — парень, которого выцарапали у магической хищницы — заметно повеселел и уже смог идти сам, точно вид родных лесов мгновенно вернул ему силы. Целительница расспрашивала его, как давно стали недоступными пути между мирами, и что после этого произошло. Спасенный поведал, что, по местному счету времени, прошла половина солнечного цикла с тех пор, как из Города вернулся последний караван с железом, солью и книгами. Из леса в Город традиционно везли пушнину, провиант, уголь и бумагу. Караван-то караваном, но матери уже больше года не видели своих сыновей, отправленных в Город-над-Морем обучаться ремеслам и наукам.
— Надо бы поговорить со здешними посвященными, — сказала Одри, — как думаете, они не будут против? — обратилась она к спасенному.
— Конечно. Но сейчас они все там, — наш собеседник указал в сторону заходящего солнца, — отсюда не видно, но там Великая Топь, и она наступает. Она уже поглотила часть наших лесов и один из главных городов, где находится особо почитаемый храм Зеленой богини. Он стал недоступен, хотя и не утонул, как весь остальной город, и там еще держатся несколько десятков жрецов и жителей города, которые не захотели покинуть родные места.
— А болота начали наступать приблизительно тогда же, когда закрылись тоннели? — спросила Тайри.
— Верно, — кивнул спасенный, — а мы и не догадывались, что это может быть связано. Наверное, великая богиня услышала наши молитвы!
— Не спеши радоваться, Рето, — покачал головой Лоцман, — эта война с Сыном Ночи идет повсеместно, и в Городе тоже. Нам бы понять, как можно остановить его, не важно, здесь или там. М-да, — добавил он, глядя на бесконечный лес внизу, — топать нам дня три, никак не меньше…
Но Лоцман ошибся. Рето извлек откуда-то из складок плаща маленький рог, изукрашенный искусной резьбой, и протрубил трижды. Удивительно чистый хрустальный звук разнесся над скалами. Через какое-то время высоко в небе показалась стая очень крупных белых птиц, явно направляющихся к утесу, на котором обосновался маленький отряд.
— Я с ними дружил с самого детства, думаю, они не откажут мне в такой пустячной просьбе, — улыбаясь, сказал лесной житель, — Я попрошу их отнести нас в лагерь. Это гораздо быстрее, чем пеший переход, даже Прямой Тропой.
Он произнес «Прямой Тропой» так значительно, что всем стало понятно — по этой тропинке далеко не всякий может пойти прогуляться. И почему-то совсем не удивило, что крылатые друзья Рето оказались вовсе не птицами, а крупными кошками — размером со среднего тигра. Густой белый мех искрился в лучах заходящего солнца. Огромные крылья, ничуть не мешая, были сложены на спине. На людей уставились пять пар внимательных, не по-звериному умных глаз. Вожак этой невиданной стаи, обладатель пышной гривы, рыкнул негромко и положил массивную голову на плечо Рето. Лесовик улыбнулся ему, как старому другу, и прикрыл глаза.
— Они разговаривают, — шепотом сказал де Рейвену Лоцман, — мысленно. Я даже слышу других крылатых кошек.
— А ты попробуй поговорить с ними сам, — предложил Габриэль.
— Нельзя. Мы чужие для них. Может, это запрещено…
— Не запрещено, если ты не желаешь нам зла, и мы сами того захотим, — услышал Габриэль мягкий шепот у себя в голове. На него в упор смотрела красавица-кошка, лоб которой украшало светло-рыжее пятно в виде треугольника, перевернутого вершиной вниз.
Воин от неожиданности совершенно растерялся и стоял, не в силах не то что сказать хоть слово — даже подумать. Ведь он не маг, а происходило с ним сейчас нечто поистине невероятное и волшебное.
— Это не магия, друг, — сказала его собеседница, — это твои способности, что спали до времени… Все могут разговаривать мыслями, но не все хотят и не везде можно.
— А здесь можно?
— Можно, — эта кошка что, посмеивается над ним? Такое вообще бывает? — Я буду звать тебя Гром, ты думаешь очень громко, — заявила она, и Габриэль понял, что другого имени крылатая просто не признает, — а я — Тила.
Она подошла, грациозно потянулась и улеглась рядом. Лейтенанту почему-то стало тепло и удивительно спокойно. Здесь, в чужом мире с чудным именем Арашамф, похожим на голос ветра в листве, у него появился друг. Точнее, подруга — независимая и своенравная, но надежная, как сами Леса, её породившие.
Крылатые кошки отнесли своих друзей, или, скорее, подопечных — они считали себя старше, опытнее и мудрее людей из чужого мира — на границу болот. Лагерь лесовиков был искусно спрятан в зарослях, на обширной лужайке стоял только чудесный маленький храм, казалось, целиком сплетенный из вьющихся цветущих растений. Лозы обвивали двенадцать стройных колонн, образующих круг. Наверху переплетением ветвей был образован купол, а проемы закрывал усыпанный розовыми и белыми цветами зеленый занавес.
Путешественники отпустили своих летунов и стояли тесной группой, внимательно осматриваясь по сторонам. Тайри, будто услышав какой-то сигнал, бросила на траву плащ, аккуратно сняла и положила на него перевязи с мечом и метательными ножами, рядом легли нож-засапожник и маленький изящный арбалет. Секунду подумав, Тайри стянула через голову серебряную кольчугу.
— Зачем?! — удивилась Одри.
— Разве ты не поняла? Посмотри на нас и на Рето. Мы мало похожи на тех, кто приходил сюда раньше. Купцы и лекари не нуждались в доспехах и оружии, хотя и привозили его сюда. Я всего лишь хочу показать, что у нас нет дурных намерений, — ответила Хранительница.
Лоцман понимающе улыбнулся и положил рядом ножны со своим мечом — другого оружия он не носил.
— По-моему, нас ждут в этом храме, — не очень уверенно произнесла Тайри.
— По-моему, они уже теряют терпение, — глядя, как то тут, то там шевелится зеленый занавес, усмехнулся Лоцман, — пойдем. Не будем их обижать.
И они, взявшись за руки, точно дети, быстро преодолели расстояние до лесного храма, и скрылись в нем.
— А ты почему не идешь с ними, Рето? — спросил Габриэль лесовика.
— Их же позвали… А мне нельзя. Я не имею посвящения Зеленой богине. Кроме того, я, наверное, долго считался пропавшим, и пока мой род не признает меня, я останусь для соплеменников опасным чужаком. А с оружием твои друзья поступили верно — в дом Зеленой с железом не входят.
Храм, казавшийся снаружи совсем небольшим, внутри выглядел достаточно просторным. Растительная завеса шевельнулась и раздвинулась так, чтобы на вошедших падал свет солнца. Двенадцать фигур стояли перед высоким пьедесталом, над которым точно парила дивной работы статуя женщины. Тело ее окутывала легкая зеленая ткань, длинные золотистые волосы спускались до колен, закрывая половину лица и левую руку. В правой был тонкий деревянный посох, увенчанный веточками с едва распустившейся зеленой листвой.
Тайри и Даррен переглянулись — не ипостась ли Двуликой почитают лесные жители?
— Что вы ищете в храме Вечно Юной? Вы, пришедшие по дороге, несущей смерть, приведшие с собой потерянного… — на языке Города сказал один из жрецов.
— Мы пришли с миром, — спокойно ответил Даррен, — и хотим помочь вам победить топи. Мы из Города-над-Морем.
— Что стало его жителями, пришельцы? Почему с вами не пришел никто из тех, кого мы знаем? — на этот раз спрашивала женщина.
— Там беда. Тьма закрыла пути не только в ваш мир, Город стоит на пороге голода. Полагаю, вам известно, что будет, если Тьма захватит его, — ответила Хранительница.
— Значит, зло коснулось всех… Вот почему мы не можем дозваться наших собратьев через Хрустальный источник. Вас послали, чтобы очистить Тоннель?
— Нас попросили. Силы горожан не так велики, как им хотелось бы. Если вы помните, потери есть даже среди Мудрых. Поэтому мы здесь, — объяснил Лоцман.
— Но что вы можете противопоставить наступающим болотам, вы же никогда не жили в лесу.
— Прежде всего, мы должны увидеть и осознать все сами, — твердо сказала Тайри, — до этого бессмысленно говорить, что мы можем, а что нет. Вполне возможно, кто-то влияет на стихии и элементали…
— Тогда мы покажем вам все прямо сейчас, — прозвучал из глубины храма низкий и властный женский голос. Жрецы расступились, и перед Тайри и Дарреном предстала невысокая женщина в зеленом одеянии. Ее голову украшал невероятной красоты убор, сверкающий всеми цветами радуги.
— Но если вам не под силу усмирить топи, лучше уходите сразу. Нам не нужны напрасные надежды. Следуйте за мной.
Граница была поразительно четкой. Никакого постепенного перехода от растительности лесной к растительности болотной: на этом болоте вообще ничего не росло. В двух шагах за спиной — пышно цветущий кустарник и молодые деревья с нежной хвоей. В двух шагах впереди — мутная серая вода, из которой торчат кочки с рыжей травой и мертвые остовы деревьев. И никакого камыша, тростника, осоки, кувшинок в воде… Ничего живого. В отдалении виднеется одинокий холм, видимо основой ему служит камень, и болоту он оказался не по зубам. На нем сквозь едкую желтую дымку угадывались очертания большого храма.
— Удручающее зрелище, — тихонько сказала Одри Лоцману, — никогда в жизни не видела мертвых болот, на них всегда жизнь кипит: птицы, мелкие хищники, живность в воде всякая. А здесь даже змей не видно.
— Какие новости? — спросил один из жрецов наблюдателя, спустившегося со своей вышки.
— Плохие, господин. Топи продвинулись со вчерашнего дня шагов на пять. И такое наступление, как сообщают наши собратья, по всей границе.
Тайри только покачала головой и подошла к самой кромке воды.
— Это опасно! — предупредила верховная жрица, — топь точно чувствует живую жертву, и стремится поглотить ее как можно быстрее.
— С ней ничего не случится, — спокойно ответил Даррен, — она знает, что делает.
Леди Даллет довольно долго наблюдала за происходящим на болотах. Вывод был очевиден и крайне неутешителен. Некто, владеющий темным стихийным волшебством, умело и целенаправленно воздействовал на элементалей — духов водной стихии. Он лишил их разума, превратил в злобных и вечно голодных хищников. А в пищу им предназначил, прежде всего, тех загадочных существ, которых называют лесными хозяевами. Именно они, в содружестве с элементалями земли, отвечают за жизнь растений. Лишенные их поддержки деревья быстро гибнут, а почва превращается в болото. Вечный голод заставляет измененных духов воды искать все новую и новую пищу, тем самым, обеспечивая наступление топей.
Если поблизости есть река или озеро, где духи воды не затронуты этим безумием, можно попытаться устранить темное колдовство. Другое дело, что уже образовавшееся болото никуда не денется, и будет подтачивать лес. И если за ним не присматривать, то и нечисть всякая вскоре заведется. Значит, одной магии мало…
— Есть ли недалеко отсюда чистый водоем? — спросила Тайри.
— Хрустальный источник совсем рядом, — кивнула верховная жрица.
— Это хорошо. Кто-то, обладающий весьма серьезными познаниями в стихийной магии, изменил духов воды. Это поправимо. Думаю, стоит попробовать один метод. Но само болото, к сожалению, не исчезнет. А это чревато возникновением новых болезней, зарождением гнезд Тьмы…
— Заставить болота остановиться — уже очень много, — улыбнулся один из жрецов, — мы почти все знаем о лесе, о его жителях, но глубинная стихийная магия нам практически не знакома. Мы всегда жили в мире со стихиями. Все, что мы могли предпринять — это переселять на границу все новых и новых лесных хозяев, поддерживать жизнь наших деревьев…
— И тем самым устроили пир для взбесившихся болотных духов. Нам придется попросту истребить этих тварей, сотворив свирепых защитников из совершенно мирных созданий. Они, скорее всего, очистят водоем… Вопрос, как справиться с последствиями. И как научить вас создавать защитников без нашей помощи.
— Госпожа, вы же знаете, я много путешествовал, — сказал Габриэль, — вот, вспомнилось неожиданно. В одном из наших походов мы оказались в жарких и мокрых лесах на юго-западе Шан-Ти. Почва под ногами была влажной, вода капала с лиан и листьев, но о болотах и речи не было. Мы спросили у местных жителей, почему так происходит, и они нам показали… Там росли такие удивительные деревья! Высокие — раза в полтора выше всех остальных, с огромной плоской кроной. Листья у них широченные и пахнут удивительно, а высушенные и заваренные, как чай, помогают от многих болезней. Стволы этих деревьев толстые — двоим не обхватить, и пористые внутри, а корни распространяются также широко, как крона, и без конца выкачивают из почвы воду. Если бы не эти великаны, там давно уже было бы непроходимое болото. Поэтому туземцы бережно ухаживают за деревьями, чуть не молятся на них. И не дай вам Создатель замахнуться на дерево топором — казнят без разговоров.
— Увы, у нас нет таких чудесных деревьев, — печально покачала головой верховная жрица, — я бы с удовольствием посадила их по всей границе болот.
— Но, может быть, есть нечто похожее? — спросил Даррен.
— Я знаю такое растение, — ответил самый старый из жрецов.
— Мы слушаем тебя, Мастер Трав, — благосклонно сказала верховная жрица.
— Это мелкий кустарник, водится в предгорьях, где часты дожди. Его корни, действительно, беспрестанно пьют воду, и он очень живучий. Кустик так и называют — водохлёбкой.
— А нельзя ли его при помощи магии превратить в дерево? — поинтересовался Габриэль, — ну, поколдовать там над семенами, или саженцами?
Жрецы переглянулись, на лицах у многих засветились улыбки.
— Это хорошая идея, доблестный воин, — сказал Мастер Трав, — плохо только одно: такая магия не любит спешки. Нам нужно время.
— Начинайте прямо сейчас, — посоветовала Тайри, — потому что усмирение болотных духов займет тоже не один день. С остальным, я полагаю, вы справитесь и сами. К сожалению, мы не можем надолго задерживаться — Город ждет нас.
— И наших караванов тоже, — добавила одна из жриц, — дети наши ничего о нас не знают, как и мы о них. Вы ведь отвезете им письма?
**** **** ****
Место, где располагался Хрустальный источник, напомнило Тайри храм Двуликой на острове Ллир — та же красота и умиротворение, даже голубые цветы вокруг маленького чистого водоема, казалось, те же самые. Вода играла и искрилась под лучами солнца, свет, отраженный от цветных камешков на дне, блики и тень, складывались в удивительные картины. Целительница быстро распознала мощный, ничем не замутненный магический поток, пронизывающий источник и уходящий куда-то в глубину. Вот она, главная точка опоры лесных магов. Тайри обратилась к живущим в источнике духам воды, стараясь попасть в ритм пульсации потока. Ее услышали: в глубине водоема из бликов и теней проступило лицо — трудно сказать, мужское или женское. Хранительница поняла, что ее изучают, возникло ощущение внимательного взгляда, на секунду она как будто с головой погрузилась в воду. Выражение лица в источнике изменилось: стало сначала удивленным, потом недовольным. Вода забурлила, ветер бросил горсть брызг в лицо Хранительнице, и хозяин источника исчез.
— Не хочет он со мной разговаривать, — грустно вздохнула Тайри, — видимо, придется искать другой водоем.
— Очень странно, — удивился Лоцман, — Может, потому, что водное стихийное волшебство тебе не родное?
— Не знаю, — пожала плечами леди Даллет, — Может, ты попробуешь?
Даррен не стал возражать, обратился к хозяину источника на своем родном певучем языке. Реакция была еще более удивительной: из середины водоема взметнулся шипящий фонтан воды, и через секунду над поляной засияла маленькая яркая радуга.
— Не вышло, — растерянно признался Лоцман, — они, конечно, что-то ответили, недаром же этот фонтан! Думаю, поняли меня прекрасно. Но разговаривать не стали.
Верховная жрица, до того молча наблюдавшая за бесплодными попытками Даррена и Тайри, подошла к самой кромке водоема, опустила руки в холодную воду, и маленький бассейн моментально стал гладким, точно зеркало:
— Они говорят, что вы носите в себе огонь, оба. Ты, Хранительница, носишь Огонь Сотворенный. А ты, Лоцман, наверное, и сам не знаешь пределов своей мощи. В крови у тебя Первородный Живой огонь. Хозяева источника приветствовали тебя, как сильнейшего… Одного твоего желания достаточно, чтобы впитать влагу магическую и высушить до последней капли влагу обычную. Здешние духи воды скорее испуганы, чем раздражены, но я не советую вам повторять попытку.
— Вот оно как, — понимающе улыбнулся Даррен, — не может быть, чтобы это препятствие было непреодолимым. Тайри, ты ведь наверняка что-нибудь придумаешь.
— А если мы научим вас, жрецов, управляться с водными элементалями? — предложила леди Даллет верховной жрице, — Вы же с хозяином этого источника разговариваете?
— Не совсем так. Я могу слышать его, но не говорить с ним. И мы не видим его, никогда. К тому же, как я поняла, необходимо уметь обратиться ко всем сразу и к каждому духу в отдельности, а для этого надо хотя бы научиться различать их.
— Работать с элементалями не так уж сложно, и знания передать можно довольно быстро, только вот времени ни у вас, ни у нас нет, да и наша магия может быть для вас опасной. Лес и огонь… — покачал головой Лоцман.
— Пожалуй, и это преодолимо, — мягко улыбнулась Тайри, — ведь у нас есть Одри. Ты же помнишь, она вполне успешно училась водной магии дома. Справится и здесь.
— А ваш воин, Габриэль? Он так быстро нашел важное для нас решение, и, главное, оно оказалось вполне нам по силам.
— Он не маг. Но у него потрясающая интуиция и великолепная память, что с успехом компенсирует отсутствие волшебства, — объяснил Даррен.
— Очень жаль, — вздохнула верховная жрица, — мне казалось, что он лучше вас всех понимает, что нам необходимо. Вы знаете, что он отправился вместе с Мастером Трав на поиски саженцев?
— Конечно. Надеюсь, он сможет быть полезным, — кивнула Тайри, — полагаю, Вам, госпожа, стоит собрать к завтрашнему дню нескольких самых способных волшебников. А сегодня мы с Одри подумаем, как лучше научить вас обращаться… нет, пожалуй, даже просто общаться с теми, кто вам давно знаком.
— Вот именно, — согласился Даррен, — сейчас, конечно, нужнее всего Вода, но может понадобиться помощь и других стихий.
— И Огня, — дрогнувшим голосом сказала жрица, — у нас есть люди, которые могут попытаться. Мы же пользуемся огнем, и не только готовим на нем пищу. Но дружить со стихией — это не всем дано. Завтра утром я приведу тех, кто согласится.
Одри, поняв, что от нее требуется, принялась припоминать всё, чему успела научиться за несколько спокойных месяцев дома. Пожалуй, договориться с местными духами у нее получится, а вот для изменения ей понадобится помощь. Учить кого-то — вот это настоящая трудность. Лесная колдунья привыкла к неспешному и постепенному процессу, и совершенно не представляла, как можно научить кого-то какому-то куску, без начала и конца. Но раз Тайри говорит, что так надо…
Как ни странно, главная жрица и две ее подруги оказались очень понятливыми и старательными ученицами, азы объяснять им было не нужно, и они за первый же вечер научились видеть, кого надо, различать их “лица”, обращаться с любыми вопросами и просьбами. Одри нравилось то, что ее понимают с полуслова, а еще она не уставала мысленно благодарить прозорливость и настойчивость одной коронованной особы, оставшейся по ту сторону Тропы.
Разговаривать с хозяином Хрустального источника Одри отправилась рано утром. Тайри и Даррен с ней не пошли, но верховная жрица Зеленой богини была рядом. Спустя многие годы деревенская колдунья с удовольствием вспоминала, какая забавная у них вышла беседа. На зов этот дух воды откликнулся чуть ли не с радостью. Вылез, наверное, чтобы покрасоваться — представьте себе, стоит посередь источника человек по пояс в воде, только весь он из искрящихся, разной степени синевы, струй, и одно лишь лицо остается практически неизменным. Верховная, уже успевшая научиться кое-чему, смотрела на давнего помощника лесных жителей с совершенно детским восторгом. Да вдобавок этот хозяин сподобился нацепить на себя личину Лоцмана. Спрашивается, зачем? Теперь, когда и лесная колдунья, и, главное, верховная жрица маленького храма были готовы слушать и понимать, ох, он и высказался… Сначала, конечно, поблагодарил за то, что давно надоевший монолог с помощью пришлых учителей стал, наконец, диалогом. Что теперь жрецы способны понимать его как надо, а не через два слова на третье. Что теперь не надо орать во все горло, чтобы быть хоть частично услышанным, и смысл слов не теряется. Увы ему, только беда и война заставили людей выбраться из уютной колыбельки давно привычных ритуалов и научиться чему-то новому! Он давно видел, что делают с соседними водоемами, но покинуть источник не в его силах, а люди слышали только его гнев, но не обращенные к ним слова! Хорошо, старшие морские братья подсказали, что делать и как помочь…
Надо было видеть верховную жрицу после этих его слов! Ее отчитали, точно нерадивую ученицу, да еще на глазах у пришлой колдуньи. Некоторое время она молчала, пытаясь вернуть себе душевное равновесие, потом спросила вполне спокойно:
— Значит, Хозяин Источника знает, как помочь лесам?
— Знает, знает, — недовольно прошелестело в ответ, — я тоже сложа руки не сидел. Вряд ли вы себе представляете, как больно переделывать рожденных для мира и покоя в беспощадных воинов? Насколько невыносимо уродовать своих детей, готовя их к неминуемой смерти? Да, это всего лишь маленькие духи не из высших, такие возрождаются часто, но эти уйдут навсегда! Их голоса не зазвучат уже больше в ручьях по весне, в шорохе дождя осенью… Моим морским собратьям это далось бы легче. Они весьма воинственны, всем известен их суровый нрав. Они даже накладывают отпечаток на души людей, связавших свою жизнь с морем! А я никогда не создавал ничего, столь жестокого, способного убивать! Пусть даже ради собственной жизни.
— Что мы можем сделать, чтобы твоя боль стала меньше? — тихо проговорила Одри.
— Победить. Хотя бы в одном сражении. И научить других, как это делать. Чтобы гибель первых воинов не была напрасной, — Хозяин Источника, казалось, улыбнулся, и дивно выглядела грустная улыбка на сотворенном из воды лице, — а еще — перевезти их к болотам. Когда будете готовы, приготовьте большие сосуды, чтобы забрать моих детей.
Он рассыпался фонтанами сверкающих брызг, а Одри и жрица еще долго стояли, глядя на постепенно успокаивающийся, точно засыпающий, источник.
Следующие несколько дней работы у магов было, что называется, «по горло». Одри достались “водяные”, ее учениками стали семеро опытных лесных магов, включая и верховную жрицу. Они привыкли совершенно иначе смотреть на многие вещи, и если магия леса и земли давалась им практически без труда, то взаимодействию с другими стихиями их приходилось обучать медленно и мучительно. К счастью, так было только во время первых занятий, потом и учитель и ученицы приноровились друг к другу. И, самое главное, у лесовиков с Огнем вообще ничегошеньки не получалось. А им нужен был хотя бы один человек, способный совладать с этой стихией, и объяснялось это не прихотью Тайри и Лоцмана, а все тем же великим законом Весов. Как всегда, выручила деревенская сметка Одри. Нужен тот, сказала она, кто привычен, кто общается с огнем, пусть не на магическом уровне, каждый день. Кузнец! В наших-то деревнях кузнеца и мельника наравне с колдуном от веку почитали. Жрицы выслушали её, переглянулись и на следующее утро привели достойного кадидата. Разбираться с ним предстояло леди Даллет. Даррен сказал, что наставник из него никакой, его самого еще учить и учить.
Ох, и красавца мне привели, растерянно подумала Тайри, глядя на нового ученика. И ведь что-то ему нужно сказать такое, чтобы впечатлило, задело за живое, да еще и придало уверенности… Одна радость, клятвы ему не давать, а то неизвестно во что выльется это скоропалительное наставничество. Ведь настоящий сказочный персонаж попался: на голову выше своих соплеменников, в плечах — косая сажень, бородищей рыжей, что твой огонь, по самые глаза зарос. А глаза синие-синие, задорные и добрые. Придется с ним помучаться, за милю видно — такой за словом в карман не лезет.
— Это ты, что ли, колдунья, которая меня учить-то будет? — удивленно пробасил кузнец, пряча под кожаный фартук огромные обожженные ладони.
— Я, почтенный. Не нравлюсь?
— Молодая слишком. Знакома, что ли, с нашим делом-то?
— Хвастать не стану, не вышел бы из меня кузнец, силенок маловато. Но вашим собратьям помогать случалось.
— Небось, ожоги неумехам-подмастерьям заговаривала?
— И такое бывало. И сама у мехов стояла как-то. Брат у меня умелец, каких мало.
— Ну, пойдем, что ли, в кузню-то, — усмехнулся кузнец добродушно, — посмотрим, чего мне напомогаешь.
И они пошли. Учеником он оказался на редкость послушным и смышленым, схватывал все на лету. Приятно было смотреть, как споро и старательно он работает, как умно и к месту применяет новые знания, и как после каждого правильно воплощенного шага удивленно качает головой и довольно улыбается.
— Вот уж не думал, красавица, что на старости лет чему-то новому научусь, — сказал кузнец, когда Тайри объявила занятия законченными — на сегодня.
— Ты ведь понимаешь, Рен, что это только начало, самое простое, как азбука.
— Разве ты не научишь меня всему остальному, красавица? А я, может, и сыновей своих потом бы научил, — чуть ли не жалобно попросил удивительный ученик.
— Сколько успеем до нашего возвращения в Город — все твое. А если на какие-то вопросы я не смогу ответить, так мы у Даррена спросим. Сдается мне, он многое про Огонь знает.
**** **** ****
Габриэль сидел на склоне холма и думал, глядя на укладывающих саженцы в сырой мох лесовиков: чудны дела твои, Создатель… С самого детства воспитанный, как солдат, мог ли я помыслить о том, что такую радость мне принесет сугубо мирное занятие, чуть ли не земледелие? Может, я должен был родиться каким-нибудь крестьянином, в такой деревне, как выросла наша Одри?
Мастер Трав и его ученики охотно показывали воину, как правильно выкапывать хрупкие саженцы, как укладывать их в специальные сумки, закрепленные на спинах крылатых кошек, и очень удивлялись, когда все это получалось у него с первого раза. Мастер внимательно осмотрел выкопанные Габриэлем будущие деревья и сказал, что и сам не выбрал бы лучше. А потом они вместе высаживали эти кустики с цепкими корнями на тщательно обработанном участке земли, который местные маги называли Материнским Полем. По их словам, здесь любое растение росло быстрее, слабое становилось сильным, а больное — излечивалось. Лейтенант де Рейвен ничего не понимал в волшебстве, но, очутившись в этом удивительном месте, почувствовал себя ребенком на материнских коленях, и совсем далекие события стали всплывать в его памяти.
Старинное поместье в Гьяттских горах, окруженное светлым, чистым лесом… Его семья всегда собиралась вечером вместе за столом — ужинать. Таков был обычай: завтракать и обедать ты волен где угодно, но ужин — это святое. Во главе стола всегда сидел отец, по правую руку от него — старшие братья, похожие друг на друга, как две капли воды, и такие разные по характеру. А по левую руку сидела матушка и малышня — Габриэль и его младшая сестренка. Утром его, чаще всего, будила именно она — прекрасная, как фея, милая Лорели. Братья были на десять лет старше, Лорели — на четыре года моложе, и третий сын графа де Рейвена души в ней не чаял. Почему-то вспомнился во всех подробностях его первый подарок сестренке: вырезанный собственноручно маленький деревянный кораблик с ярко-синим атласным парусом. Габриэль увидел его в книге старшего брата, смешливого и порывистого Риша. Он с раннего детства мечтал о море, и стал-таки, несмотря на сопротивление отца, одним из лучших имперских капитанов. Что с ним теперь? Второй, полная его противоположность, носил имя Веллем. Он вырос, по доброй воле стал одним из Смиренных братьев, и со временем возглавил один из горных монастырей. Матушка очень гордилась им. И лишь младший воплотил мечту отца — стал, как и он сам, воином, и именно ему он передал фамильное искусство боя на парных мечах. Кто-нибудь скажет, что по традиции младший сын должен был остаться дома, и, возможно, окажется прав. В тот год, когда Габриэль поступил на службу в Империи, черная лихорадка, занесенная в их горные края бродячим менестрелем, будь он трижды проклят, унесла жизни отца и его любимой сестры Лорели. Он приехал, но оказалось уже слишком поздно. С тех пор младший де Рейвен побывал дома лишь трижды. Ему было тяжело видеть матушку такой: печальной и совсем состарившейся. А она всегда старалась его утешить, говорила, что отец радуется, глядя с небес на сына, воплотившего его мечту. Видимо, воин совсем замечтался. Его вывел из мира воспоминаний лишь весьма чувствительный толчок в плечо тяжелой когтистой лапой.
— Пора домой, Гром, — услыхал Габриэль осторожный мысленный шепот Тилы, — не хотела прерывать твои размышления, но жрецы уже закончили Песнь защиты и ждут нас с тобой.
— Извини, — ответил он, гладя крылатую спутницу, — задумался.
— Ты хотел бы туда вернуться?
— Да, — честно ответил де Рейвен и тут же признался, — но мне все чаще кажется, что я туда никогда не вернусь.
— Почему?
— Мне кажется, мой путь будет совсем недолог, и закончится он на стенах Города. Прости, если огорчил тебя. Меня и самого эти мысли удивляют…
— Ничего удивительного. Если не считать, что ты сам удивительный, Гром. Запомни, что бы с тобой ни случилось, я буду рядом, до самого конца, и за Гранью тоже, — Тила совсем по-кошачьи ткнулась лбом ему в руку. И Габриэль понял, что совсем не боится ни судьбы, ни смерти — пока рядом крылатая кошка лесного мира.
Пока Одри обучала других стихийной магии, а Габриэль общался с Мастером Трав, Даррен помогал готовить плацдарм для основного наступления на болота. Здешние волшебники спешно переселяли с прибрежной полосы всех маленьких лесных хозяев, а те деревья, которые нельзя было спасти, погружали в глубокую спячку. Кто знает, может им и удастся пережить битву стихий. Зеленоглазый волшебник пытался успеть все и сразу: проверял берег, изучал Потоки, которые можно было задействовать в сражении, исследовал болото, пустив в ход весь доступный арсенал чар. Его учили, что сражаться, не узнав о противнике как можно больше, глупо и опасно. А здесь, похоже, ничего и не поймешь, пока не соприкоснешься с ним вплотную. Хорошо, что лесовики додумались попросить наших летунов забросить несколько человек на остров, где оставались защитники большого храма, иначе пришлось бы срочно изобретать, как с ними связаться. Крылатые кошки наотрез отказывались налаживать мысленный разговор с тамошними жрецами, как и объяснять причины своего решения. Видимо, кто-то когда-то их обидел, а кошки злопамятны…
К водяным духам, как и к молодым деревьям Лоцмана не подпускали — его Огонь пугал этих чувствительных существ до состояния полной невменяемости. Вполне ожидаемо Даррена попросили сделать с берегом нечто такое, чтобы болотам нечем было поживиться, и чтобы земля под ногами защитников не превратилась в топь. Маг попросил всех чувствительных к огненной стихии отойти подальше, и через некоторое время на достаточно большом участке мокрая, расползающаяся под ногами земля превратилась в звонкий стеклянистый камень. Там, где мутная болотная вода набегала на спекшуюся кромку, поднимался пар.
К вечеру с острова вернулись двое лесовиков, и стало понятно, что в большом храме царят совершенно не боевые настроения. Идеи и предложения оставшихся на берегу пришлись по вкусу далеко не всем, а на победу надеются и вовсе единицы. И все поголовно не доверяют пришлым магам. Над вопросами взаимодействия, как и над частью планов, пришлось всерьез задуматься. Ах, как же не вовремя, как же мешает делу эта спесь и косность жречества. Неужели им собственная власть важнее жизни Леса? Тем более что на власть эту никто и не думал покушаться. Очевидно, в большом храме боятся того, что оставшиеся на берегу обретут куда больший авторитет — если, конечно, одержат победу над болотом. Хорошо хоть обещали не чинить препятствий.
В назначенный день все силы были стянуты на границе болот — на том ее участке, который контролировала верховная жрица Зеленой богини. Во все остальные поселения были уже посланы вестники, и со дня на день в храме ждали новых учеников. Тех, кто будет бороться с топями дальше.
Земля, спекшаяся под влиянием волшебства до состояния камня, буквально гудела под ногами. У берега стояли большие глиняные сосуды с водой Хрустального источника. Ждали своего часа невидимые воины. И везли в особых, деревянных — «живых» бочках воду из всех близлежащих лесных водоемов, свободных от черного колдовства — будущее население нового озера. Нет, вовсе не рыб и лягушек, хотя не обошлось без них и прочей живности, а чистых, неизмененных водяных духов-охранников: струйниц, придонников, омутинников и прочих.
Тайри сосредоточилась, готовясь взять на себя работу с одной из самых непослушных и непредсказуемых стихий, хоть и родной для нее — воздушной. С близкой им земной стихией легко справятся лесовики, жрецам с водной стихией поможет Одри, а Даррену и его новому помощнику — кузнецу предстояло попытаться совладать с огнем, если в нем возникнет надобность. Кроме того, необходимо было как-то координировать всех, владеющих волшебством, иначе задуманное могло просто захлебнуться в хаосе неумелых и плохо рассчитанных действий.
Лоцман стоял рядом с целительницей на наблюдательной вышке и кожей ощущал, как воздух вокруг звенит и искрится от сложнейших чар, сплетенных предыдущей ночью.
— Как ты думаешь, — спросила она тихо, — у нас получится?
— Главное, чтобы у лесовиков получилось, — ответил зеленоглазый, несколько удивленный ее волнением.
— Было бы неплохо, будь у нас на острове хоть один помощник, — задумчиво произнесла целительница, — понимаешь, если перекинуть магический «мостик» и закрепить чары по ту сторону болота, эффект был бы наибольшим. Но на это, как я понимаю, рассчитывать не стоит.
— Согласен. Но мне кажется, что кто-то оттуда пытается до нас докричаться мысленно. Будто слабо шепчет возле уха и срывается, дыхания не хватает.
— О, неужели нашелся кто-то неравнодушный, — сразу загорелась Тайри, — у нас просто опыта мысленного общения нет, вот мы и не слышим. А не попросить ли нам летунов? У них с этим гораздо лучше. Да, я помню, что они отказались беседовать с тамошними жрецами. А вдруг тот, кто с тобой пытается говорить, вовсе не жрец? Надеюсь, мой крылатый кот разберется.
— Попробуй. А я пока спущусь, посмотрю, как там дела у Одри.
Видимо, летун помог Тайри, потому что довольно скоро воздух над болотом пробило мощное заклинание «моста». И, одновременно с ним зашевелилась, заворочалась мертвая, на первый взгляд, топь. Лоцману никогда не приходилось ни видеть, ни участвовать в битве стихий. Казалось, мир вокруг сошел с ума, Потоки сплетаются и завязываются в узлы, духи четырех Основ похожи на сжатые пружины и нацеленные стрелы. Все дрожит от напряжения, равновесие невероятно хрупко — и только маг может стать той единственной осью, на которой оно удерживается. Сломается — и все полетит в бездну. Такая ноша и такая ответственность не каждому по силам, и хорошо, что им удалось согласовать совместные действия. Одиночку ждала бы верная смерть.
Вода вдоль берега буквально кипела, и даже непосвященному было видно, что там идет борьба не на жизнь, а на смерть. Воины Хрустального источника, охраняемые и направляемые местными магами и Одри, шаг за шагом продвигались вглубь топи, беспощадно истребляя своих измененных Тьмой собратьев. Безусловно, силы неравны, хищных элементалей было куда больше, но защитники Леса не уступали.
Удача, похоже, совсем запуталась и не знала, кому отдать предпочтение. Небольшого преимущества добивались то те, то другие. Стремясь сохранить как можно дольше жизни детей Хрустального источника, Даррен и Тайри помогали им, как могли. Лоцман отыскивал на дне болота спрятанные под слоем торфа языки гранита, заставлял их нагреваться и «поджаривал» противника. Леди Даллет пускала по самой поверхности воды ледяной смерч — и болотное воинство рассыпалось снежной пылью. Тот, кто стоял по ту сторону «моста», пытался повторять кое-какие заклинания из арсенала воздушных и старательно указывал места, где лучше всего применять то, чего он не осилил сам. Пока общими усилиями удавалось держать ситуацию под контролем гораздо меньшей кровью, и не вкладывать в заклинания опасную мощь, способную нарушить закон Весов. Где-то на самом краю сознания, на пределе магических ощущений Даррен почувствовал настоящего оппонента, того, кто стоял в этом мире на стороне Сына Ночи. В эмоциях противника явно проступало удивление: кто посмел сопротивляться его творениям? Кажется, он понял, что помощь лесным жителям пришла извне, и забеспокоился. Или, все же испугался? Была в отголоске его эмоций едва заметная паническая нотка.
Тем временем, у лесных магов, направляемых Одри, все шло вполне успешно, они все-таки добились устойчивого преимущества и теперь вели водяных воинов в наступление. Когда до победы было уже рукой подать — между каменным островом и отвоеванной территорией осталась совсем неширокая полоса бурлящей серой воды — рухнул магический «мост». Скорее всего, неведомый помощник на том берегу отдал все силы без остатка и погиб, не выдержав чрезмерного для него напряжения. К сожалению, с магами так бывает. Заклятие распалось, элементали воздуха бросились врассыпную, а Тайри со стоном рухнула на руки помощников — чужая смерть задела и ее. Всегда крайне болезненно, когда гибнет связанный с тобой партнер-маг. На секунду все замерли, пытаясь понять, что делать дальше, чем тут же воспользовался враг. Из трясины начало подниматься существо, от одного вида которого многих охватил ужас. Это было воплощение самой сути болот, топей, трясин — называйте, как угодно. Сначала показался бугор, собранный, на первый взгляд, из всего, что приняло в себя болото: полусгнивших веток, камыша, травы, водорослей, камней, даже человеческих остовов, среди которых шевелилось что-то живое — змеи? Черви? Кто знает. А потом болотник начал разгибаться, будто до того сидел скрючившись, прикрыв голову руками. Конечно, ни рук, ни головы у него не было, лишь слабое подобие — покрытая грязью выпуклость, облепленная какими-то мелкими белесыми тварями. Одной из веток, заменявших руки, он мазнул по «лицу», смахивая живую «кожу», и вместо глаз обнажились два крупных птичьих черепа с длинными клювами. Трясинный монстр приподнялся еще выше, и по воде раскинулась «юбка» из множества тонких, серых с блекло-красными прожилками щупалец. Даррен содрогнулся от отвращения, когда ледяной липкий взор чудовища скользнул по нему и двинулся дальше. Казалось, что этот кошмар непобедим, мир вокруг стал мгновенно серым и зыбким. Лоцман услышал, как позади судорожно всхлипнула одна из молодых жриц: «Все напрасно…». Болотник, вдобавок, сеял вокруг себя тоску, неуверенность и безысходность — а какие еще чувства могут возникнуть у попавшего в трясину человека? Зеленоглазый отчаянно оглянулся на топтавшихся рядом летунов: может, белый кот Тайри все же слышит её? Если сейчас лесовики испугаются и отступят, все пойдет прахом. Нельзя, ни в коем случае нельзя отчаиваться и опускать руки! Ах, Тайри, Тайри, как же без тебя трудно! Это всего лишь обморок, а кажется, что…
Не было времени думать и сомневаться. Даррен попробовал заключить это существо в огненное кольцо. Но болотный дух оказался слишком силен для него одного, а кузнец и так держит на себе огненную оборону всех отвоеванных лесовиками островков суши. Помощи ждать не от кого, устало подумал Лоцман — и ошибся. Следующую попытку уничтожить монстра предприняла Одри. Местные маги впервые имели счастье наблюдать, как выглядит на деле классическое заклятие Режущих Струй. Деревенская колдунья действовала так четко, точно находилась не на поле боя, а у наставника под крылышком. Зеленоглазый одновременно испытывал восхищение и гордость. Ведь его вклад, хоть и маленький, тоже был в этом безукоризненном исполнении сложнейшего заклятия. Совсем недавно он подсказал Одри, как лучше выверять баланс сил и находить оптимальное сочетание Потоков. Просто не смог пройти мимо слишком неосторожных опытов юной колдуньи.
У чудовища оторвало все щупальца, которые, казалось, стали жить собственной жизнью, и водяным воинам Хрустального источника с превеликим трудом удалось уничтожить их. Но, увы, болотный монстр стал не намного слабее, а над водой показалось новое кольцо тентаклей. Ну нет, бессмертны одни лишь боги, да и то далеко не все, недобро сощурившись, подумал Лоцман. Надо понять, чего он боится, все хоть чего-нибудь да боятся… Не оглядываясь на вышку, по всплеску эмоций он понял, что Хранительница очнулась и вполне способна сражаться дальше. Ну вот, теперь и он так называет Тайри, уподобляясь одной надоедливой личности в синем плаще. И ведь не возразишь! Прекрасно, моя леди, я рад, что ты с нами. Только тварь мы пока не уложили… Может, у тебя есть идеи?
Точно отвечая на мысли Даррена, взвыли призываемые одним из самых мощных заклятий воздушные элементали. Духи аэра спускались откуда-то из заоблачных высот, неся с собой холод горных вершин. Похоже, Тайри решила сковать болотника. Правильно, ведь промерзшая до дна трясина — всего-навсего кусок грязного льда. Сейчас, милая, потерпи, я помогу, не скрываясь, подумал зеленоглазый, без сожаления стягивая Потоки для новых чар. Ты всегда можешь на меня рассчитывать. И ты всегда находила верные решения…Волна искренней и светлой благодарности мягко коснулась его затылка, и Лоцман улыбнулся в ответ.
— Она говорит, если всадить в него молнию помощнее, то он рассыплется, а если добавить с трех сторон «Огненный занавес», то и вовсе испарится, — услышал он мысленный голос своего летуна.
— Скажи Одри, чтобы собрала все силы и попросила воинов Хрустального источника опуститься к самому дну. Будет жарко, — попросил его маг.
Когда созданная Лоцманом молния пробила в Болотном Духе дыру, и он стал распадаться, снова проявился настоящий “полководец” противника. Гораздо четче, чем в первый раз, прозвучал злобный и разочарованный вопль, и его услышали многие. Сквозь мешанину стихийных чар тянулась цепочка черных следов — куда-то далеко, в предгорья маячившего за Лесом Западного хребта. Даррену очень хотелось, чтобы и лесовики засекли неосторожно раскрывшегося врага. Но надо было ставить точку в этом сражении. Им с кузнецом пришлось очень постараться, чтобы пущенный с трех сторон Огненный занавес довершил дело — монстра не стало.
— Они гибнут, — прозвучал рядом грустный голос Одри, — наши воины-духи. Они выполнили свою задачу, и все их силы отданы без остатка.
— Их противники тоже гибнут, потому что сила, их создавшая, бросила своих солдат, — эхом откликнулась жрица, — слава Вечно Юной, это сражение мы выиграли!
Даррен оглянулся через плечо и не увидел бездумной радости на лице союзницы. А ведь она прекрасно понимает, что война не закончена. Впрочем, иначе она не была бы верховной жрицей.
**** **** ****
Лесовики устроили замечательный праздник в честь победы. О нет, они не обольщались, не думали, что этим сражением все закончится. И постов вдоль берега не снимали. Но все, кто не стоял в дозоре, собрались на обширной поляне, чтобы вспомнить, какой жизнь была раньше, вернуть в души искреннее веселье, поделиться радостью с остальными и поблагодарить за победу друзей, союзников и свою богиню. Кто, если не она, привел сюда пути магов? Кто не оставил своих детей в беде? Конечно, Вечно Юная, да будут ее шаги легки! Потому и горел костер, столы ломились от нехитрых угощений, и веселило душу ароматное молодое вино. Заливались соловьями лютни, скрипки и флейты, кружились в танце пары, а время от времени все объединялись в общий круг, как случалось во множестве миров по большим праздникам.
Гости-союзники держались тесной группой вместе со своими крылатыми кошками. Но лесовики им скучать не давали. Вот утянули в быстрый хоровод смеющуюся Одри, вот одна из подруг верховной жрицы Зеленого храма закружила Габриэля, и даже Даррен поддался веселью и что-то лихо отплясывал в общем кругу с кузнецом и здешними магами. Только Тайри пряталась в глубокой тени, привалившись к теплому боку своего летуна. Она очень любила такие праздники… когда-то. В прошлой жизни, оставшейся гораздо дальше, чем по ту сторону Звездной тропы. Память услужливо подкидывала воспоминания о Длинной ночи, которую Тайри первый и единственный раз праздновала с любимым и с теми, кто был ей дорог…
Крылатый кот, видимо, без труда уловив ее мысли, недовольно заворчал.
— Ты снова сердишься, Мур? Я тебе мешаю? Или снова что-то сделала не так?
Кошки, они и в Арашамфе кошки, хоть и крылатые. Такие же бесцеремонные и независимые, как их собратья в любом из миров. Летун Тайри считал, что она нуждается в постоянной опеке и понятия не имеет, что для нее важно, а что нет.
— И вовсе я не сержусь, Ри, — ответил мысленно большой белый кот, — но сейчас ты поступаешь неправильно. И даже опасно для себя самой. Признайся, ведь так и есть.
— Тебе виднее, мой крылатый друг, — улыбнулась целительница. Вот уж совершенно неподходящее было время, чтобы спорить с котом.
— Так вот и слушайся умных советов.
— Угу. И что, по-твоему, мне необходимо сделать сейчас?
— Пойти к большому огню и потанцевать вместе со всеми. Я знаю, ты умеешь.
— Может быть, чуть позже, Мур. Я слишком устала. Можно, я посижу здесь, с тобой?
— Я тебя, конечно, не прогоню, но ты делаешь ошибку. Зря отгораживаешься от общей радости, словно это и не твоя победа тоже.
— Я радуюсь, Мур, только тихонечко…
— Сейчас нельзя тихонечко. Сейчас только враги тихонечко сидят и прячут головы под хвост. А ты должна танцевать.
— Почему?
Летун ничего не ответил, только улегся калачиком вокруг нее, и замурлыкал, точно домашний кот. Конечно, если это басовитое урчание можно так назвать.
— Спасибо, дружище, ничего лучше и быть не может, — мысленно поблагодарила его Тайри.
— Что с тобой творится, Хранительница? — рядом возникла из сполохов и теней верховная жрица, — мне тревожно за тебя.
Ну вот, раздраженно подумала Тайри, и эта туда же. Подцепила новое прозвище у Даррена, не иначе.
— Не знаю, Майлин, — остается только пожать плечами и встать из такого уютного кошачьего “гнездышка”.
— Разве ты не рада за нас всех? Разве ты не счастлива? Посмотри, ты прекрасна, точно богиня, у тебя замечательные друзья, ты владеешь могущественными чарами, и не только! Ты сумела заставить нас поверить в собственные силы! Почему же я чувствую холод рядом с тобой? У нас говорят, что так ты делаешь подарок Тьме, и твоя броня становится тоньше.
— Иногда я думаю: а если убрать все волшебство, которым я владею, все мои знания, что от меня останется? И будет ли это кому-нибудь нужно? И будет ли рядом кто-то, кто примет все, как есть? А Тьма…она всего лишь затаилась и ждет, когда ей вернут лакомый кусок, что выдернули у нее из зубов.
— Не понимаю, зачем тебе прятаться за ледяным панцирем. Это лишь иллюзия, не защита. Кто-то разбил тебе сердце?
— О нет. Просто погиб на моих глазах, а я ничего не могла сделать. Поэтому разбивать теперь нечего. И болеть нечему.
— Так не бывает, Хранительница. Сердце твое на месте, иначе у тебя не нашлось бы сил на все, что ты делаешь. Ему просто невыносимо тяжело под ледяной коркой, ну так позволь ей растаять!
— Мне очень хотелось бы верить, Майлин, что так и будет — когда-нибудь, — Тайри печально опустила голову.
— А ты попробуй. Прямо сейчас. Забудь о высоком предназначении, о Пути, о Тьме и Свете, о своей магии и прочих талантах. И прошлое свое отпусти. Хоть на один вечер… или танец. Поверь, станет легче.
Тайри задумчиво посмотрела на Майлин, потом с сомнением произнесла:
— Вряд ли у меня получится.
— Не думай — сделай. Сейчас будет самый длинный танец, самый большой круг встанет у костра. Иди и не жалей ни о чем.
Целительница отрицательно покачала головой, но первый шаг сделали другие. Смеющаяся вереница молодежи просто подхватила и ее, и Майлин, и, точно морская волна, унесла их к огню и музыке. Люди то собирались в хоровод, то разбивались парами, неслись по кругу, глядя друг другу в глаза. Как ее нашел Лоцман в этой пестрой толпе, как у них получалось не ошибаться и не сбиваться с ритма в совершенно незнакомом танце, Тайри не думала. Она послушно кружилась, взлетала в воздух, подчиняясь таким надежным и горячим рукам, смотрела на золотые искры, зажигающиеся в изумрудах глаз, и понимала, что жизнь, все-таки, продолжается. Пока есть дорога, есть те, кто будут идти с нею рядом — жизнь не кончилась и не кончится, кто бы что ни говорил.
Танец давно отшумел и затих. Они смеялись и пили пахнущее ягодами и дождем вино, а Даррен продолжал обнимать уставшую молчаливую Хранительницу. Сидел — и боялся пошевелиться, спугнуть, потерять ту каплю счастья, что выпала ему сегодня. Пусть смотрят, пусть шепчутся, пусть с восходом солнца все закончится и никогда потом не повторится, но сейчас — его время, и он никому его не уступит. Лоцман был благодарен непонятно откуда взявшемуся у их стола менестрелю, который уже полчаса пел глубокие, цепляющие за сердце лирические баллады вперемежку с веселыми и местами даже фривольными куплетами. Парень был уже слегка пьян, но это не мешало ему ни мастерски играть на гитаре, ни держать внимание публики. Был бы такой концерт в родном мире Тайри, Даррен бы сказал, что музыкант — валлир, но этот… этот был просто человеком, хоть и одаренным. Поэтому, регулярно заливаемое внутрь “для сохранения голоса” спиртное подействовало на него, как на любого другого: певец просто свалился и был отнесен под деревце, где и уснул, обняв свою гитару. Уснула и Тайри, да и не мудрено, шутка ли — такое сражение выдержать. Кто-то неслышно подошел сзади, накрыл плечи Лоцмана теплым уютным плащом, осторожно протянул ему второй — укутать леди, что едва слышно посапывала, крепко смежив ресницы. Зеленоглазый ловил смутные отголоски ее эмоций — ей снилось что-то хорошее и светлое, как детство и весеннее солнце. На самом краю сознания кто-то огромный, сверкая золотой чешуей, довольно напевал и нежился в его лучах.