Глава 4.
Богам нравятся игры — при условии, что выигрывают они.
Терри Пратчетт “Мелкие боги”
Пророчества — это такая гадкая штука, Вейриш!
Они сбываются независимо от того, хотите вы этого или нет.
Кира Измайлова "Случай из практики. Караванная тропа"
Караван собрался огромный. Целую неделю со всех окрестных поселений приходили люди, ведя с собой трех-четырех тяжело нагруженных местных лошадок. Те, кто решился идти в Город вместе с Тайри и ее соратниками, очень беспокоились — ведь Тоннель совсем недавно считался смертельно опасным. Даррен успокаивал их, как мог. Возвращаться предстояло через Лесные врата, потому как Горные, через которые вступила в этот мир Хранительница со своими спутниками, находились слишком далеко, да и лошадкам подниматься по узкой крутой тропе было бы трудно. Наконец, когда все сборы завершились, был назначен день отправления.
Тайри проснулась с первыми лучами солнца — остальные еще крепко спали. Она вышла на поляну, чтобы полюбоваться на прощание маленьким лесным храмом. Перед возвращением в Город ее охватило странное волнение, словно должно было случиться нечто важное, и она никак не могла понять, что… Видеть будущее целительница не могла и не хотела, но интуиция всегда подсказывала верно. Вот и сейчас леди Даллет почти уверилась, что в дороге они повстречают кого-то очень сильного, Только вот ей самой эта встреча радости не принесет.
Переход до Лесных врат занял почти весь день, и в рукотворную пещеру под сводами пологого холма караван вступил уже на закате. Поскольку Тоннель теперь был абсолютно безопасен, все решили, что можно идти и ночью — вначале при свете факелов, а потом и без них — большинство путешественников помнили о том, что стены Тоннеля светились сами. Останавливаться на ночевку никому не хотелось. Лесовики стремились как можно быстрей попасть в Город, чтобы увидеть своих близких, получить необходимые книги и товары, а возможно, даже договорится с Мудрыми о совместных действиях. Теперь нашлось много желающих овладеть основами стихийной магии. Похоже, у магов Города появится много новых учеников. Будет ли только время для наставничества?
Купол под холмом оказался облицован изнутри гладким зеленоватым камнем, похожим на мрамор. Многие плиты были покрыты сложной резьбой, где неизвестные письмена переплетались с орнаментами и рисунками. Один из лесных чародеев, который шел в Город за книгами, сказал, что эти надписи никем не разгаданы, даже Мудрые в свое время сколько ни бились, не смогли ничего понять, хотя находили целые участки вполне знакомых символов. Даррен внимательно рассмотрел одну из таких плит и заметил, что ему приходилось видеть книги с похожей тайнописью. К сожалению, останавливаться было некогда, и вскоре караван достиг того места, где Лоцман уничтожил астральную паутину. Через некоторое время люди начали, как по команде, засыпать в седлах, а лошади — останавливаться. Но никакой опасности ни Одри, ни Даррен не чувствовали, скорее наоборот, нечто благодатное и успокаивающее было разлито в воздухе. Караван остановился, путешественники стали устраиваться на ночлег. Как ни странно, эта неожиданно возникшая сонливость ни Хранительницы, ни ее друзей не коснулась.
— Странно… — пожал плечами Даррен, — нам словно предоставляют какую-то возможность, пока они спят…
— И я так подумала, — согласилась Тайри, — может, пойдем, посмотрим, что там, дальше? Возможно, мы чего-то в прошлый раз не заметили, или нечто новое появилось.
— А мы останемся здесь, должен же кто-то охранять это сонное царство, — сказал Габриэль, — в случае чего, Тила позовет вас.
Крылатая кошка выполнила свое обещание и осталась с воином, остальные летуны распрощались со своими «подопечными» у Лесных врат.
— Тайри, посмотри-ка, что делается с твоим сапфиром, — шепотом проговорила Одри, заворожено глядя на мерно мерцающий синий кристалл, что висел на груди Хранительницы.
В последнее время Скайяр никак не проявлял себя, да и надобности в его помощи не возникало. Леди Даллет считала, что синеглазому дракону крайне тяжело дался путь в Город-над-Морем, и он отсиживается в своей ”капсуле” вынужденно — восстанавливает силы. Теперь же сапфир оживал и даже наощупь становился теплее.
— Он не спит, — удивленно произнесла Тайри, — и, кажется, он взволнован. Интересно, что его разбудило?
— Может, его самого спросить?
— Он вряд ли ответит, Одри. Мы вполне можем увидеть разгадку своими глазами, — усмехнулся Даррен, — вернемся и все тебе расскажем.
— Похоже, начинаются сюрпризы, — проворчала Тайри, как только они с Лоцманом дошли до поворота, — но, хоть убей, я не чувствую здесь Тьмы! Более того, в голову лезет нечто знакомое, но я могу и ошибаться.
— Знакомое, незнакомое… — зеленоглазый, проверяя, хорошо ли выходит из ножен меч, мрачно улыбнулся — есть у меня одно предположение…
За поворотом открылось незамеченное ранее ответвление Тоннеля. Арка, искусно вплетенная в орнамент, теперь не была спрятана, за ней, в бархатной темноте разливалось бледно-желтое сияние. Даррен так и застыл на пороге, жестом подзывая к себе чуть приотставшую Хранительницу. За проемом находился лишь узкий гранитный карниз, обрывающийся прямо в бездонное звездное небо. А чуть ниже, совсем-совсем близко, парил, утопая в зелени окружающих его деревьев, древний белоснежный храм. Знакомо звенели ручьи, падая в темное небо. Даже запах цветов был тем же самым, что и на Ллире.
— Дурная шутка, — враз охрипшим голосом произнесла Тайри, — или хороший подвох. Нам чего-то недосказали в прошлый раз? Или нашли новое применение старым игрушкам?
Вовсе целительница не радовалась этой неожиданной встрече и никаких иллюзий не питала. У богов свои игры и свои счеты, а еще они никогда ничего не делают даром. Жаль только, что уразумела она это слишком поздно.
— Теперь я понимаю, почему беспокоится Скай, — Лоцман тоже не горел желанием еще раз лицезреть милость Двуликой, — по-моему, нас приглашают. Ну что, прыгаем? А не то силой притянут, с них станется…
Недолгий то ли прыжок, то ли полет — и под ногами странников расстелились усыпанные голубыми цветами лужайки. Что здесь было поистине волшебным, так это воздух — дышать и не надышаться. Над повисшим в неведомом пространстве храмом и парком витали запахи родного мира. Того самого океана, чья соль была в крови Тайри, знакомых с детства прогретых родным солнцем деревьев, скал и песка. Казалось, закрой глаза, сделай шаг — и ты увидишь тех, кто остался ждать по ту сторону…
— Все-таки здесь необыкновенно легко, — Даррен огляделся в поисках хозяйки, — будто тяжелый груз с плеч убрали. Никто не охотится за тобой, не нужно воевать, раздумывать над чужими интригами и замыслами…
— Еще как нужно, друг мой Лоцман, — ответила Тайри устало, — не забывай, все не так просто, как нам хотят показать.
Зеленоглазый волшебник хотел возразить, обернулся к собеседнице и не смог сказать ни слова. Его прекрасная леди будто стала старше. Залегли горестные морщинки в уголках губ, тревога нарисовала параллельные черточки между хмурых бровей, а в глубине осенних серых глаз прятались печаль и разочарование.
Тайри, почувствовав его эмоции, обеспокоенно спросила:
— Что с тобой, Дар?!
— Ничего, просто грустные мысли, — покачал головой Лоцман, — посмотри, нас встречают.
Действительно, на ступенях храма стояла Двуликая, держа в руках охапку голубых цветов. Она тепло улыбнулась гостям:
— Рада видеть вас целыми и невредимыми, дети мои. Помните, я говорила, что мы обязательно встретимся?
— Да, Милостивая, — тихо ответила Тайри. Ни демона она не верила ни в эту теплоту, ни в искренность. Дай Создатель просто выдержать разговор.
— Прежде всего, я благодарна вам за лес. Арашамф особо любим мною. Ваше сражение станет тем самым камушком, который потянет за собой лавину, которая сметет все замыслы Отступника в этом мире. А самое главное — вы вернули лесным жителям уверенность в собственных силах.
— Мы почти ничего не сделали, победа целиком принадлежит лесовикам, — сухо ответил Даррен. Он чувствовал напряжение Тайри, ее глубоко спрятанную обиду и ледяное недоверие к богине тиншельтов, да и сам был недалек от этого.
— Вряд ли было бы возможно сделать больше, Лоцман. Все определяют Весы. Но то, что я должна вам сказать, касается не Леса — с ним все будет в порядке — а Города. Вас ждут трудные времена и серьезные испытания. Жизнь многих тысяч людей будет зависеть только от вашей стойкости.
— Там без нас что-то случилось? — изогнула одну бровь Тайри. Конечно же, первым делом она подумала о найденыше. Ведь им никто не обещал, что Мудрые не возьмут его в оборот.
— Еще нет, но… Вы должны знать кое-что, дабы понимать меру опасности. Адепты храма Танх Каар имеют очень сильную поддержку. Их мощь растет с каждым днем, и они не станут долго тянуть с ее применением.
— Говорите яснее. Сильная поддержка — это что? Воинства с материка, флот островных держав, магические источники, древние твари? Расплывчатые формулировки не способствуют успеху, о Милостивая. Если же Весы запрещают вам говорить, то и затевать этот разговор было ни к чему.
Улыбка Двуликой превратилась в тонкую линию едва сдерживаемого раздражения, и у Даррена похолодело в груди. Боги, будь они хоть малые, хоть великие, своенравны, злопамятны и завистливы. И с этой станется наказать дерзкую и неблагодарную колдунью. А с него станется закрыть эту колдунью собой и защищать, пока есть силы. Если лесовики правы, то его Огонь вполне может… Додумать он не успел, потому что хозяйка храма снова стала милой и радушной — хотя бы на вид.
— Весы сейчас способна поколебать даже песчинка, моя дорогая. Но я скажу. Те, кто обретается на острове Кадарн, говорят непосредственно с Отступником. Не с кем-то из его эмиссаров, не с куклами-перчатками. Весы позволили ему являться своим жрецам и дарить им силу. И я не знаю, как много времени осталось Городу-над-Морем, чтобы подготовиться к удару. Хорошо, если вы успеете дать имя вашему найденышу… И больше не оставляйте его одного. В походах он только станет сильнее.
— Это так необходимо? В походах хватает и прозвища.
— Необходимо, чтобы силы, защищающие Город приняли его и убедились в вашей доброй воле, девочка. Согласись, быть нареченной матерью — не такая уж большая жертва для этого.
— Надеюсь. Уж в чем-чем, а в жертвах вы должны разбираться хорошо.
— Сделай, как я говорю. В конце концов, именно ты вытащила его из темного омута безумия назад, к жизни. И Лоцман, думаю, не против стать нареченным отцом. Будущее этого юноши во многом зависит именно от вас двоих. Кроме того, можно предположить, как Весы откликнутся на ритуал. Не исключено, что настоящее имя вашего подопечного откроется в самый нужный момент.
— Надеюсь, что будет так, Милостивая. И буду молить об этом Творца, хоть я и не самая верующая из его созданий.
— Тебе следует молить его о стойкости и силе. А также о терпении и уверенности в собственных действиях. Потому что судьба приготовила тебе тяжкие испытания, — тон хозяйки стал и вовсе ледяным. Сжатые пальцами в серебряной перчатке, беззвучно умирали ни в чем неповинные голубые цветы.
— Почему же только ей одной, о Милостивая? Если Тьма пойдет войной, о подобном будем молить мы все, и горожане тоже, — Даррен сам удивился своей дерзости. Но ни страха, ни трепета перед Двуликой он уже не испытывал.
— Твоей леди придется вспомнить, кто она — по рождению. Чему ее учили с самого детства. И что является ее первым и основным призванием, ибо унаследовано с кровью и молоком матери. Я очень надеюсь, что она справится и не захлебнется в море чужого страдания.
— Но, насколько я знаю, магия Гарды сугубо мирная, моя госпожа. Для войны она не применима. Она призвана защищать и исцелять…
— Все верно, Лоцман. Защищать и исцелять. Но выдержит ли Тайри, если нуждающихся в защите и помощи будет много, очень много… Целый город? В этом мире истинных целителей по пальцам можно пересчитать, в Городе она единственная, кто обладает и подобными знаниями, и редкой силой, предназначенной именно для исцеления. Все просьбы будут обращены к ней.
— Значит, я должна справиться в любом случае, Милостивая, — упрямо наклонив голову, ответила Тайри, — как бы тяжело мне ни было.
— Ты не просто должна справиться, девочка, ты должна остаться в живых, — строго сказала Двуликая, — помни, ты здесь единственная из ордена Гарды. Если это светлое волшебство падет, Тьма получит еще одно преимущество, и кто знает, как это скажется на равновесии.
— Странно, а почему она может не справиться? — Даррен не думал, что этот наивный вопрос заставит Двуликую яснее описать грядущую опасность, но вдруг… Чего не бывает в запале спора?
— Потому, что раньше ей помогал родной мир, ибо это древнее волшебство — плоть от плоти его. Здесь же все будет держаться только на ее личной силе. Запомни, Лоцман, иногда оберегать и лечить бывает стократ тяжелее, нежели, размахивая мечом, крушить боевые порядки противника или сжигать огненными заклятьями легионы чудовищ.
— Тайри не одна, есть и Одри, и Габриэль — они тоже часть ее мира.
— Безусловно, но основной и самый тяжкий груз ляжет на ее плечи. И дело не только в магии.
— Есть такой момент, Дар, когда понимаешь, что невозможно вылечить абсолютно всех, как бы тебе ни хотелось. И пережить это невыносимо трудно, — зябко охватив себя руками, ответила Тайри, — Люди гибнут, умирают у тебя на руках. Ты уверен, что твое волшебство не бессильно, просто закончился отпущенный срок, или за помощью пришли слишком поздно. А тебе еще предстоит попытаться объяснить это их близким. Попробуй посмотреть в глаза матери, если ты не смог спасти ее малыша! Ей все равно, кого винить: судьбу, богов или целителя. Но боги далеко, а ты здесь, рядом, ты обещал помочь… И все ее горе обрушивается на тебя. Спроси у простых лекарей, они хорошо знают, каково это.
— Видишь, Лоцман, она прекрасно понимает, с чем ей предстоит столкнуться, — чуть склонив голову, назидательно произнесла богиня тиншельтов, — ты бы выдержал? А она? Впрочем, кто знает, как все сложится. Что значит для замыслов Великих Сил жизнь какого-то человека? Одной больше, одной меньше, и если понадобится…
— Клянусь, если с Тайри что-то случится, я… — вскинулся зеленоглазый маг, не понимая, с чего вдруг горячая волна золотого пламени стала подниматься внутри. Зато он ясно осознал, что стоит лишь пожелать, и можно справиться даже с такой противницей, как Двуликая. В запале он не заметил, как богиня отступила на шаг, и неслышный для смертных ветер всколыхнул волосы, закрывающие половину ее лица.
Ледяные пальцы целительницы вцепились в его запястье, и волна успокоилась.
— Не клянись, Дар, ты и так уже сделал для меня больше, чем возможно, — с отчаянной нежностью произнесла леди Даллет, и продолжила, меняя тему, совсем с другой интонацией, — хотела бы я услышать нечто более конкретное относительно Города, хотя бы в той части…
— Всему свое время, — остановила ее Двуликая, — скажу только, что вы сейчас там, где наиболее необходимы. Почему так — объяснить не в моей власти, цели и пути Создателя не всегда ясны даже для меня. Если Ему будет угодно — все может измениться.
— Спасибо, Милостивая, и на этом, — разочарованно вздохнула Тайри.
— Я знаю, что множество вопросов жжет вам язык. Мы встретимся еще раз, тогда, возможно, у меня будет право ответить на некоторые из них. Идите, ваши друзья уже беспокоятся, — Двуликая резко взмахнула рукой, и все вокруг окутал непроглядный туман.
— Ты сердишься, о Двуликая, значит ты неправа! — из молочно-голубоватого марева выступила высокая фигура в сером плаще.
— Я была неправа тогда, когда согласилась содействовать твоим замыслам, Неумолимый! — зло бросила хозяйка храма.
— Ты уже пожалела о сделанном добре?
— Конкретно это добро, похоже, слишком дорого мне обходится!
— Я думал, тебя не нужно было предупреждать, что шутки с чужой памятью плохи, а девочка слишком умна, и ее не стоит разыгрывать втемную… — нарочито разочарованно протянул Неумолимый.
— Надо было мне оставить все, как есть. Уж как-нибудь сами разобрались бы потом с Отступником, может, он и вовсе бы оставил наш мир в покое. Что значит жизнь одной наглой девчонки…
— Неужели ты думаешь, что я просил о чем-то малозначимом, о Милостивая?
— Мироздание вряд ли бы заметило ее отсутствие.
— Сразу — безусловно. А потом оно лишилось бы одного дракона-Хранителя редкой силы, четырех миров, один из которых ключевой, а также одного из Ключей Творения. Я уж не говорю о том, что не родились бы ее дети, тоже будущие драконы-Хранители. А теперь остуди свой гнев, усмири гордыню и подумай, на какую чашу Весов лег бы твой поступок?
**** **** ****
Мутная мгла рассеялась, перед Дарреном и его спутницей снова лежал знакомый коридор с оплавленным орнаментом на стенах. Арка слабо угадывалась в переплетении знаков и листьев, но теперь это был всего лишь рисунок на приглушенно светящемся камне.
— Что-то вы долго, — набросились на Хранительницу и Лоцмана друзья, когда те вернулись к ночной стоянке каравана, — мы уже начали беспокоиться. Что там было-то?
— Ничего особенного, — пожал плечами Лоцман, — просто Двуликой вздумалось с нами поговорить.
— Ну вот, — огорчилась Одри, — а мы с Габриэлем тут торчали. Жаль.
— Ну, кто-то же должен был охранять это сонное царство, — напомнила леди Даллет, — впрочем, у вас все впереди. Госпожа тиншельтов сказала, что нам предстоит еще одно свидание. Ничего утешительного она нам не сказала, ну хоть про опасности проговорилась. Мы предупреждены, надеюсь, что успеем вовремя понять, как справиться с бедой, — Тайри тяжело вздохнула, — будите наших сонь, друзья. Иначе мы будем ползти до Города неделю.
Когда караван, возглавляемый маленьким отрядом Хранительницы, вышел из прохладного сумрака под полуденное солнце Города, его встречало множество людей: Мудрые, купцы, мастера — все, кто мог прийти. Настоятель Храма и найденыш — в первых рядах.
— Откуда они узнали? — удивилась Одри.
— Скорее всего, Герт предупредил, — улыбнулся Даррен, — он, все-таки, Смотрящий сквозь Время.
— Или кто-то из наших решил поговорить с Мудрыми через Хрустальный источник, — предположил один из лесных магов.
— Скорее всего, сама Майлин, — кивнула Тайри, — она так и собиралась сделать, когда мы войдем в Тоннель.
Первая победа — еще не победа, думала Тайри, но для горожан это было не так. Возможность снова безопасно путешествовать в Арашамф и отодвинувшаяся опасность голода обрадовала и вдохновила людей. Восторгу лесовиков, что считали себя навечно запертыми в Городе, просто не было предела. Даже скептически настроенные Мудрые вынужденно признали, что предсказания древних сбываются одно за другим, и у них нет оснований не доверять пришлым магам. Лоцман про себя пересчитал синие плащи: Командора среди встречавших не было. Наверное, до сих пор пытается вычислить, стоит ему проявлять благосклонность к Хранительнице или выгоднее будет отправить ее куда подальше. Он склонился к уху Тайри и спросил едва слышно:
— Стоит ли рассказывать им о нашей встрече с Двуликой и о предупреждении?
— Нам в очередной раз не поверят, а когда все случится, еще и виновными объявят. Достаточно того, что мы будем начеку, — ответила леди Даллет, тревожно заглядывая в глаза собеседника. Но нет, зеленый огонь уже ушёл из них, и зрачок перестал быть вертикальным.
Больше всех возвращению Хранительницы радовались трое: найденыш, наконец-то, почувствовавший себя в безопасности, отец Грант — потому, что он мог теперь исполнить задуманное, и Герт, который сам себе не мог объяснить ни изматывающего беспокойства, когда ее не было, ни близкого к эйфории облегчения, когда Тайри благополучно вернулась.
Настоятель Храма всех Светлых Сил, что называется, «взял быка за рога», даже не дав путникам отдохнуть с дороги:
— Ну что, надумали, госпожа Хранительница? Сколько этот славный юноша еще будет жить безымянным?! В конце концов, это опасно и для него, и для вас. Командор Ордена пока молчит, но я догадываюсь, что он замышляет. Вам не понравится…
Тайри устало прикрыла глаза и улыбнулась примирительно:
— Успокойтесь, отец Грант. Дайте нам хотя бы пару дней на отдых и подготовку. Я согласна, пусть будет по-вашему.
— Да хоть неделю! — щедро позволил верховный священник и ушел, чуть ли не напевая. Он решил, что в путешествии произошло нечто, заставившее будущую “нареченную мать” и зеленоглазого волшебника принять его предложение. Нечто, равноценное знамению, или какому другому чуду. И оказался по-своему прав.
Тайри, проводив настоятеля, смогла, наконец, спокойно посмотреть на себя в зеркало. Да, миледи, подумала она, критически разглядывая свое отражение, в таком виде идти в Храм на торжественную церемонию — верх безобразия. Кольчуга и грубая кожаная куртка — не слишком-то подходящее для этого одеяние. А если учесть, что соберется пол-Города… Как там говорил Герт — серебристый шелк или зеленый бархат? Ну, допустим, что шелк несколько не к месту и не по погоде, а вот бархат — самое то. Можно, конечно, напрячься и создать платье при помощи магии, но здешние потоки уж больно неподатливы, еще расползется такое на глазах у всех. Проще спросить у Герта или еще кого, где тут приличная лавка с тканями и достойный доверия портной. Тем более, времени достаточно. И для Одри нужно тоже заказать обновку… Кстати, где она?
Оказалось, лесная колдунья пришла к той же мысли, и, со свойственной ей практичностью, уже разузнала у Поющей Стихиям, где в Городе можно приодеться. Она как раз туда и направлялась, когда ее окликнул знакомый, чуть дрогнувший от волнения голос:
— Одри! Ты далеко? — смущенный найденыш стоял на пороге их дома, краснея и тщетно пытаясь спрятать улыбку.
— Вовсе нет, — улыбнулась в ответ Одри, — на соседнюю улицу, к портным в гости. Собиралась прикупить кое-что к твоему Наречению. Честно говоря, мой походно-боевой наряд мне порядком надоел.
— А… можно мне с тобой? Все заняты, я просто не знаю, куда деваться, — юноша покраснел еще больше.
— Ох… Конечно же, можно, — девушка запнулась. Как же неудобно, когда у человека нет имени! — Поможешь мне выбрать платье, а то я отвыкла уже. Сам-то готов?
— Да, Герт позаботился, — ответил найденыш, вздохнул глубоко, и, видимо, набравшись храбрости, сказал, — Знаешь, Одри, я… я так рад, что ты вернулась! Без тебя здесь так пусто и одиноко…
Девушка смутилась и растерялась, что случалось с ней крайне редко.
— Ну… а как же они? — она кивнула в сторону дома, — получается, что мне ты рад, а им и не рад совсем?
— Понимаешь, они все где-то там, — найденыш выразительно возвел взгляд к небу, — на ступеньку выше. У них магия, знания, они все о себе помнят. А у меня все, что я помню, связано с тобой. Погоди, я знаю, что ты хочешь сказать: что Тайри из-за меня чуть с Мудрыми не поссорилась, что не сегодня-завтра они с Дарреном меня имяполагать будут… Умом понимаю: это очень важно, они мне почти родные, а сердце говорит другое. Я радуюсь от мысли, что ты сможешь называть меня по имени, и это для меня важнее всего в жизни.
Юная колдунья не стала напоминать, что нынешней жизни найденыша всего-то три недели. А о прошлой он ничего не помнит. Она просто взяла его за руку и повела за собой.
Вот эту-то сцену и увидела, случайно выглянув в окно, Тайри. Что ж, подумала она, каждому из нас необходима родная душа. Это ведь настоящая редкость. Там, перед лунным храмом она ведь не разгневанной хозяйки испугалась, а того, что Двуликая могла сотворить с Дарреном. Правда, невозможно было отделаться от мысли, что они с зеленоглазым друг друга стоили, и неизвестно, кто бы выстоял. Ох, надо выкинуть из головы примерещившиеся тогда крылья за спиной Лоцмана и отблески несуществующего солнца на золотой чешуе, и заняться простым и понятным делом — нарядами, прическами…
В Храме на церемонию Наречения найденыша собралась чуть ли не половина города. Тайри пропустила вперед бледного от волнения юношу, очень серьезную Одри, выглядевшую старше своих лет в темно-багровом строгом платье, и, опираясь на руку верного Лоцмана, вступила под своды собора. Многие провожали две эти пары удивленными и слегка завистливыми взглядами. Конечно, подумала леди Даллет, кое-кто привык видеть нас в непритязательной походной одежде и считать кем-то вроде слуг или обычных наемников, а сейчас им пришлось задуматься, так ли это на самом деле…
Они шли вдоль длинного прохода между рядами резных деревянных скамеек, сейчас «под завязку» забитых прихожанами. Внутреннее убранство собора поражало своей строгостью и какой-то особенной одухотворенностью. Стройные белые колонны поддерживали стрельчатые своды потолка, отделанного тончайшей резьбой по камню. Огромные витражные окна совершенно особенным образом дробили льющийся в них солнечный свет, создавая в главном приделе невероятную, «неземную» атмосферу. Отделённая небольшим пространством от первого ряда скамеек, на белокаменном постаменте стояла хрустальная чаша — купель. Она была совершенно прозрачна, лишь по краю вились выбитые золотом письмена, да в воде играли разноцветные блики. По обе стороны от чаши были низкие столы, на которых стояли тяжелые, кованого золота, светильники. А позади поражали своим великолепием алтарные врата, покрытые искусной чеканкой. Выше врат, почти под потолком, находилась единственная в соборе фреска, один взгляд на которую заставил и Хранительницу, и ее спутников, застыть в немом восхищении и благоговении. Они стояли, забыв, кажется, даже дышать, не в силах оторвать глаз от странного, выполненного с невероятным, нечеловеческим мастерством изображения. Было полное впечатление того, что это никакая не фреска, а дверь, распахнутая прямо в начинающее темнеть вечернее небо, с едва проступившими звездами. И из глубины этого неба к смотрящим приближалась фигура в белых одеждах. Левую руку Он держал у груди, раскрытой ладонью вверх, и над ней сияло маленькое ослепительное солнце. Правая была протянута дружеским жестом к сидящим в Храме. Лицо Его скрывало сияние, выделялись лишь нечеловечески мудрые, всепонимающие, полные сострадания глаза, и каждому из прихожан думалось, что взгляд этих глаз направлен именно на него. В облаках, что клубились вокруг светоносной фигуры, угадывались другие образы и лица, являвшиеся воплощениями светлых сил. Фреска, выполненная неведомым мастером, была столь реалистична, что, казалось, видно, как легкий ветерок колеблет Его одежду, как перемигиваются и становятся ярче звезды. Еще пара невесомых шагов и Он ступит под своды Храма.
— Невероятно, — прошептала Тайри, с трудом преодолевая внутренний трепет.
— Кто это создал? — услышала она, точно издалека, взволнованный шепот Даррена.
— Мы не знаем, — ответил встречавший их настоятель Храма, — по легенде первые братья нашли потемневшую и обгоревшую мраморную плиту в одном из Тоннелей. Но Сила, исходившая от нее, не позволила им оставить непонятную вещь без внимания — монахи принесли ее в строящийся храм. Через несколько месяцев изображение прояснилось само собой, и все увидели вот это чудо.
— Потрясающе, — сказала Тайри, — я никогда не встречала ничего подобного.
— И не встретите. У вас еще будет время, чтобы подробно рассмотреть фреску, — мягко сказал отец Грант, — пойдемте, все уже ждут.
Предводительствуемые священником, они прошли к первому ряду сидений, где уже заняли свои почетные места пятеро Мудрых и городская знать. Тайри лишь кивнула и растерянно улыбнулась в ответ на восхищенный взгляд Герта. Непонятные тревога и волнение становились все сильнее, но какая может быть опасность здесь, в храме, под взглядом, наверное, самого Творца?
Вдоль столов, зажигая многочисленные свечи, медленно шел сутулый человек. Он сильно прихрамывал, постоянно наступая на волочившийся по полу бесформенный балахон. Проходя мимо Тайри, он случайно задел Хранительницу локтем, обернулся, шепча извинения. Волшебница вздрогнула, увидев его печально-отрешенное лицо и пугающе-темные глаза, смотрящие не на собеседника, а куда-то сквозь него. Служитель Храма вздохнул, сгорбился еще сильнее и продолжил свое занятие.
— Кто это? — спросила Тайри у отца Гранта.
— Бриан… Юродивый. Он служит при Храме очень давно. Во всяком случае, я был еще мальчишкой, а он уже зажигал свои свечи. Говорят, он когда-то был Мудрым, но «выгорел», сотворив неудачное заклинание. С тех пор он такой… странный и почти слепой. Удивительно, но очень многие считают его провидцем.
— А Вы? — спросила Одри, исподволь следя за худой сгорбленной фигурой со свечой в руке.
— Не знаю. Для меня он такая же часть Храма, как, скажем, эта фреска. Нечто неотъемлемое. Иногда, видя, как он помогает людям, я начинаю верить в то, что о нем говорят, — пожал плечами священник, — ну да Вседержитель с ним. Пора начинать.
Отец Грант вознес горячую молитву Создателю, к которой искренне присоединились все, присутствующие на службе. Затем Тайри и Даррен подвели найденыша к хрустальной чаше, а настоятель Храма провозгласил:
— Возлюбленные братья и сестры! Мы сегодня собрались здесь, чтобы дать имя этому юноше. Дав ему имя, мы тем самым сделаем его одним из нас, и Силы Света, хранящие Город, примут его под свою защиту. Пусть эта женщина, — отец Грант взял за руку леди Даллет, — и этот мужчина, — его левая рука сжала пальцы Лоцмана, — станут его названными родителями, ибо только они по закону имеют право имянаречения.
Священник отпустил руки нареченных родителей, подошел к юноше, благословил его, и найденыш, закусив от волнения губу, обеими ладонями коснулся поверхности воды в хрустальной чаше.
— Если кто-либо знает нечто, способное помешать наречению, пусть скажет сейчас, пока не совершено таинство, или же не говорит никогда, — торжественно произнес ритуальную фразу настоятель Храма, уже готовясь окунуть голову найденыша в купель, — и да пребудет с нами благословение Творца и всех Светлых Сил!
Юноша, между тем, уже полностью опустил в воду кисти рук. Тайри, пытаясь справиться с бешено бьющимся сердцем, не отрываясь, смотрела на хрустальную чашу. Ее не оставляло тяжелое предчувствие, усиливающееся с каждым мгновением. Почему вода в чаше, до того прозрачная, становится опаловой? — лихорадочно думала она. — Почему лицо найденыша выражает лишь боль и муку, а не радость и просветление? Почему он зажмурился, чего испугался?
После заключительных слов отца Гранта под сводами собора повисла тревожная тишина, было слышно, как бьется о витражное стекло какая-то шальная муха. И в этой тишине, точно гром с ясного неба, прозвучал хриплый голос юродивого:
— Нельзя дать имя тому, у кого оно уже есть.
И тут же почти прокричал кто-то из сидевших в первом ряду Мудрых, кажется, Астор:
— Чаша! Посмотрите на чашу!
Вода в купели стала полностью непрозрачной и шипела, точно игристое вино.
— Он не может получить имя! — сказал Командор ордена Мудрых, и в голосе его звучал холодный металл, — Вы же видите, что творится! Силы Города против этого!
Четверо Мудрых, не говоря ни слова, поднялись со своих мест и покинули Храм. За ними потянулись и остальные. Через несколько минут в соборе осталась лишь Хранительница со спутниками, верховный священник да Смотрящий сквозь Время, так и не покинувший своего кресла.
А найденыш, застывший у хрустальной купели, ничего вокруг не видел и не слышал. Как только его ладони коснулись воды, с ним начало происходить нечто невероятное. Сначала голову наполнили тысячи голосов, от которых, казалось, вот-вот лопнет череп. На смену им пришел невероятный холод, пронизавший все тело найденыша, затем он ощутил вокруг себя невидимое, но очень жгучее пламя. И вдруг точно приоткрылась некая тяжелая завеса, и в память хлынули воспоминания детства: пока еще беспорядочные и бессвязные, но очень яркие. Пейзажи, которых нет, и не может быть на острове: бескрайние заросшие сочной высокой травой равнины, пологие холмы на горизонте, странные деревья с метелками мягких душистых игл вместо листьев. Умные и послушные животные, очень похожие на мохнатых лошадок из лесного мира, только выше и изящнее, с витыми, отблескивающими серебром тонкими рогами. Огромный, наполненный светом, роскошный дом, анфилады искусно украшенных комнат. Улыбчивые люди в светлых льняных одеждах: темноволосые мужчины и женщины, смуглые, с ясными сияющими глазами. Высокий, весь будто устремленный в небо храм, похожий и непохожий на собор Города-над-Морем. Священник в непривычной, пурпурной с золотом богатой ризе. Твердая мужская рука на плече мальчика — на его собственном плече, и другая — ласковая женская, с тонкими пальцами умелой мастерицы, нежно гладящая его по голове.
— Вот наш сын, отче. Мы пришли, чтобы дать ему имя…
— Не бойся, сынок, мы с тобой, — и обе руки согласным движением подталкивают его к строгому священнику.
— Нарекаю тебя… — град холодных капель, льющихся на затылок, стекающих за пазуху…Яркий солнечный блик на воде… И наваждение оборвалось. Найденыш, по-прежнему безымянный, стоял, опустив руки в хрустальную чашу.
— Госпожа, может быть, вы объясните мне, что происходит? — нервно сцепив пальцы, спросил отец Грант.
Тайри медленно подняла взгляд:
— Объясню, святой отец. Еще не время. Мы просто постоянно торопим события.
— Да? Но мне кажется, именно времени нам и не хватает, — одним уголком рта усмехнулся настоятель, — Тьма стоит у стен Города, и если мы будем медлить, она просто уничтожит его. Возможно, не без его помощи, — он кивнул в сторону найденыша.
— Послушайте, мы не можем пойти наперекор вашей собственной процедуре, — вмешался Даррен, — слово было сказано, и нам предстоит неизвестно каким способом узнать имя мальчика.
— Чем скорее вы это сделаете, тем лучше для вас и, тем более, для него, — мрачно сверкнул глазами отец Грант, — что бы тут ни творилось, я успел привязаться к этому юноше. Идите и задумайтесь над происшедшим. Потому что последствий сегодняшних событий я просто не могу себе представить. Люди ропщут… и это может плохо кончиться.
Тайри понимала, что священник прав. Что-то словно не пускало их к главным силам Города. Две подряд неудачи с найденышем основательно пошатнули и надежды горожан, и доверие их к пришельцам. Откуда только взялся этот старик-юродивый?! Безусловно, она понимала, что юноша вовсе не был безымянным. Но она помнила, что у многих народов в разных мирах существует обычай давать сначала детские имена и изменять их на постоянные только после обрядов, знаменующих переход ко взрослой жизни — часто посвящения в воины. Подспудно Хранительница надеялась, что так и обстоит дело с найденышем — к сожалению, этой надежде не суждено было оправдаться…
Леди Даллет бросила взгляд на Лоцмана, потом встретилась с печальными серыми глазами Мудрого.
— Возвращайтесь к себе, госпожа, — тихо сказал он, — возвращайтесь и обязательно дождитесь меня. Мы должны вместе подумать, что тут можно сделать, понять, что происходит… Прошу Вас…
Волшебница кивнула и молча направилась к выходу. Даррен взял за руку найденыша и последовал за ней. Последней шла Одри, осторожно смахивая нежданные слезы и стараясь, чтобы никто этого не заметил. Что же теперь будет?
— Отправляйтесь домой, — поправляя плащ на плечах бледного, все еще погруженного в себя юноши, сказала Тайри, — Одри, прошу тебя, позаботься о нем. Габриэль, пожалуйста, подготовь все к походу в Тоннели. В этот поход мы возьмем мальчика. так будет лучше для всех.
— А вы, миледи, разве домой не пойдете? — удивленно спросил воин.
— Мне надо подумать, а это лучше всего получается в одиночестве, — грустная полуулыбка тронула губы Хранительницы, — не волнуйтесь за меня.
— Тайри, умоляю, тебе нельзя рисковать, — произнес Лоцман, — ты ведь безоружна.
— Маги не бывают безоружными, Дар, — покачала головой Хранительница, — не думаю, что в Городе мне что-то угрожает, даже сейчас.
Она провожала друзей взглядом, пока они не скрылись за поворотом, потом повернулась и пошла в противоположную сторону. Все вниз и вниз, по узким улочкам, уступами спускающимся к пустующей сейчас гавани.
**** **** ****
Тем временем Герт все еще сидел в Храме, погрузившись в свои невеселые мысли. Отец Грант не трогал его, спокойно занимаясь подготовкой к вечерней службе, отметив про себя, что юродивый, который всегда помогал ему, куда-то запропастился. Он хорошо понимал мага и сочувствовал ему — они оба возлагали слишком много надежд на Хранительницу еще с момента ее первого появления в Городе-над-Морем.
— Мне очень жаль, Герт, — наконец прервал тяжелое молчание священник, — поверь, мне бы очень не хотелось, чтобы и их, и наши труды пошли прахом. Слишком много черных нитей в узоре… Но мы ведь не могли тогда ошибиться?
Мудрый медленно поднялся со своего места, подошел к хрустальной чаше.
— Мы и не ошиблись, святой отец. Перечитайте последнюю главу Книги Установлений, — негромко ответил он, — там сказано: «Всему свое время под этим небом, и каждому назначено свое испытание». Путь к победе не будет простым и легким ни для кого из нас. Все уплатят свою цену, и никому она не покажется чрезмерной. А мальчик… Взгляните сюда, — Герт указал на прозрачную купель.
Молочно-белые завихрения прекратили свое неспешное движение, вода успокоилась. Сквозь исчезающие тонкие струи жемчужных пузырьков настоятель Храма увидел сотканную из опалового тумана королевскую корону.
— О Вседержитель… — прошептал священник.
— Теперь вы понимаете? — спросил Герт с легким торжеством в голосе.
— Но как это возможно? В городе не осталось почти никого из семьи…
— Не забывайте, они уплыли на материк, но это вовсе не значит, что они сгинули. Почти тысячу лет спокойно жили там, может быть, даже правили… Мы ничего об этом не знаем, и не узнаем, если потеряем мальчика.
— Скажи, Герт, как давно ты догадался?
— После попытки восстановить его память, найденыш заговорил на древнем наречии Города, ныне оставшемся лишь в книгах. И он откуда-то великолепно знал строение королевского дворца, первоначальную его архитектуру, которую мы сами знаем лишь по старым планам и рисункам. Этого не мог помнить даже рожденный и воспитанный в Городе мальчишка его возраста. Сложив два и два, я заглянул в королевскую портретную галерею. Безусловно, абсолютного сходства я не нашел, да его и быть не может. Но многие фамильные черты…
— Ну, допустим, ты нашел доказательства, хоть и косвенные. Допустим, я поверил, а теперь увидел еще и это, — отец Грант кивнул в сторону чаши, — нам с тобой этого достаточно. А остальные? Они ведь окончательно разуверились, и, боюсь, начнут действовать по своему усмотрению. Более всего я опасаюсь поспешных решений. Как бы они…
— Нас ведь пятеро, святой отец. Лиард слишком разумен, а Командор слишком боится ошибиться. Астор и Рода, безусловно, самые горячие, и могут натворить дел. Но они останутся в меньшинстве, — ответил маг, — совет ордена никто не отменял. Более того, наверняка они попытаются сначала выяснить, что случится в ближайшем будущем, чтобы иметь хоть какое-то оправдание принятым решениям. Ведь кроме подозрений у них ничего нет.
— А Хранительница? Как поступит она?
— Не знаю, — тяжело вздохнул Мудрый, — не знаю! Я попытаюсь убедить ее в том, что мы всецело на ее стороне. Но я не уверен, поверит ли мне Тайри. Что-то она придумает, конечно… Главное, чтобы Хранительница и ее друзья не решились покинуть Город. Навсегда.
Ледм Даллет остановилась на мосту, переброшенном архитекторами Города через узкую часть гавани, загляделась на эту необыкновенную красоту: тонкие высокие башни, маяк на мысу, далеко выступающем в море, факельные шпили — высоченные столбы с площадками наверху, где раньше поддерживался ночью магический огонь для освещения пирсов. Как долго суждено прожить всему этому? Ей с детства хорошо думалось в движении, и под мерный шум волн тоже, хоть она и бывала у моря реже, чем ей хотелось бы. Ясно, как белый день, что теперь Мудрые во главе с Командором будут противиться каждому шагу, а мальчика в лучшем случае заставят пройти через магическое очищение. И отец Грант, при всей привязанности к найденышу, не станет его защищать. Никто не станет — кроме пришлых магов, которых вот-вот засунут в какой-нибудь подвал с крепкими решетками. Безусловно, думала Тайри, мы-то не собираемся бросать парня в беде, но это вот-вот превратится в открытую конфронтацию с властями Города, Мудрыми, и, наверное, даже с теми незримыми Силами, что его оберегают. По такому случаю в храме Танх Каар закатят торжественную мессу с плясками, не иначе. Если мы с Мудрыми начнем грызть друг другу глотки, можно спокойно брать Город голыми руками. Надо выиграть еще немного времени, исчезнуть ненадолго, заняться хоть тем же вторым Тоннелем, по которому, возможно, пробиваются воины из сопредельного Реона. Надо дать страстям утихнуть, пусть мысли о возмездии и наказаниях останутся только в головах магов, не народа. Не лучшее решение, но другого пока не видно. Разве что Даррен с Габриэлем что-нибудь придумают. Безусловно, свое слово скажет Смотрящий сквозь Время, но решать придется самим. Имя, мальчишке нужно истинное имя, да где ж его взять? Отыскать семью? Невозможно, даже если использовать все способности Даррена и ее собственные. Его родных просто может не оказаться среди живых. А взламывать память она не станет и другим не позволит. Ждать чуда? Это уж точно не выход.
**** **** ****
— Любуетесь видами, светлая госпожа? — прозвучал прямо над ухом Тайри незнакомый хриплый бас, — когда-то здесь не протолкнуться было от кораблей. Вы не представляете себе, как это прекрасно: стремительный корвет, летящий под полными парусами. А сейчас вы не увидите даже захудалой рыбацкой лодчонки. Проклятые дети Тьмы! Я уже и забыл, когда последний раз выходил в море.
Леди Даллет обернулась: рядом стоял высокий, прямой, с военной выправкой человек. Темное обветренное лицо, аккуратная седая бородка, грива серебряных волос, схваченных шнурком на затылке… И совершенно молодые голубые глаза, пристально смотрящие из-под нависших бровей.
— Вы моряк?
— Да, когда-то командовал флотилией. Какое было время! Разведывали дальние острова, ходили там, где только рыбы да птицы … Последние пять лет — сухопутная крыса. А вы — Хранительница, — уверенно заявил ее собеседник, ничуть не смущаясь. — сделайте же что-нибудь с этой нечистью, что развелась в море! Нельзя же так жить, моряки гибнут без дела, как и корабли.
— Мы уже делаем, почтенный, правда, пока не на море. Но сами видите…
— Я встречал ваш отряд вместе со всеми, когда вы из Арашамфа вернулись. Не страшно было в Тоннеле?
— Страх остался здесь. Его слишком тяжело с собой таскать. А в Тоннеле обнаружилось пара сюрпризов от старого врага, — Тайри пожала плечами, — вы же не боитесь штормов и течений?
— Да я не об этом, — нахмурился моряк, — я о том, что, вроде бы, к Сыну Ночи, будь он неладен, отношения и не имеет, а странно и непонятно до ужаса. Живет само по себе Всевышний знает, сколько веков, и никто не знает, когда оно появится на твоем пути и чего захочет. С темными тварями все понятно: бей их серебром да вспоминай молитву, а с этими как? Надо их к морским змеям на дно отправлять, или наоборот, ни в коем случае не трогать, а относиться со всем почтением? Ну, вот как к Морской Вестнице или Пенному Коню…
— Эти двое из области морских легенд?
— Для кого, может, и легенд, а я их своими глазами не раз видел и Вестницу даже на корабле привечал! — с гордостью заявил старик.
— В том Тоннеле, что мы очистили, ничего такого не было. Ничего, что было бы нам не понятно.
— И… Древлянин вам не попадался? — снизив голос до шепота, спросил седой собеседник.
— А это что еще за чудо?
— Да не знает никто толком, госпожа. Мой брат, который всю жизнь караваны туда-сюда водил, да так и погиб там, в Тоннелях, рассказывал… Многие странного старика в лохмотьях видели. Стоит и смотрит на проходящих, пристально так, будто ищет кого. Каждому чуть ли не в лицо заглядывает, а глазищи-то страшные! Другие зверя, на медведя похожего, видели, еще — змея, многими кольцами свитого. Поговаривают — древний волшебник это, который сам по себе, от того и Древлянин зовется. Может, это он и сотворил пути между соседними мирами…
— А ваши Мудрые? Что они об этом говорят? — рассказ старого моряка особо не заинтриговал леди Даллет, но некое предчувствие, слабый укол интуиции, заставил ее внимательнее прислушаться к его словам.
— Спрашивали мы. Даже Командор открыто плечами пожимает да руками разводит — не знаем, мол. Может, Смотрящего сквозь Время спросить надо было, да стало уж не до того, когда Тоннели закрылись.
— Этот ваш Древлянин может быть опасен?
— Может быть… А может, и нет, как попадешься. Говорили, отвечал только на открытое нападение, просто так не трогал никого. Я слышал от людей, вы второй Тоннель освобождать собираетесь? Будьте осторожны, светлая госпожа, именно там его чаще всего видели. А нам вы нужны здесь! Я все еще надеюсь дожить до того времени, когда снова встану на капитанский мостик…
Старый моряк поклонился и зашагал вниз, к докам, где до времени были спрятаны его любимые корабли. Тайри долго смотрела ему вслед. Ничего не бывает просто так, думала она, и странные истории не всплывают сами собой. Кем бы ни был этот Древлянин, надо расспросить о нем Герта. Вдруг это окажется та самая ниточка, которая нам так необходима?
**** **** ****
До дома, отведенного маленькому отряду Тайри, Герт не дошел. Оставалось пройти пару кварталов, как перед ним, словно из-под земли, появился Лиард, Владеющий Пространством.
— Ты нужен нам, брат.
— С чего это вдруг? Разве может что-то решать предатель, или как вы там меня называли? Астор же сказал недавно, что Хранительница целиком подчинила меня своей воле, — невесело усмехнулся Смотрящий сквозь Время.
— Боюсь, что именно твое мнение и сыграло роль. Голоса разделились поровну, и я предложил вопросить высшие силы, — спокойно и даже миролюбиво ответил Лиард, — Ты проведешь нас к Неугасимой Чаше?
— Это мой долг, — кивнул Герт. — а в данном случае это просто необходимо сделать. Половина из вас готова посадить непонятных пришельцев под замок или выдворить их из города, а лучше всего уничтожить… А вторая половина высказалась против этого только лишь из соображений личной безопасности. И ни один не видит, насколько ошибается.
— Получается, что ты давно знаешь ответы на все вопросы?! — вспылил Владеющий Пространством, — что же ты с нами не поделился?!!
— А вы меня слушали? Я говорил, и неоднократно. Но ведь это все тонкие измышления, чтобы прельстить сторонников. Я же играю на стороне Хранительницы, — язвительно ответил Герт.
— Разве нет? Рода говорит…
— Посмотрим, что она скажет после визита в Священную рощу, — невозмутимо ответил маг, поворачивая на неожиданно подвернувшуюся улочку — Город открывал самую короткую дорогу к Дому Мудрых. Значит, и ему было важно, чтобы противостояние прекратилось.
…Священная роща, Вечная роща, Лес у Источника, Место-вне-Времени… Сколько Герт себя помнил, она всегда выглядела одинаково: печально-торжественная осень, деревья в полном безветрии роняют багряные и желтые листья, и только в плоской чаше мечется в вечном танце неугасимый огонь. Мерцает отражение языков пламени жизни на глади маленького бассейна — истока Реки Времени. Здесь всегда можно было получить ответы на самые сложные вопросы, другое дело, что спросить можно было не всегда. Мудрые остановились у серого, с золотыми прожилками, бортика, глядя в спокойную воду. Налетел порыв ветра, зеркальная поверхность Источника подернулась рябью, и они увидели…
Висящие на стене парные секиры-лабрисы дивной работы. Найденыш, облаченный в королевскую мантию, с символами власти, скипетром и державой, в руках. Розовый камень в форме сердца, пульсирующий яркими вспышками на ладони юноши. Королевская корона на его челе…
— Мальчишка королевской крови?!! Как это может быть? — воскликнула Рода.
— Вода в хрустальной купели Храма тоже показала корону, — произнес медленно Герт, — но вы же поспешили уйти! Мальчик не только королевской крови, друзья мои. Я возьму на себя смелость утверждать, что это и есть наш будущий король.
— Допустим, — напряженным голосом сказал Командор, — можно поверить, что он прямой потомок исчезнувшего короля. Все предсказания сходятся, и звезды указывают на это. Кто-нибудь, кроме меня, наблюдал в последнее время за небом?
— Око Закона стоит в зените, — прошептал Лиард, — как и тысячу лет назад. Я сравнивал записи.
— Если он — король, то должен легко пройти все испытания, — надменно вздернув подбородок, проговорила Поющая Стихиям, — и те, что предписаны многовековыми традициями, и те, что преподнесет ему судьба. И не дай Всевышний, если он окажется самозванцем! Тогда не поздоровится не только всем этим бродягам, выдающим себя за героев Пророчества, но и тебе, Герт! Я первая отдам голос за твою казнь!
Рода ревниво следила за каждым шагом Хранительницы с момента ее возвращения в Город. Любимая ученица Командора, одаренная много больше множества своих предшественниц, злилась сейчас на все мироздание разом и на Герта в частности. Это все он со своим предчувствием и пророчествами! А теперь получается, что пришлая волшебница владеет силами куда более мощными, чем она сама, и подчиняются они ей чуть ли не с радостью! С самого детства, выучив наизусть главу из Книги Установлений, Рода втайне надеялась, что роль Хранительницы отведена именно ей. Пророчества не обязаны сбываться слово в слово! Там было сказано: придет, а как и откуда — уже не важно. Она всегда считала, что на роль Лоцмана вполне годится Лиард. Последние семь лет Поющая Стихиям ждала пробуждения в себе новых сил, что способны сделать ее Хранительницей. Наступит этот момент, и тогда… Возвращение Тайри превратило в пепел ее честолюбивые надежды, и теперь Рода сопротивлялась всему, исходящему от Хранительницы, как только могла.
— Не сомневаюсь, что так и будет, Рода, — улыбнулся Герт, — мальчик не заставит нас сомневаться в нем. Момент истины неизбежно приближается, нужно только иметь мужество признать эту истину. И посмотрим еще, кто окажется на эшафоте.