Глава 7
«И вспомнилось вдруг, как Эллис говорил: «С прошлого нужно не спускать глаз,
только зазеваешься — и оно тяпнет тебя за ногу, как оголодавший волк».
Но будущее тоже зловеще щёлкает зубами вдали, а вся наша жизнь –
узкая тропинка, что пролегает между двумя хищниками.»
Софья Ролдугина. «Кофейные истории-15: Терпкий кофе, сладкий жасмин»
Время тихо всё унесет.
И будут разные в жизни муки.
Вы можете абсолютно всё.
Только не опускайте руки.
Алексис Мар
Дом заполняла мрачная, тяжелая тишина. В маленькой «нижней» гостиной одиноко горела свеча, а на ступеньках лестницы, ведущей на второй этаж, сидел, ссутулившись и обхватив голову руками, Лоцман.
— Творец милосердный, что еще случилось?! — Одри бросилась к зеленоглазому волшебнику, — Дар, что с тобой?!!
Даррен поднял голову, попытался улыбнуться, но вышла у него лишь страдальческая гримаса.
— Со мной — ничего. Творец эпидемии метил не в меня, а в Тайри.
— Она заболела?
— Нет, конечно, но то, что случилось, ничуть не лучше. Я не знаю, как этот Всевышним проклятый колдун узнал про наших “особых” пациентов… Ей ведь удалось! У них все было уже хорошо! А к нашему приходу им стало значительно хуже, и, — Лоцман сжал кулаки, — мы их потеряли. Тайри столько надежд возлагала на это исцеление, это ведь шанс для остальных! Они умерли у нас на руках — без слова, без укора или жалобы, настолько нам верили.
— А еще, наверное, наша Хранительница очень к ним привязалась, — вслух подумал Орданн.
— Этого я боюсь больше всего. Враг ударил наверняка, в самое незащищенное, в самое трепетное…
— Она очень переживает? — спросил найденыш.
Лоцман хмуро взглянул на него снизу вверх.
— А ты как думал? Одри знает ее дольше, но я нашу целительницу такой не помню. Даже после… после Ллира. Она буквально раздавлена, она в отчаянии, считает себя виновной в смерти этих детей, и во всех остальных смертях тоже. Боюсь, что Тайри теперь может разувериться в собственных силах, потерять надежду на успешное завершение всего начатого и опустить руки, — он покачал головой и снова спрятал лицо в ладонях.
Герт, удивленный подобной слабостью Лоцмана, недоуменно посмотрел на Одри: как мог самый сильный из когда-либо виденных им волшебников оказаться столь беспомощным, как он мог дать такую волю эмоциям?
— Не вини его, — шепнула юная колдунья, — уж поверь мне, он делал и делает все, что в его силах. Дело в том, что они с Тайри связаны нитью, и Дар ощущает все ее эмоции как свои. А теперь подумай, зачем люди скрывают переживания, особенно от близких? Если бы мы знали, что в действительности творится в их душах, какая боль их порой разрывает, наверное, лишились бы рассудка.
— Но ведь можно же просто утешить, поговорить, — пожал плечами Мудрый.
— Она не хочет никого видеть, — глухо произнес Лоцман, — в том числе и меня. Думаешь, я не пытался? Тайри сидит в кресле, перебирает сердоликовые четки и смотрит сквозь меня сухими глазами. Знает, что я все чувствую, знает, что за эмоции испытываю, наверное, поэтому и не видит смысла разговаривать. Последнее, что я от нее услышал, была просьба оставить ее в покое.
— И ты, конечно, послушался, — не без издевки произнес Смотрящий-сквозь-Время. В глазах его загорелся азарт, он подобрался, точно кошка перед прыжком, — а вот я этой просьбы не слышал. Я пойду, и пусть она превратит меня в крысу, — Герт легко проскользнул мимо Даррена вверх по лестнице и скрылся на втором этаже.
— Может и превратит, почему нет? — раздался из кресла у камина знакомый, но уже подзабытый голос с обертонами далеких водопадов, — вообще-то, вы напрасно сдались, милорд.
— Рад, что ты с нами, Скайяр, — не поднимая головы, откликнулся зеленоглазый волшебник, — а этот… пусть попробует. Если ему удастся вернуть нашу прежнюю Тайри, я первый его поблагодарю. Парень влюблен, а любовь, как известно, самая сильная магия в мире.
Скайяр развернулся вместе с креслом, в котором сидел. Синие глаза бешено сверкали, а ухмылка была исполнена такой иронии, что Одри и Орданн поспешно отступили назад. Казалось, еще слово, и синий дракон начнет плеваться пламенем.
— Какая такая любовь?
— Но…
— Где вы ее там увидели, мой князь?!
Несколько секунд Даррен и Скай смотрели друг другу в глаза, потом синеглазый расслабленно откинулся на высокую спинку, сцепил в замок сильные пальцы.
— Вы ее чувствуете сейчас, милорд? Чувствуете Тайри? Что происходит?
— Ничего не понимаю… Она закрылась? Хотя нет, щиты я вижу иначе, это что-то невероятное…
— Невероятное? — взвился синий дракон, — хотя, откуда вам знать, вас тогда с нами еще не было. Из всех, здесь присутствующих, наверное, один я и помню это. А Тайри, конечно, никому не рассказывала. Холод. Вы чувствуете наступающий холод, мой князь?
Уж Скайяр-то чувствовал. Более того, он прекрасно понимал, на что это похоже. То же самое творилось с его леди на Запретном континенте, когда она слишком далеко ушла по дороге чужой смерти, спасая умирающего Даля. Сейчас она, конечно, никого не пыталась вытащить из-за черты, но сильно переживая гибель пациентов, невольно оказалась чересчур близко к Серому Тракту. Отсюда и холод, и окутавшее её молчание… а заодно и куда большая уязвимость перед чужим колдовством.
— Да, Скай. Вокруг нее будто лютая зима…
— И вы по-прежнему думаете, что кто-то кроме вас сумеет ее… согреть? Где вы углядели ту самую великую магию под синим плащом? Этот человек любит ее избранность, ее силу, ее стойкость, легенды, что возникнут потом вокруг ее дел, но только не ее саму! Себя он возле нее любит, это да. Вот поэтому и…
— Пойду-ка я чай с душистыми травами вам приготовлю, — Одри передернула плечами, — а то мне от ваших речей холодно, — идем, Орданн, пусть они поговорят откровенно.
Найденыш хотел что-то возразить, но не успел. По лестнице только что не скатился Герт. Капюшон свалился на плечи, лицо было белее мела, а в серых глазах бился испуг.
— Так нельзя! Такого не может быть! Если кто-то глух и ничего не хочет слышать, то я бессилен! — выкрикнул он и пулей вылетел в дверь.
— Хвосссст подбери, замерзсссснет! — прошипел вслед Скайяр.
— Почему хвост?! — давя неуместный смех, спросил найденыш.
— Ну, он же сам просил превратить его в крысу, — подмигнул ему синеглазый. Он повернулся к лестнице, только Лоцмана там уже не было.
— А и правда, завари-ка чаю, красавица, — лучезарно улыбнулся Скай деревенской колдунье. От такой улыбки невозможно было не растаять, — а печенье у тебя есть?
— Ореховое, медовое, с корицей…
— А сырное?
— Да где ж его купишь-то!
— Сами сделаем. Хочешь, научу? Пойдем-ка на кухню, там куда теплее, а тут пока еще протопится, — синеглазый заглянул в холодную пасть камина, что-то неслышно шепнул, и дрова занялись веселым пламенем.
Орданн бросил ревнивый взгляд на свою колдунью. Ишь, как разулыбалась, а все этот, змей синеглазый! И откуда только взялся! Ничего, он потом все про него расспросит — у Даррена или Тайри. А будет к Одри приставать…
Но змей не приставал. Он с крайне глубокомысленным видом натирал на терке сыр, что-то напевая себе под нос.
— Тайри! Тайри! — она не откликнулась, и Даррен, припомнив любимую присказку Одри про то, что молчание — знак согласия, вошел. И мгновенно угодил в зиму. Вроде бы ничего не изменилось, но лицо лизнул морозный ветер, отчего кожа на щеках мгновенно онемела. Сквозняк, которого здесь быть не могло, пробежался ледяными пальцами по спине, погладил по плечу и свернулся колючим клубком против сердца.
Хранительница сидела в кресле, прямая, как свеча, и неподвижно смотрела в темноту за окном. Она вряд ли что-то замечала вокруг. Перед ее мысленным взором было сейчас бесконечное снежное поле. Где-то там потерялись мальчик и девочка, будущий художник и волшебница, и найти их было уже нельзя — ветер замел все следы. Было пусто и холодно на душе, силы иссякли, как и желание куда-либо двигаться. Зачем? Для чего? Настоящее отдавало полынной горечью и безнадежностью, а прошлое все состояло из бесконечно яркой любви и непонятно как пережитой боли, и заглядывать туда было равносильно смерти. Хотя, какая разница? В настоящем все та же смерть ходит кругами, не желая отступаться, а будущего, в сущности, нет. И если внутри такой лютый холод, то пусть и снаружи он будет. Это оттаивать больно, а замерзать слаще сладкого…
Даррен понял, что видит наяву то, что происходило с Тайри “по ту сторону”. Подчиняясь странному, будто и не своему, наитию, он сбросил с плеч камзол, разорвал на груди рубашку и прижал бледную и легкую, как пушинка, целительницу к себе, пряча в золотистом свете, затопившем кожу. Белые, без кровинки, пальцы казались настолько хрупкими, что к ним страшно было прикоснуться. Лоцман осторожно накрыл ладонь Тайри своей и тихо-тихо сказал:
— Ты не исчезнешь, птица моя серебряная, потому что я не позволю. Я всегда буду с тобой, что бы ни случилось.
Целительница не ответила, только прильнула щекой к его плечу. Зеленоглазый очень осторожно укутал ее в свой Огонь, заглянул в глаза.
— Горячо, — всхлипнула Тайри, — больно…
Даррен не выпустил ее, обнял крепче беззвучно вздрагивающие плечи. Пусть лучше плачет, чем тонет в пустоте и холоде. Вместе они справятся с чем угодно, и с этой заразой тоже, и больше никто не умрет — так… Недаром же в его родном мире говорят, что двоим открываются такие пути, которые не увидишь в одиночку.
Холод бежал, как и положено врагу, и о нем напоминал только жалко поникший цветок на окне.
— Спасибо, — хрипло сказала Тайри, — ты снова меня спасаешь, Дар.
— Извини, я никому не могу доверить такое важное дело, — ответил Лоцман, а сам подумал, что, если бы не Скайяр… — тебе уже лучше?
— Насколько это возможно. Похоже, я со своим самокопанием чуть все не загубила.
— Я тебя очень прошу, не надо больше копать так… глубоко.
— Обещаю. Надеюсь, в мою бездну никто, кроме меня, не провалился?
Даррен вспомнил лицо бесславно ретировавшегося Мудрого и ответил честно:
— Нет. Хотя, мог бы. Зато ты разбудила Ская.
— Что же я такого учинила… ой! — леди Даллет обнаружила разорванную рубашку Даррена, с ужасом взглянула на предполагаемое “дело рук своих”, — это… тоже я?
— Нет, — рассмеялся зеленоглазый маг, — это я сам. Так надо было. Не обращай внимания…
Тайри соединила края ткани вместе, провела рукой сверху вниз — и рубашка стала целой.
— Как это…
— Восстановление по подобию, школьный курс для юных леди, — рассеянно произнесла целительница и отстранилась мягко. Сказать честно, ей и вовсе не хотелось этого делать. — Странно, пустяковое ведь колдовство, а сил отняло…
— Тебе надо отдохнуть, хотя бы до утра. А лучше пару дней посидеть дома.
— Какой тут отдых, Дар, пациенты ждать не будут, — покачала головой целительница, — хотя, я теперь и не знаю, помогает им моя магия, или я просто убедила себя в этом. Совсем недавно я сомневалась в силах нашего Орданна, — она нервно дернула уголком рта, — еще учить его вздумала. Следовало бы начать с себя.
Даррен подхватил с пола упавший плед, укутал Тайри от шеи до пяток, усадил в кресло и сам пристроился рядом, на массивном подлокотнике.
— Ты обещала не копать! — строго произнес он, — хочешь, отнесу тебя вниз? Там наши затеяли какое-то безобразие на кухне, нюхом чую. С другой стороны, что еще они могут затеять под руководством твоего дракона…
В дверь деликатно постучали. Лоцман издал тяжкий вздох, больше похожий на стон, и пошел открывать. На пороге стоял поднос с корзинкой печенья, двумя чашками и исходящим ароматным паром глиняным чайником — и больше никого не было.
— Вот, — обернулся он к своей леди, демонстрируя свежеиспеченный ужин, — о нас уже позаботились. Печенье, если не ошибаюсь, твое любимое.
Тайри поднялась, чтобы пододвинуть ближе к креслам легкий столик, и ее взгляд упал на лежавший на нем лист плотной бумаги. Она так и застыла с ним в руках. Даррен водрузил поднос на подвернувшуюся тумбочку и заглянул целительнице через плечо.
— Они были такими талантливыми, Дар… Всевышний поцеловал их при рождении. Мальчику едва исполнилось шестнадцать. Какой был бы художник! Он писал не внешность, а душу. Да и пейзажи дышали у него необыкновенной жизнью, каждый рисунок, каждый эскиз… Сколько всего он мог бы создать! — сказала, наконец, Тайри, но в ее голосе уже не было опасного надлома.
— Это его последний эскиз?
— Да. Ему было лучше, и он рисовал. А я так радовалась, что мальчик выздоравливает, и что проклятая болезнь не тронула его дара.
С карандашного эскиза смотрела Тайри: задумчивая, но не печальная, с едва заметной улыбкой на губах. Художник уловил скрытую силу волшебницы, и глубоко спрятанную усталость, и даже то нереализованное, пока безымянное, чему еще только суждено сбыться. Он поймал ее любимую позу — леди сидела, положив подбородок на сцепленные «в замок» пальцы, а в волосах красовался диковинный цветок.
— Он нарисовал цветок севарги, — проговорил маг, когда к нему вернулся дар речи, — ты знаешь, что он хотел этим сказать?
Тайри лишь пожала плечами, тяжело вздохнув.
— Мне рассказывали, что этот цветок растет в горах, единственный из всех здешних цветет осенью, до самых сильных холодов. И он не приживается, если так можно сказать, «в неволе» — ни в садах, ни в горшках. Севарга — древний символ, означающий свободу и свободолюбие. Тебя тоже нельзя ни подчинить, ни заточить…
— Зато можно легко придумать что-то другое.
— Тай-ри! — Даррен погрозил пальцем, — эта тема под запретом! Тебе чай налить?
— Спасибо, но… мне сейчас даже любимое печенье не хочется. Упала бы и заснула.
— Так и сделай! Помни, я буду рядом, — Лоцман с сожалением отступил к двери, — и… можно я заберу эскиз?
— Конечно, Дар. Спокойной ночи, и не волнуйся за меня.
Зеленоглазый еще раз печально вздохнул и шагнул за дверь. Дом спал, кругом было темно и очень тихо. Спать не хотелось, а вот заняться магическим поиском мерзавца, чуть не убившего, пусть и косвенно, Тайри, можно было с комфортом. Никто не помешает и не потревожит. Если этот колдун настолько уверенно себя чувствует, что, не стесняясь, бьет в болевые точки, он может потерять бдительность и раскрыться. Нужно этим воспользоваться, иначе… иначе они все могут и не пережить очередной удар. Лоцман не стал зажигать свечи, достаточно было слабого сияния кристалла, обостряющего чутье. Он уселся за стол, сосредоточился — и мир вокруг исчез.
Даррен очнулся от резкой боли в затылке. Не стоило так рисковать, наверное… Которая сегодня попытка, устало думал он, массируя затекшую шею, седьмая? Или уже девятая? Все плыло перед глазами. Им овладела такая слабость, что казалось, устаешь даже от того, что дышишь. Он ощущал чужой презрительный взгляд и мерзкую самодовольную усмешку: мол, трепыхайся-трепыхайся там потихонечку, только гляди, не надорвись. Противник, скорее всего, видит каждый его шаг, играет и водит по темным лабиринтам своего колдовства. Колдун абсолютно уверен, что его никогда не достать, ему доставляет удовольствие сам процесс игры. Вот на этой-то самоуверенности и нужно его ловить. Ловить!!! Лоцман застонал, расправляя плечи. Всех его знаний может не хватить, чтобы распутать клубок черной порчи. Возможно, он смог бы вместе с Тайри… Но избавить Город от чародея всяко лучше и безопаснее. Есть принцип, работающий всегда и везде: нет колдуна, нет и его чар. Как же растормошить негодяя? Раскрыться самому, устроить на показ какую-нибудь бурю? Глупо, он только посмеется. Значит, надо попытаться мыслить, как Темный. Что бы сделал на его месте он, Лоцман? Попытался непременно закрепить успех, следовательно, срочно нацелился бы на новые жертвы. Кого еще в последнее время Тайри выделяла из общей массы и лечила особенно внимательно? Кто из ее юных пациентов может привлечь внимание колдуна? Тот молоденький менестрель из таверны «Три якоря». Во-первых, он из тех, кого Хранительница считает «зрячими», видящими не только глазами, но и душой. А во-вторых, этот мальчик тоже удивительно хорошо сопротивляется болезни, и его дар никуда не исчез. И, в-третьих, визит к нему назначен на утро. А теперь мы посмотрим, не тянутся ли к нашему пациенту жадные черные щупальца…
Есть! Вот след, яркий и отчетливый, его ни с чем не перепутать. Если же пойти по нему в обратную сторону, можно отыскать и самого колдуна. Да, зазнался ты, голубчик! Надеюсь, моя метка продержится до того момента, когда мы увидимся лицом к лицу, удовлетворенно подумал Даррен, закрепляя нехитрым приемом магический огонек, видимый только тому, кто его “прицепил” к противнику. Вот и пригодилась старая ученическая забава, — ее я увижу откуда угодно и узнаю тебя, где бы ты ни был. А теперь — спать, особенно, если Всевышний отвел на схватку только завтрашний день.
**** **** ****
Ранним утром Орданн отправился во дворец с твердым намерением найти диадему королевы Мираны и разрешить загадку талисмана — если, конечно, ньятти не ошибался. Как он сказал? Победа над болезнью сидит в золотом шаре, а шар держат в руке короли? Что он имел в виду? Не державу ли? Он всегда удивлялся, зачем нужно держать в руке этот большой и, наверное, достаточно тяжелый золотой шар. Отголосок древности. Дань обычаям. «Ты как будто держишь в руке своей целый мир» — говорил Бриан. Юноша видел державу только на парадном портрете короля: тот едва удерживал в ладони золотой шар со знаком милости Всевышнего наверху и алмазным ободком. Очевидно, он находится там же, где и корона — в сокровищнице, и также бесполезен. Надо было спросить Древлянина, что еще может представлять собой шар в руках у королей, запоздало подумал найденыш, уже спускаясь по лестнице в глубокое подземелье. Хотя… Старик рассердился бы и сказал, что его ученик не должен слушать первого встречного. Байкам о королевском талисмане столько же веков, сколько и россказням о секирах. Стоп! Секиры-то как раз настоящие, значит и талисман существует! Просто кому-то было выгодно, чтобы все эти вещи ушли в область малодостоверных слухов и легенд. Что-то подобное сделали и с событиями восьмисотлетней давности.
Лестница закончилась маленькой площадкой перед массивной каменной дверью. Орданн не увидел никаких рычагов, замков и прочих механических хитростей. Вход запирало несложное заклинание, которое он с легкостью распутал — ему уже встречались такие здесь, во дворце. Каменная плита с тяжелым скрипом уползла в стену, открывая не слишком длинный коридор, ярко освещенный магическими светильниками. По обеим его сторонам тянулись двери: некоторые закрыты, на каких-то висели огромные замысловатые замки, а две или три снабжены серьезными заклинаниями, к которым и подступаться не стоило, не зная ключа. Внимание найденыша привлекла узкая деревянная дверь рядом со входом: ни затворы, ни волшебство ее не защищали. Орданну почему-то подумалось, что эта дверь очень похожа на ту, первую, в Оружейной… В маленьком помещении с низкими потолками, на столиках, обитых сукном и бархатом, под хрустальными колпаками находилось все, что интересовало сейчас найденыша. На королевскую корону — обруч белого золота, с красующимися вместо зубцов, ограненными в «каре», сапфирами и алмазами, юноша едва взглянул. Да, куча драгоценных камней невиданной чистоты, и только. А вот это действительно интересно: рядом лежала та самая диадема. Серебряные кружева и несколько вишневых капель сияющих живым светом рубинов. Он попробовал посмотреть на удивительную реликвию «третьим глазом», понять, что же в ней особенного, но не увидел ничего кроме слабого красноватого сияния. Наверное, мне не понять, — мысленно усмехнулся найденыш, — женская магия… А как красиво эта вещица будет смотреться в волосах моей Одри! Орданн отчетливо представил себе тронный зал дворца, толпу придворных и прекрасную колдунью в великолепном платье багрового шелка и с этой диадемой в парадной прическе. Размечтался! — оборвал он сам себя, — еще не король, а туда же! Не о приемах и балах думать нужно, а об эпидемии.
Найденыш осторожно поднял и отставил в сторону хрустальный колпак, взял в руки массивный золотой шар державы. Тот оказался неожиданно легким, точно полым внутри. Орданн провел пальцами по усыпанному бриллиантами «поясу», повертел шар так и эдак, несильно надавил сверху, и он раскрылся, точно раковина. Внутри, в выложенной бархатом выемке оказался прозрачный бледно-розовый кристалл. Руки ювелира явно никогда не касались его — грани были не слишком правильные, а ребра очень острые. Юноша аккуратно вернул державу в первозданный вид, решив разобраться с таинственным кристаллом при ярком свете кабинетных светильников. С минуту он задумчиво смотрел на серебряную диадему, потом нашел какую-то достаточно вместительную пустую шкатулку, спрятал в нее оба предмета и спокойно отправился наверх, в свои апартаменты.
При первом же рассмотрении магическим зрением розовый камень показался коконом из сплетенных воедино Сил, скрепленных совершенно незнакомым заклинанием из давно запрещенной магии. Орданн только читал о таком колдовстве — оно обладало исключительной силой, но требовало для себя что-либо предметное: кость древнего животного, коготь дракона, плавник левиафана или попросту кровь жертвы, как правило, человеческой. «Магический глаз» различал на плотном овальном коконе некие следы, более всего похожие на отметины от снятых скреп. Оставался только один пылающий багровым тонкий обруч, что удерживал заключенную внутри сущность. Очевидно, пленник кристалла не раз помогал своим хозяевам, и, в конце концов, его ждала свобода. Камень никак не хотел выниматься из своего гнездышка. Пальцы найденыша раз за разом соскальзывали по граням, а при последней попытке извлечь артефакт Орданн глубоко порезал палец о бритвенно-острое ребро. Он отдернул руку, от резкого движения капля крови сорвалась с пальца, растеклась по бледно-розовой поверхности камня и тут же будто впиталась в нее. Талисман стал более темным и слегка засветился в том месте, где его коснулась кровь. У найденыша зазвенело в ушах, все окружающее на какое-то время стало расплывчатым и нереальным. И тут же возникло ощущение присутствия кого-то огромного, очень сильного, непонятного, но и не враждебного. “Если ты разбудишь душу камня…” Но разве возможно это сделать? Юноша почему-то вспомнил, как в детстве его приходила будить матушка. Она открывала настежь окно, и влажный соленый ветер с моря врывался в комнату, принося с собой шум прибоя и крики чаек. Вот от этих-то криков он и просыпался. Помнится, ему всегда хотелось спросить: эти наглые птицы специально так развопились, чтобы не дать юному принцу досмотреть лучший в мире сон?
Где-то бесконечно далеко и совсем рядом некто могучий несколько раз вздохнул и после многих столетий сна снова взглянул на мир глазами очередного хозяина — Орданна. Найденыш будто увидел сквозь розовое стекло с высоты птичьего полета: Город, и горы, и море, и остров Кадарн, и волшебных существ, обитающих во дворце, и много всего другого… Сразу, с непривычки, и не запомнить. Город заволакивал грязно-бурый липкий туман, хотя кое-какие районы оставались чистыми — так пленник кристалла воспринимал эпидемию. Странным багровым пламенем наливалась полуразрушенная башня старого маяка, от нее тянулся узкий луч, постоянно ощупывающий дома и улицы. Эта картина висела перед мысленным взором найденыша настолько долго, что он почувствовал даже отголосок не вполне человеческих эмоций живущего в кристалле: сначала тревогу, потом возмущение и, наконец, гнев. Конечно, когда-то ты, наверное, был стражем этих земель, — подумал юноша, обращаясь к своему невидимому собеседнику, а теперь некий злоумышленник повсюду распространил свое гнусное колдовство… Сможешь ли ты уничтожить туман, что день за днем убивает горожан? Ответа не было, пленник будто думал о чем-то своем… Может, оценивал силы?
**** **** ****
Был еще один человек, который ночью не сомкнул глаз. Герт, чтобы забыть о кошмаре, накатившем на него в комнате Тайри, и последовавшим за ним позорным бегством, пытался утопить переживания в работе.
Надо выполнить обещание, данное Орданну, заглянуть в далекое прошлое и понять, почему последний король так и не вернулся. События представились ему в не менее аллегорическом виде, чем в прошлый раз, но Смотрящий сквозь Время был готов к этому. Действовали все те же фигуры: черный с мантикорой и лабрисами в гербе и купец в двойственной маске. Но у них появился помощник — некто в сером балахоне, сгорбленный и тщедушный, с совершенно незапоминающимся лицом. Этот «некто» повсюду таскался за ними. Пока первые двое разговаривали с людьми, произносили речи на многолюдных приемах или витийствовали на площадях и в тавернах, он легонько, будто лаская, касался то одного, то другого наивного слушателя. И человек начинал повторять только что услышанные слова другим, да еще так убежденно, будто сам так всегда считал. Говорилось же и повторялось из раза в раз только одно: король предал их, король предал свой Город!!! Монарх испугался перемен, он не хочет делиться властью, он боится, что его потеснят набирающие силу Золотые Пояса? Может быть, но больше всего он испугался того, что его разоблачат! Король заключил грязную сделку с самой Тьмой, но хитроумный герцог догадался обо всем! Вот кто действительно печется о безопасности Города и благе народном! Поэтому король и бежал, использовав болезнь красавицы-жены, как предлог. Да и кто знает, почему слегла Мирана? Может быть, не захотела жить, узнав о делишках своего муженька? А может, он сам и наслал на нее порчу?
Стоило ли удивляться тому, что случилось, когда на траверзе появился одинокий королевский фрегат. В порту собралось множество народу, и все как один вопили: «Не пустим на нашу благословенную землю короля-предателя! Пусть убирается за море!». Королевской шлюпке даже не дали причалить к берегу. Как только она приблизилась на достаточное расстояние, в нее полетели камни. Одурманенным и обманутым не нужен был «король-предатель», зато герцог в ржавой короне мог торжествовать: толпа буквально боготворила его…
Герт с трудом выплыл из этого фантасмагорического кошмара и довольно долго пытался восстановить душевное равновесие. Заснул он только утром, предварительно записав на листке бумаги самые важные вопросы: кто из особ королевской крови имеет в гербе мантикору, кто из купцов внезапно разбогател после исчезновения короля, и в чьих руках сосредоточилась тогда власть. Все это, при известной доле настойчивости, можно было отыскать в хрониках.
Выспаться магу не удалось — около полудня его разбудил стук в дверь, сначала осторожный, потом весьма нетерпеливый.
— Учитель, откройте! У нас важные новости! — услышал Герт звонкий голос одного из своих учеников. Смотрящий сквозь Время с неимоверным трудом оторвал голову от подушки:
— Минуту, я сейчас…
Новости действительно оказались важными: упорные и сообразительные ученики Герта неизвестно каким чудом отыскали-таки логово темного мага. Мудрый склонен был им верить: они знали уже достаточно, чтобы правильно оценить обстановку и сделать необходимые выводы.
— Мы следили за домом герцога Орсо!
— И за людьми мэтра Райнара!
— Мы видели воина-реонца, что приходил к герцогу, и проследили его до старого маяка…
— Бронд и Айдала попробовали проникнуть в башню, а их так отшвырнуло…
— А Ногрин разглядел темный вихрь, он один не испугался смотреть через Призму Потоков….
— Мы там оставили дозор…
Мальчишки и девчонки. Его ученики, его курс, его гордость — ведь все до одного пришли к нему сами. Золотые головы и море энергии, безудержная жажда действия и бесшабашная любовь к риску. А еще желание прославиться, стать кем-то из древних пророчеств, уподобиться героям прошлого. Надежды, амбиции и эксперименты совета Мудрых.
— Эвиор, и я, и Командор запретили вам ввязываться во все это! Тем более прощупывать врага магией, — как можно строже произнес Герт, — а если бы вас заметили? Если бы Ногрина сожгли? Что бы я сказал вашим родным?
— Но учитель, нам же все удалось, все целы и невредимы! Ну Айдала немного ушиблась, и все. Мы осторожно… — заговорили все сразу, а самый старший из аколитов добавил:
— Вы же сами нам всегда говорили, что мы должны стать главной опорой Ордена. Вот мы и стараемся.
— Да я все понимаю, Эвиор. Честно признаться, вы меня впечатлили. Но и напугали тоже. Риск был совершенно непростительным, — смягчился маг, — поймите, друзья мои, вы нужны и Ордену, и Городу живыми. Живыми! Мы не можем себе позволить потерять вас, нашу смену! А теперь будьте добры, расскажите все как можно подробнее и по порядку.
Выслушав своих любимцев, Герт не стал терять времени даром и немедленно отправился на Дельфинью улицу. Наконец-то, — думал он, — хоть что-то полезное будет исходить от Ордена, хоть в чем-то мы облегчим задачу Лоцмана и поможем Тайо. Конечно, это не победа, это только первый шаг к ней и рано радоваться, но…Так хочется надеяться на благополучный исход. И так не хочется выглядеть бесполезным и слабым рядом с Лоцманом. Всевышний, дай сил всем нам, думал, шагая по промозглым улицам Смотрящий сквозь Время, а еще терпения. Ведь эпидемией противостояние не закончится. Дальше будет только война, и исход ее неизвестен.
В доме Хранительницы Мудрого встретил бледный после бессонной ночи Даррен. По тому, как изменилось его настроение, по азартному блеску в глазах, Герт догадался, что и у Лоцмана поиски сдвинулись с мертвой точки.
— Что-то получилось? — вместо приветствия спросил Мудрый.
— Мне все-таки удалось зацепить этого колдуна, — негромко сообщил Даррен магу, — повесил на него особую метку, теперь где угодно найду.
— Отлично. Я тоже не с пустыми руками. Мои ученики накопали кое-что важное. В принципе, можно сказать, рассекретили логово, — едва сдерживая торжествующую улыбку, ответил Герт.
— Поздравляю! — ничуть не смутился Лоцман, — это настоящая удача.
— Похоже, колдун засел в старом маяке. Ребята засекли там темный вихрь и концентрацию магических потоков, а когда попытались проникнуть в полуразрушенную башню, их просто отшвырнул магический щит.
— Скорее всего, это и есть наш противник. Больше некому. Жаль, совсем нет времени подробно его изучить. Я молю Создателя, чтобы он как можно позднее заметил мою метку, иначе затаится. Вся надежда на его наглость и самоуверенность.
— Полагаешь, он считает, что победа у него в руках и, прежде всего, попытается окончательно раздавить Тайри, а уж потом ляжет на дно?
— Я надеюсь, что он думает именно так. Боюсь, что мы можем рассчитывать только на то время, которое Хранительница проведет у пациента.
— Она давно ушла? — забеспокоился Мудрый, прикидывая, как быстрее им добраться до места.
— Она еще здесь, — мягко улыбнулся Лоцман, — мы с Одри решили не будить ее рано. Так что наша Хранительница, скорее всего, пока спит. Надо воспользоваться этим маленьким преимуществом.
— Разумеется. К маяку придется топать пешком, Лиард сказал, тонкие пути будто взбесились. Кругом туман и тьма. Мои ученики расскажут тебе по дороге обо всем, что увидели там.
Лоцман удивленно взглянул на Герта:
— Мальчишки? Им-то туда зачем? Не терпится сунуть голову под вражеские мечи?
— Они хотели помочь нам, и помогли. У меня не поднялась рука отослать их по домам, — виновато развел руками маг.
— Ладно, сегодня помощники нам нужны, как никогда. Только одна просьба: когда начнем действовать, пусть не суются под руки, потому что мне некогда будет их спасать. Пожалуй, нам пора…
— И далеко вы собрались? — на лестнице стояла Тайри — свежая, бодрая, спокойная, точно накануне ничего не было.
Мужчины переглянулись и одинаково отвели глаза. Даррен с независимым видом проверил, хорошо ли выходит из ножен меч, Герт срочно заинтересовался рисунком на ковре.
— Ну, так кто-нибудь из вас соизволит ответить мне, господа волшебники?
— Мы отправляемся на охоту, госпожа моя, — ответил Герт, — как выяснилось, сейчас самое время.
— Именно так, — кивнул Лоцман, — и, если нам повезет, мы поймаем самого крупного хищника в округе.
Леди Даллет без улыбки взглянула на своих собеседников:
— Если повезет… Решили идти без меня, так?
— Тайри, ты окажешь нам неоценимую услугу, если займешься именно тем, чем собиралась, а именно отправишься сейчас к твоему пациенту. Возможно, ему на какое-то время станет хуже, но это ненадолго. Я надеюсь, мы успеем вовремя, — Даррен подошел к Хранительнице, взял ее за руки, заглянул в лицо, — прошу тебя, будь сегодня очень осторожна.
— Хорошо, — волшебница крепко обняла сначала Лоцмана, потом, чуть помедлив, и Герта.
— Берегите себя. Если я управлюсь раньше, я вас найду. Все, идите, — она резко отвернулась, чтобы скрыть подступившие к глазам слезы. Сердце дернулось и заныло от страха, который один лишь и имел над ней власть. Страха потери. Очень может статься, что хищник успеет первым, и зеленоглазого волшебника ей больше не увидеть…
Мужчины, молча поклонившись, скрылись за дверью.
— Темного мага пошли ловить? — раздался сверху голос Одри, — Знаешь, это правильно, что они без нас отправились.
— Не знаю… Никогда себе не прощу, если с ними что-нибудь случится, и я не успею помочь.
— Не учи судьбу плохому, — строго произнесла деревенская колдунья, — во-первых, у них все получится, а во-вторых, мы обязательно успеем. Может быть, своим ожиданием и надеждой мы поможем им гораздо больше, нежели мечами и колдовством. Иди-ка лучше позавтракай.
**** **** ****
Всю ночь найденышу снились странные и страшные сны. Просыпаясь, он с трудом осознавал, где он, и снова проваливался в залитые розовым светом кошмары. Лишь поздним утром, окончательно стряхнув с себя сон, вспоминая сохранившиеся в памяти обрывки неведомо когда происходивших событий, он понял, что Талисман пытался таким образом что-то сказать ему. В таком случае, он ведь тоже может попытаться что-то сказать талисману! Орданн легко извлек камень из бархатного гнездышка внутри Державы. Интересно, почему вчера у меня это так долго не получалось? — подумал он, разглядывая кристалл на свет. Мгновение, и найденыш будто погрузился в толщу тягучей жидкости. Все предметы стали выглядеть искаженно, чувства обострились, зрение точно раздвоилось — поверх некоторых вещей проступили иные контуры. Отчетливо стали видны и магические следы: вон от тех двух книг явно пышет чем-то злобным, опасным; в шкатулке притаился уже знакомый невидимый охранник; хорошо видны все заговоренные замки и потайные дверцы. А вот и старинные обитатели дворца, добрые соседи — домовые, тиххи. А если спросить, что происходит снаружи?
Отклик пришел не сразу и носил некое подобие чужих эмоций: заточенному в камне существу не понравилось увиденное, оно явно питало отвращение к чьим-то действиям и сильно беспокоилось. Город, действительно, выглядел удручающе. Коричневый липкий туман эпидемии по-прежнему окутывал четыре пятых города, что-то неладное творилось на побережье, кажется, там и находится само средоточие болезнетворной волшбы. Наверное, Даррен уже отправился на поиски этого чародея. Собственно, почему бы не попытаться что-то сделать самому? Каменную душу он, очевидно, разбудил, и пленник кристалла не против поговорить. «Согласен нам помочь?» — спросил мысленно Орданн живущего в Талисмане, и получил в ответ волну горячего согласия и жажды действия.
— А что мы сможем? Чары эти поганые уничтожить сумеешь?
Согласие.
— И колдуна?
Эмоциональный отклик Орданн перевел бы на человеческий язык словом «Непременно!»
— А больным помочь, тем, что уже пострадали?
Сомнение…
— Ага, нужно больше времени. Ничего, пусть так, постепенно. Все вместе заберет почти все силы? Рискнем?
Сущность, упрятанная за прозрачные грани Талисмана, очень давно ждала достойного дела, и задание-просьба найденыша пришлось ей очень по вкусу. Правда, кроме горячего согласия читалось еще и некое условие.
— Ты хочешь свободы после выполнения задания?
Ответ был скорее отрицательным. Юноша очень удивился: свобода — не главное? Два образа проявились перед его мысленным взором: яркое солнце на безоблачном небе и капля крови — та самая, что так жадно впитал кристалл. Это насторожило и даже несколько напугало Орданна. Он поспешно «вынырнул» из розовой глубины и надолго задумался над увиденным. Ну, с солнцем все понятно, в старину Тьму всегда изгоняли при помощи самой понятной и доступной ипостаси Света. А вот то, что кристалл потребовал крови… Надо вспомнить, что Тайри рассказывала о подобных случаях. Издревле использовали естественные источники магии: магических животных, их кости и кровь, природные места концентрации потоков и, как ни странно, кровь магов. С помощью магии крови обуздывали и подчиняли сущности довольно высокого ранга. Хотя на это способен был далеко не каждый. Подобная магия давала хозяину практически абсолютную власть над пленным существом, важно было не перегнуть палку, иначе хозяин и раб мгновенно менялись местами. Вот почему магию крови в свое время запретили под страхом смерти. Появилось множество честолюбивых магов-недоучек, совершивших подобные ошибки и выпустивших на волю отказавшихся становиться рабами демонов, и прочую нечисть помельче.
С кристаллом, видимо, та же история. Неведомого помощника связали с помощью крови, а заодно и сделали ее источником дополнительной силы для него. Хватит ли сил у нового хозяина? Сумеет ли Орданн угадать ту меру добровольной жертвы, что лишь усилит его связь с Талисманом, а не порвет все оставшиеся скрепы? Да, страшновато и очень рискованно, но, похоже, что больше никому и не под силу с этим справиться.
— Ведь ты хочешь только моей крови? — вслух спросил найденыш своего невидимого собеседника.
— Кровь королей дает мне новые силы… Кровь королей имеет надо мной власть… — прошелестел в мозгу ответ.
— Вот оно как, — юноша поймал себя на том, что криво усмехается собственному отражению в зеркале, — стало быть, еще одно подтверждение королевского происхождения. И почему это меня совсем не радует? Ну, кровь тебе будет. А вот солнце… — он посмотрел в окно и не увидел там ничего, кроме затянутого низкими снеговыми облаками неба.
Одри, прекрасная колдунья! Его будущая королева! Вот кто знает, как разогнать тучи, она сама рассказывала, что в этом умении нет ничего особенного. Можно, конечно, попросить Поющую Стихиям, но что-то подсказывает, что помощи от нее не дождешься.
Орданн еще несколько минут размышлял, составляя в уме план действий, затем аккуратно завернул Талисман в кусок плотной ткани и спрятал в нагрудном кармане. Он облачился в свою «счастливую» легкую кольчугу, накинул поверх подбитый мехом плащ и отправился на Дельфинью улицу.