— Зараза, Драко! Какая же ты зараза! — ругался я, стоя перед зеркалом нашей комнаты готовый исполнить условия проигранного спора. На то, как из мальчика я стану девочкой, пришла посмотреть Панси, а потом и Астория с Дафной. Предлагали сравнить нашу девичью красоту, устроить показ мод или соблазнить какого-нибудь парня. А я хотел бы увидеть реакцию отца, и узнать, так ли я похож на маму, как он говорит. Поэтому попросил у него ее фото. И вот, смотря на фото мамы, проецировал ее образ на себе.
Накладывая Высшую Иллюзию, шаг за шагом изменяя свою внешность, приобретал ее черты. Сначала округлялась и изменялась фигура, стала тоньше шея, изящный изгиб плеч, утончилась талия, набухло в районе груди и раздалось в области таза и пропало ощущение в паху. Дальше становилось тяжело голове, так как волосы достигли талии и уходили ниже, лежа локонами. Черты лица так же поплыли и на меня в отражении смотрят ярко-голубые глаза в обрамлении длинных, пушистых ресниц. Нос стал тоньше, длиннее и острее, уже скулы и меньше подбородок, а губы пухлее. Кожа светлее на два тона.
— Поразительно! — шептала Даф.
— Красавица! — говорила Астория.
— Вау! — говорит Панси, — Люси! Это нечто! Все парни — твои!
— Панс, завались! — ругался я на девушку, которая протягивала мне свою одежду, сказав, что я могу оставить ее себе. Блейз, стоящий в дверях говорил, что я миленькая, когда ругаюсь и свожу тонике в разлет брови к переносице, и что если бы я реально был девушкой, то покорил и разбил не один десяток мужских сердец. Рыкнул, фыркнул, послал всех к Арагогу в Запретный лес и выгнал, чтобы переодеться. Взяв форму из рук подруги, закрыл дверь у всех перед носом. Я мог бы изменить свою форму, но не хотел тратить силы еще и на одежду, поэтому и надевал форму подруги. А вышел под бурные овации слизеринцев и ступор декана, говорившего:
— Люсиан, вы и правда похожи на Жюли, Антониту лучше вас в таком облике не показывать, — я был согласен с деканом, папе лучше не видеть меня в женском облике, не то сердце его поглотит тоска и боль. А я этого не хочу. Друзья меня услышали и обещали отцу о моем внешнем виде не рассказывать.
Под руку с Панс шел в зал на завтрак. Мое появление в зале так же вызвало шок и непонимание, как у студентов, так и у профессоров, которые спрашивали, что происходит и почему новенькую не представили, как полагается. Декан шепнул профессору Флитвику пару слов о новой девушке, а он, улыбаясь и едва сдерживая смех, донес до остальных профессоров истину и причину. Как и до директора. Так что взрослые в курсе, а на других плевать. Гриффиндорцы так же в курсе, ведь спор происходил на их глазах. И они ни капли не удивились, увидев меня в девичьем облике и наряде. Ведь спор есть спор.
***
Ура! Этот день наконец-то закончился, и я могу вздохнуть спокойно! На кровати лежал уже в своем настоящем облике. Мне не мешала неимоверная длина волос, не смущала тонкость рук, запястий и изящность пальцев, дышал плоской грудью и ощущал ниже пупка то, что должен ощущать. Друзья меня не трогали, оставили одного в комнате, а я, закрыв глаза наслаждался собственным телом. Какое же блаженство быть самими собой. Но, хватит валяться, пора и к друзьям присоединиться. Они ждали меня в библиотеке, как и гриффиндорцы, с которыми нам предстояло подтвердить план проникновения в кабинет директора. У нас появилась возможность выкрасть кольцо. С завтрашнего дня директора не будет в школе, он на заседании суда Визенгамота и не вернется в школу два дня точно. Так что нам выпал шанс подменить кольцо настоящее на иллюзорное. А для этого нужно еще раз пройтись по пунктам плана.
— Люсиан! Люсиан! Иди сюда! — слышу зов Гарри, проходя мимо одного из окон коридора, ведущего в библиотеку. Подошел, ответил на его «привет» своим, спросив, с какой целью он со мной связался и что нужно. Оказалось: — Люсиан, Смерть сказал, что последний кусок души ты можешь присоединить в любое время. Ведь душа практически целая, ей осталось слиться воедино и переступить владения Господина, — говорит Гарри. А я спросил:
— Как мне умереть? Авада или яд, или полет с высоты? — спрашиваю Гарри, который, слыша слова о уходе из жизни потерял улыбку и изумрудные искры в глазах. Переживает? Возможно. Сочувствует? Тоже верно, но мне от этого, ни тепло, ни холодно. Лишь хочется узнать, как быстрее доставить душу Лорда в руки Смерти. А ответ прост:
— На твое усмотрение, — говорит Гарри, — господину все равно, как именно ты попадешь за грань, главное чтобы на тебе в это время был кулон с собранными осколками, — сказал: «понятно» и хотел уйти, как Гарри добавил: — у тебя все будет хорошо, Люсиан. Высшие Силы могут быть благодарными за помощь. Вот увидишь, так и будет, — говорит Поттер, а я иду к своим друзьям.
Значит, мне осталось немного? Печально, но ладно. Ведь меня вернули именно с этой целью — собрать осколки души лорда, чтобы он предстал перед судом Высших Сил. И надо сказать «спасибо», что хоть эти четыре с половиной лет я прожил, три из которых в своем облике, а два из них рядом с отцом. Эти несколько лет, были самыми лучшими в моей жизни. Я привык жить так, как мне хочется, делать то, что хочу я, а не кто-то другой. Именно поэтому мысли о смерти привели меня не в библиотеку, а к башне Астронимии. Я стоял у парапета и смотрел вперед, а потом вниз. Да, наверное так будет лучше. Головой вниз и все.
— Люсиан, что вы тут делаете? — услышал старческий голос, который я ни с кем не спутаю. Не поворачивая головы, слышу за спиной приближающиеся шаги и шелестящие рукава мантии. А еще едва различимый звон колокольчиков. Директор, мать его за ногу, собственной персоной. Подошел ко мне и встал рядом, опираясь руками о перила. А когда я посмотрел на руку, находящуюся рядом со мной, то замер. Она полностью черная, сухая и словно обугленная. Это — проклятие, а не болезнь. Такой болезни нет, зато есть проклятие со схожими последствиями. Называется: «…» Он взял то, что ему не принадлежит. А именно кольцо Мрасков, оно же крестраж Воландеморта.
Провал, это полный провал. Кольцо не в столе или тумбочке, а на его пальце. А значит, весь наш план изначально был провальным. Его мы продумывали несколько месяцев, ждали подходящего момента, и вот, когда он настал чуть не лоханулись. Ведь проникни мы в кабинет, то ничего бы не нашли. Как говорится у папы на родине: «Все свое ношу с собой», даже если это не его. Ухмыльнулся, назвал нас наивными и глупыми детишками и ответил на вопрос:
— Думаю, директор Дамблдор.
— О чем?
— О Жизни и Смерти. О их противоположности. И о том, что у всего в этом мире есть обратная сторона. У света — тень, у луны — солнце, у дня — ночь, у воды — огонь, у мужчины — женщина, — перечислял и медленно стягивал артефакт с груди, готовясь в любой момент коснуться руки директора и скормить жаждущему кулону последний осколок души. Но для этого нужно улучить момент. Директор пока что молчал, как и я смотрел вперед и вниз, а потом сказал:
— Высоко падать, мистер Эмье. Может — Авада? — спросил он, улыбаясь. А я сказал, что не собираюсь кончать жизнь самоубийством, в ближайшее время точно, если только он меня скинет лично. А так… На что директор снова улыбнулся и сказал: — это вам так кажется, мистер Эмье. А на деле, — развернулся он ко мне, говоря прощальные слова: — вы задумались, слишком сильно наклонились, а порыв ветра вас подхватил и понес вниз.
— Да, вполне, — говорю я, касаясь кулоном кольца, находящегося на пальце дтиректора, — такая смерть мне подходит, директор Дамблдор, — как только кулон поглотил последний крестраж лорда, произошло несколько вещей одновременно. Первая — артефакт накалился до предела и переливался темно-алым светом, вторая — директор уничтожил перила беспалочковой магией, о которые я упирался и за которые держался, подтолкнув меня в плечо, задавая дополнительную скорость падения, третье — быстрым движением, в полете, я выхватил из кармана флакон с сонным зельем, вылил содержимое и извлек свое воспоминание о смерти, помещая их в фиал, зажимая в руке, четвертое — удар о землю, треск и хруст большинства костей и боль во всем теле, а потом темнота.
***
Где-то…
Вперед, по бесконечному, белому коридору шел юноша. На вид ему лет 16–17, светлые волосы едва касаются плеч, челка падает на небесно-голубые глаза, одет в форму школы чародейства и волшебства. На нем черные брюки, белая рубашка, с зеленым галстуком на шее и мантия с нашивкой зеленой змеи на груди. Он идет уверенной походкой, ведь этот коридор был ему знаком. Здесь он побывал чуть больше четырех лет назад. И вот вернулся. А встречал его тот же юноша. На вид одного с ним возраста, с копной черных, как вороново крыло волос, сияющими, словно изумруды глазами, бледной кожей и приветливой улыбкой. Только вот повзрослевший, поумневший юноша, способный отличить взгляд подростка от взрослого — понял, перед ним не Гарри Поттер, а хозяин грани, то есть:
— Господин! — рука у сердца и поклон, — Я выполнил порученную вами миссию, вот кулон и собранная воедино душа Воландеморта, — протягивая кулон, сказал юноша. Смерть, тихо смеясь и все еще улыбаясь, перетекал из формы своего ученика и потомка в свою истинную форму. И перед парнем предстал Смерть так, как его описывают. Тело — это скелет, затянутый в черный балахон, с глубоким капюшоном и широкими рукавами. В костяной руке Смерть держит черную, как глубины Тартара косу с серебряным лезвием. Больше нечего описывать, лишь ощущения от его присутствия. А именно — спокойствие, умиротворение и тепло. Ведь именно это и должна ощущать душа, когда попадает в чертоги Господина. Никакого страха, ужаса и паники. Ведь Смерть — это конец, как жизни и пути, так и страданиям души.
— Ты готов умереть? — спросил Смерть у юноши, а тот ответил:
— Если такова ваша воля, Господин, — говорит мальчик, а Смерть поднимает мальчика за подбородок, заглядывает ему в глаза своими черными провалами и показывает в ту сторону, откуда он пришел, говоря:
— Ты вернешься назад, — мальчик не понимает, почему, ведь он выполнил задание и должен умереть. Так сказал ему Гарри, но: — не так давно, я сказал тебе, что Высшие Силы благодарят за помощь, — мальчик был в шоке от того, что он говорил не с Гарри, а с самим Смертью, возможно, все те разговоры были именно с ним, но он не спросил, Смерть сам сказал: — да, все это время разговаривал с тобой я, используя внешность ученика, для того, чтобы не напугать этим обликом.
— Понятно, — говорит мальчик, спрашивая: — я могу идти? — спросил юноша.
— Можешь. Ты вернешься в свое время, в своем теле, а то, что похоронили, испариться. Как объяснить твое чудесное воскрешение из мертвых друзьям и родным — на твое усмотрение. Даже на меня можешь сослаться. Высшие Силы отблагодарили тебя за помощь и дали еще один шанс на жизнь.
— Спасибо, Господин, — еще один поклон и юноша ушел туда, откуда пришел. А из-за угла вышел именно тот юноша, обликом которого пользовался хозяин грани — Гарри Поттер. Он провожал парня взглядом, говоря:
— Люсиан, живи и наслаждайся жизнью, — на плечо юноше легла костлявая рука Смерти, а мальчик спросил: — что дальше, дедушка Салазар? Что будет с миром живых? И когда Том вернется и наведет порядок?
— Скоро, Гарри, скоро. Он вернется как раз к судебному процессу Альуса, его уже судят за убийство Люсиана, а Том своим появлением и воспоминаниями покончит с Альбусом и его теневым правлением окончательно. Вот увидишь, трех лет не пройдет, как Том займет место министра и восстановит справедливость и порядок. Напомнит волшеником о нас и наших законах, расставит правильно приоритеты, а должности займут достойные.
— А Люси?
— Он будет жить на родине матери, — показал Смерть на один из будущих моментов, — женится на Габриэль Делакур, у них родятся девочки-двойняшки, через три года мальчик, который будет копией Люсиана, а потом… — а то, что будет потом, Смерть не показал, оставил этот эпизод на будущее. Гарри улыбнулся, взял предка за руку и пошел следом за ним, учиться, постигать путь Смерти. У него тысячилетия впереди чтобы стать достойным приемноком Смерти.