Дороги и Тропы - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 10

Глава 10

Столицу было не узнать. Уже почти погрузившийся в беззаботную подготовку к зимним праздникам город насторожился, замер и затих. По улицам то и дело спешили озабоченные посыльные в форме отдела Особых ситуаций и императорские фельдъегеря, проносились запряженные злыми быстроногими жеребцами кареты, укрытые магическими щитами, там и здесь попадались патрули жандармерии, от которых за версту разило боевой магией.

Дом Гая оказался оцеплен, вокруг него бегали трое сыскарей-магов, но внутрь сунуться, видимо, не решались.

— Где вы были, уважаемый?! — накинулся на хозяина худой лейтенант, по глаза замотанный шарфом, — Ваш дом чуть не разнесли, а вы где-то прохлаждаетесь!

— Где я был, к делу не относится. Есть ли след злоумышленников, милорды? — ничуть не растерялся ваюмн. Стоявшая рядом с ним леди Даллет напоминала сейчас охотничью собаку, пытающуюся разобраться в незнакомых запахах. Вот она тряхнула головой, нахмурилась, над ладонью заплясал белый огонек ключ-заклятья…

— Кстати, мастер, что вы тут понаколдовали?! — возмущенно фыркнул пожилой капитан, — в дом войти невозможно!

— Для того и колдовал, почтеннейший. В дом, как вы видите, не вошли, да и о вторжении я узнал своевременно. Разве противозаконно защищать свое жилище? — миролюбиво осведомился Гай.

— Вы уверены? Может быть, стоит убедиться вместе, зафиксировать в протоколе? Мы который час здесь топчемся…

Мастер понимающе хмыкнул. Господина капитана из отдела Расследований разбирало банальнейшее любопытство посмотреть на хитрую защиту "изнутри". А еще он замерз и проголодался.

— Мастер, так чего же мы стоим? Давайте пригласим уважаемых следователей в дом. Там, по крайней мере, есть камин, и нет этого омерзительного ледяного ветра, — предложила ученица.

— Разумеется. Буду рад, господа, проходите, не стесняйтесь. Камину потребуется некоторое время… — Гай пропустил вперед продрогших сыскарей и вопросительно взглянул на Тайри: уверена ли? Не углядят ли чего лишнего? Та лишь чуть опустила веки в ответ: не волнуйся, пусть смотрят…

После пары кружек сваренного Тайри глинтвейна и разогретого на огне оленьего окорока разговор пошел живее.

— Судя по всему, ваш дом пытались взломать обычные люди, — капитан был доволен, как кот, заполучивший горшок сметаны, а еще ему понравилось уютное кресло у самого огня. — Насколько я понял, защиту пытались преодолнть при помощи достаточно примитивных артефактов, потому и не получилось. Уровень не тот. Такой защитой и император бы не побрезговал. У нас на здании управления послабее будет.

— Вы не совсем правы, уважаемый. Среди злоумышленников был маг, и я готова это доказать. Поскольку к защите дома я имела честь приложить и руки, и умение. Я создала особые "колючки", о которых взломщик не знал, и, как зверь, продирающийся сквозь терновник, оставил на них клочки своей магии.

— Интересно, а почему это мы ничего не увидели? Может, вы от волнения перепутали? — встрепенулся лейтенант, вынырнув из блаженной полудремы. А не такие уж плохие сыскари у его величества! Все ведь слышал, все замечал, хоть и вполне честно клевал носом. — Говорят, такое бывает, когда неожиданно срабатывает сторожевая нить.

— Видит Создатель, я хотела бы ошибиться, милорд, — вздохнула юная леди, — Маг был опытный, скорее всего старой школы, он очень умело маскировался. И… этот человек берет силы у Отступника.

— Темный? В столице?!! — капитан чуть не подскочил на месте, хорошо, что кружка у него в руках была уже пуста, — Бред! Впрочем, если покажете эти самые "клочки", то мы легко проверим… Любой маг из Ложи Наблюдателей или Смиренный брат…

— Безусловно. И покажу, и попрошу проверить. Боюсь, что и в других местах отметилась Тьма.

— А вам про другие места откуда известно? — открыл один глаз молчавший до того третий. Глаз был желтый, хитрый и слегка светящийся в полумраке комнаты. Бедолага, подумала Тайри, дня три уже на эликсирах сидит, а это вредно. Нельзя так организм мучить, магическое чутье, конечно, обостряется в разы, но последствия… — Вы же только что прибыли!

— Все те же сторожевые нити, милорд, ничего противозаконного. Я протянула их к дому моих родителей и к дому друзей.

— Ага… а вы, стало быть, молодая леди Даллет.

— Так точно. А вы не из отдела Расследований. Надеюсь, с моими близкими все в порядке?

— Конечно. Иначе бы вы здесь так спокойно не сидели и с нами не беседовали, — пробурчал желтоглазый, — подружку вашу попытались утащить, но она так шуганула похитителей, что мы… э… несколько удивились и даже слегка позавидовали. Просто и действенно. Теперь вот все трое сидят у нас в подвале и нервно икают. Надеюсь, разговорятся…

— Скажите, эти мерзавцы еще где-нибудь наследили? Если это конечно не…

— Это не тайна, миледи, — усмехнулся пожилой капитан, — дом графа Изара, резиденция ваортов, одно из зданий императорской Академии и дворец его величества.

— Надеюсь, никто не пострадал? — спросил Гай взволнованно.

— Точных сведений пока нет… Ваорты, знаете ли, не слишком разговорчивы, когда к ним так беспардонно лезут. Про остальных ничего страшного не слышно, а сведения из дворца нам, мелким сошкам, не докладывают.

Последовало несколько неприятных дней, заполненных визитами магов-экспертов, следователей и даже монахов из ордена Смиренных братьев. Впрочем, беседа с похожими, точно близнецы, крепышами в темно-серых рясах, была весьма приятной и, главное. полезной. Лишнего Братья не спрашивали, понимали все с полуслова и буквально лучились спокойствием, уверенностью и добротой. Рядом с ними все чувствовали себя в полнейшей безопасности. Перед тем как попрощаться один из служителей Создателя благословил дом и его хозяев, а потом молвил степенно:

— Не нравится мне всё происходящее, ох как не нравится. Неспроста прислужники Темного вокруг вас виться начали. Не мне, слабому, прозревать пути Творца, но кое-что предположить я могу. Подумайте, какие из ваших поступков могут помешать планам Отступника? Планам настолько важным, что он счел возможным рискнуть своими пособниками и пожертвовать более мелкими сошками. Будьте осторожны, господа маги. Трижды приглядывайтесь к тем, с кем говорите, с кем ведете дела. И десять раз подумайте, прежде чем давать какие-либо обещания. Отступник — большой умелец загонять жертву в угол вроде бы невинными просьбами и обещаниями. А еще никаким посулам не верьте и никаких угроз не слушайте, в любом случае все это пустой звук. Будет туго — приходите в любой храм, поможем, чем сможем. И друзьям вашим скажите.

Разумеется, после всего этого мысли о скором исходе мастер отодвинул далеко на второй план. Ему хватало волнений за ученицу, друзей и даже за императора. Перейти дорожку Тьме — слишком хлопотное развлечение. Не так уж трудно было понять, где и как они умудрились это сделать…

Его величество без лишних церемоний попросил всех своих разведчиков держаться вместе, по одиночке не ходить и в расследование не соваться. Достаточно было того, что Тайри "унюхала" темный след, остальные меры пусть принимают те, кто имеет необходимые полномочия, знания и силы. Таковых в Столице достаточно, а разведчиков кот наплакал…

**** **** ****

Так, в заботах и тревогах, подошло время защиты. Накануне назначенного дня мастер волновался и переживал гораздо больше, чем его ученица. Тайри пыталась его убедить, что для беспокойства нет ни малейшей причины, но ее любимый наставник ничего слушать не желал и упорно не находил себе места. Даже то, что "наглотавшись" его эмоций, ученица завтра провалит не только практическую, но и теоретическую часть, и защита превратится в несусветный позор, аргументом сочтено не было. Леди Даллет решила: раз слова понимать не хотят, придется действовать хитростью. В ход пошло успокоительное снадобье без вкуса и запаха. После чего Гай, собиравшийся всю ночь провести над очередным чтением диссертации своей ученицы, неожиданно послушался и ушел спать. Ему снилась Тропа, Белый Мост и яркий свет впереди.

Как и ожидалось, на защиту столь необычной диссертации собрался весь цвет магической гильдии. Его величество занял свое место в закрытой ложе, защищенной от всех возможный воздействий. В первом ряду, по соседству с милордом ректором сидели те, кто был настроен наиболее скептически и даже враждебно. Ну где это видано — представительнице опальной, более того, почти истребленной некогда фамилии позволить получить магистерское звание! Да еще и в новой области, где все темно и неясно! Неслыханно и недопустимо!

Пока Тайри бодро излагала стройные теоретические выкладки по мощности порталов и построению переходов, скепсис и раздражение на лицах слушателей мало-помалу сменился оживленным интересом. Вроде бы предмет всем известен, но глубоко его никто не исследовал и с подобной точки зрения не смотрел. Заодно становилось ясно, почему у многих вовсе не получаются Короткие переходы, или же порталы мгновенно схлопываются. Юную леди засыпали коварными, на их взгляд, вопросами. Ну откуда уважаемым оппонентам было знать, что мастер Гайдиар считал ответы на них азами обучения и преподал своей ученице в самом начале курса?

О Тропах не могли не вспомнить, и о них вспомнили. Пятеро магов из Высокого Жюри, особо сомневающихся в существовании самого предмета изучения, возжелали лично взглянуть, что же такого удивительного нашли мастер и соискательница на пыльных тропах между миров. А, при возможности, еще и доказать, что оба они — шарлатаны, не достойные внимания и доверия. На вежливую просьбу ваюмна тщательно запечатать все внешние магические каналы и слушаться во всем проводника, члены Высокого Жюри демонстративно рассмеялись.

— Поверьте, нашей силы хватит, чтобы укротить десяток древних чудовищ. Ваши рекомендации хороши для неопытных учеников и недомагов вроде вас самого, — высокомерно скривился граф Фаррелл, один из сильнейших чародеев империи. Стихией его был Огонь, а призванием — война.

— А может быть, мастер просто желает таким образом обезопасить свою ученицу? Хочет, чтобы мы ничего не поняли, остались магически слепы и глухи, и всему поверили?!! — возопил его сосед, древний старикан из тех, кого "слушал еще дед нынешнего императора".

Мастер Гайдиар только усмехнулся:

— Упаси меня Создатель идти против желаний столь опытных и могущественных магов. Делайте, как посчитаете нужным, милорды, но не говорите потом, что я вас не предупреждал. Леди Даллет, вы готовы? — Он дождался кивка сосредоточенной, точно перед боем, Тайри. — Открываем портал.

Его ученица едва заметно улыбнулась, когда созданная ею жемчужно-серая "дверь" стала прозрачной и показала скептикам Тропу. Они просто не могли не почувствовать ее инородность, ее особую силу и магию.

— Прошу вас следовать за мной, милорды. Держитесь как можно ближе друг к другу и ко мне. Отставшего мы можем потерять навсегда, — спокойно произнесла ученица ваюмна и первой шагнула в портал. Притихшие и терзаемые любопытством господа из Высокого Жюри двинулись следом. Зал накрыла тишина, которую можно было резать ножом — столь упругой и осязаемой она была. Никто не высказывал ехидных предположений и неискренних пожеланий мастеру, каковые во множестве произносились на защитах злоязыкими коллегами. Полчаса, час… Мастер Гайдиар взглянул на императорскую ложу. Его величество застыл в кресле, казалось бы, в совершенно расслабленной позе. Но ваюмн знал, насколько быстро эта расслабленность может смениться чем угодно, вплоть до боевого транса или погружения в магическое познание. Вот и сейчас тяжелые веки дрогнули и пальцы чуть заметно сжали подлокотники кресла, стоило распахнуться двери в зал. Испытания на Тропе были закончены. Тайри, как и рассчитывал мастер, отыскала привычный выход в парке Академии. Не один ваюмн заметил, что господа могущественные маги очень устали, а также изрядно подрастеряли свой скепсис и самоуверенность. Кое-кто был бледен и тяжело дышал, кое-кто еле переставлял ноги. Вредного старикана, не желавшего закрываться от Тропы, тащил на себе более молодой коллега. К ним немедленно направился мастер Эйтан со своими снадобьями.

Император некоторое время наблюдал, как вернувшиеся с Тропы мужчины, тяжело плюхнувшись в первые попавшиеся свободные кресла, с трудом приходят в себя, а потом, опомнившись, запускают отработанный годами процесс восстановления Силы. А леди Даллет спокойно на все это смотрит, внешне ничуть не уставшая и абсолютно спокойная.

— Вам понравилась экскурсия, милорды? — иронично осведомился государь, — все ли ваши сомнения развеяны? Все ли гипотезы подтвердились?

Господа из Высокого Жюри нервно переглянулись, и граф Фаррелл ответил:

— Экскурсия была весьма содержательной, но по объективным причинам пришлось ее сократить. Мы готовы признать свои ошибки, ваше величество. Все предупреждения о том, что Тропа хищная и способна пожирать наши силы, оказались чистой правдой. Коллега Ревз пренебрег просьбой леди Даллет, решил показать всю мощь своей магии… В итоге, как видите, сам чуть не погиб и нас поставил в крайне опасное положение. Если бы не миледи, мы бы вряд ли сейчас с вами разговаривали.

— Ваш вердикт?

— Безусловная магистерская степень. И… я бы посоветовал развивать это направление. Хотя бы с исследовательской целью. Наверняка найдутся маги, способные научиться ходить по Тропам, как леди Даллет. Согласен, их будет немного, но мне кажется, такие проводники нам нужны.

— Я услышал вас, милорд Фаррелл. Вердикт Жюри подтверждаю. Тайонна-Ри ор Даллет, поздравляю вас с успешной защитой. Теперь вы полноправный магистр, и с этого момента имеете право быть наставником в том, чем владеете сами. Подойдите! И вы, наставник Гайдиар, тоже.

Его величество держал на ладони тепло сияющий знак гильдии магов — три золотых языка пламени. Он означал конец обучения, завершение всех взаимных обязательств ученицы и наставника, полную свободу и… да, разрыв той самой связи, из-за которой все остальные отношения были под запретом. Еще несколько мгновений, и никто не посмеет их обвинить… Юная герцогиня низко поклонилась императору, и, как полагалось, преклонила колени перед наставником.

— Я научил тебя всему, чем владею сам, дитя. Моя клятва исполнена, и я отпускаю тебя в Мир. Да будут свидетелями этому все сидящие в зале, мой государь, а также силы видимые и невидимые… — Голос ваюмна к концу стал совсем тихим, а рука, нежно опустившаяся на склоненную голову Тайри, непривычно тяжелой. Далекий звон разрываемой струны услышали все, кроме, казалось, наставника и теперь уже бывшей ученицы. Они смотрели друг на друга с немым удивлением, но их лиц никто не видел кроме императора, который если что и заметил, то виду не подал.

— Встаньте, леди, — без улыбки произнес монарх, и, как только она выполнила его приказ, прикрепил к ее плечу гильдейский знак, — надеюсь, ваши знания и будущие ученики послужат благу мира и империи. Примите мою благодарность, мастер Гайдиар.

Ваюмн, все еще пытаясь справиться с эмоциями, молча поклонился. В горле стоял ком, а голос отказался слушаться.

— Что ж, нам осталось только поздравить молодых магистров на Балу Наставников. Через неделю вас ждет торжество в серебряном зале Академии. Благодарю Высокое Жюри за мудрое судейство и внимание к работам молодых магов, — император покинул свое кресло и исчез в Коротком переходе. Народ в зале зашевелился и зашумел. Кто-то поздравлял мастера, кто-то обнимал ученицу, многие бросились задавать вопросы тем смельчакам, что прогулялись по Тропе под руководством Тайри. Самые расторопные уже тащили бутылки с игристым вином и высокие бокалы… Как часто получается, после двух-трех тостов самые веселые перебрались в ближайшую таверну, остальные вернулись к своим делам, даже не обратив внимания, куда подевались виновники торжества. Гай и юная леди сбежали на остров Юм — подальше от шума, суеты и любопытных взглядов. Надо было сосредоточиться и понять, что же произошло.

Сначала они просто сидели, обнявшись, на поваленном дереве и смотрели на тихое море. Впрочем, другим оно здесь и не бывало. Так действовали чары соотечественников Гая, небрежно брошенные за ненадобностью в мире, что четыре сотни лет служил им приютом.

— Нить осталась, Гай, — Тайри произнесла это первой и с удивлением обнаружила, что сей факт вовсе ее не огорчает. Разве это плохо — всегда знать, что происходит с любимым человеком, успеть примчаться на помощь, защитить, уберечь…

— Не такая, как раньше, — ваюмн, похоже, не разделял ее радости.

— Интересно, почему она не исчезла? Возможно, мы нарушили закон, и…

— Вряд ли. Мы далеко не первые и не единственные, радость моя. Остались бы хоть какие-то упоминания, намеки, легенды. Просто мир считает, что я не до конца выполнил свою работу, — мастер грустно улыбнулся, — знать бы еще, чему такому я тебя не доучил.

— Мир решил, мир и подскажет. Разве это так уж страшно, Гай? Мы ведь давно привыкли к этой нити. Вот, сейчас я прекрасно чувствую, что ты, несмотря на все мои усилия и удачную защиту, все мрачнее с каждой минутой.

— Не выдумывай…

— Я не выдумываю, всего лишь сопоставляю кусочки мозаики и вижу полную картину. Твоя дочь где-то на Ллире, так? Раньше он был недоступен, и проверить ты не мог. А теперь отступить нельзя, ведь у нас попросили помощи.

— Не уверен, что она на острове, — не стал отпираться мастер, — но единственно верная тропинка к ней тянется именно оттуда. И мне ее не миновать.

— Что ж… Значит, одним вопросом меньше. И запомни, я не буду тратить время на то, чтобы бесконечно вздыхать, рыдать и бестолково метаться в поисках помощи. И тебе не позволю. Наше время можно прожить гораздо интереснее, — сердито ответила леди Даллет.

Ваюмн покачал головой, с восторгом глядя на свою ученицу. Когда твоя женщина столь прекрасна в гневе, разве можно удержаться от поцелуя? Губы ее горчили, но у правды иного вкуса не бывает. У обреченности тоже, но вот ее он как раз и не чувствовал. Зато мастер теперь словно прозрел, стал внимательнее относиться к мелочам, мимо которых раньше прошел бы и не заметил. Он старался запомнить и сохранить, точно великую драгоценность, каждый миг, проведенный с Тайри, каждое ее слово, прикосновение. Вот когда пригодилось одно из умений, сызмальства практикуемое послушниками в храмах Райдо. Гай умел не только запоминать, но и в нужные моменты оживлять глубоко спрятанные воспоминания.

Пока это возможно, не отпускай меня, милая, — думал мастер, зарывшись лицом в пахнущие полынью и дымом медовые локоны. Я хочу, чтобы ты навсегда осталась — хотя бы в моей памяти, если уж нельзя иначе. Я унесу с собой каждый взгляд, каждый вздох, все твои улыбки, адресованные мне, ощущение твоих легких пальцев на затылке, тень от ресниц на щеке. Твой горячий шепот и отчаянную нежность — самую невероятную магию, каждый раз поднимающую меня к небесам и превращающую в кого-то другого, более сильного, решительного и смелого… Ты права, милая! Единственное, что сейчас действительно стоит делать — это оставаться вместе, не разлучаясь, не отпуская рук. Скажешь, так не получится? А мы попытаемся…

Как ни странно, им обоим стало легче. Определенность словно добавила сил, открыла второе дыхание. Известен срок, так не сидеть же в ожидании! Тайри пришлось серьезно готовиться к Балу наставников. Гай просил, чтобы его ученица была самой прекрасной, и отказать ему юная леди не решилась. Смешно подумать, год назад она вообще собиралась проигнорировать это, как ей тогда казалось, помпезное и абсолютно бесполезное мероприятие. А теперь пришлось тратить уйму времени на посещение магазинов, портных, ювелиров… Не так-то просто сшить платье мечты, когда у тебя всего неделя!

Наконец-то удалось найти желаемое! Тайри и Одри, довольные и сияющие, покинули торговый дом "Тирз и сыновья", унося с собой два отреза великолепного уккабского шелка и еще подходящий по цвету кусок атласа — для туфелек. Поскольку покупки почти ничего не весили, юная герцогиня отпустила экипаж и решила пройтись пешком. За купеческим кварталом лежал большой парк, больше похожий на мрачноватый лес. Говорили, что он постарше парка императорского, а уж сколько легенд о нем ходило в Столице, в том числе и недобрых…

— Госпожа моя, может, обойдем эти дебри от греха подальше? — зябко передернув плечами, спросила Одри.

— От тебя ли я это слышу, о моя отважная колдунья? — шутливо удивилась леди Даллет, — что может быть опасного в старом парке, пусть и несколько заброшенном?

— Мне тревожно, госпожа моя. Сны какие-то мутные, точно кто прячет от меня важное, увидеть не дает. Руны вроде ничего плохого не сказали, да только когда рядом выпадают перевернутые "тир" и "од", а с ними вместе голая кость…

— Пустая руна? — Тайри помнила, что означают все эти руны по отдельности, но вместе… Вместе они говорили нечто несусветное. Перевернутая "од" — бездна, Тьма или, как в последнее время все чаще ее толковали, "Отступник". Перевернутая "тир" — перекрытая дорога, невозможность продолжать путь. А "голая кость" — полная неопределенность, отказ что-либо открывать и предсказывать о судьбе вопрошающего. Ибо не положено смертному знать, что там придумали для него высшие силы.

— Это что получается…

— Да ничего путного. Такого расклада у меня с роду не выпадало.

— А если подумать, Одри? Или еще раз спросить руны?

— После того, как выпала "голая кость", ни одна гадалка не возьмется тебе предсказывать раньше, чем через месяц, даже самая сильная. Тут только напортить можно.

— Ладно, забудь. На нас, магов, гадать — только время терять. Непредсказуемые мы, — отмахнулась леди Даллет, — пойдем скорее. Посмотри лучше, как здесь красиво.

Одри рассеянно кивнула, с сожалением оглядываясь на оставшуюся за спиной чугунную вязь ворот и светлую улицу. По зимнему времени парк был пуст и выглядел диковато, хотя дорожки кто-то почистил совсем недавно. Свежий снег не сделал аллеи светлее, под тяжелыми ветвями старых раскидистых елей до поры прятались зимние густые сумерки.

Тайри и сама не рада была, что потащила подругу этой дорогой. По ее расчетам, они должны были уже попасть на улицу, куда выходил задний двор особняка Даллетов, а дорожка среди голых кустов и мохнатых елей все тянулась и тянулась. Стало подозрительно тихо: ни белок в ветвях, ни птиц над головой, даже ветер куда-то подевался и гравий под ногами перестал шуршать.

— Не нравится мне все это, госпожа, — хмуро проговорила Одри. — Темным колдовством попахивает, а еще ловушкой.

— Ну что вы, милая девушка, какие могут быть ловушки в наше-то время? — приторно-ласковым голосом произнес незнакомец. И откуда он взялся-то, точно из-под земли выскочил! Стоит посреди дороги, елейно улыбается тонкими, чересчур яркими губами, сверлит бесцветными своими глазками, чтоб ему пусто было! И Тьмой от него разит так, что аж зубы ноют. Вот вам и перевернутая руна "од"…

— Не разговаривай с ним и в глаза ему не смотри, — быстро зашептала деревенская колдунья на ухо подруге, нашаривая под шубкой заветный медальон на серебряной цепочке.

— А тебе бы лучше помолчать, — прошипел непрошенный собеседник. Его глаза полыхнули алым, а улыбка превратилась в оскал, — я ведь именно поговорить пришел с твоей госпожой. Пока — только поговорить, — он тряхнул головой, и длинные пегие волосы взлетели, подхваченные несуществующим ветром, — а ты нам все портишь… дура! — как только ладонь Одри коснулась медальона, незнакомец щелкнул пальцами, будто сбивая невидимую пылинку с рукава, и девушку отбросило далеко назад, в сугроб. Из-за кустов вышли две поджарых собаки — дымчато-серых, длинноногих, с узкими костистыми мордами и стоячими ушами. Клыки и когти слабо отсвечивали зеленью, а вместо глаз были темные провалы с плавающей в них алой точкой зрачка.

— Ну вот, — удовлетворенно кивнул мужчина и сощурился, точно сытый кот, — теперь нам не будут мешать всякие… Мне нужно, чтобы вы кое-что сделали, леди Даллет. Сами догадаетесь, или мне объяснить?

Тайри стояла молча, глядя в пространство над плечом неприятного визави. Слова подруги она запомнила и старалась им следовать. Куда, интересно, смотрят маги его величества и монашеские ордена, в чьи прямые обязанности входит искоренять последователей Отступника? Как они проморгали такой экземпляр, по самую макушку накачанный Тьмой? Рядом с ним стоять больно и дышать невозможно, В позвоночник будто раскаленный бур вкручивают. И щиты все уже на пределе, того и гляди рухнут. А ведь он ломится, лезет в мысли, протягивает свои отвратительные магические щупальца к чувствам и воспоминаниям. Что там в монастыре говорили, какая-то есть простенькая формула от всякого зла, вспомнить бы еще…

— Молчите, леди? Выполняете указания какой-то деревенщины? Где же ваша фамильная гордость, а?! Ну и глупо. Легче вам от этого не станет, и не надейтесь. Кроме того, это же просто невежливо! Вы наверняка догадываетесь, что я много старше вас, — он ухмыльнулся криво, на секунду став почти стариком, — и происхождение мое ничуть не ниже вашего, то же касается и титулов… Самое меньшее, меня многие называют Князем, не говоря уж о всяческих Повелителях, Хозяевах и Властелинах. Некоторые даже Отцом величают. А вы в молчанку играть изволите, точно невоспитанная простушка. Право, вам не идет.

Он рассмеялся, довольный собственной тирадой — точно железом по стеклу скрежетнул, потом резко наклонил голову, ловя взгляд собеседницы.

— Ну хорошо же. Я сделаю вид, что я не гордый, и все объясню. Что за времена настали, все приходится делать самому… Если бы эти идиоты, мои эмиссары, хоть раз сработали, как надо! Так нет же, в результате их неуклюжих стараний я вынужден тут распинаться перед какой-то… Вы меня слушаете? Ага, вижу, слушаете. Поверьте, леди, это в ваших же интересах: внимательно выслушать и сделать, что просят. Лично я против вас ничего не имею. Пока. На Тропу выбрались — и на здоровье. Охота вам с инородцами романы крутить — да сколько угодно. По всяким опасным местам лазить изволите — ваше дело, если головы не жаль. Но не становитесь у меня на пути! — змеиный шепот перешел в неприятный, режущий слух фальцет, — ваш император и так словно кость в горле! И все эти тиншельты с валлирами, которые никак не передохнут, вечно лезут, куда не просили. А тут еще вы с вашим умением! Думаете, мне мало забот?!! — темный сделал еще пару шагов и оказался лицом к лицу с Тайри. Ее сковало мертвенным холодом, ноги моментально стали ватными, а сердце слабо трепыхалось, пропуская удары. Слава Создателю, колени пока не дрожат и зубы барабанную дробь не выбивают… Только руки еще каким-то чудом двигаются, можно перебирать монетки в кармане, они будто теплые, хотя как такое может быть? Серебряные монетки — и теплые. Се-реб-ря-ны-е…

— Для всех будет лучше, если вы под любым предлогом откажетесь от экспедиции на Ллир, леди. Обещаю вам забыть все те неудобства, что вы уже мне доставили. В противном же случае я сумею очень серьезно осложнить сначала жизнь ваших близких, потом вашу. И никто вам уже не поможет. Ну как, согласны?

— Нет, — будто со стороны услышала юная леди свой голос, удивилась мимоходом — даже не дрогнул! — и бросила в лицо красноглазому пригоршню серебра. Она почти не надеялась, но светлый металл буквально прожигал бледную кожу, и плащ незнакомца дымился там, где в него угодили монетки. Темный взвизгнул, точно увидевшая крысу девица, схватился за лицо и исчез, будто и не был. Юная герцогиня перевела дыхание, а к ней уже спешила, прихрамывая, Одри.

— Молодец, моя леди, выстояла, — деревенская колдунья обняла подругу, прижалась щекой к щеке, — ну, теперь-то чего дрожать? Ты победила, не он. Все хорошо, только нам бы теперь в храм зайти, Создателю спасибо сказать, что не оставил нас, грешных, на растерзание…

Через несколько минут они вышли на улицу, а вокруг по-прежнему был яркий зимний день, и парк, оставшийся за спиной, больше не казался ни мрачным, ни опасным. В паре шагов от калитки девушки столкнулись с Дарреном.

— Слава Создателю, вы вернулись! Я места себе не находил, мне показалось, вы были в очень большой опасности. Я ведь прав?

— Прав, конечно, но все уже позади, — попыталась успокоить его Тайри, но голос срывался, а руки дрожали.

А с другой стороны, не замечая дорожек, бежал, задыхаясь, Гай. О существовании порталов мастер, похоже, напрочь забыл.

— Живая… — выдохнул он, увидев беседующую с Дарреном ученицу.

— Забирайте ее, мастер Гай, и не отпускайте от себя ни на шаг, — тихонько сказала ему Одри, — а в храм я и сама схожу. Боюсь, без Смиренных братьев нам не обойтись. Не смотрите на меня так, Тайри вам все расскажет.

Она, конечно, рассказала всё и без утайки, сидя перед жарко пылающим камином с кружкой горячего вина в руках. Говорила тихо и монотонно, стараясь не думать о том, что поза и лицо скажут внимательному человеку много больше, чем слова, что вместе с остальными ее слушает отец и замерший у его кресла Габриэль. Оставалось только возблагодарить Творца за то, что матушка отправилась в гости к жене уккабского посла.

— И что нам всем теперь делать, о моя мудрая дочь? — спросил без тени иронии герцог Даллет, когда рассказ был окончен.

Неловкое молчание повисло в комнате. Рецептов, если, честно, не существовало. Можно, конечно, предположить, что если переселиться всей семьей в самый неприступный и древний монастырь, где монахи силой молитвы исцеляют безнадежно больных…

У дверей полыхнул снежно-белым портал, и из него буквально выпал взъерошенный и крайне недовольный жизнью Даль.

— …Да чтоб твоего демона через храмовый порог коромыслом… Сроду у меня эти фокусы не получались, и вот опять! — граф Изар огляделся, заметил, что в зале полно народу и тут же перестроился, нимало не смутившись, а попутно еще и заметив мрачные лица мужчин и растерянные — женщин.

— Рад вас видеть, милорды и миледи! Похоже, и спрашивать ни о чем не нужно. Тайри, с тобой тоже… поговорили?

Та просто кивнула в ответ.

— Значит, не только нам испортили утро… Эти мерзавцы даже к брату просочились.

— Что по этому поводу сказал государь?

— Как только перестал ругаться последними словами, велел успокоиться и не паниковать, — горько вздохнул сводный брат императора, — Ничего они нам не сделают. Пока мы с места не тронулись, Весы на нашей стороне. А после праздника Длинной ночи вернутся тиншельты, и тёмные вообще не смогут близко к городу подойти. Нет у них такой силы, у всех марионеток ниточки порвутся.

— Мне бы твою уверенность, Даль, — мрачно сдвинула брови юная герцогиня, — тот, что с нами говорил, марионеткой не был. Слишком живой, и в нем слишком много силы.

— Брат сказал, что эти — тоже куклы, только перчаточные. Люди-сосуды, временные вместилища хозяйской воли. Отступник воспользовался ими, а потом, скорее всего, выкинул, как грязные перчатки, за ненадобностью. Слава Создателю, их господину пока нет прямого доступа в наш мир, вот и приходится пользоваться…орудиями. Так что будем жить дальше.

— Боюсь, что у нас уже не получится, как раньше, — покачала головой Одри.

— Придется постараться, — веско произнес граф Изар и сделался, как никогда, похож на своего венценосного брата. Даже интонации были те же, — они ведь никого из нас не запугали, и договориться ни с кем не смогли, ушли не солоно хлебавши. Даже если мы все сейчас немного… — он задумался, подыскивая правильное слово, — растеряны, они не должны об этом догадаться. В нашей жизни ни-че-го не изменилось.

— Вот сейчас я точно услышала его величество, — бледно улыбнулась Тайри, — и именно так я и сделаю.

— Да я и старался передать его слова как можно точнее, — смущенно потупился Даль, — еще боялся, что не сумею.

— Сумели, милорд. Так государю и передайте, — откликнулся герцог Даллет со своего места. Видимо, его тоже впечатлила речь Адалера. — А пока не согласитесь ли с нами поужинать?

— Если не обременю…

— Честное слово, граф, вы меня удивляете. Я всегда рад друзьям моей дочери.

— Ну, тогда я немножко обнаглею, — совершенно лучезарно расплылся в ответной улыбке Даль, — кто мне поможет построить Короткий переход и забрать Орнери из дома? Не хочу оставлять ее одну.

Сидя за одним столом с друзьями дочери, герцог Даллет гадал, на кого они сейчас больше похожи: на заговорщиков или на армейский штаб перед боем. Молодые тактики и стратеги, на плечи которых хитроумный Рикарт ор Льофф переложил часть своей ноши. Теперь и они, как умели, не давали миру рухнуть в бездну. Вполне достойное занятие для любого мага, если подумать. Все лучше, чем отплясывать на балах и проводить время, пересказывая светские сплетни. К графу Изару старший Даллет относился с симпатией и уважением давно, его подругой-птицей просто восхищался (не так-то просто пойти против традиций и воли ну очень влиятельной родни!), да и с наставником дочери всегда был рад увидеться. Герцог никогда бы не подумал, что сердце затворника, коим мастер Гайдиар был многие годы, дрогнет и откроется Тайри. Многие и многие несчастные, пытавшиеся строить в разные времена отношения с ваюмнами, утверждали, что эти чужаки вообще не способны любить. А тут — такое чудо… Печально в этой истории только одно: им предстоит расстаться. Как переживет это его дочь, герцог даже думать боялся. Он попробовал представить, что навсегда может потерять леди Лиолу. Не похоронить, а расстаться и больше никогда не увидеть. Ему стало больно, но не смертельно. Ведь иногда достаточно просто знать, что любимый человек жив. Вот именно, что иногда! А иногда — совершенно недостаточно и вовсе непереносимо, потому что некого обнять, невозможно услышать голос, нельзя заглянуть в глаза, и пустота на пару с ледяной тоской пожирают тебя изнутри.

Он прекрасно помнил, как мучился, когда Лиола — тогда еще его невеста, на несколько месяцев вынужденно вернулась в свои леса. Ее ждали какие-то длительные, чрезвычайно важные ритуалы и назначение преемницы в ордене Гарды, а его — сколько-то недель одиночества. Герцог умом понимал, что лесная колдунья его любит, верна и жива-здорова, и все равно изводился от беспокойства. Вдруг с ней что-то случится, а его не будет рядом? Именно тогда он впервые попытался создавать порталы, а когда ничего не вышло, стал по крупицам собирать сведения и учиться, у кого возможно. Ах, если бы тогда ему попался мастер Гай… Теперь же Даллет-старший искренне радовался за дочь, ведь у нее получилось сделать то, чего он в свое время или побоялся, или забросил, или пожалел времени и сил. Кто бы мог подумать, что его девочка будет спокойно ходить по Тропам и увидит иные миры? После блестящей защиты все бывшие коллеги из Академии и немногочисленные оставшиеся друзья уши ему прожужжали: почему они знать не знали о такой интересной теме, и как это вообще пришло в голову юной леди. Не иначе многоопытный отец подсказал… Ну и, конечно же, теперь нет отбоя от желающих свести знакомство поближе — многие уже потирают руки от воображаемых выгод, что может дать Тропа. Безумцы… Некоторые уже который раз присылают приглашение на очередной бал и призывают как можно крепче дружить домами. А ведь дочери сейчас совсем не до светской жизни. Самое опасное, как и самое интересное, с обретением звания магистра вовсе не закончилось — оно только начинается, и ей понадобятся все силы, чтобы не утонуть в водовороте чужих интересов, интриг и противостояний. Если раньше герцог планировал для дочери вполне понятное будущее, то теперь он хотел только одного: чтобы Тайри жила и была, по возможности, счастлива. Например, как сейчас — несмотря на пережитый ужас, под нависшим над ней мечом неизбежного расставания с любимым человеком, с глубоко спрятанным внутри беспокойством за родных и близких, чувством вины перед матерью и так и не выполненным обещанием найти брата… Тайри счастлива, уверена в себе и соратниках, согрета взаимной любовью и идет единственно правильной дорогой — своей собственной. Не навязанной, не подсмотренной, не придуманной — настоящей. Как любой, ступивший на свой путь, она не знает, что ждет ее впереди. Как любой, она одинока и в опасности, пусть пока это и не заметно. Если Творец столь милостив, как о нем говорят, то приведет к ней человека, что будет рядом каждую минуту и дойдет до конца пути. Остальные же, как ни печально, будут лишь временными попутчиками. Кто знает, возможно, на каком-то этапе ей придется остаться совсем одной… А пока пусть радуется, любит, сражается, заботится, верит и ждет. Когда, если не сейчас?

**** **** ****

После всего произошедшего у Тайри совершенно пропало настроение куда-либо выезжать, и вовсе не из-за пережитого страха. Она боялась причинить боль близким. Пусть уж лучше отец и Гай будут спокойны за нее, а всяческие балы и увеселения подождут. Гаю стоило огромных усилий уговорить ее не отказываться от бала Наставников. Решающее слово сказал герцог Даллет, напомнив, что юной леди очень вредно не ездить на бал, особенно когда она этого заслуживает. Пришлось согласиться, а упущенное время заставило Тайри волноваться гораздо сильнее, чем перед защитой. Да что там, перед своим первым выходом в свет юная герцогиня так не переживала!

Тайри замучила всех, кого возможно, вопросами о том, хорошо ли сидит платье, к лицу ли ей этот цвет, не слишком ли простая прическа и не тяжеловаты ли драгоценности. Одри, устав от всего этого, втихаря подлила подруге успокаивающего зелья. В итоге, ночь перед балом юная леди провела дома и отлично выспалась, что благоприятно сказалось и на цвете лица, и на душевном равновесии. На нее снизошло спокойствие, и настроение всех окружающих резко улучшилось. Леди Лиола и Одри вполне справедливо считали, что и волноваться-то было не о чем. Прекрасное платье зеленого шелка великолепно оттеняло глаза, колье подчеркивало стройную шею. Волосы уложили в изящную, но не вычурную прическу, удерживаемую старинным гребнем и капелькой магии, но герцог, как самый разумный из всех, считал лучшим украшением счастливую и немного смущенную улыбку на лице дочери.

Мастер Гайдиар такой свою ученицу еще не видел, разве что на парадном портрете. Слова куда-то испарились, осталась только мысль о том, что если бы он не влюбился в эту женщину раньше, то сделал бы это сейчас. Многие не могли оторвать восхищенных взглядов от его прекрасной спутницы, и Гай был безумно горд. Раскланиваясь с коллегами и знакомыми, приветствуя немногочисленных друзей, он понимал, что кое-кто ему вполне очевидно завидует. Дожил наконец-то, — весело думал он, — теперь даже на балах танцевать придется… И где моя спокойная жизнь? Тайри бы сказала где, вспомнив своего любимого лысого демона…

— Вы непростительно хороши и на вас до безобразия приятно смотреть, — заявил мастер Эйтан с шутливой укоризной, — Была бы моя воля, спрятал бы вас подальше от всего и всех, чтоб дурной глаз не увидел. Гай, ты-то хоть понимаешь, что вы рискуете?

— Разумеется. Но у нас совсем нет времени, чтобы прятаться. Да и хватит уже… Ничего нам не сделают.

— Ну, раз ты так уверен…

— Ни в чем я не уверен, мастер Эйтан, вот кроме нее, — Гай с нежностью взглянул на свою спутницу, — но мне очень надоело бояться.

— В таком случае пошли к демонам все условности, и будь счастлив, — старый целитель хлопнул друга по плечу, — должен же хоть кто-то в этом мире быть счастлив?

В зал ввалилась шумная компания: молодые магистры боевой магии и их совсем нестарые наставники, а еще любимцы всех дам — морские маги в синей форме адмиралтейства.

— Господа, я сплю, или это наша Тайри! Сожри меня бездна… — Какой, однако, знакомый голос!

Мужчины расступились, пропуская вперед высокого медноволосого красавца в черном мундире гвардии его величества.

— Леди Даллет, мастер, позвольте засвидетельствовать вам свое почтение, — церемонно, чуть нараспев, произнес он и изящно склонился, целуя руку даме.

— Рада вас видеть, граф ор Тильге, — улыбнулась Тайри бывшему однокурснику. Нир был все так же великолепен, только теперь это ее совсем не трогало. — Вас можно поздравить? Я слышала, вы теперь капитан гвардии его величества.

— Спасибо, миледи, поздравления с благодарностью принимаются, — он замолчал, нахмурившись. Видимо, вся эта глупая чопорность ему самому опротивела на второй фразе. — Тьма и все демоны, Тайри, мы так и будем изображать тут придворных кукол, едва знакомых друг с другом? Я чуть в соляной столб не превратился, когда тебя увидел. Сказал тебе два слова — и почти теряю голову.

— Это ты напрасно, — строго погрозила пальчиком юная герцогиня, — Сам же знаешь, потеря головы — это очень серьезная потеря. Да и зачем его величеству почти безголовый Нир?

— Ты все такая же очаровательная язва.

— А ты все такой же очаровательный льстец. Только вот у меня давно иммунитет к твоему очарованию.

— И… что, шансов совсем нет? — Ну не шут ли в колпаке, а? Теперь в дело пошел трагический полушепот под невероятно "несчастный" взгляд прекрасных синих глаз. И ведь большинство юных леди эту наживку проглатывают…

— Абсолютно.

— Что ж… — Клоун испарился, остался лишь галантный офицер, несколько более скромный, чем в начале беседы. — Тогда хоть один танец за мной оставь.

Мастер только посмеивался, глядя, как его любимая ученица беседует с молодым магом. Так изящно подстричь чей-то павлиний хвост… Хорошо, что на разговоры не осталось времени — зазвучала музыка. Гай ничуть не возражал, когда его спутницу приглашал танцевать то один, то другой знакомый. На весь вечер его терпения бы не хватило. Тайри уговорила мастера на три танца, которые давно считались традиционными: веллейр, ранду и, разумеется, андарон, завершающий любой бал. Ваюмн танцевать не любил, хоть и умел, но чего не сделаешь ради любимой женщины?

— Я начинаю думать, что милорд ректор пригласил сюда всех, кому не лень было прийти, — разглядев очередную шумную компанию, прибывшую на бал, мрачно проворчала Тайри. — Этим-то что здесь понадобилось?

Гай проследил ее взгляд: с хозяевами бала как раз раскланивались офицеры из отдела Особых ситуаций.

— Насколько я помню традицию, сюда может прийти любой, кто когда-либо получил степень магистра в стенах Академии, или же хоть раз был приглашен ею в качестве наставника, — напомнил мастер.

Один из офицеров, изучая нарядную веселую публику, надолго остановил на Тайри слишком внимательный и очень удивленный взгляд. Леди Даллет его почувствовала, обернулась, а потом поспешно подхватив под руку наставника, потащила его вглубь зала.

— Что случилось, радость моя?

— Очень давнее прошлое соизволило мне показать, что оно, оказывается, никуда не делось. Раньше этот тип, насколько я помню, обретался в Адмиралтействе. Лет этак двадцать назад.

— Что он мог тебе сделать, ты же была совсем ребенком.

— Мне и не сделал, а вот брату… Достоверных сведений у меня нет, но подозрений более, чем достаточно. По крайней мере, я точно знаю, что этот человек возглавил ищеек, когда мой брат исчез.

— Понимаю, воспоминания неприятные, но ведь теперь твоему брату вряд ли что-то угрожает. И вообще, посмотри-ка лучше вон туда. Редкое зрелище: вся Ложа Наблюдателей пожаловала в полном составе.

— Сегодняшний бал, похоже, войдет в историю, — Тайри присмотрелась и печально вздохнула, — и высокие гости продолжают прибывать. Интересно, что привлекло Листающую Судьбы на этом шумном сборище?

Мастер обернулся. Лорды и леди почтительно расступались перед женщиной в роскошном наряде и гладкой белой маске. Таков был закон: никто не должен знать, как выглядит и к какой семье принадлежит сильнейшая предсказательница Империи. По тем же законам любой мог задать ей вопрос, но только не о себе. В отличие от мрачных пророков храма Времени, Листающая была совершенно свободна и вела ту жизнь, какую считала нужной. А какие восхитительные слухи о ней ходили! Говорили, что враги его величества раз двадцать пытались вызнать у нее в подробностях судьбу монарха, но ушли ни с чем. Говорили, что ее по доброй воле охраняют лучшие боевые маги. Говорили, что под маской скрывается потрясающая красавица, перед которой не устоит ни один мужчина. Говорили, у нее есть муж и дети, которые понятия не имеют, кто их жена и мать… Слухов было множество, и ни один из них не соответствовал истине. Впрочем, ни один из них не был до конца ложью, а всю правду знали только леди в маске и император.

Дама в серебряной парче и синем бархате шла прямиком к Тайри и Гаю, и юной леди почему-то казалось, что губы бесстрастной маски кривятся горькой улыбкой.

— Осторожность, мои дорогие, осторожность должна стать вашей жизнью, пока вы не ступите на палубу корабля, — прошелестела Листающая, приблизившись вплотную, чтобы только Гай и Тайри услышали ее шепот, — свора Отступника кружит в шаге от вас. Есть силы, ломающие судьбу. Я их только вижу, а столкнуться и бороться с ними придется вам. Поэтому важно уберечься и уберечь, а что скажут или подумают об этом люди — лишь пыль на ветру.

Шаг, другой, и таинственная дама оказалась среди смеющихся гвардейцев. Мелькнул раскрытый веер, совсем иной, громкий и уверенный голос произнес:

— Что же вы растерялись, милорды? Вам нечего у меня спросить? Тогда, возможно, кто-нибудь осмелится пригласить леди на танец? Сейчас как раз объявят веллейр!

Ваюмн чему-то мечтательно улыбнулся и уверенно повел партнершу в танце. Кружась с ним в паре, Тайри думала, что ее любимый в очередной раз, мягко говоря, поскромничал. Танцевал мастер ничуть не хуже остальных. Зато сколько ей пришлось выслушать вздохов и жалоб по поводу того, что и неуклюж-то он, как кит на суше, и музыку-то он не чувствует, и помнит-то с горем пополам полторы фигуры из трех танцев…

— Какое это предупреждение по счету, Гай?

— Третье, наверное. Руны, Смиренные братья, теперь вот она… Пора уже всерьез бояться, но у меня не получается.

— У меня тоже, наверное, потому, что мы оба боимся другого… Зато близкие наши в шаге от паники. Моей матушке ничего не стоит запереть нас всех в особняке или, того хуже, отправить меня в Уккабские леса под присмотр наших великих магов. Препятствий ведь не осталось, мое обучение закончено и я, вроде бы, совершенно свободна.

— До праздника Длинной ночи никто не станет принимать никаких решений, и леди Лиола в том числе. А потом… потом у нас не останется времени.

Веллейр закончился, за ним последовала ранда — танец со множеством фигур и сменой партнеров. Сойтись лицом к лицу, почти вплотную, держа руки над головой, дважды обойти стоящего на одном колене кавалера, сделать четыре шага к центру зала, покружиться на месте и оказаться в руках следующего. Смеющийся молодой моряк, неловкий и постоянно путающий шаги и фигуры пожилой магистр из Ложи наблюдателей, и… железная хватка высокого альбиноса в мундире отдела Особых ситуаций.

— Вы очень изменились, миледи, с нашей первой встречи. Выросли во всех отношениях.

— Зато вы, очевидно, остались прежним. Только мундир сменили.

— Не судите сгоряча, миледи. Я знаю, что оставил о себе не лучшие воспоминания, о чем сожалею, — альбинос ловко увел партнершу от столкновения с соседней парой. Матушка всегда говорила, что слишком пышные наряды — зло, вот и милорд ректор запутался в юбках своей дамы, отчего чуть не сбил с ног других танцующих. — Замечу, все меняется, и я — не исключение. В сегодняшней ситуации я на вашей стороне, и не только по приказу. Мне не нравится, когда в моем городе начинают поднимать голову адепты Отступника. У меня к ним личные счеты.

— Зачем вы мне это говорите?

— Наверное, чтобы вы чуть больше мне доверяли. И чтобы не начали швыряться боевыми заклятиями, обнаружив рядом меня или моих людей. Его величество приказал глаз не спускать с вас и вашего мастера.

— Спасибо, я учту это, и мастера предупрежу. Его величество редко ошибается, но в этот раз он, пожалуй, чрезмерно заботлив, — кисло улыбнулась юная герцогиня.

— Вовсе нет, моя леди. Поверьте профессионалу.

— Для профессионала вы слишком хорошо танцуете, милорд.

— Нынешнее занятие не исключает богатого опыта. Всему можно научиться, — альбинос улыбнулся, в очередной раз легко поднимая партнершу в воздух, — а за старое не держите зла. Все мы ошибаемся.

— Брат исчез из-за вас?

— Строго говоря, нет. Когда вы вернулись в столицу, им вплотную занялись акулы из секретного подразделения Адмиралтейства — и было это чистым самоуправством. Как я понял, кое-кто сводил личные счеты. Его величество некоторое время был не в курсе, но уж когда узнал…

— Именно тогда вы и поменяли морское ведомство на сухопутное?

— Не угадали. Это другая история, очень длинная, а наша часть танца заканчивается.

— Расскажете?

— Непременно, моя леди. Когда-нибудь. А пока возвращаю вас мастеру, он, похоже, волнуется.

Всю оставшуюся часть бала, включая длинный и нудный андарон, Гай был загадочен и молчалив.

— Что ты еще придумал, милый? — строго спросила Тайри, когда они вернулись домой., — Лучше говори сразу. Конспиратор из тебя никакой.

— Хочу тебя кое с кем познакомить.

— Звучит угрожающе. Даже не знаю, соглашаться мне или нет.

— Ну, художники, если их не обижать, народ вполне мирный, — улыбнулся ваюмн.

— Уже интересно. И кому из нас понадобился художник?

— Мне, конечно. Один-единственный и весьма необычный, вот увидишь. Так ты согласна?

— Во всяком случае, заинтригована. Мы что, куда-то идем прямо сейчас? После бала? — удивилась она, увидев, что мастер подает ей теплый плащ.

— Зачем откладывать?

— Хорошо, только я переоденусь во что-нибудь менее парадное. Или ты боишься, что в привычном костюме я напугаю твоего друга?

— Такого, пожалуй, напугаешь… Я бы не возражал, чтобы он написал тебя в бальном наряде, но он все равно сделает по-своему, о чем его ни проси.

Тайри не стала расспрашивать дальше. Приподнятое настроение, оставшееся после бала, пропало. Она поняла — Гай готовится, он абсолютно уверен, что им придется расстаться. Чувствует быстро убывающее время и хочет, чтобы осталась память — не только в сердце, но и вполне материальная. То-то у него на столе завелись два маленьких толстых альбома с пейзажами. На мгновение Тайри стало невыносимо горько: лучше бы любимый наставник искал способы не уходить или вернуться, а не к художникам бегал! Юная леди мысленно влепила себе оплеуху: давала же слово ничем не отравлять оставшиеся им дни, не злиться, не отчаиваться. Ведь никто наверняка не знает, как все произойдет.

**** **** ****

В таверне "Кисть и корона", где обретался знакомый художник Гая, было жарко, шумно и весело. А еще — красиво. Стены, потолок, двери — все было украшено творениями талантливых, но, увы, небогатых посетителей и постояльцев. Так что, ожидая, пока принесут заказанное, было чем заняться: рассматривать знакомые, полузнакомые и вовсе выдуманные пейзажи, портреты хозяев таверны с домочадцами, богатые натюрморты, а если поднять глаза к потолку, то и вовсе парящих в облаках драконов.

— Смотрите-смотрите, — гордо заявил хозяин, лично принесший необычным гостям лучшего вина, — Больше нигде такого не увидите. Этой братии только повод дай. У меня и комнаты все разрисованы, но вот с благородной дамой я бы не во всякую войти решился. Один шутник весьма интересные сцены рисовал, и манера у него, как ее… ре-а-лис-ти-чес-кая, во! Но содержание, бывало, и видавших виды в краску вгоняло. А другой талант к концу своей недолгой жизни уверовал в Создателя и так свою комнатушку расписал, что мы не решились там никого селить. Часовню сделали, так Смиренные братья всей толпой смотреть приходили… на Отступника. Художник этот его на отдельной доске нарисовал и в угол мордой к стенке поставил — вроде как он от воинов Создателевых там прячется. Доску монахи забрали и сожгли, а все остальное благословили и сказали не трогать. Ну мы и не трогаем, только свечки зажигаем…

— С ума сойти. А посмотреть можно? — глаза у Тайри так и загорелись.

— Как-нибудь потом, — разочаровал ее ваюмн, — во-первых, принесли наш ужин, а во-вторых, на ловца и зверь прибежал. Здравствуй, Ноэль.

— Чем обязан, мастер Гайдиар? — Ноэль был явно не в духе. Художника он напоминал мало, скорее разбойника с большой дороги или наемника, переживающего не лучшие времена. Худое лицо обветрено, подбородок и щеки заросли устрашающего вида щетиной, скулу украшает совсем свежая ссадина, только-только схватившаяся корочкой. На плечах болтается когда-то дорогая, но повидавшая виды кожаная куртка с серебряными заклепками, да и сапоги явно сделал не последний мастер. Руки знали не только карандаши и кисти, а длинный кинжал за поясом наводил на разнообразные мысли.

— У меня есть для тебя работа. Хочу заказать портрет.

— У меня кончились краски, а карандашами я топил камин, — пробурчали в ответ.

— Не беда, найдем нужные. А пока я приглашаю тебя с нами поужинать.

— Я не голоден, — мрачно сверкнул темными глазами художник.

— Ваше тело говорит об обратном. Вы голодны, и давно. А еще, вам нужно много сил, чтобы повреждения, полученные дня три назад, зажили, как надо.

— Кто вам сказал?!

— Никто, Ноэль. Леди и так всё видит, — хитро улыбнулся мастер, — она целительница.

— Да ну! Правда, что ли?

Тайри вместо ответа потянулась к сорванным с мест нитям и нарушенным потокам, зарастила трещины в ребрах, убрала боль, запустила процесс восстановления в отбитых почках, а напоследок заживила ссадину на скуле строптивого собеседника.

— Какого… — задохнулся от удивления Ноэль, — так это же…

— Магия. Чему ты удивляешься?

— Я, конечно, благодарю и все такое, миледи, — художник плюхнулся на стул и без спросу налил себе полную кружку вина, — но заказ я все равно не приму. Мне сейчас и голову-то негде приклонить, не то что над эскизами сутками сидеть.

— Снова со всеми переругался и задолжал, кому можно и нельзя?

В ответ мрачный знакомый Гая криво усмехнулся и залпом выпил вино.

— Закусывайте. — Леди Даллет пододвинула ему тарелку с утопающим в соусе куском мяса.

— Не хочу.

— Хотите. Это не еда, это лекарство. Будете спорить с целителем?

— Не буду. — Голод взял верх над гордостью, и на некоторое время над столом повисла тишина.

— Скажите, миледи, зачем вам понадобился портрет этого угрюмого типа? — ворчливо осведомился художник, взирая на опустевшие блюда и прочие горшки с мисками.

Из уст буки-Ноэля это прозвучало весьма комично.

— Ой, кто бы говорил, — просмеявшись, сказал мастер.

— Это Гай, по-вашему, угрюмый? — Тайри давно так не веселилась. Доля правды в словах Ноэля была, но совсем небольшая.

— А то нет?

— Да там, где наш мастер учился сию угрюмость и мрачность мысли культивировать, вы преподавали!

Тут уже не выдержал художник. Сначала хрюкнул, пытаясь сдержать смех, и спрятался за кружку с вином, но потом вынужден был поставить ее на стол, ибо самозабвенно ржал, что твой жеребец, раскачиваясь и ударяя кулаком по столу.

— Это… Это ж надо такое сказать!.. Преподавал! Я… ага… Гаю! Ой, держите меня…

Наставник с ученицей переглянулись.

— Что тебя так разобрало-то, дружище? Вроде вина совсем немного… — с преувеличенной серьезностью вопросил ваюмн.

— Да ты сам подумай! Ой, ладно, — художник помассировал щеки, — если у меня со смеху челюсть вывихнулась, лечить меня бесплатно будете. Так когда вам нужен его портрет, миледи?

— Это мне нужен ее портрет, Ноэль. И быстро.

Собеседник выпрямился, чуть не с ужасом глядя на ваюмна. Всё его веселье как ветром сдуло.

— Ты в своем уме, мастер? Забыл, разве, как я пишу портреты и почему давно не берусь за женские?

— Я все помню, но не знаю никого, кто смог бы сделать это лучше тебя. Поэтому заранее согласен на всё… ну, почти на всё.

— Ты хорошо подумал?

— Лучше некуда. Назначай цену.

— Ты мою цену знаешь. Разве что за срочность с тебя содрать дополнительно. Золотом.

— Хоть золотом, хоть серебром, на здоровье, — отмахнулся Гай, — а жить, имей в виду, будешь у меня.

— Ты еще скажи, что устроюсь, как король. В кабинете?

— Ну не спальню же тебе уступать.

— А это мысль…

— Что еще тебе понадобится?

Ноэль печально заглянул в опустевшую кружку, а за ней и в бутылку, протянул руку раскрытой ладонью вверх:

— Задаток. Как всегда. Лавка почтеннейшего господина Мо уже закрылась, так что за красками и прочим завтра пойду. А сегодня заскочим в круглосуточную забегаловку Реми за блокнотами и карандашами, и спать.

Гай положил на стол увесистый кошелек.

— К Реми топай сам. Знаешь же, я его терпеть не могу. Мы тебя здесь подождем, если есть желание попасть домой Коротким переходом.

— Я, по-твоему, совсем дурак? От Реми до твоего дома пешком через полгорода топать. Ладно, ждите, я быстро…

— Может, ты мне хоть что-нибудь объяснишь, радость моя? — угрожающе-нежно произнесла леди Даллет, когда Ноэль ушел, — например, почему из всех художников тебе понадобился именно этот? Ужас кошмарный, грубиян и зануда.

— Потому что грубиян и зануда имеет совершенно особый дар. Его портреты… Я не смогу рассказать, их видеть надо. Глядя на них, человек не просто вспоминает, он будто заново проживает все связанные с изображенным моменты. Память не стирается и не тускнеет.

— Почему же тогда твой Ноэль не озолотился? Такие портреты должны быть очень востребованы.

— Ты — целитель, и первую причину его бедности должна бы увидеть сразу. Он не берется за портреты умерших или умирающих.

— Чтобы в последствии заказавшие их не сошли с ума, утонув в воспоминаниях?

— Именно. Они становятся для несчастных живее жизни. Во-вторых, Ноэль просит за свою работу не только золото. Деньги нужны лишь для покупки необходимого. Мой друг просит показать ему нечто, чего он еще не видел. Ему нужно не только пропитание, но и вдохновение. А третья причина — отвратительный характер. Видимо, Создатель, поцеловав этого обормота при рождении, оставил ему в подарок мешок недостатков. По собственному опыту знаю, насколько Ноэль бывает невыносим. Причем, чем дольше он бездельничает, тем он отвратительнее. Немногие решаются с ним иметь дело.

— А почему он не берется за женские портреты? Не умеет пририсовывать достоинства и не замечать недостатки?

— Это совсем грустная история. Дамы у него получаются просто божественно, но… Когда он работает над портретом, он не просто постоянно наблюдает и общается с оригиналом. В женщин Ноэль еще и влюбляется — по-настоящему, чуть не до безумия. Зачастую дамы не просто устоять не могут, они начинают испытывать ответные чувства! Какой муж это стерпит? И потом, его-то любовь проходит через день-другой после окончания работы, а вот у дам — далеко не всегда. Так и получилось, что от самого прибыльного вида заказов он вынужден отказаться.

— Понятно, — задумчиво протянула Тайри и подозрительно сощурилась, — а ты, стало быть, не боишься всего этого.

— Не боюсь, милая. Я боюсь, что ты убьешь его раньше, чем он закончит работу…

**** **** ****

В первый день Ноэль завалил кабинет Гая, и без того небольшой, коробками с красками, шкатулками с кистями, связками карандашей и кучей разного калибра блокнотов и листов для рисования. Потом исчез куда-то на несколько часов, вернулся замерзший и грязный, натоптал в гостиной, слопал все запасы мясного в доме и, не поблагодарив, уполз спать.

Утром Тайри обнаружила постояльца на кухне, вдохновенно сочиняющего завтрак из того, что осталось от вчерашнего набега — для себя, любимого, разумеется.

— Присоединяйтесь, миледи, если голодны, — пробубнил он с набитым ртом, что-то помешивая на сковороде, — хотя, если честно, мне тут и одному мало. И я тороплюсь.

— Благодарю, я сыта.

— Воздухом и любовью?

— Пусть для вас останется эта версия, — холодно ответила юная леди.

— Ну и ладно, мне больше достанется.

— На здоровье, и приятного дня. — Ноэль не то чтобы начал раздражать Тайри, но нравился он ей все меньше и меньше.

— Счастливо, миледи. После обеда будьте здесь. Я приступаю к эскизам… наверное.

— Вы что, сами еще толком не решили?

— Это зависит от того, успею ли я за полдня завершить одно важное дело.

— Ну так завершайте, вам никто не мешает, — пожала плечами леди и открыла Короткий переход в "Улитку".

Как и ожидалось, свои таинственные дела художник завершил только поздно вечером, за что мастер и ученица были ему благодарны. Увы, на следующий день за это пришлось расплачиваться. Ноэль под предлогом эскизов присутствовал, казалось, везде и довел-таки всех до белого каления своим сарказмом и наглостью. Последней каплей стало его желание принять ванну перед ужином. В купальне он обосновался надолго, распевая фривольные песенки и постоянно спрашивая хозяев, нет ли у них пенящейся уккабской соли с запахом фиалок или, скажем, эликсира для закрашивания седины…

Тайри минут десять размышляла, что будет действеннее: разогреть воду в ванне, где плескался несносный гость, до кипятка, или подсунуть ему средство, что окрасит его патлы в чудесный изумрудный цвет, нет, пожалуй, ярко-розовый подойдет больше! Человеколюбие победило, и леди Даллет, поколдовав над одной из своих склянок, не глядя сунула ее в приоткрытую дверь купальни.

— А спинку потереть? — донеслось вместо "спасибо".

— Моргенштерном? Так ведь облезешь… — прошипела в ответ леди, отчаянно сожалея о том, что не может мгновенно сотворить из мочалки морского ежа. Ну да ничего, посмотрим, насколько хорошо подействует эликсирчик!

Гай, узрев Ноэля за ужином, чуть не подавился.

— Что это с тобой, мастер? Не ожидал, что твое магическое корыто подействует на меня столь благотворно? Или думал, я там растворюсь?

— М-да… Интересно, а после купания, ну, скажем, в илатских термах, каков был бы эффект? — спросил ваюмн, глядя, почему-то, на ученицу.

— Полагаю, он был бы…э… всеобъемлющим.

Заказчик и его дама почему-то усиленно прятали глаза и изо всех сил старались сохранять на лицах каменное спокойствие. Временами сил не хватало, и они начинали переглядываться и покашливать.

— Демоны вас раздери, я что, настолько прекрасен, что на меня нельзя смотреть, как на солнце? — не выдержал Ноэль.

— Угу, — глядя исключительно в тарелку, ответила леди, а Гай хихикнул.

Художник схватил отполированный до блеска серебряный поднос, стряхнул с него фрукты прямо на скатерть и воззрился на свое отражение. Зрелище было феерическим: волосы, брови и даже отросшая щетина окрасились во все оттенки розового и пурпурного. Некоторое время гость изучал свое отражение с разинутым ртом, потом отложил поднос, поднялся и ушел к себе в комнату.

— Я все испортила? — спросила Тайри у хохочущего Гая.

— Понятия не имею, но проучила ты его знатно. Теперь будет, аки цветочек.

— Ну, я ж не зверь. Завтра проснется в прежней окраске.

— Вы вернули меня к жизни, миледи, — страдальчески проскрипели с порога, — возможно, я даже найду силы работать.

Весь оставшийся вечер Ноэль проторчал в гостиной, завязав голову платком на пиратский манер. Он очень просил не обращать на него внимания и вообще считать за предмет интерьера, молчал и рисовал.

Еще три дня прошло столь же тихо и спокойно. Окраска исчезла, от Ноэля не было слышно ничего кроме "здравствуйте", "спасибо" и "спокойной ночи". Он изводил блокнот за блокнотом, становился все более задумчив и печален. Наконец художник снова исчез куда-то, вернулся с коробкой особых красок в маленьких стеклянных баночках, пучком тонюсеньких кисточек, непонятным свертком, а также тремя бутылками вина и корзинкой съестного в придачу. Заперся в кабинете, очень вежливо попросив не беспокоить его, даже если в доме случится пожар, или Отступник на пару с Создателем явятся по его душу.

— Всё, — сказал Гай, — засел за портрет.

— Так быстро? — удивилась Тайри.

— Я же просил о срочности. И не удивляйся, холста ты не увидишь. Я заказал миниатюру.

Затворничество Ноэля продолжалось около суток. Гай узрел знакомого у камина поздним вечером. Тот был мрачнее тучи и усердно скармливал огню листки с набросками. В ответ на вопросительный взгляд ваюмна художник тяжко вздохнул и ответил:

— Всё не то, Гай, всё из рук вон… Мне не нравится то, что получается. На бумагу лезут мои мысли и сны, а не то, что есть на самом деле.

— Возможно, тебе стоит больше общаться с оригиналом?

— Чтобы она снова макнула меня мордой в лужу? Хотя… я попробую, конечно. Вопрос, выдержишь ли это ты.

— Уж как-нибудь потерплю. Я прекрасно помню, что твоя "воспитанная" ипостась еще похлеще хулиганской, но ради заказа…

— Разумеется, только ради заказа, — скорчил кислую мину художник, — кто ж станет терпеть такое безобразие ради меня самого.

— Ноэль, сам-то ты много ради себя любимого сделал?

— Ладно, — отмахнулся гость, — я что-нибудь придумаю.

Утром Тайри пришлось срочно вернуться в особняк Даллетов — там понадобилась ее помощь. Габриэля с ночного дежурства домой принесли истекающим кровью. Лейтенанта серьезно ранили, когда стража обнаружила разбойничий притон. Четверо солдат во главе с де Рейвеном продержались до прихода подкрепления и дежурного мага — ценой двух жизней и двух тяжелых ранений. Кроме того, Даррену внезапно стало хуже. Все, что с таким трудом удалось сделать Тайри и леди Лиоле, было потеряно. Зеленоглазый без сил лежал в постели уже вторые сутки, сотрясаемый непрерывным ознобом. Юная леди Даллет хотела уже учинить своим домашним допрос с пристрастием, почему ее не позвали при первых же признаках болезни, но Даррен признался, что сам попросил не тревожить ее лишний раз. Ругаться на пациента, да еще в таком состоянии, целительница не могла. Все восстановить и вернуть ему силы — тоже. В очередной раз ее выручил многоопытный Скайяр. Когда зеленоглазый, уже куда более похожий на себя-прежнего, спокойно уснул, синий дракон очень строго отчитал целительницу за постоянные долгие отлучки из дома.

— Простите меня, моя леди, но это вы виноваты в том, что пациенту стало хуже. Не в моей власти объяснить глубинную причину, а очевидную вы могли бы понять и сами. Пока вы рядом, Даррену гораздо лучше. Так что имейте это в виду и потрудитесь не пропадать надолго, если, конечно, не хотите смерти вашему подопечному.

— Все так страшно, Скай? С чего бы?

— Не знаю, моя леди, вам это должно быть виднее, как целителю.

Все-то он знал, только, как всегда, не хотел делиться своим знанием, лишь смотрел с нескрываемым укором и какой-то новой грустью.

— И что же мне делать, Скай? Разорваться? Даже если забыть про мою личную жизнь, что будет с Дарреном, когда мы отправимся на Ллир?

— Ничего с ним не будет, моя леди. Он просто поедет с вами. Поверьте, так будет лучше для вас обоих.

— Возможно, — Тайри в задумчивости прикусила губу. Она обдумывала путешествие на Ллир, и волновало ее, что придется оставить близких людей без защиты. Безусловно, отец — сильный маг, да и службы его величества не дремлют, но Отступник хитер, и кто знает, что он выдумает на следующий раз. Нужен был кто-то, способный противостоять любым поползновениям темных, и юная герцогиня решилась.

— Скай, я прошу тебя остаться с моими родителями и охранять их, когда я уеду. Нельзя верить угрозам слуг Отступника, но всегда лучше поберечься. Так мне будет спокойнее.

Синеглазый дракон долго молчал, видимо, взвешивая все за и против.

— Хорошо, моя леди. Я останусь, хоть это и против правил, но… Я чувствую, что на дивном острове я ничем не смогу вам помочь. Это испытание, предназначенное вам одной, и рассчитывать вы должны только на свои силы.

— Спасибо. А моему пациенту и правда будет лучше рядом со мной. Особенно, если его величество и тиншельты не станут возражать…

— Они не станут.

В доме Гая юная леди появилась лишь поздно вечером. Ноэль был просто в бешенстве, закатил скандал, точно ревнивый муж из глупых романов: где была, почему так долго отсутствовала, да почему не предупредила, да как она могла…

— Вы, милейший, еще скажите "я вам не разрешал", — огрызнулась Тайри, — для полноты образа, так сказать. В любом случае, отчитываться я перед вами не собираюсь. Никто, заметьте, себе такого не позволял и не позволяет. И вам пробовать не советую.

— О Создатель, что мне делать с этой женщиной! — возопил художник, театрально воздевая руки к небу, — вы понимаете, что угробили целый день работы?

— Вчера вы просили не беспокоить вас, вот я и не беспокоила, — дернула плечом строптивая модель, — у меня, знаете ли, полно других дел. Пациенты ждать не будут.

— Простите, я не знал, — Ноэль все еще пытался злиться, но это шло уже не от сердца. Как и говорил Гай, "ипостась" сменилась. Нахал и позер с острым, как бритва, языком, уступил место более сдержанному, задумчивому и вполне светскому кавалеру. Только сейчас Тайри заметила, что внешне гость тоже преобразился: исчезла щетина, уже почти превратившаяся в бородку, отросшие волосы аккуратно пострижены, а "разбойничья" куртка сменилась на очень приличный колет со светлой рубашкой. Другими стали и походка, и осанка. За столом сидел совершенно новый человек… Из-под нажитого непосильным трудом и нелегкой жизнью "панциря" проступила порода. Ноэль где-то старательно прятал от посторонних аристократичность, воспитание и привычку к строгому этикету. Это же как надо было стараться и сколько воли вложить! Тайри смотрела на "нового" художника и пыталась понять, который ей нравится больше. Первый оказался совершенно невыносим, но с ним было проще. Второй, конечно, в обращении был куда приятнее, но чего от него ждать, юная леди не знала. Она вопросительно поглядывала на Гая, но тот, похоже, ничуть не беспокоился и принимал преображение постояльца, как нечто само собой разумеющееся.

Перевалило за полночь, все собирались идти спать, когда в дверь отчаянно забарабанили. На пороге стоял хозяин дома напротив — молодой ювелир. За его спиной пряталась супруга, едва удерживая исходящего криком ребенка.

— Милорд, вы маг, я знаю… Помогите, ради Создателя! Четвертые сутки пошли, лекари ничего сделать не могут, сыночек не спит, не ест, от крика задыхается…

— Входите же, не стойте на холоде. Почему к целителям не пошли сразу? — мастер строго глянул на бледную растерянную мамашу.

— Мы думали, само пройдет, может, зубки режутся… Да и свекор магов боится, не велел к ним единственного внука нести. А маленький все кричит и кричит, нас не узнает, шарахается, из рук вырывается, — молодая женщина жалобно всхлипнула.

— Тайри, взгляни, пожалуйста, — попросил ваюмн, — Да не бойтесь, уважаемые, миледи настоящий целитель.

Годовалый крепыш был здоров, Тайри это видела без дополнительных усилий. А вопил он, как резаный, от подсадных чар. Вот они, чужие черные нити, опутывают мальчика, словно паутина, только как их снять, не навредив? Магия старая, такая, наверное, только в глухих деревнях и осталась.

— Подождите тут, я сейчас эксперта приведу. Малыш не болен, это кто-то поколдовал над ним, — леди Даллет мигом открыла портал и через пару минут вернулась с сонной Одри, кутавшейся в теплую вязаную шаль. При виде ребенка сон мгновенно улетучился, деревенская колдунья увидела нечто знакомое.

— Ребенка с нянькой оставляли? — спросила она у родителей.

— Да, это первый раз… Он все время со мной, с рук его не спускаю, а тут на свадьбу брата в соседний город поехали, решили не возить с собой, — затараторила мамаша, — вроде, нянька проверенная была, у троих знакомых за детьми присматривала, все хорошо было, а тут… Знала бы…

— Ага, соломки бы постелила, — кивнула Одри, — Что-то этой няньке у вас сильно понравилось. Может, дом, может богатство или муж твой пригожий глянулся, вот она и оплела мелкого паутинкой. Теперь он без этой няньки ни пить, ни есть не станет, только плакать день и ночь. А она как-нибудь невзначай зайдет проведать деточку — малыш-то и успокоится. Тут вы на радостях ее в дом и возьмете! Есть такое подленькое колдовство, но ничего, мы его вспять обернем и злодейку накажем. Пускай она как следует кошмарами помучается. Мастер Гай, у вас паук в хозяйстве найдется?

— Да откуда ж я знаю? — опешил ваюмн.

— Я знаю, — подмигнул художник, — у тебя в кабинете знатный ловец живет. Принести?

— Буду благодарна. А ты не закатывай глазки, мамаша! Паук твое дитятко не съест, а делу ох как поможет.

Ноэль появился, торжественно неся на вытянутой руке висящего на паутинке восьминогого красавца с полосатой спинкой.

— Ах ты ж умничка, на ниточке принес, цены тебе нету…Вот мы сейчас шуганем заразу эту, чтобы неповадно было над детишками колдовать, — приговаривала Одри, обходя мать с ребенком по часовой стрелке, — забери, паук, паутину. Свое верни, чужое отдай! Откуда пришло, туда и вернулось! Нет дороги назад!

С этими словами она резко бросила паука в огонь. Малыш всхлипнул, замолчал и прижался к матери.

— Теперь бы ему оберег сделать, как мой дед учил. Локоном своим пожертвуешь, красавица? Да и у тебя, папаша, тоже волосы длинные, а наговоренная нитка и у меня найдется.

Деревенская колдунья сплела коротенькую косичку из светлых волос матери, темной пряди отца и красной шерстяной нити. Что-то нашептывая, обвязала её вокруг запястья ребенка.

— Как тесен станет — сожгите, другой сплетем. Да идите домой, мальчик голоден и спать хочет. Молча, молча идите, никаких "спасибо", так надо! — напутствовала молодых родителей Одри.

Посетители чуть не бегом побежали, а девушка улыбнулась друзьям:

— Молодец, Тайри, что притащила меня. Знаю я такие штучки, снимала не раз. А это что, еще один околдованный? — Она внимательно уставилась на художника. — Да уж, повезло тебе, красавец. Где ж ты в старое колдовство вляпался, да еще и по доброй воле? Мучаешься вот теперь, и никто тебе не помощник, только ты сам. Послушай себя, будь честен, не лукавь, старое отпусти — колдовство и отстанет. Оно и так уже на волоске держится. Сделай, что хотел, камень-то с души и свалится… Тайри, пойдем домой, — колдунья зевнула, прикрывая рот рукой, — устала я что-то. Ну, ты понял меня, человече?

Художник кивнул и, пошатываясь, точно пьяный, отправился к себе в комнату.

— Вот так и узнаешь о друзьях много нового, — печально произнес Гай, обращаясь к единственному оставшемуся собеседнику — огню в камине. Тот в ответ затрещал и плюнул искрами.

Мастер проснулся поздно. Лениво потягиваясь, спустился на кухню, ловя аппетитные запахи шоколада, корицы, пряной выпечки и мясного пирога.

— Любимая, у нас какой-то праздник? — еще с лестницы радостно вопросил он.

— Я, конечно, ни разу не праздник, да и на роль любимой женщины совершенно не претендую, — ухмыльнулся уплетающий булочки Ноэль, — но доброго утра тебе пожелать могу, и кое-чем порадовать тоже.

— Вот это всё ты сотворил?

— Упаси Создатель, я художник, а не кулинар. Это твоя леди позаботилась.

— И куда ты ее дел, чудовище?

— Никуда, — пожал плечами художник, — ушла порталом, как у вас с ней водится, вежливо пожелав приятного аппетита. Но это и к лучшему.

— Вы снова поцапались?

— Не угадал. Просто я должен с тобой поговорить… без свидетелей.

— Ты меня пугаешь, Ноэль.

— Заказ почти готов, — собеседник был вовсе не настроен шутить. — Остались детали, а в них, как ты знаешь, самое главное… Создатель любит детали, — художник тяжко вздохнул и поднял на ваюмна полные отчаяния глаза, — Может, лучше не заканчивать, а? Я верну деньги.

— Все так страшно, друг мой? Я не удивлюсь…

— Чему, Гай?! — перебил его Ноэль, — Тому, что я балансирую на лезвии с этим заказом? Ты же не слепой. Я уже схожу с ума по твоей женщине, а когда она рядом, едва держу себя в руках. Будь ты мне чужой, я бы и не подумал сдерживаться, но поступить так с другом… Да ты первый потом не простишь ни себя, ни меня. Хотя бы не оставляй нас наедине.

— Дружище, для тебя это обычное дело, пройдет, — попробовал успокоить художника мастер.

— Уже нет. Не пройдет, — Ноэль вскочил, сделал несколько нервных шагов по кухне, вернулся к столу, — и, демоны меня задери, я рад этому. Зато спокойно буду писать портреты других женщин, меня они уже не затронут. Или не буду никогда…

— Я понял, Ноэль. Прошу тебя, пиши, пока есть силы. Станет совсем невмоготу — оставишь, как есть. Прости меня, отказаться от заказа я не могу.

— Почему? Тебе недостаточно оригинала? За каким демоном тебе портрет, да еще и миниатюра?

— Сколько вопросов, — Гай грустно улыбнулся, — скоро все узнаешь, друг. Очень скоро. И, кстати, имей в виду: завтра будет вторая часть оплаты. Есть чудесные места, и мы с Тайри тебе их покажем.

— О Создатель… А без нее никак нельзя?

— Никак. Кое-что подчиняется только ей.

Гай знал, о чем говорил. Приблизительный маршрут они продумали еще пару дней назад. Тропа, конечно, могла "взбрыкнуть", запечатав какие-нибудь выходы, поэтому новых для Ноэля мест было предусмотрено с избытком. Орокс — удивительно яркий мир рыжих и пурпурных скал, ступенчатых водопадов и зеленых лугов. Кэрринн — дверь открывалась на берегу огромного озера, посередине которого жил своей непонятной жизнью сверкающий огнями ярко-синий замок. Вингшалья — Серебряный берег, с его незавершенностью и желанием жить, идеальное место для полета фантазии художника.

На Тропе Ноэль был нем, как рыба, выполняя обещание не задавать лишних вопросов и не отвлекать проводников. Сама по себе дорога навеяла художнику кучу мыслей, у него пальцы чесались от желания быстрее взяться за карандаш. Он радовался, что захватил с собой самый толстый блокнот для эскизов, что есть в запасе акварельные краски и несколько листов подходящей бумаги, что можно оглядываться на идущую замыкающей Тайри сколько душе угодно, и никому в голову не придет, что делает он это не из опасения и неуверенности.

Орокс заставил Ноэля зажмуриться, столь яркие оттенки царили кругом. Он только смотрел по сторонам, но за кисти так и не взялся. Кэрринн же, наоборот, надолго задержал его. Эскизы, потом акварель — первая по счету, которой еще надо было высохнуть. А ведь он по началу краски брать не хотел, сунул их в карман в последний момент и не прогадал. Разве это не чудесно, когда женщина, от которой ты без ума, смотрит на тебя вот так — без улыбки, внимательно и серьезно? И пускай сердце готово выскочить от легкого восхищения в ее взгляде, от того, как она, затаив дыхание, следит за движением кисти, за тем, как пейзаж возникает на бумаге, а потом, когда работа окончена, протягивает кружку с подогретым вином, и можно почти нечаянно соприкоснуться пальцами…

Дальше Тропа вывела их к перекрестку.

— Чувствуешь? — Тревожно спросил Гай. — Темное Ущелье рядом. Думаю, что по какой бы дороге мы ни пошли, попадем именно туда, хоть и не планировали.

— Не стоит беспокоиться, — спокойно ответила его ученица, — я ничего не забыла и прихватила то, что обрадует здешнего хозяина. Ноэль, вы держитесь молодцом. Это место многим навевает не самые приятные ощущения.

— Как-то здесь мрачно, — пробормотал художник, наблюдая, как сквозь туман прорастают вперемежку темные и белые стволы деревьев, а края тропы оплетает низкорослый колючий кустарник.

— Это еще мягко сказано, — кивнул ваюмн.

Мощная фигура рыцаря соткалась из теней и шагнула на Тропу.

— Кого ты привела ко мне, девочка? — грустно прошелестел хозяин Ущелья, — сама скажешь, или мне угадать?

— Рада, что ты помнишь меня, уважаемый. И я помню, — искренне улыбнулась Тайри, — прими это от нас.

Полотняный мешочек с яблоками и бутылка молодого вина перекочевали к новому владельцу. Тот рассмеялся, довольный.

— Спасибо, девочка. Это очень кстати. И за гостя спасибо, есть в нас что-то общее… Ты много воевал? — повернулся он к художнику.

— Случалось…

— Больше не случится, хватит с тебя крови. Оставь здесь старое. Ты умеешь правильно видеть людей и запоминать их надолго, — рыцарь качнулся вперед, нависая над менее рослым Ноэлем. Тайри и Гай остались у него за спиной, — я хочу, чтобы меня тоже кто-то помнил… настоящим.

Хозяин помедлил минуту, а потом легко снял глухой шлем с гребнем. Какое-то время они с художником смотрели друг на друга, а потом рыцарь закутался в туман и растворился среди серебристых стволов. Тишина накрыла путников, и в абсолютном безмолвии шорох карандаша по бумаге казался очень громким. Ноэль спешно что-то зарисовывал в блокнот, переворачивая лист за листом. Тропа снова стала прежней, и леди Даллет осторожно тронула увлеченного художника за плечо.

— Нам лучше поспешить. Думаю, после такого приключения Серебряный берег придется вам по сердцу.

Вингшалья и правда глубоко тронула гостя. Он долго осматривался, бродил по колено в соленой воде, сидел, пропуская сквозь пальцы тонкий белый песок и шепча что-то бессвязное, перебирал карандаши. В конце концов, он остановил свой выбор на акварели и принялся за работу.

— Ты заметила, здесь кое-что изменилось, — шепотом, чтобы не отвлекать художника, сказал Гай.

— Да, — кивнула Тайри, — трава, вот эти тоненькие метелки и колоски — их здесь не было. Новая линия дюн, более высоких. Горизонт откуда-то появился…

— Не зря я тебя когда-то сюда привел, — улыбнулся мастер, — знаешь… Я мало чем могу похвастать, но это был один из тех поступков, которые наполняют светлую чашу Весов. Мне будет, что вспомнить у Грани.

— А я всё ещё ничего полезного не совершила, — мрачно сдвинула брови его ученица, — ни тебя не отвоевала, ни брата не нашла, и даже этому миру хоть сколько-то помочь не способна. Ему необходим Созидатель, который увидит глубинные процессы и сдвинет "рычаг" сохранения мира в нужную сторону.

— Хочешь сказать, у тебя нет на примете ни одного такого мага?

— А они что, толпами по улицам ходят? Это такая же редкость, как…

— А если подумать, Тайри? Решение уже было произнесено. Я ведь очень хорошо запомнил всё, что ты мне рассказывала о кузене.

— Номар… — юная леди прикусила губу, задумалась, взвешивая аргументы, — пожалуй, он бы смог.

— Вот видишь! Найдешь брата — решишь сразу две задачи. Нельзя вечно откладывать задуманное.

— Кто бы мне подсказал, как решить задачу о наставнике и ученице, — горько вздохнула Тайри, — причем так, чтобы по возможности наставнику не навредить.

— Я закончил, господа маги. И хватит с меня на сегодня путешествий, — прервал их беседу Ноэль. Он выглядел уставшим, но довольным. Один акварельный набросок он спрятал в папку, а второй, еще влажный, так и оставил лежать на песке, прижав его камнями потяжелее.

— Ничего, — сказал художник в ответ на недоуменный взгляд Гая, — ему тут самое место. Может, когда-нибудь этот мир и станет таким.

Тайри внимательнее взглянула на рисунок. Из-за линии горизонта вставало яркое розоватое солнце, подсвечивая редкие облака. Над морем парили белые длиннокрылые птицы. Тонкие высокие деревья, похожие на сосны, встали вдоль дюн. У самого прибоя, спиной к зрителю, стояли рядом высокий, широкоплечий мужчина и женщина, едва достававшая ему до плеча. Мастеру она рассказывала, как выглядел кузен, а вот как догадался Ноэль? Потому что себя-то она узнала.

— Спасибо, Ноэль, — искренне поблагодарила леди Даллет, — надеюсь, что вас услышали, и это сбудется. Что ж, пора домой…

На следующий день художник вышел только к ужину. Тайри и Гай уже начали за него беспокоиться: не заболел ли, после прогулок по Тропе всякое бывает. Ноэль был бледен, а красные глаза свидетельствовали об очередной бессонной ночи. Он положил перед Гаем небольшую, с ладонь, коробочку.

— Это твой заказ. Ни над одним я так раньше не работал, да и вряд ли теперь буду. Проверяй! А это вам, леди. Подарок, — перед Тайри легла на стол такая же.

Ваюмн замер, прикипев взглядом к овальной фарфоровой пластине. С нее смотрела его возлюбленная — насмешливая, нежная, совершенно настоящая. Ноэль написал невозможное — не внешность, но душу, характер и темперамент. Вот Гай чуть наклонил портрет, и лицо на нем изменило выражение, став серьезным и печальным.

Между тем, леди Даллет чуть не выронила свой медальон, настолько она была удивлена. Серебристо-синяя птица с яркими человеческими глазами поднимала голову к золотому царственному дракону. Тот парил над ней, точно закрывая от невидимой опасности, а вокруг сияло голубое небо. Так не бывает, думала Тайри, только лесные колдуньи могут заглядывать в чужие сны, как же он-то подсмотрел… Странное видение возвращалось к целительнице всегда после того, как приходилось лечить Даррена. Она связывала его с синеглазым Скаем и полагала, что если уж кто и охраняет ее, то только он.

— Благодарю, что приютили, друзья. Моя работа закончена, и сегодня я вас покину. Удобную квартирку я уже нашел…

— Спасибо, что взялся за мой заказ, Ноэль, — мастер, все еще пребывая под впечатлением, не глядя сунул руку в ящик стола и положил перед другом туго набитый монетами мешочек, — боюсь, этого слишком мало. Твой талант бесценен.

— С ума сошел? Убери, мы со вчерашнего дня с тобой в расчете.

— Не уберу. Кроме того, все в рамках договора.

Ноэль не стал ломаться. Надо было подумать и о будущем. Долги он раздал, но жить дальше на что-то нужно. Уехать куда-нибудь, чтобы не думать об этой женщине с невозможными осенними глазами, умеющей исцелять и бродить по Тропам между мирами. Просто сказать — не думать, не вспоминать, когда она смотрит с огромного количества эскизов… Кстати, о них. Художник протянул ваюмну три толстеньких небольших блокнота:

— Здесь большинство моих эскизов к заказу. Забирай, они тоже твои. И… спасибо тебе, Гай. Это был главный заказ в моей жизни, возможно — последний, но я ничуть не жалею. Осталось только решить, что делать дальше.

— Может, пора уже вспомнить, кто ты и откуда, и вернуться домой? Ты ведь понятия не имеешь, что там делается.

— Да что там может случиться? Сам подумай, зачем в их прекрасном саду такой чертополох, как я.

— А ты уверен, что они думают так же? Да и ты ведь тоскуешь по ним, по городу и теплому морю.

— Тоскую, чего скрывать. Но если древняя дрянь, в которую я когда-то вляпался, снова проявится, мне придется срочно исчезнуть. И как я это им объясню?

— Не придется. Хочешь верь, хочешь нет, но не вижу я этой удавки у тебя на шее, — внимательно разглядывая друга, удивленно произнес Гай, — пропала! Хочешь, Одри для верности позовем, пусть скажет.

— Не надо, я тебе верю, — вздохнул художник, — я и сам что-то такое понял, только боялся радоваться раньше времени. Ладно, давайте прощаться, что ли… А то я передумаю и останусь у вас насовсем, — улыбка у него вышла вовсе не веселая, зато искренняя.

— До свидания, Ноэль! — улыбнулась в ответ Тайри тепло и ласково, — если понадобится помощь, вы знаете, где меня искать. Всегда буду рада вас видеть.

— Прощай, Ноэль, — ваюмн встал, пожал протянутую руку, а потом крепко обнял друга, — живи и будь счастлив.

Художник покинул гостеприимный дом в квартале Семи гильдий, и по дороге к новому обиталищу все время думал о последних словах мастера. Так ведь прощаются… навсегда?

— Я к нему уже привыкла, — грустно произнесла леди Даллет, проводив талантливого постояльца, — но вредный циник мне все же нравился больше, чем печальный кавалер. С ним было веселее. Гай, когда он каждый раз влюбляется в свою модель — это и есть старое колдовство?

— Влюбленный или несносный — Ноэль таков от рождения, — серьезно ответил мастер Гайдиар, — это две стороны его таланта. А старое колдовство… Грустная была история. Отец Ноэля очень любил его старшего брата, остальные дети в семье и десятой части этой любви не видели. И Ноэль его любил. А еще он хотел, чтобы отец перестал на него смотреть, как на пустое место. Но, как ни беся, все бесполезно, потому что вот он — старший, перед глазами, краса и гордость семьи, наследник, собравший в себе лучшее, что было у предков! Да только нрав парень унаследовал бешеный, жестокий, и останавливаться не умел и не хотел — точь-в-точь прадедушка. А когда вспышки ярости стали слишком часты и заметны даже чужим, отец понял, что старший не может наследовать — с таким-то характером. Ни одна девушка за зверя не пойдет, даже распоследняя нищенка, и не видать папаше сыновей, а деду внуков. Того и гляди, сумасшедшим признают и в лечебницу упекут. А Ноэль, молодой да глупый, решил заслужить любовь отца, раскопал старый манускрипт и провел ритуал, забрав у брата эту мерзость. Видимо, не все правильно было сделано, не все чужое он земле отдал. Стал сам время от времени превращаться в такое вот чудовище… От папаши ни благодарности, ни доброго слова не дождался, выкинули парня с глаз долой, только старший-то без звериной своей части хорошим человеком оказался. Искал его, нашел, помогал часто — так, чтобы Ноэль не догадался. Тем не менее, парень уже лет десять скитается. Когда гадость эта просыпается — уезжает куда-нибудь в дикие места, где нечисть бить надо, или война идет. Такие вот дела…

— Ничего себе история, — покачала головой целительница, — значит, он не всегда был неприкаянным перекати-полем?

— Когда-то его знали, как второго наследника одной из влиятельнейших фамилий Ренсии…

• «
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• 9
• 10
• 11
• 12
• 13
• »