Она не успокоилась, пока не прочла все тетради до последней. Почти неделя наедине с Гаем, его мыслями, наблюдениями, строгими выкладками, путевыми заметками. Ваюмн знал её родной мир так, как мало кто из ныне живущих. И полюбил его всем сердцем задолго до того, как встретил свою ученицу. Но ни его научные труды по теории и практике порталов, ни подробные описания опасностей Троп не давали ни малейшей зацепки, как найти его самого. Тайри, разумеется, вспомнила о Таверне и её хозяине, но надеяться на него вряд ли стоило. Кьялар не вмешивался в чужие судьбы. От собственной беспомощности накатывало то холодное бешенство, то полнейшая апатия, и леди Даллет часами сидела, глядя в пустоту, не имея сил просто сделать шаг, не то что заниматься изысканиями. Временами, от осознания безвозвратно и бесполезно утекающего времени, хотелось кричать или бежать, куда глаза глядят. Не давали погрузиться в бездну безразличия к себе и жизни только долг целителя и данные императору обещания. В конце весны, вполне возможно, ей самой предстояло стать кому-то наставницей, а осенью ещё и возиться с магически одаренными детьми в лицее.
Видимо, кто-то умудрился притащить в Столицу с острова Гронн настоящую зиму. Настолько настоящую и суровую, что становилось не по себе. Сейчас казалось, что весна никогда не наступит. Сначала три дня не переставая валил снег, а потом город сковали сильнейшие за последние лет двадцать морозы. Люди передвигались по улицам перебежками, от магазина к магазину, от тепла к теплу. Опустели угольные и дровяные склады, бешеным спросом пользовались меха и согревающие амулеты. Все маги, умеющие худо-бедно создавать Короткие Переходы, были мобилизованы на императорскую службу, чтобы обеспечить доставку продовольствия и топлива в замерзающую Столицу и другие близлежащие города. Естественно, его величество не обошёл вниманием и Тайри, не оставив ей ни одной свободной минуты. Сопровождая караваны, пропуская обозы из южных и восточных провинций Империи через порталы, патрулируя улицы вместе со стражей и дежуря в госпитале, юная леди постепенно очнулась от воспоминаний. Она продолжала искать необходимую информацию, другое дело, что времени на это у неё почти не было.
Зима лютовала чуть больше месяца, но, стоило морозу отступить, появились иные проблемы. На саму юную леди, на старших Даллетов, на Одри, Габриэля и Даррена стали нагло нападать прямо на улицах. Были это самые обыкновенные люди, отребье с городского дна, которое за деньги сделает что угодно. Использовать против них магию по закону было нельзя, оставалось только вооружаться и привыкать к кольчугам. Не то чтобы Даллета-старшего это пугало, но жить в постоянном напряжении из-за невозможности поставить на место зарвавшихся негодяев было сложно. Возможно, его величество и закрыл бы глаза на нарушение закона, но не сейчас. Высшее дворянство роптало, влиятельные купцы и банкиры сколачивали свой альянс, а ещё кто-то распустил слухи, что слишком суровая зима — дело рук распоясавшихся магов. Слишком много воли им дал император, обычным людям и вздохнуть-то без мажьего дозволения нельзя… Пришлось срочно придумывать выход.
Даллеты долго обдумывали различные варианты, и, как ни странно, приняли предложение леди Лиолы. Они решили на какое-то время исчезнуть из города, раствориться в Уккабских лесах. Отбыли тихо, не привлекая внимания, Коротким переходом прямо из дома. Путешествие это оказалось желанной передышкой для всех, кроме Тайри, но возражать было бессмысленно, пришлось смириться. Юная леди Даллет знала, чем для неё обернётся пребывание в Золотой Адире. Матушка непременно займётся тем, о чем давно мечтала, а именно — попытается найти для дочери достойного, на её взгляд, мужа. И ведь не отвертишься, не убедишь её, что никто не нужен! Гая старшая герцогиня предпочитала не замечать, не забывая напоминать дочери, что все их отношения не всерьез и ненадолго, а жизнь нужно устраивать. Теперь же у леди Лиолы руки были развязаны. Именно поэтому Тайри так не хотела появляться в обожаемой её матушкой столице Уккабского королевства.
Герцог Даллет прекрасно свою дочь понимал, но уговаривал потерпеть — всего-то пару месяцев. Потом ведь Тайри все равно придется вернуться в Столицу, чтобы искать учеников для императорского Лицея, а чуть позже занять свое место среди наставников будущих магистров. Конечно, Тайри согласилась, с ужасом думая, что страшнее: два месяца непрерывных балов-знакомств-приемов или последующие годы с чужими нитями в сердце. На данный момент младшая герцогиня не чувствовала в себе ни сил, ни призвания учить других, другое дело — учиться самой. Именно поэтому она уделяла столько внимания занятиям с отцом, вникая в древние родовые магические техники и заклятия, до изнеможения фехтовала с Габриэлем, училась создавать артефакты у Даррена и даже безропотно согласилась пройти посвящение в ордене Гарды, оказавшись в Адире.
Особняк Даллетов остался на попечении Одри, Габриэля и слуг. В доме мастера Гайдиара, где Тайри проводила очень много времени, хитроумные маги из отдела Особых ситуаций поселили очень похожую на Тайри девушку, для которой Даррен специально сотворил амулет-обманку, хранивший магический "слепок" хозяйки. На первый взгляд и даже на второй любому непосвященному магу казалось, что там живет именно юная леди Даллет. Даже вполне опытный чародей не сразу распознал бы подмену. Единственной проблемой было то, что девушка-двойник не могла быть магом, чтобы случайно не сбить настройки амулета. Именно поэтому к ней часто захаживали "добрые друзья" из того же отдела, надеясь выловить всех злоумышленников "на живца".
Как ни странно, жизнь в столице Уккабы сложилась самым благоприятным для Тайри образом. С первых же дней её забрали в резиденцию ордена Гарды для подготовки к посвящению. Три недели пролетели совершенно незаметно — ведь они были заняты учебой и целительской практикой. В итоге орден приобрел новую жрицу, пусть и не пожелавшую остаться в стенах древней обители, но вполне способную обучать новых адептов, а значит, выполнять одно из предназначений. Тайри получила новые силы, знания и заслужила несомненное уважение старших жриц, чем законно гордилась леди Лиола. К её радости, Тайри теперь смотрела совершенно спокойно на все обязательные балы и приемы. Смирилась? Как бы не так, просто лучше изучила здешние нравы и окружение. Потенциальные женихи проявляли сдержанный интерес, но желанием обзавестись семейными узами не горели. Младшая герцогиня Даллет только тихонько посмеивалась. Зная болезненное самолюбие юношей из высших кругов Адиры, она была уверена, что ни один не решится предложить ей "руку и сердце", если, конечно, так не решат родители. Ведь она была на порядок сильнее любого из них, как маг, да и успела совершить много больше. А эти "золотые мальчики" хорошо, если закончили обучение в перерывах между балами и турнирами. Те из них, кто хоть чего-то стоил, уже давно вступили в Орден, который возглавлял Тиннэр Серебряный Тополь, самые непоседливые и отчаянные ушли на границы, где нередко случались как набеги воинственных племен, так и нападения древней нечисти. Оставшихся можно было не опасаться.
Поэтому леди Лиола вздыхала и злилась попеременно, герцог Даллет, не считавший никого из виденных им претендентов достойной партией, радовался, а Тайри, пользуясь случаем, продолжала исследовать древние книги о способах магического поиска. В библиотеке ордена Гарды в ней души не чаяли, в малом хранилище артефактов пытались помочь, чем могли. Все наладилось, но однажды утром вода в бокале превратилась в морскую, и младшая леди Даллет без сожаления оставила столицу лесного королевства.
Вернуться в дом Гая ей не дали, как и в родительский, ведь молодая хозяйка вроде никуда и не уезжала? Жить пришлось в одном из гостевых покоев дворца, точнее — приходить туда ночевать. Днями же приходилось "прыгать" из города в город в компании Даля и еще нескольких магов, чтобы забрать для обучения в Лицее способных детей. За неполных две недели набралось человек тридцать, все с очень ярким врожденным даром. Совершенно неожиданно, оказалось очень весело обучать детей азам самоконтроля и защиты, первому бытовому волшебству. Удивительно, но к Тайри потянулись самые маленькие лицеисты, которым было меньше восьми лет от роду. Если у других учителей они баловались, хныкали, без конца отвлекались или зевали от скуки, то у нее сидели, открыв рты, и увлеченно выполняли все задания. Две пожилые чародейки взирали на молодую коллегу с одобрением. Преподаватели-мужчины, наблюдая ее очевидные успехи в обучении самых, казалось бы, сложных лицеистов, задавались вопросом "как это у нее получается?" и подумывали о том, что их будущим детям не помешала бы такая мать. Малышня ходила за леди Даллет "хвостиком", висела на ней гроздьями и даже спать не ложилась без сказки от "нашей Тайри". Так, постепенно, младшая герцогиня Даллет втянулась и уже помыслить себя не могла без маленьких, упрямых, вредных, любознательных и искренних учеников. В ее сумке завелись фрукты и сладости для угощения, запасные тетрадки и карандаши для забывчивых, расчески и ленточки для растреп и блокнот с историями, которые придумывались на переменках. На занятия она всегда приходила немного раньше положенного времени, но ученики все равно успевали наклеить на стену десяток рисунков, притащить из зимнего сада хотя бы один цветок, а кто-то самый умелый заговорил кружку, и чай в ней всегда оставался горячим. В один прекрасный день в аудиторию гордо вошла кошка — белая, с черными ушами и хвостом, да так и осталась там жить. Малышня с восторгом за ней ухаживала, а начальство не возражало. Во время занятий Принцесса гордо восседала на учительском столе, если, конечно, не отправлялась куда-то по своим делам. Еще немного, и Тайри начала бы думать, что жизнь решила сжалиться над ней и подарила немного спокойствия пополам с тихой радостью. Но тут сначала сработала засада в доме Гая, поймав-таки каких-то мерзавцев, прикинувшихся пациентами, а потом наступил май. Детей сопроводили в летнюю резиденцию на берегу моря, а леди Даллет пришлось вспомнить о еще одном пожелании государя.
**** **** ****
Так или иначе, обещания, данные монарху, надо выполнять, даже если ты совсем не чувствуешь себя способной на обещанное. Поэтому Тайри молча стояла среди прочих, знакомых и незнакомых наставников в Звенящем садике, разглядывая взволнованных студентов под бой часов и птичий щебет. Сегодня их была ровно дюжина — самых упорных, успешных, заработавших право учиться в магистратуре. Десять парней и две юных леди, обе, как успела узнать Тайри, потенциальные ученицы мастера Эйтана.
— Леди Тайонна-Ри ор Даллет, ваши ученики: лорд Мартин ор Бернат, Томрис Гарроа, — выдернул ее из мрачных раздумий голос ректора. Показалось, или в нем прозвучала ирония? — Вперед, господа, ваша наставница ждет вас!
Тайри с трудом удержала усмешку: у господ студентов были такие удивленные лица! Видимо, им сообщили только имя магистра, занимающегося избранным направлением, и будущие ученики представляли себе кого-то более солидного. Вряд ли они думали, что наставник окажется ненамного старше их самих. И, если благородный Мартин выглядел совсем мальчишкой, то сын оружейника из далекой северной Невлады был на пять лет взрослее самой наставницы.
Леди Даллет видела, что Творец щедро одарил обоих. Искра Пламени Первозданного сияла в каждом из них ярко, но по-разному. Младший весь соткан из струн и лучей, легкий и звонкий, похожий на редкий музыкальный инструмент — настрой его правильно, и в звучании мира появится еще одна красивая мелодия. Он прекрасно поладит с Источниками и Потоками, они с радостью будут делиться с ним силой. Вот закрыться от Тропы ему будет нелегко, но дорогу домой он найдет даже с завязанными глазами. Старший — загадка, спрятанная в природной броне. Как подступиться к такому и чему учить — непонятно, да еще и осложнено поздно открывшимся даром. Его будут слушаться огонь и камень, из него получится вполне самодостаточный воин или разведчик, но только если он сам захочет этого.
Интересно, что толкнуло этих людей на Тропу? Тайри вспомнила, как её спрашивал об этом мастер в их самую первую встречу, и уверенность в собственных силах стала совсем призрачной. У меня не получится, в ужасе подумала она, никогда не получится учить так, как это умел Гай. Ваюмн сразу сумел нащупать и общие темы, и правильный тон, и… Тайри сделала то же самое, что и он когда-то: одним давно отточенным усилием перенесла себя и будущих магистров на берег моря. Осталось только спросить:
— Можете ли вы мне четко ответить, господа маги, зачем вам понадобилось умение ходить по Сокрытым Тропам?
— В нашем роду тщательно сохраняется один древний манускрипт, миледи, — тихо, но вполне уверенно ответил Мартин, — говорят, он написан еще до Катастрофы. Это путевые заметки одного моего дальнего предка. Я прочитал о Тропах в тумане и чудесных местах, куда они ведут. С тех пор только о них и думаю. А еще меня учили, что чем шире наш мир, тем больше мы знаем о самих себе.
— А что в этом манускрипте сказано об опасностях, таящихся на Тропах и в "прекрасных местах"? Ничего? Так я и думала. Это вам не дорожки в вашем саду и даже не лесные уккабские тропы. Там всё не так и всё намного сложнее.
— Но ведь вы, леди, научились справляться с опасностями, значит, и я смогу! Если научите…
— Вам придется слушаться меня во всём, и в точности выполнять все указания. Для таких, как вы, это тяжело.
— Мы постараемся, — голос у сына оружейника был низким и гулким, — если что, я за мелким присмотрю.
— Я не мелкий! — возмущенно возопил Мартин. Если честно, юный граф ор Бернат и правда ростом не вышел — вровень с Тайри. Томрис же, точно в противовес ему, был выше на голову, массивнее и куда шире в плечах. Наверное, отец с детства брал его помогать в кузню.
— А вам, достойный Томрис, зачем понадобилось прогуляться за пределы нашего мира?
Будущий ученик разом сник, ссутулился и отвел глаза.
— Не скажу.
— Ого! И как после этого я должна принять вашу клятву? — спокойно поинтересовалась леди Даллет, — вам ведь не могли не рассказать, что между наставником и учеником всегда возникает особая связь, мы называем её нитью. Любые тайны при этом неизбежно раскрываются сами собой.
— Ну и демон с ним. Не могу я сказать, миледи, хоть убейте…
— Демон, так демон. У меня нет настроения вас пытать, — вздохнула волшебница, — скажите хоть, что не собираетесь бежать, натворив нечто противозаконное. Я вам сразу поясню — это не выход. До прогулок по Тропе предстоит минимум три месяца упорнейших занятий, а в любой другой стране вас отыщут толковые ребята из отдела Особых ситуаций.
— Творец свидетель, ничего плохого я не сделал и не замышляю!
— Вот и славно, — Гай бы из ученика признание в любом случае вытащил, но ей, увы, далеко до искусства ваюмна, поэтому придется спросить о другом. — А скажите-ка мне, господа будущие магистры, как у вас дела обстоят с иными дисциплинами?
— По основам железное "отлично", — пожал плечами Томрис, — магия камня и руд — на уровне, огненная — более чем…
— Полагаю, что и боевые маги вами очень довольны?
— Так и есть, миледи.
— А вот мастеру Эйтану вы сдали зачет со скрипом…
— С третьего раза, — страшным шепотом сообщил Мартин.
— Чудесно! А вам, мой осведомленный друг, за красивые глаза какой экзамен зачли?
Глаза у юного Мартина, и правда, были красивые, даже слишком. Два ярко-голубых горных озера, не иначе.
— По боевой магии, — покраснел до ушей будущий магистр.
— Восхитительно! Небось, с формулировкой "Толку не будет, хоть убейте!".
— Магистр Воррин ничего такого не сказал…
— Магистр Воррин слишком добр для боевого мага. Честно говоря, сама не очень-то понимаю, как он до сих пор держится в этой стае хищников.
— Да они за него любого на ленточки порвут, миледи, — пробубнил сын оружейника, — они в нем души не чают! Он же гений, такие артефакты делает, такие чары подружить может, что никакому хищнику и не снилось!
— Вот оно как, не ожидала… Ну а с вами мне что делать? На Тропе надо уметь всё. И лечить, и защищаться.
— Мы постараемся, миледи, — снова повторил Томрис.
— А я слышал, что на Тропе вообще нельзя колдовать, — сказал Мартин, — тогда зачем нам уметь всё?
— Правильно слышал. А теперь думай: возможно, ты пойдешь не один. Ты — проводник и путник, движущийся от приюта к приюту, от мира к миру. Ты уверен, что везде тебе будут рады, напоят-накормят, исцелят и с колыбельной спать уложат? Вот то-то же!
— Миледи, я не знаю, чему мне еще придется научиться, но я все сделаю, что скажете, — рослый северянин степенно опустился на одно колено. Вслед за ним юный граф торопливо бухнулся сразу на оба, — согласны ли вы взять меня в ученики — до тех пор, пока не сочтете нужным отпустить меня в мир, леди Тайонна-Ри ор Даллет?
Мартин повторил ритуальную фразу столь же уверенно.
— Согласна. Отныне и до тех пор, пока Мир не укажет нам обоим, что ученичество закончено.
Слово сказано, теперь следует положить руки им на головы… Небо изменило цвет, перед глазами пронеслась сине-серебряная метель, грудь обожгло огнем. Потом холодом. Два острейших иззубренных крюка впились в сердце, да там и остались, удерживая две совершенно разных нити. Тонкую, из серебра, первых дождей и хрупкого льда, весенних солнечных лучей, улыбок и птичьих трелей — Мартина. Подобную басовой гитарной струне, из стали и гранита, звона молота о наковальню, тепла очага и жара горна, первых осенних яблок и ледяной воды из колодца, из тяжелых волн большой холодной реки и повисших над ней мостов — Томриса. Молот, который, если надо, станет оружием. Арфа, которая, если придется, зазвучит целым оркестром. И она — наставник, настройщик, опора и защита, путь и покой, инструмент в руках мира, резец, который может оставить в душах учеников такой узор, какой пожелает. С этого момента все их поступки — её, и вся боль, и ошибки, и глупости… А победы, достижения, радости, озарения и растущие крылья — их. Так было и так будет всегда между наставниками и учениками.
Почему ей кажется, что Мартин — совсем еще ребенок, а Томрис, наоборот, много старше её самой? Возможно, дело в ответственности, в тяжести решений, в самостоятельности. Ну вот, стоило подумать, как говорил Гай, " в эту сторону", как чьи-то слишком голубые глаза уже смотрят на тебя восторженно, а чьи-то темные в замешательстве прячутся за густыми ресницами.
— Ну всё, господа маги, теперь нам какое-то время никуда друг от друга не деться, — облегченно вздохнула Тайри, — и извольте себя беречь. Мартин, откуда синяки на ребрах?
— Не в ту таверну сунулся, миледи. Пока я подоспел… — виновато развел руками Томрис.
— На всякий случай предупреждаю: как целитель, я чувствую вашу боль даже сильнее, чем вы сами. Поэтому, если вдруг что, первым делом идёте ко мне, а уж потом будем думать, нужна нам ещё чья-то помощь, или же я сама справлюсь. Уяснили? — дождавшись согласных кивков, леди Даллет продолжила, — учителя фехтования и прочей боевой подготовки я для вас найду. Граф, вы отвечаете за посещение спецкурса на кафедре целителей. Думаю, вы знаете, как помочь вашему товарищу с этой дисциплиной. Томрис, на вашей совести курс по боевой магии и успехи в ней господина графа. Спрошу с обоих.
— А… — Мартин хотел что-то уточнить, но наставница остановила его движением руки.
— А теперь мы посмотрим, как вы строите порталы. Кто первый вернет нас домой?
**** **** ****
Работа потребовала, в буквальном смысле, всего времени и всего внимания. У леди Даллет не получалось учить также вдохновенно и непринужденно, как это делал мастер Гайдиар, поэтому ей приходилось серьезно готовиться к каждому занятию. Тайри утонула в книгах, выверяла и взвешивала каждое слово, предназначенное ученикам, прокручивала в мозгу ситуации на Тропе, ставя себя на место каждого из своих подопечных. Все осложнялось тем, что будущие магистры оказались очень разными. Если Томрису было по плечу практически все, и он быстро приходил в равновесие даже после очень серьезных нагрузок, то Мартина надо было беречь. Наставница боялась, что его редкий дар обернется во вред юному магу, и он просто сожжет себя изнутри. У графа внутренняя "настройка" была столь тонкой, а Источники делились с ним так щедро, что он постоянно рисковал увлечься и зачерпнуть больше, чем можно. Получалось, что младшего ученика необходимо постоянно держать под присмотром. Наставница нет-нет, да и ловила себя на том, что начинает думать о нем, как о ребенке. Своём ребенке. А как еще назвать того, кого оберегаешь, за кого все время волнуешься, ночей не спишь, когда с ним что-то неладное творится, чуть ли не шарфик на шее завязываешь, когда холодно?! Леди Даллет пыталась утешить себя тем, что уж со вторым подопечным никаких хлопот нет, и не будет, ибо человек он взрослый, ответственный и самостоятельный. Но это было не так. Старший ученик скрывал страх, который медленно подтачивал его изнутри. Томрис слишком много сил тратил на то, чтобы его не показывать, держать в узде и ни в коем случае не сорваться. Можно было спросить о причинах прямо, можно "влезть в голову" под видом контроля и попытаться понять, но наставница предпочитала, чтобы Томрис Гарроа рассказал все сам. Возможно, это было ошибкой, но она сама до дрожи ненавидела, когда кто-то под любым, даже благовидным, предлогом копается в ее мыслях и воспоминаниях, и с другими так не поступала.
Все вскрылось перед очередным выходом на Тропу. Путешествие планировалось серьезным и длительным, и наставница отпустила молодых магов на неделю — готовиться. Нить явственно подсказывала ей, что старший ученик сильно волнуется и сомневается, видимо, принимая какое-то сложное для себя решение. Через день Мартин прибежал к ней и сообщил, что его друг ушел порталом в Невладу, сославшись на плохое предчувствие. Он боялся за здоровье своей матушки и предупредил, что может не вернуться — отец не отпустит. Кроме того, там же четверо — мал мала меньше, без матери они просто никому не нужны. Господин Гарроа-старший сроду ими не занимался…
Тайри никогда раньше не бывала в северной Невладе, лишь много читала и слышала о красоте этого города, о его каналах, мостах, дворцах и парках, о прохладном дождливом климате и о том, что поздней весной и ранним летом там светло даже ночью. Мартин взялся построить Короткий переход, ведь за годы учебы в Академии он не раз бывал в гостях у друга. На вопрос леди Даллет о родителях старшего ученика юный граф ответил, что матушка Томриса — редкая красавица, добрейшей души человек и вокруг нее мир поет и светится. А вот отца он видел всего раз и не горит желанием повторить это. Гарроа-старший производил впечатление втиснутого в человеческую шкуру зверя, был груб со всеми, гостей терпеть не мог, магов люто ненавидел, и сдерживала его постоянно пылающий гнев только хозяйка. Мартин тогда с ужасом понял, что глава семейства считает себя абсолютно правым во всем, а жену и детей — своей собственностью, не имеющей ни права голоса, ни собственной воли. Ему плевать было на законы, обычаи и мораль, не говоря уж о таких мелочах, как уважение к людям и сочувствие к слабым и беззащитным. Что можно сказать о человеке, который к детям относится хуже, чем к цепному псу? Наставница ужаснулась, но нить старшего подопечного буквально кричала о том, что медлить нельзя, и выбора у них нет.
Они успели вовремя. Леди Даллет не стала ни ругать Томриса за скрытность, ни слушать вопли взбесившегося хозяина дома, просто скрутив его магией по рукам и ногам и задвинув подальше в угол. Случай оказался тяжелый, и она с головой ушла в лечение пациентки, угасавшей прямо на глазах. Причина недуга долго не давалась в руки, пока Тайри не поняла, что она вот тут, рядом, за стенкой — топает пудовыми сапогами, орет дурным голосом и изрыгает непотребные ругательства, где там пьяным матросам… Господин Гарроа считался оружейником с поцелуем Творца на челе и вообще местной знаменитостью, но человеком он был паршивым, а еще мерзавец пожирал чужие жизненные силы, возможно, даже не зная этого. Просто ему было хорошо, когда всем вокруг — плохо. Про таких целители, маги, да и деревенские знахари говорят, что они носят темного Червя в сердце. Именно такими в первую очередь воспользуется Отступник, для него уже готово в их темной душонке теплое место…Матушка Томриса, возможно, была слабым магом, даже не подозревающим о своей одаренности, или просто знала один из древних способов умерить аппетиты прожорливого муженька. В любом случае, она, как тиншельт, оттягивала всю тьму и злобу на себя — и слегла, быстро теряя силы. Теперь нужно было по капельке, по ниточке возвратить ей жизнь, научить ее создавать щиты и на первое время сотворить мощный "кусачий" амулет, чтобы кое-кому неповадно было тянуть из человека силы. По-хорошему, тут всем подряд нужны такие амулеты: детям, прислуге, кошкам и собакам. Тут ученики помочь не могли, приходилось леди Даллет работать самой, на износ. Она потеряла счет времени, ела и спала урывками, а еще постоянно поддерживала щиты вокруг себя и пациентки.
Молодые маги дождались от наставницы только одного указания — сделать то же самое для самих себя и малышей. Мартин, по наитию, пытался разговорами, рассказами, а когда не удавалось — окороком и вином утихомирить бешеного хозяина, день и ночь изводившего всех то руганью, то нытьём. Томрис самоотверженно заботился о младших и старался как можно реже попадаться на глаза отцу.
Тот момент, когда Тайри поняла, что ее пациентка вне опасности, стал настоящим праздником. Теперь целительница снова могла чувствовать не только постоянное напряжение и тревогу за чужую жизнь. За прошедшее время оба ее ученика порядком устали, если не сказать — измучились, и с этим нужно было что-то делать. Прежде всего — увести их из этого дома, а еще как-то защитить ни в чем не повинных домочадцев от опасного тирана. Одной ей не справиться, но ведь в каждом городе есть обитель Смиренных братьев, а эти с носящими семена Тьмы не церемонятся. Юная герцогиня отправилась в гости к монахам, заручилась их содействием, а вернувшись, вместо благодарности за спасение жены получила от оружейника злобную отповедь и ведро ругательств сверху. Ей пришлось выслушать и про мерзких магов, которых непонятно как земля носит, и про себя саму, дрянь последнюю, подстилку столичную, его трудового ногтя не стоящую. Это она и только она во всех бедах их семьи виновата, сына вот из семьи увела! Ему не в Столице болтаться и всякому вздору учиться, ему у горна стоять надо! А тут, понимаешь, бабёнка хвостом вильнула, и бедного мальчика чуть не силком в маги произвела, отца наследника лишила, помощника, опоры в старости!!! И жену лечить никто ее не просил, пусть свои клятвы целительские засунет куда подальше. Судил Творец помереть — пусть и померла бы, глядишь, старший сын бы в семью вернулся и дурь из головы выкинул!
Тайри с каменным лицом наблюдала за орущим негодяем. Тот явно чувствовал себя непривычно — дети не лезли в ужасе под стол, а просто удалились в свою комнату под присмотром брата, который и бровью не повел в ответ на оскорбления. Жена, здоровая и еще более красивая, чем до болезни, укоризненно качала головой, но не умоляла и не плакала, чтобы прекратить его вопли. Даже кошка невозмутимо уселась прямо посреди обеденного стола и принялась вылизывать под хвостом. Он собрался пнуть мирно спящего у порога пса — и получил вместо униженного визга зубы и рычание. Глава семейства покраснел, точно вареный рак, выругался и скис.
— Я на вас всю жизнь вкалываю, света белого не вижу, и ни капли почтения и доброго отношения к себе не наблюдаю! Где ваша благодарность! Хлеб мой жрете, в тепле живете, обуты-одеты, еще и об меня ноги вытираете! Мерзавцы вы, больше никто, и с мерзавцами водитесь! Можете ко мне больше ни за чем не обращаться, нет у вас отца и мужа! — плачущим голосом проныл оружейник и почти бегом выскочил из дома.
— В таверну пошел, — констатировал выглянувший из детской Томрис.
— Пить?
— Жаловаться. Там есть публика, которая за его деньги готова и нытье с руганью послушать. Он платит, они пьют и едят, поддакивают, всем хорошо…
— Ну и демон с ним. Собирай малышей, помоги матушке и открывай портал в обитель Смиренных братьев. Я с ними уже договорилась. Если захочешь, я для твоих и в столице приличное жилище найду, все подальше от этого… А мы с Мартином возвращаемся домой и ждем тебя. Поход откладывается, прикладывается путешествие в Илат и три дня безделья. После такого сам Создатель велел, — неожиданно легко улыбнулась Тайри.
Вернувшись, целительница впервые за долгое время достала с полки шкатулку с волшебными эликсирами — ту самую, с острова Ллир. Срочно требовалось смыть с себя всю эту грязь, убрать тяжесть с души и восстановиться. Как всегда, после тяжелой работы накатило безразличие, холод и пустота поселились внутри, и так не хватало родных сильных рук, чтобы обнять и спрятать волшебницу от всех горестей и всех мерзавцев на свете…
**** **** ****
Стало ли наставнице легче понимать своих учеников после всего случившегося? Безусловно. Да и будущие магистры изменились в лучшую сторону, хотя, казалось бы, куда уж лучше — ведь о них так заботились. Тайри переселила их из кишащего подозрительными личностями квартала на окраине в уютную квартирку недалеко от Академии, отучила ходить по дурным трактирам и показала дорогу в "Улитку", познакомила с мастером-библиотекарем и вообще, возилась, точно с родными. Походы по Тропе становились все более дальними и серьезными, леди Даллет работала над каждым шагом учеников, и все равно ей казалось, что получается все не то и не так. Временами эти сомнения начисто отнимали ее покой и сон, а временами спасали от неизбежных мыслей о том, как жизнь сложится дальше после того, как "ее замечательные мальчики" или "эти беспросветные остолопы" доживут до защиты и станут, наконец, магистрами.
Почти год прошел, как пустой сон. Тайри ничто не радовало: ни блестящие достижения учеников (Мартин, если и не родился Лоцманом, то уж универсальным проводником он был, всегда точно зная, где открыть нужную "дверь", Томрис придумал и воплотил потрясающий амулет, позволявший экономить на Тропе силы), ни счастье друзей (пришлось побывать на шумной и веселой свадьбе Даля и Орнери), ни тем более внимание чуть не десятка самых перспективных женихов Столицы. А она-то думала, что все, связанное с этим осталось в лесах Уккабы…Каким-то чудом всё уравновешивал Лицей, но стоило покинуть его стены, как черная тоска накрывала целительницу с головой. Наступила осень, и жизнь стала совершенно невыносимой — это ведь было самое счастливое время для них с Гаем… Что она сделала для того, чтобы его найти и вернуть? Ничего! Столько времени потеряно, и шансы обнаружить след любимого, без того невеликие, безнадежно тают…
В один совсем не прекрасный день, когда злость на себя, отчаяние и тоска взяли за горло непростительно сильно, леди Даллет отправила учеников работать над диссертациями, приглушила, насколько возможно, связывающие их нити и тихо исчезла из Столицы. Не порталом, а просто в наемном экипаже, оплатив дорогу до городка Анси. Там, в старом имении отца, её станут искать в последнюю очередь, там ее никто не увидит и не побеспокоит, и можно будет выпустить на волю всё, что столько времени удерживалось в железных тисках самоконтроля и необходимости.
Спокойно истечь слезами и вволю "повыть на луну" оказалось не суждено. На третий день к ней заявился Мартин. Тайри не стала спрашивать, как он её нашел, достаточно было на него посмотреть, а для полной уверенности убрать парочку уже ненужных внутренних щитов. Нить, протянутая меж учеником и наставницей, сияла солнечным лучом и звенела голосами тиншельтов. Это было знакомо и, к счастью, совершенно ненужно. Юный граф влюбился… Жаль, но наставница ничем не может помочь. Нет, она не хочет знать, как господин граф открыл замок. Да, она сердится, потому что задание не выполнено, и ей в скором времени придется умереть от стыда перед Высоким Жюри. Да, она уверена, что никто не сойдет с ума от беспокойства, а от настырности с кем-нибудь может приключиться кое-что похуже. Нет, ее не надо уговаривать, ничего с ней не случилось, ни до чего она себя не довела, и спала она хорошо, просто отлично спала все это время, пока один нахал не разбудил, и глаза потому красные, что спросонья… И зеркало подсовывать незачем, чего она там не видела… О, Создатель, экое чудовище…
Леди Даллет стало стыдно перед умным и искренним юношей. Хороша наставница, нечего сказать! Чему она может научить? Нытью? Или тому, как легко и быстро превратить себя в истекающее слезами желе? Как с наслаждением и усердием жалеть себя, прячась по углам? Пришлось экстренно собраться, принять человеческий облик, засунуть подальше эмоции и вернуться домой.
И всё было бы хорошо, не заявись к ней на следующий день двое самых настырных претендентов на руку и сердце. И всё было бы намного хуже, не доведи ее эти двое, в сущности, хороших и дорогих ей людей — Нир и Ортам — до белого каления своими "железными доводами" в виде двух шикарных колец и дурашливыми попытками развеселить. Чудом не вышвырнув их за порог или в какой-нибудь портал, Тайри отправилась бродить по городу. Одна. На ночь глядя. Без оружия. Без сапфира. И даже не в привычном и удобном мужском костюме, а в элегантном платье для встречи гостей и легкой накидке из гьяттской шерсти. Подвох юная леди почувствовала не сразу, слишком уж погрузившись в свои невеселые мысли. Целительский инстинкт потащил её на крик "Помогите кто-нибудь! Ребенок задыхается!", а когда вместо ожидаемого несчастного пациента или хотя бы его мамаши, в глухом дворе-колодце обнаружились шестеро неприятных типов в масках, было поздно сокрушаться. Оставалось действовать. Маг не может применять силу против обычных людей, а все окружившие целительницу подозрительные личности именно ими и были. Наверняка где-то за темным окном или на крыше сидит парочка наблюдателей, чтобы маг потом не отвертелся в суде. Голыми руками от них не отбиться, остается только бежать… а бежать некуда — единственный выход охраняют аж двое амбалов. Значит, вспоминаем Гая. Там, где нет никакого выхода, всегда есть дверь на Тропу. Голышом в прорубь — и то безопаснее, чем вот так, в этом наряде и без подготовки ступить на серую шкуру! Однако, через несколько секунд леди Даллет уже бежала, поднимая неистребимую пыль, подобрав неудобные юбки, а где-то за спиной затихал вопль одного из нападавших, очень неудачно загремевшего с Тропы в белесый туман. Который, кстати, довольно редкий сегодня. Так бывает, если рядом какой-то мир… Кто бы сомневался: Вингшалья подставила плечо, точнее сунула под ноги мягчайший песок и тут же обняла руками теплого ветра. Над морем крикнула чайка… Тайри улыбнулась: не важно, кто кого притянул, важно — что вовремя! Нежно любимый ею осколок мира, где теперь есть птицы, но, к счастью, нет людей, где можно успокоиться, отпустить эмоции, сбросить щиты, искупаться в море, наконец! Тут некому мешать…
Заглядевшись на небо, леди пребольно споткнулась обо что-то твердое и объемное. Камни? Но камни не откликаются металлическим звоном! Она с удивлением уставилась на утонувший в песке солидный мешок, набитый чем-то угловатым и, судя по всему, тяжелым. Кого-то случайно занесло сюда, и он бросил поклажу, чтобы руки не оттягивала? Ага, и оружие заодно. Целый арсенал валяется, а арбалет-то какой красивый…
— Да твоего ж демона по лысине хвостом через коромысло! — Недостойно воспитанной леди произносить подобные слова, но какой урод еще и здоровенные ножны здесь песком присыпал? Пожалуй, стоит его взгреть. Или просто пристрелить из соображений гуманности, если он, конечно, не смылся отсюда давным-давно. А нет, вон, торчит аки пугало на огороде…
"Пугало" восседало в одних подштанниках на воздвигнутом из песка пьедестале и самозабвенно декламировало вирши красивым, поставленным, и, кажется, даже знакомым голосом. Весьма, надо сказать, двусмысленные и низкопробные вирши, кои школяры лет тринадцати друг другу тайком пересказывают.
Через некоторое время декламатору надоело радовать сомнительной поэзией море. Он поднялся, театральным жестом простер руку и обернулся к неосчастливленным еще дюнам.
Этого не может быть, подумала Тайри, зажмуриваясь, чудес не бывает. Со мной — не бывает. Просто замороченный Тропой мозг выдает желаемое за действительное. Брат вряд ли сможет когда-нибудь…
— Тайо! — Это же детское имя, его и помнят-то только самые… — Тайо, малышка! Девочка, я не сплю, не брежу, не сошел с ума, это, и правда, ты?!!
На нее налетели, сграбастали в медвежьи объятья, подняли в воздух, точно ребенка, заглянули в глаза близко-близко и принялись кружить и подбрасывать, как в детстве. Тайри вновь почувствовала себя семилетней девочкой и окунулась в солнечные волны ничем не замутненного счастья, а въевшаяся за прошедшие годы привычка изо всех сил пыталась обрезать этой радости крылья. Нужно ли говорить, что она не справилась?
— Эй, сестренка, ты совсем не рада меня видеть? Или я настолько изменился, что ты не узнаешь меня?
— Ты мало изменился, Номар. — Все-таки невозможно смотреть на него без восхищения. Кузен и раньше был красив, а теперь окончательно возмужал и просто излучал спокойную силу и уверенность. Рядом с таким поневоле ощущаешь себя в полной безопасности, — просто это я разучилась радоваться.
— С чего это? Кто посмел? Мне пойти и открутить кому-нибудь голову? Только скажи! Ох, девочка, знала бы ты, как я истосковался по родным лицам… — он снова прижал ее к себе.
— Где тебя носило, братец? Я всю голову сломала, пытаясь понять это, а родные уже давно верить перестали, что ты вернешься.
— Ты же не перестала?
— Ифар тоже. До сих пор ни на одно предложение руки и сердца не согласилась.
— А ты откуда про нас знаешь?
— Скажи еще, что я была малявкой и ничего не понимала. Знаю, и всё. — Тайри показала брату язык и отстранилась. Плечи и грудь рассекали давно зажившие шрамы, ниже ключицы затянувшийся магический ожог… и море силы внутри. Силы, ищущей себе применения, желающей творить и оберегать.
— Слушай, пойдем домой, а? Я кое-как добрел сюда, кстати, понятия не имею, куда… Но что делать дальше, и вовсе не представляю.
— Тебя же учил ваюмн. Неужели ты не захотел выучиться как следует ходить по Тропам?
— Поблагодари за это моего драгоценного родителя, дай ему Создатель здоровья… Не знаю, чьих советов он наслушался, но закончить обучение отец мне не позволил. Иглейн сразу после этого ушла в Убежище, мне показалось, недоверие причинило ей боль. Так что найти вход я умею, а вот выход, особенно тот, который нужно — увы. А тебя что, тоже ваюмны учили?
— Учили, — вздохнула леди Даллет печально.
— Вижу, что куда лучше, чем меня. Ты мне поможешь наверстать упущенное?
— Пойдем, Номар. — Тайри взяла его за руку. — Здесь чудесно, но еды мы не найдем, да и пресной воды тоже. А на Тропе нужны силы и от пыли часто мучает жажда.
— Ты ведь наверняка знаешь, как называется это странное "здесь". — Номар подмигнул ей, огляделся, подобрал ножны с мечом, перевязи и побрел к вещевому мешку. — Мир — не мир, так, осколок…
— Именно. Я называю его Вингшалья, — целительница прислушалась. Мир-осколок весь сиял и лучился, обретая новые краски, прорастая деревьями и травами, а в степи за дюнами расцветая первыми робкими звездочками цветов. Вингшалья влюбилась, едва увидев первого настоящего Созидателя. Что ж, этому можно только радоваться, да и Номару здесь будет, чем заняться.
— Вингшалья… Как прибой и ветер. Мне здесь понравилось.
— Ты ей тоже понравился. И тебе вполне по силам помочь ей стать настоящей, окрепнуть и жить дальше.
— Как это? Я не Творец и не его Подмастерье!
— Ты лучше, брат, потому что не бросал её, оставив без защиты, не дав сбыться до конца.
— Раз ты в меня веришь, значит, я должен хотя бы попробовать… и я это сделаю. Пойдем? Сказать честно, я за тобой куда угодно пойду, не только домой. Устал быть бродягой и воевать в чужих войнах, — Номар закончил облачаться в доспехи и выглядел волшебным паладином из легенд.
— Хорош! — одобрительно сказала Тайри, — но, сказать честно, я и дома не могу обещать тебе покой.
— Что, снова придется убегать?
— Придется, возможно, кого-то учить, помогать выстраивать оборону, защищать и удерживать на плечах мир. Но убегать — больше никогда, — спокойно объяснила целительница брату.
— А, ну это по мне. Совсем уж сидеть без дела тоже скука несусветная.
После возвращения Номара стало немного легче дышать. Младшая леди Даллет уверенно вела учеников к защите и продумывала план дальнейших действий. Теперь можно было спокойно уйти на Тропы, искать Гая и не бояться, что родные и близкие останутся совсем одни. С души свалилось сразу два камня: его величество получил желанного союзника и помощника, а Вингшалья — своего Созидателя. И теперь целительница больше не была "Ри" — последняя, потому что старшая ветвь рода Даллетов не прервалась. Более того, отец с дядей рассчитывали на скорейшее её продолжение. "Тайри", правда, пристало намертво, но верный Даррен сказал, что слышит в ее привычном имени совсем иной смысл. Путешествуя со своим наставником по местам древних битв и съеденным песком городам, зеленоглазый видел степную огневку — крошечную птичку, обитавшую в тех местах. Она свила гнездо в старой латной перчатке и отчаянно смело бросалась на таких ужасных и огромных людей, защищая потомство. На языке местных племен эта птичка и называлась "Thai R'i". Лоцман так и видел целительницу — трепетным существом под стальной бронёй. Младшая леди Даллет прониклась — и оставила всё, как есть. Птичка, так птичка.
Император и молодой лорд Даллет мгновенно друг друга поняли, договорились и пребывали от этого в полнейшем восторге. Государь тут же придумал для кузена Тайри сложное задание по выявлению возможных мест, особо привлекающих Отступника и его тварей. Оказалось, у Номара немалый опыт в подобных делах, и его величеству не пришлось ничего объяснять. Разве что ответить на пару сотен вопросов о том, как изменился мир без молодого герцога.
А еще Номар, никого не спрашивая, сделал предложение леди Ифар и, разумеется, получил согласие. В доме дядюшки сразу стало весело и многолюдно. Кузен решил, что жить в этом мрачном склепе невозможно, и принялся с энтузиазмом его переделывать. Лорд Нейд не возражал, более того — со всем усердием принялся помогать сыну. У леди Ифар с возвращением Номара не было другого выхода. Взрослый сын молодой матери не простил и не принял ее мужа. Вообще, Тром мало напоминал прежнего себя — скромного, робкого, молчаливого. Он стал резок, непримирим с любым суждением или человеком, не вписывающимся в его систему ценностей, мрачен и раздражителен. Изменения в жизни матери вовсе не обрадовали его, более того — сделали и вовсе непереносимым в общении. Друга детства у Тайри больше не было.
**** **** ****
На какое-то время младшая леди Даллет позабыла о своих тревогах, спокойно довела до завершения обучение молодых магов и даже задумала вплотную заняться малышней из Лицея. Однако, человек предполагает, а судьба знает наверняка. Следующее после вполне успешной защиты утро началось с удара большого колокола на башне храма Создателя Скорбящего. Его ещё называли Чёрным вестником, потому как звонил он только в случае чего-то печального и страшного: войны, мора и смерти кого-либо из императорской семьи. Тайри выбежала на балкон в наброшенном поверх ночной рубашки одеяле: оттуда были видны крыши и башни дворца. Над главным куполом развевался ниже флага Империи малый траурный штандарт. Государь был жив, малые штандарты поднимались в случае смерти кого-то из семьи, и у молодой герцогини отлегло от сердца. Она отправилась на кухню, но вместо холодного молока в графине плескалась морская вода. Его величество желал срочно её видеть. Леди махнула рукой на завтрак, облачилась в положенный по этикету траур и отправилась во дворец.
Собрался весь ближний круг: Адалер, Орни, Кеми ор Оклен, мастер Тиннэр Серебряный Тополь… И, собственно, государь, на которого страшно было смотреть. Рассеянный, погруженный в какие-то неведомые бездны взгляд, испарина на бледном лбу, искаженные гримасой боли губы… Мастер Эйтан спешно отмерял капли из массивного стеклянного флакона в стакан с водой, в комнате висела гробовая тишина. Даль подхватил младшую герцогиню Даллет под руку и тихонько увёл в соседнюю комнату.
— Кто умер и что с государем?
— Мастер Варго оставил этот бренный мир ночью, — пояснил снежный Льофф шёпотом, — брат был его учеником, поэтому ему так тяжело. Как и любому другому, потерявшему наставника.
— Но малый штандарт…
— Я никогда не говорил тебе, что старик приходился нам двоюродным дедом по отцу? Кстати, это все осложняет: Льоффов-магов хоронят не в Столице и не где попало. Его величеству предстоит тяжёлое путешествие в Айат Ри. Это очень древний обычай, давно приравненный к закону. Сила ушедшего должна вернуться к Источнику, чтобы спустя время возродиться в потомках. Четвёртое поколение императоров и Создатель знает которое поколение Льоффов хоронит своих магов в Приливном Склепе, расположенном в этом самом не-городе.
Сердце попустило удар, потом другой. Теперь Тайри очень хорошо понимала, что происходит с государем. Потерять не только близкого человека, родственника, но ещё и наставника. Нить, которая крепла столько лет, вдруг оборвалась. Его величество чувствовал то же самое, что и любой из учеников: опустошение, потерянность, боль и отчаяние. В такой ситуации хочется только одного — спрятаться от всех и завыть волком. Принимать какие-то решения и действовать вообще невозможно. А ведь ему ещё думать, как добраться до знаменитого на весь свет не-города на восточном побережье Империи. Впрочем, для этого у него есть она, леди Даллет. Создать портал и продержать его достаточно долго она сможет.
— Ты когда-нибудь была в Айат Ри? — Даль смотрел не на неё, а на брата. Государь будто не слышал их и не замечал происходящего.
— Нет, не была. Если есть ориентиры, я построю портал и так.
— Ориентиры есть, и я их пока не забыла, — на пороге возникла Листающая Судьбы. Не спрашивая позволения, она прошла к императору, склонилась в коротком поклоне:
— Ваше величество! Я искренне сочувствую вашему горю, но не могу не предупредить. Путешествие в Город всех богов опасно для вас. Смертельно опасно. И если рядом с вами будут неправильные люди, вы рискуете упокоиться рядом с вашим наставником.
Монарх медленно, через силу, повернул голову.
— Не сгущайте краски, миледи. Ну что может со мной случиться… Хуже, чем есть, уже не будет.
— Позаботьтесь о нем, граф Изар, — белая маска была традиционно бесстрастной, но глаза смотрели с тревогой и болью, — боюсь, что государь сейчас вряд ли трезво воспринимает действительность. Опасно оставаться учеником столь долгое время. Продумайте все до мелочей. Охрану, сопровождение, пути отхода. Впишите это в реальность Дороги Печали, вы помните, что там щиты не работают, — Листающая говорила чётко, как на военном совете, — и ещё учтите, что гвардию вам туда не протащить. По обычаю наставника провожают только его ученики или хотя бы те, кто может ими считаться. Делайте что хотите, но уберегите государя. Отступник долго готовился, и он ударит. Покушение будет!
Тайри глубоко задумалась, глядя вслед уходящей женщине в маске. Её слова не оставляли выбора: сопровождать императора должны только они: Даль, Орни, Даррен, сама целительница, но вот как это сделать? Как потеснить других учеников мастера Варго, от которых не было никакой пользы. Все они, за исключением давшего год назад клятву Трома, были уже седыми старцами. Хорошо еще, что "ближний круг" императора мог, пусть и формально, считаться учениками покойного мага. Все они выполняли задания мастера Варго, изучали под его руководством древние книги и артефакты, советовались даже в мелочах… А еще следовало постоянно держать в голове, что Айат Ри сам по себе таил большую опасность для мага, делая его куда менее защищенным.
Единственный в мире, древний и неповторимый не-город строился, как обитель всех богов: давно забытых, старых, новых, чужих и своих. В нем находились только храмы, капища, жертвенники и редкие гробницы почти исчезнувших ныне степняков, которые почитали богами своих вождей. Постоянно в Айат Ри жили только служители всяческих культов, остальные были либо паломниками, либо наемными работниками, приезжавшими из окрестных деревень по утрам и покидавшими не-город с последними лучами солнца.
Также Айат Ри справедливо называли городом тысячи арок. Их там действительно было построено великое множество: они украшали здания, галереи, парили над улицами, создавая ажурные коридоры. Одна только Дорога Печали проходила под полусотней арок, украшенных скульптурами и барельефами. Сколько же человек могут быть рядом с императором в этом мрачном месте?
— Даль, ты хорошо знаешь процедуру? Тебе придется просветить нас, необученных, да еще и заранее продумать стратегию.
— Уже, моя леди, уже… Учитывая традиции, у меня всего сутки на подготовку. А учитывая состояние брата — нет времени совсем. Сопровождать катафалк будут, не считая государя, всего шестеро. И три позиции уже заняты совершенно бесполезными людьми: престарелыми учениками мастера Варго и твоим дружком Тромом. Вот кого бы я близко к его величеству не подпустил. Но мастер Варго умер, и…
— Мастер Варго не умер, — разлепил губы Рикарт ор Льофф, — его убили. Я чувствовал это и опоздал! Он не звал на помощь, но нить не обманешь. И сделал это кто-то свой, кто был рядом с ним постоянно и кому он доверял.
— Говорю же, мальчишка этот, больше некому! — зло прошипел Адалер. Таким его Тайри не видела никогда: глаза чуть светились голубым, лицо заострилось, в чертах появилось нечто змеиное. Снежный полоз из старых сказок — не смотри в глаза, заморозит!
— У нас нет доказательств, брат. Старики, разумеется, ничего не поняли, их нити давно прерваны. А лорд Альге-младший, как мне доложили, истекает слезами и рвет на себе буйные кудри. Налицо все признаки “синдрома ученика”.
— Значит, мастер Варго был прав, и во дворце завелась крыса. Хитрая, осторожная и, наверняка, управляемая извне.
— Именно так, Даль. Мы с мастером придумали ловушку. Разбудили один древний артефакт — малоизвестный, но совершенно безвредный, и разрешили доступ в малое хранилище, чтобы любой мог на него посмотреть. Вы оба знаете, что в том же здании, только под землей, находится Большой сейф — хранилище самых ценных творений магов прошлого. Ловушка сработала — маги, контролирующие защиту сейфа, заметили попытку тщательно завуалированного взлома. А внутри сейфа сами собой ожили два камня, реагирующие только на тварей Тьмы. Полагаю, мастер Варго вычислил поганца, но чем-то себя выдал.
— И теперь мы должны подозревать всех, с кем он работал последнее время. Но я готов поспорить на что угодно — это мальчишка!
— Посмотрим, Даль, посмотрим… Прямых доказательств у нас нет. Если он и проявится, то только в Айат Ри. Идите, я хочу побыть один.
**** **** ****
Храмы, сотни храмов разной степени древности и самой причудливой архитектуры. Арки — то поднявшиеся над куполами, устремленные стрельчатыми сводами в белесое небо, то тяжелые и приземистые, заставляющие проходящих под ними людей невольно втягивать голову в плечи. И посреди всего этого прямая, точно след от удара мечом, Дорога Печали — через весь не-город ведущая к морю. Серебристые узоры на черных плитах медленно “текут”, никогда не повторяясь, и древний зачарованный обсидиан звенит под копытами угольно-черных длинногривых кобыл, по обычаю влекущих за собой катафалк с гробом к месту упокоения. Рядом с укрытой траурным штандартом колесницей идут люди в одинаковых серых одеждах. Государь, двое седых стариков — по одну сторону, по другую — Даль, Тайри и Тром. Ни телохранителей, ни мастера щитов с его неизменной командой, ни гвардейцев… Тайри ощущает, насколько медлительны и тяжелы здесь потоки, а из Источников слышен только водный, остальных будто и не существует вовсе. Даррен закрывает портал и становится между одним из старцев и Тайри, замыкая траурное каре. Процессия неторопливо движется вперед, минуя одну арку за другой, и Адалер, прищурившись, внимательно смотрит по сторонам: слишком уж много народу высыпало поглазеть на редких гостей, хоть и появившихся по печальному поводу. В храмах, наверное, остались только ленивые и немощные. Доподлинно известно, что где-то глубоко под не-городом находится первый и единственный храм Отступника. При каждой из династий его пытались найти и уничтожить, но никто не преуспел. Интересно, слуги Темного тоже там, среди любопытных? Или им поставлена иная задача?
Процессия достигла берега, как и было рассчитано, в момент отлива. Его величество вышел вперед, встал на границе воды и суши и, оставив все посторонние мысли, начал ритуал. Предстояло оттеснить и убрать воды с дороги, достигающей противоположного берега узкого фьорда, отворить ключ-камнем ворота в скале, а потом вернуться назад — до того, как закончат действовать чары и море вернется на место. Если замешкаться или отвлечься, можно навсегда остаться в закрывшемся склепе или на морском дне, захлебнувшись обретшей свободу водой. Государь сейчас никого и ничего не видел, кроме неохотно подчиняющейся ему стихии, и был практически беззащитен. Ритуал запрещал приближаться к нему, творить свои, не относящиеся к делу чары, даже говорить. Любой посторонний звук мог разрушить хрупкое заклятие. Злоумышленники знали это и не замедлили воспользоваться ситуацией.
Болт, прилетевший сверху, ударил государя в спину с такой силой, что он не удержался и рухнул на колени, а затем ничком, едва успев выставить перед собой слабеющие руки. Второй и третий болты цели не достигли, но и одного было достаточно: длинный трехгранный наконечник застрял глубоко под левой лопаткой. И все-таки его величество успел произнести последнее слово: вода отступила и на какое-то время успокоилась.
Тайри не помнила, как очутилась рядом с императором, каким чудом сумела заставить работать чары познания и как растворила торчащую из раны толстую арбалетную стрелу. Кровь толчками выливалась из отверстия, и вместе с ней из тела императора уходила жизнь. Целительница, наплевав на все запреты, силой притягивала нужные Потоки, подхлестывала и принуждала их, несмотря на сопротивление. В голос призывала Источники, перемешивая слова формул восстановления с молитвами Создателю. Сейчас только она могла помочь государю и не дать слугам Отступника довершить задуманное. Ведь если император умрет, пойдет прахом всё, что удалось ему создать и сохранить, а мир покатится прямиком в лапы к мятежному Подмастерью.
Целительница стояла на коленях, прижав обе ладони к спине лежащего на земле императора. Рана затянулась, сосуды под кожей исправно качали кровь, легкое очистилось, и сердце билось часто, но ровно. Осталось только закрепить все восстановленные нити, толкнуть стихийные Потоки в нужное русло и поделиться с пациентом силой — ведь времени восстанавливаться самостоятельно у него нет. Он заберет почти всё, что накопила сама Тайри, и пусть. Его величество тихо зарычал сквозь сжатые зубы и с трудом перевернулся на спину, помогая волшебнице. Леди Даллет без жалости рванула шнуровку на вороте рубашки, чертя знак передачи на груди, а потом сложила ладони лодочкой. Так быстрее и надежнее, ни капли не потеряется. Через минуту государь вздохнул свободнее и открыл глаза.
— Лежите, ваше величество, осталась малость, но очень важная, — шепнула, наклонившись к самому его уху, целительница, иимператор подчинился.
Замкнуть чары, не оставить ни одной лазейки постороннему вторжению — и исцеление завершено. Слово завершения произносилось вслух, и одновременно с ним Тайри ударили в спину — сильно, но неумело. Кинжал вошел косо и был горячим, точно кто-то раскалил его в горне. Боль раздирала кости и мышцы, сковывала и путала мысли. Как хорошо, что уже не надо колдовать, подумала Тайри, точно сквозь сон, и из последних сил обернулась. Над ней застыл Тром… тот, который когда-то был Тромом ор Альге. Глаза залиты тьмой, на лице застыла почти сладострастная улыбка, и лишь руки движутся сами по себе, раз за разом пытаясь стереть кровь о дорогой траурный камзол.
Сознание норовило соскользнуть в спасительное небытие, но этого никак нельзя было допустить. Если она перестанет сопротивляться, этот Тром-марионетка убьет государя. Здесь не поставить щит, у нее нет оружия — значит, надо его придумать. “ У него на руках моя кровь, подумала Тайри, это хорошо…И пусть потом меня разбирает по косточкам Ложа Наблюдателей, или сожгут за недозволенную магию Смиренные братья, а сейчас все средства хороши. Даже запретные”.
С ее губ сорвалось короткое заклинание на древнем языке лесов. Тром закричал, прижимая к животу мгновенно покрывшиеся волдырями ладони, упал, скорчившись и подтянув колени к подбородку. Леди Даллет сделала свою кровь смертельным ядом для одного единственного человека, и яд подействовал. Мгновенно.
К ним уже бежали Даль и Лоцман, расправившись с прятавшимися среди скульптур стрелками, ее тряс за плечи и что-то кричал император — всего этого юная герцогиня уже не видела, уходя все дальше по призрачной дороге, называемой еще Серым трактом — к Грани, из-за которой нет возврата.
**** **** ****
Его величество вернулся к ритуалу, а Даррен, послав подальше традиции, этикет, запреты и их последствия, вернулся в Столицу с умирающей Тайри на руках. Как ей помочь, у кого искать совета?
Скайяр был в бешенстве. О нет, он не кричал и не ругался, но испепелить кое-кого взглядом запросто мог бы. Другое дело, что опыт, выучка и чувство долга не позволили ему попусту тратить энергию.
— У нас только один выход, — сказал синий дракон, — вытащить кинжал, закрыть рану и догонять ее… там. Сами знаете, милорд, если она переступит Грань, возвращение станет невозможным. Ну-ка, подержите её. Этого еще не хватало! Где только откопали такую гадость…
Он держал в руках странный кинжал с узким черным лезвием и рукояткой в виде змеи с человеческим лицом, обвившей засохшее дерево. Лицо казалось живым, крохотные глазки-рубины точно следили за склонившимися над кинжалом мужчинами, а рот застыл в надменной ухмылке.
— Что это? — с отвращением спросил Лоцман.
— Ритуальный кинжал для человеческих жертвоприношений, атрибут одного забытого культа. На это они и рассчитывали. Никто даже и не вспомнил, кому поклонялись жители крохотного государства тысячу лет назад. А в не-городе есть все храмы, и этого божка тоже. Ох, что-то у меня поганые предчувствия… Быстрее, Лоцман, важна каждая минута.
— Я готов, но мне, как и любому, нужен маяк, иначе мы не отыщем обратную дорогу. А моим маяком была она…
— Значит, остается только якорь. Тело. Но имейте в виду, вы потеряете в скорости, и силы будут уходить быстрее.
— Разве у нас есть выбор?
Выбора и правда не было, как и времени, потому что кинжал рассек не только мышцы и сосуды. Он рассек почти все нити, связывающие Тайри с жизнью, и заманил её на ложные пути, выудив из памяти самое желанное и поманив им по ту сторону Грани. Даррен пытался догнать стремительно уходящую по Серому тракту любимую — и не мог. Не хватало опыта, умения, сбивал с дыхания и останавливал сильнейший встречный ветер. Живым не место на этом пути… В третий раз, вынырнув из мучительного погружения в мир холода и кошмаров, он с отчаянием взглянул на синего дракона.
— Скайяр, может, у вас это получится лучше, чем у меня?
— Нет, милорд. Какие еще средства у нас есть? Думайте быстро, ее жизнь утекает.
Лоцман вместо ответа не создал — пробил Короткий переход, за которым виднелись тонкие белые колонны среди синих цветов.
— Я попрошу помощи у Двуликой. Надеюсь, мне не откажут.
Богиня не отказала, но было заметно, как она колеблется, принимая решение. Видимо, оно затрагивало Весы и чем-то грозило ей лично.
— Я помогу тебе, Лоцман. О последствиях мы поговорим после, а сейчас — лети за девочкой, зови ее назад, найди правильные слова. Я сделаю так, чтобы она услышала. И имей в виду, ее притягивает не просто Грань, как и все жертвы, она пойдет к Ненасытной Пасти. Тебе надо успеть до развилки, — Двуликая коротко коснулась губами лба Даррена, а потом положила свои ладони поверх его пальцев, удерживающих голову Тайри, — не бойся, я побуду твоим маяком.
Местность, по которой легко скользила подгоняемая чужими чарами Тайри, и медленно продвигался вслед за ней Лоцман, была куда страшнее Тропы и холоднее Гроннских ледников. Все тот же встречный ветер постепенно слабел, словно уверившись, что помешать он не сможет. Вскоре усыпанный острыми камнями и ледяными глыбами подъем закончился, и под ногами захрустело снегом ровное, как стол, плато. Даррен знал, что оно для всех заканчивается обрывом. Гранью, последней чертой, да как только ее не называли… Прямо пролегала широкая утоптанная дорога, по ней во все времена следовали тысячи и тысячи. А дальше, почти у самого края, от нее отходила узкая тропка, и снег на ней был всегда окроплен свежей кровью. Вела она в странное место, более непроглядное, темное и жуткое, чем тьма за Гранью. Ненасытная Пасть, забирающая все, включая посмертие, и чужую память о жертве. Целительнице оставалось пройти всего пару десятков шагов до развилки, а Даррен в очередной раз не успевал.
— Тайонна! Тайри! Стой! Пожалуйста, подожди!
Тайри на секунду замерла, потом тряхнула головой и пошла еще быстрее.
— Да стой же! Посмотри на меня!
Бесполезно. Не слышит или не хочет слышать, зато видит нечто, созданное специально для нее подлыми чарами кинжала и стремится к этому… Откуда он взялся? И кто это вообще такой?!
У развилки, на кровавой тропке стоял зверь, более всего напоминающий не очень крупного волка. Глаза отсвечивали болотной зеленью, по черной шкуре постоянно пробегали сполохи, и тогда казалось, что это не шкура, а рябь на воде. На морде и шее отливали золотом и серебром какие-то призрачные знаки. Тайри, точно не видя препятствия, сделала пару шагов к тропе. Волк подобрался и зарычал, вздыбив шерсть на загривке. Он явно был союзником и не пускал целительницу к Ненасытной Пасти.
— Уводи! Уводи ее скорее, пока я могу удерживать жадность и голод Пасти! Ну же! — расслышал Даррен в зверином рыке. А голос-то знакомый! Не может быть…
— Не хлопай глазами, Лоцман! Я думал, ты куда решительнее. Давай, попытайся достучаться до нее еще раз. Увы, она должна пойти доброй волей.
— Но как ты…
— Не важно. Я успел, это главное. Убирайтесь отсюда оба… — знаки на шерсти волка вспыхнули на мгновение, а потом погасли, рык сорвался в хрип.
— Она любит тебя. Она будет тебя искать.
— Я тоже ее люблю. А вот искать меня не нужно. Уже…
— Но почему ты не пришел раньше?!
— Повторяю, не трать время, Лоцман! Я сделал то, что еще мог для нее сделать. Знаешь ли, когда неспособны сломить волю и искалечить душу, ломают и калечат тело. Отвратительно, когда ты уже почти перестал быть человеком, но остаешься магом и ничего не можешь… Я смог, и рад этому. Уходите же! — волк встряхнулся, ударил в промерзшую землю передними лапами, и Тайри, а вместе с ней и Даррена отбросило к началу протоптанной дорожки.
— Тайри, милая, обернись. Пойдем домой, — позвал Лоцман, и она медленно повернула голову на голос, точно не видя его. Может, и вправду не видела?
— Зачем? Кому я там нужна? Мое место здесь, меня ждут…
— Дома тебя тоже ждут, ты же не бросишь родителей, брата, друзей… Тайри, не отворачивайся! Послушай! — Даррен сорвался на шепот, но кто-то другой, дремавший глубоко внутри, расправил плечи, вздохнул полной грудью и сказал глубоким и сильным голосом — именно таким, который только и можно услышать, когда все чувства застилает смертный морок. — Ты мне нужна — навсегда, как сердце, как солнце, я без тебя жить не смогу.
Она замерла, потом сделала шаг в обратном направлении, оглянулась в сторону развилки, но там уже никого не было. Только нависало над близким — руку протяни — горизонтом нечто хищное, чернее тьмы. Кто-то шагнул ей навстречу, обнял ее так нежно, так горячо, что холод в страхе бежал из тела, сердца и мыслей. Кто-то прижал её к груди, совсем близко сияют зеленые глаза, ей шепчут: ничего не бойся, со мной — ничего не бойся! Рвут ветер и пространство сверкающие золотые крылья, что-то быстро и глухо бьется под гладкой то ли кольчугой, то ли чешуей, и Тайри понимает, что это сон. Всего лишь сон, где кошмар по счастливой прихоти неизвестно кого закончился доброй сказкой. Она улыбается — как же можно не улыбаться, если счастье полета едва не разрывает тебя на части? Улыбается, пытается распахнуть руки, как те крылья, что несут ее в вышине, и открывает глаза.
Лоцман рядом, усталый, но спокойный, можно даже сказать — счастливый. Тайри его не видит, но почему же так уверена в том, что он чувствует? Откуда взялась новая нить? Не ученическая, не целительская, совсем другая… Даже не нить — струна! Звонкая, яркая, отзывающаяся на любой порыв и приносящая в ответ волны нежности и тепла. С ней теперь, наверное, придется жить. Главное еще вспомнить, как это — жить. А еще гложет ощущение безвозвратной потери, но не поймать пока, не осознать, кого или что потеряла. Мысль ускользает, не дается, точно не хочет быть узнанной…
— Забирай девушку и возвращайся домой, молодой князь. Это сражение мы не выиграли, цену победы заплатили за нас. К чему это приведет, я не знаю, но сердце мое полно тяжких предчувствий, — молвила Двуликая.
— Но ведь получается, что Весы не затронуты, госпожа! — почему у Лоцмана такой слабый голос и он так тяжело дышит? С ним что-то случилось?
— В этом-то все и дело. Отступник, не осуществив месть, не получив вожделенного права хода, может перевернуть доску. С него станется. Поэтому я прошу тебя: будь бдителен и очень осторожен. И береги целительницу. Ничего еще не закончилось.
Даррен — непривычно бледный, очень строгий — подошел к Тайри, помог ей подняться и открыл портал.
— Госпожа, что бы вы ни говорили, без вашей помощи я бы ничего не смог и не успел. Спасибо вам, — Лоцман низко поклонился Двуликой.
— Не за что меня благодарить, — ответила богиня тиншельтов, — Запомните оба: скорее всего Отступник захочет реванша. На вас начнется охота, а возможно, он придумает что-то пострашнее. Если поймете, что целью его уловок являетесь именно вы, если это облегчит жизнь многим другим, вам всегда открыта дорога в этот храм. Отступнику не увидеть того, что спрятано под моим покровом, и ваш дальнейший путь будет сокрыт от него.
Даррен кивнул и исчез в серебристой арке перехода, ведя за руку целительницу.
Двуликая печально прошептала им вслед:
— Простят ли они меня, поняв, что я сделала?
— А что ты сделала, Милостивая? — спросил высокий человек в сером плаще с глубоким капюшоном, — связала то, что и так связано? Не дала погибнуть в зародыше плану Создателя, а, впоследствии, подарила мирам нескольких Хранителей и сильных волшебниц? Не дала уничтожить интересную линию судьбы? Ты же знаешь, я редко за кем наблюдаю персонально и пристально, но на эту конкретную жизнь я рассчитывал. А ее чуть не отняли.
— У тебя чуть не отняли любимое развлечение? — Усмехнулась богиня тиншельтов. — И ты разгневался, о Неумолимый?
— Я был в шаге от этого, Милостивая.
— И ты бы вмешался?
— Да, если бы не тот… человек, я бы дал ей больше времени. Она шла бы к Ненасытной Пасти гораздо дольше, и Лоцман бы успел. Но это не понадобилось.
— Тебе не жаль его?
— Внука Указывающего путь? Нет. Жалость бы его унизила. Он шагнул в Пасть вместо девушки, он знал, что делал, и знал о магии добровольной жертвы. Награда ждет его, когда придет срок. Я благодарен ему и тебе — за то, что случилось, как случилось. Ты знаешь, в долгу я не останусь…
**** **** ****
Двуликая не ошиблась. Затишье продлилось ровно столько, чтобы люди уверились в том, что опасность полностью миновала, ничего плохого не случится, и расслабились. Сначала опасность выглядела совсем обычно — встрепенулись разбойничьи шайки, городское отребье, разного рода грабители и забытые секты, промышлявшие человеческими жертвами. Стали небезопасными торговые пути, теперь караваны вынуждены были сопровождать отряды стражников, усиленные магами. В городах было не лучше. Охочие до легкой наживы не просто нападали на любого более-менее зажиточного обывателя, некоторые специально охотились на магов — за вознаграждение от предводителей сектантов. Последние мутили воду, где только могли, даже в Столице, под носом у Ложи Наблюдателей и императорских ищеек. И девиз свой открыто начертали над дверью трактира, который считали своим: “Без магов мир чище”! Его величество не стал ждать, пока злодеи окончательно обнаглеют, и подписал давно ждавший своего часа закон “О разрешении применения магами боевых заклинаний против лиц, не одаренных силой, в ситуациях, угрожающих их жизни”. Неслыханно, но и Совет лордов, и Гражданская Ассамблея единогласно его поддержали.
Словно в ответ, на города хлынула волна нечисти. Твари Тьмы, считавшиеся давно исчезнувшими или истребленными, появлялись то здесь, то там не по одиночке — стаями! Беда поджидала не только в подземельях и катакомбах, как в Хете, еще и в пострадавших от землетрясения городах юга, да что там — на любой темной улице. Академия спешно объявила дополнительный набор, мастера Щитов и боевые маги собирали старую гвардию. Эмиссары его величества искали по всей империи талантливых самородков, невзирая на сословия и состояние, и привозили их в Столицу, дабы уберечь и научить. Южные и юго-восточные границы взяли под охрану отряды уккабских воинов, вспомнив о вассальной клятве, хотя им и у себя в лесах забот хватало. Жизнь практически любого столичного мага теперь была четко расписана: патрули, дежурство в госпиталях, занятия с новобранцами… Император старался все держать под контролем, и все равно ситуация с каждым днем становилась все тревожнее и хуже. Взламывались хорошо защищенные дома, гибли и обычные люди, и маги — ночью, в своих постелях, не успев даже вскрикнуть. Храм Времени Всемогущего закрыл врата и превратился в неприступную крепость. За последние месяцы умерло восемь из двенадцати пророков, не выдержав наплыва вопрошающих. Люди хотели знать, когда же закончится этот кошмар. Смиренные братья сделали прямо противоположное: открыли двери всех обителей и принимали к себе и тех, кто просто нуждался в защите и утешении, и тех, кто хотел влиться в их ряды и по мере сил бороться с наступающей Тьмой.
Империя роптала. Корабли, пришедшие с островов с грузом тканей и пряностей, привезли в южные порты моровое поветрие, убивающее своих жертв максимум за неделю. Дети и старики умирали быстрее. Почти весь целительский факультет Академии, включая будущих магистров и старшекурсников, а также многие свободно практикующие целители, отправились в зараженные Арент и Тьен порталами. Встал вопрос, как не пустить эту заразу дальше. Идею предложил Даррен, он же создал первые артефакты, названные щит-камнями. Они устанавливались цепочкой вдоль границы распространения болезни и не пропускали никого внутрь империи, создавая невидимую стену. Тайри и мастер Эйтан работали над чарами и эликсирами, распознающими причину болезни и ее носителей. Прямо на месте трое молодых магов и двое обычных травников придумали лекарство, облегчавшее состояние зараженных и позволявшее выживать семерым из десятка. Еще чуть-чуть, и целители придумают защиту для всех без исключения. Два десятка человек заразились добровольно и испытывают на себе все новые средства…
Тайри казалось, что после покушения прошел год, на самом деле минуло всего четыре месяца — столь тяжелой и насыщенной стала жизнь. У Номара под рукой новое ведомство, учрежденное лично императором, занимающееся исключительно истреблением очагов всякой древней пакости, кроме того — пятеро учеников и целая армия последователей. И как он справляется с пятью нитями разом? Отец с дядей вспомнили все свои разработки, не вылазят из лаборатории, там же с ними пропадает и Даррен. Даль мотается по стране в сопровождении ее собственных бывших учеников, а Орни он строго-настрого запретил покидать дом — они ждут первенца. Совсем не видно никого из старых друзей и однокашников, все заняты делом.
Столицу лихорадило. На государя покушались трижды, дважды пытались убить его сводного брата. Дошло до того, что угроза нависла над детьми императора и их сверстниками из важнейших старых фамилий — тех самых, где на протяжении десятков поколений хранили знания и традиции, опасные для Отступника. Сколько раз пытались убить ее саму, младшая леди Даллет давно бросила считать. В конце концов, это ни разу не увенчалось успехом, Скайяр бдительно охранял её, так зачем вспоминать? Теперь главным стала работа: новые артефакты, лекарства, дети в Лицее, студенты в Академии, больные в далеком Тьене, которых она выхаживала, боевые патрули по вечерам. Жаль только, что совсем нет времени на поиски Гая… И почему кажется, что она уже давно и безнадежно опоздала?
Казалось бы — хуже уже некуда, люди мобилизованы и готовы ко всему, но самый подлый шаг Отступника все равно застал их врасплох. Сразу в нескольких больших городах убили странствующих валлиров — зверски, медленно, чтобы причинить наибольшее количество страданий, чтобы даже богиня не смогла и не успела их излечить. В Столице на такое не решились. Шестерых хрустальных певцов просто расстреляли из арбалета прямо на сцене. Как по команде, нечисть сорвалась с цепи. Смиренные братья не справлялись, сил двух обителей оказалось явно недостаточно. Маги самоотверженно сражались рядом с монахами — и гибли, вычерпав себя до дна. Тогда на улицы вышли дети Двуликой богини, приняв удар на себя. Здесь, в Столице их осталось пятеро, остальные отправились в другие города, а с острова Ллир ушло множество быстрокрылых корабликов на помощь задыхающемуся Континенту.
Леди Даллет вместе с другими преподавателями обновляла защиту Лицея, когда волна Придонных Теней, поднятых чьим-то словом со дна реки, заводей, самых глубоких древних построек, давным-давно затопленных подземными водами, прокатилась по городу. Тени пролезали везде, даже в особняках магов, во дворце и храмах. К несчастью, Столица стояла не на одном и не на двух старых фундаментах — для Теней оказалось слишком много лазеек. Если маги и жрецы худо-бедно могли отбиться сами или обойтись малой кровью, то обычным людям пришлось совсем туго. Именно поэтому все, кто мог, двинулись в ремесленные и гильдейские кварталы, на площади и окраины. Там же бились наравне с чародеями Смиренные братья. Позабыв наколдовать личину, в самой гуще сражался император с двумя сыновьями и несколькими племянниками. И все равно людей, способных держать оборону, было слишком мало. Удалось очистить отдельные территории и дома, откуда-то вывести горожан, где-то запечатать старые колодцы и трещины, но вокруг гибли и гибли люди — не столько от удушающей магии теней, сколько от страха, паники и давки. Над Столицей стоял многоголосый стон, и у многих на языке вертелось подлое слово “обреченная”. Тысячи самых разных людей потеряли всякую надежду на спасение, были волей случая разлучены с детьми и близкими, остались в одиночестве беспомощными и беззащитными, уповая лишь на Создателя.
Город спасли тиншельты и спешно вернувшийся из провинций Номар ор Даллет со своим отрядом боевых магов. Дети Двуликой успели оттянуть на себя внимание вожаков стай, согнать их в большой круг на площади и истребить. Увы, цена этой победы оказалась страшной — все тиншельты погибли. Потерявших управление Придонников безжалостно уничтожили маги Номара.
Под утро, когда кошмар стал стихать, и люди потянулись из импровизированных убежищ по домам, многие обнаружили, что возвращаться им некуда. Брошенные очаги, попытки обороняться от нечисти огнем, а кое-где и намеренные поджоги сделали своё дело. Пострадал и квартал Семи Гильдий. От того дома, где жили когда-то Гай и Тайри, остались одни головешки. В суматохе ли, списав ли сигналы защиты на общую обстановку в городе, но Тайри не догадалась о случившемся. В Лицее были дела поважнее — обнимать и утешать перепуганных насмерть детей, запечатывать с соратниками подвалы и держать щиты.
Они пришли одновременно: Номар, весь перемазанный сажей, грязью с городских улиц, чужой и своей кровью, и Даль — не такой грязный, но не менее вымотанный. Мужчины переглянулись так, словно не знали, чья новость хуже. Номар отвел глаза, и Даль положил перед Тайри лист плотной дорогой бумаги, на которой крупными буквами было каллиграфически начертано: “Верни то, что и так наше. Иначе город умрет”.
— Вот, полюбуйся. Сегодня подсунули брату среди других депеш.
Леди Даллет протянула руку, чтобы взять письмо, и чуть не задохнулась от обжигающей боли — горел похожий на паука шрам от удара кинжалом.
— Как думаешь, чего они хотят?
— Меня, Даль. Помнишь, тот человек у костра все грозился… Видимо, не зря.
— С чего ты взяла?!
— Шрам подсказал. Мне бы раньше додуматься. Вот чувствовала я, что пора уходить, а все тянула. Побоища могло и не случиться…
— Перестань! Они просто используют момент, считая, что Рикарт испугается.
— Может, и так. А может, и нет. Наверное, мне и правда пора.
— Тайри, государь собирает сегодня всех, кому доверяет. То есть нас. Не принимай поспешных решений, давай все обсудим во дворце.
— Хорошо. Я только сбегаю домой, переоденусь. Коротким переходом, естественно.
— Сестренка… — начал Номар хрипло, — вашего с Гаем дома больше нет.
— То есть… — упавшим голосом проговорил граф Изар.
— Сгорел. Остался только фундамент и то, что было камином.
Тайри покачнулась, но устояла. В голове почему-то вертелась только одна мысль: как хорошо, что Создатель надоумил ее перетащить самое дорогое в особняк родителей и сюда, в лицейские апартаменты. Самое дорогое — это заметки Гая, памятные вещицы, книги, которые он любил, его перевязь с метательными ножами, несколько его подарков и, почему-то, цветок, купленный в то время, когда они только начали вместе жить. Гьяттский хартиор: небольшой кустик, у которого колючки были вдвое длинней гладких плотных листочков, всю зиму цветущий нежно-синими цветами. Теперь он обретался в Лицее, на подоконнике спальни самых маленьких учеников. Они утверждали, что раз в месяц на нем созревает чье-нибудь заветное желание.
— Мы сейчас пойдем во дворец, все вместе. Тебя нельзя оставлять одну, — отрезал кузен.
— Как скажешь. Я только кое-кого проинструктирую, отдам леди Илике мои конспекты и блокнот со сказками, ну и… попрощаюсь. Им же надо как-то объяснить…
— Малышня спит еще. Не ходи к ним, напугаешь, придется их утешать, и мы безнадежно застрянем здесь…
Во дворце, в ставшем уже привычным кабинете с морскими пейзажами и подробными копиями кораблей на полках, скромно сидели в уголке Габриэль и Одри, рядом с ними колдовал над десятком артефактов Даррен. У стола склонился над древним свитком Тиннэр Серебряный Тополь, ему что-то негромко объяснял высокий абсолютно лысый человек в рясе Смиренных братьев. Сам император мерил комнату быстрыми нервными шагами.
— Даль, куда ты подевал эту демонову бумажку?! — возмущенно вопросил его величество, — я хочу показать ее почтенному настоятелю нашей обители.
Граф Изар молча извлек из кармана упомянутое послание.
— Ты таскал её с собой?! Я же просил не…
— Ваше величество, он все правильно сделал. Не гневайтесь на Даля, прошу вас, — очень тихо попросила Тайри, — они требуют меня. Я это знаю точно. Видимо, посланец Отступника угрозы на ветер не бросал.
— Да плевать я хотел, что делал этот посланец. Если вы думаете, миледи, что я вот так возьму и отдам вас им…
А ведь его отец, без сомнения, отдал бы — не из трусости и не из желания угодить Тьме, но чтобы выиграть время или иметь право на более резкий ход, подумала целительница, а его дед, скорее всего, какое-то время торговался, а потом сжегбы к демонам город со всей нечистью, предварительно вывезя все ценное и предупредив, кого можно… и ее бы в этом городе оставил. Даже странно, что у сильных, но жестоких правителей появился такой человечный наследник.
— Именно потому, что вы меня не отдадите, я должна уйти на Тропы. Больше никто не должен пострадать.
— Полагаете, я настолько слаб, что не смогу уберечь вас и ваших близких?
— Не забывайте, тогда они утопят в крови Столицу, а может, и не только её, — сказал наставник Тиннэр, — и я боюсь, что безопасных мест в мире почти не осталось. Я даже за Ллир не поручусь…
— Кстати, о Ллире. Госпожа тиншельтов говорила, что если понадобится, она готова открыть нам выход на Тропу прямо из храма. Там нас точно никто не отследит, даже сам Отступник. Позже — возможно, но некоторое преимущество у нас будет, — напомнил Лоцман, — кстати, я закончил с амулетами, ваше величество. Чем еще могу быть полезен?
— Не знаю, не знаю! — император еле сдержался, чтобы не бухнуть кулаком по столу, а то, пожалуй, расколол бы столешницу. Еще немного, и он начнет рычать, как тигр, только вот на кого? На самого себя, не способного хоть как-то изменить ситуацию, только так. Рикарт ор Льофф медленно выдохнул сквозь зубы и продолжил почти спокойно, — разве что придумать, как заставить этих мерзавцев отступиться.
— Никак, государь, — густым басом молвил монах, — Лоцман дело говорит. Я тоже вижу, что Отступниковы прихвостни играют с вами. Одно могу сказать: даже если вы отдадите им герцогиню, никаких договоренностей они соблюдать не будут. А если спрячете, воспользуются поводом и устроят нечто худшее, чем уже было. Боюсь, тогда зашатается трон.
— Тайри, если ты уйдешь, я пойду с тобой, — решительно сказала Одри.
— И я пойду, — поднял голову лейтенант де Рейвен, — мир ничего не потеряет с моим исчезновением, таких солдат у государя тысячи.
— Разумеется, я тоже буду сопровождать леди Даллет. Везде, где бы она ни была, — Даррен отложил мягко светящиеся артефакты и смотрел на свою целительницу внимательно и тревожно.
— Меня можете даже не обсуждать, — Скайяр возник на диване в обманчиво расслабленной позе, — куда моя леди, туда и я.
— И с кем я тут останусь? — его величество хотел произнести это комично-пафосно, а вышло тихо и горько.
— С вашими детьми. Со мной, — сверкнул глазами Серебряный Тополь, — с вашей Гвардией. С вашими магами. С лордом Даллетом. Номар, вы-то не собираетесь нас покинуть?
— Да ни за что на свете. Лучше я сам кое-кого обнаглевшего найду и вышвырну вон.
— Уже отрадно. Граф Изар, насколько я знаю, тоже никуда не собирался. Разве этого мало? На мой взгляд, должно хватить.
— И хватит, — уверенно кивнул Смиренный брат, — все монастыри и храмы Создателя на вашей стороне, государь.
— Спасибо, друзья… И что мне делать с этим вот эпистолярным шедевром? — монарх смотрел на послание темных, как на свернувшуюся на столе змею.
— Ответить им в том же духе, ваше величество, — монах широко улыбнулся, показав крепкие белые зубы, — мол, понятия не имею, о чем вы, но раз оно и так ваше, найдите и возьмите сами.
Государь задумался, потом решительно отодвинул от себя бумагу с каллиграфической надписью.
— Кошмар какой-то… Как ни поверни, все неправильно. Да, я знаю, я должен думать, прежде всего, об Империи, но, демон меня задери, я не хочу никем жертвовать! Должен же быть другой путь…
— Отпустите их, государь. — Как вошла Листающая Судьбы, снова никто не заметил. — Это будет самым верным решением. Только так Весы качнутся в нужную Творцу сторону, а мы все получим необходимую передышку.
Его величество долго молчал, потом выдохнул обреченно:
— Пусть будет так.
— А ответ отправляйте не сразу, а через несколько часов после того, как мы уйдем, — посоветовал синеглазый дракон.
— Возможно, всех этих несчастий не случилось бы, уйди я раньше? — спросила Тайри у женщины в маске.
— Поверь мне, сейчас для этого самое время. И раньше, и позже было бы плохо или, как минимум, бесполезно.
— Значит, и мне самое время кое-что сделать для его величества, — сказал, вставая, Скайяр, — Номар, Даррен, я могу доверить вам мою леди? Мне необходимо покинуть ее ненадолго.
— Мы не отойдем от нее ни на шаг, будь спокоен, — кивнул зеленоглазый.
— Смотрите у меня! — Скай исчез, а за окном, высоко в небе мелькнул ярко-синий хищный силуэт. Дракон лихо заложил круг над дворцом и нырнул в облака.
— Мне нужно собраться в дорогу, — прошептала Тайри, — и обнять родителей…
— Мы с Одри принесем всё, что ты скажешь, а попрощается за тебя Номар, только позже. Тебе лучше не покидать эти стены.
Молодая герцогиня кивнула и быстро написала для Одри коротенький список.
Лоцман открыл портал и поманил за собой лесную колдунью.