Дома, как ни странно, новым постояльцам очень обрадовались. Леди Лиола, увидев еле стоявшего на ногах лейтенанта, тут же отдала распоряжение готовить ему комнату на первом этаже дома, рядом с ее "лесной" оранжереей. И никаких флигелей! Пациент должен быть под неусыпным наблюдением. Если эти императорские недоучки решили загубить хорошему человеку руку (хотя с них станется и жизнь загубить), то она не даст им этого сделать. Не будь она посвященной ордена Гарды, если в три дня не поставит на ноги уважаемого лейтенанта, и пусть им будет совестно! Да-да, разумеется, сначала гостей надо накормить и устроить. Вы не ослышались, именно в таком порядке. Не волнуйтесь, лейтенант, хуже вам не станет, можете считать, что лечение уже началось…
Одри тоже не была обделена вниманием и радушием хозяев. Старшая леди Даллет сразу заметила и ее одаренность, и ее красоту, а хозяин дома мгновенно сбросил лет эдак сто и превратился в того почти забытого человека, которого, как оказалось, многим не хватало. Прежде всего, самой Лиоле. Лесная колдунья просто светилась, глядя, как он перестает хмурить брови и плотно сжимать губы в ответ на любое слово, затрагивающее прошлое; слушая его искрометные шутки; замечая, как светлеет его лицо и расправляются плечи. Нет, она не ревновала своего супруга, потому что слишком хорошо знала его. И очень скучала по тому лорду Торвику, которого чужие интриги и императорские планы так изменили, превратив в сухого и замкнутого отшельника.
Тайри тихо радовалась: как хорошо, что родителям есть кого расспросить и окружить вниманием. Юная леди решила обязательно всё подробно им рассказать: и об измененных зверях, и о майнворме, о Тропе и допросе. Но сейчас она была не в силах произнести ни слова, потому что, пожалуй, впервые в жизни поняла, какое это счастье — вернуться домой. У кого-то этого дома уже не было, как теперь у Одри. А иные по различным причинам не могли туда вернуться — недаром же дворянин из далёкой Гьятты уже десять лет служит на окраинах Империи простым лейтенантом. Что ей сказал Наставник там, на Тропе? "Ты о родителях подумала?!" Как ни странно — да. Сейчас ей казалось, что она осталась в шахте не из глупого геройства и не из бездумного удальства. Тайри тогда решила: подобные твари никогда не будут угрожать дорогим ей людям. А еще она совершенно по-детски хотела, чтобы родным не было за нее стыдно. О, на это старшие Даллеты хором бы ответили: не важно, что подумают другие, главное, что ты останешься жива. Но их дочь всегда в тайне мечтала, чтобы они могли ею гордиться. Наверное, теперь серьезный повод для гордости был, только им об этом лучше не знать.
Будущая встреча с Наставником тревожила юную леди не меньше, чем разговор с родителями. Что-то происходило между ними с того памятного концерта валлиров. Или всё началось еще раньше? Когда-то давно, в городах на Покинутом континенте люди поклонялись богине неизбежности. Они возводили ей храмы-лабиринты и приносили богатые дары с единственной молитвой: миновать их. Похоже, они были правы… Тайри не знала, что ей делать со всем этим. Наставнику и ученице запрещено всё личное, потому что ритуал создавал между ними связь и без того слишком глубокую. Любой наставник всегда остро чувствовал, что происходит с его учеником: здоров он или болен, благополучен или в опасности, его настроение и состояние дара. Если ученик по какой-то причине погибал, Наставник зачастую тоже расставался с жизнью, потому что терял большую часть себя. Пару веков назад целители научились кое-как облегчать участь магов, оказавшихся в подобной ситуации, но учеников после этого они уже никогда не брали. От отца она знала, что юные дамы сплошь и рядом влюбляются в своих наставников и почти все со своим чувством успешно справляются, не создавая проблем себе и другим. Те же, кто умудрялся совсем уж потерять голову, досрочно прекращали ученичество и покидали столицу. Тот же лорд Даллет рассказывал ей, что многие наделенные магическими способностями дамы всерьез увлекались ваюмнами — во времена, когда их было много на континенте. С его точки зрения всё объяснялось просто. Островитяне были необычны, загадочны, владели такими силами, о которых здешние маги могли только мечтать, не говоря уж о мирах, которые они повидали. Чем не причины для привлекательности? Эти романтические истории очень быстро себя исчерпывали, чему весьма способствовали сами ваюмны. Большинство оставалось равнодушными к воздыханиям красавиц, а те, кто решался ответить на их чувства, честно предупреждал — это ненадолго, не стройте планы, леди… Но чтобы ваюмн первым потерял голову?!! Никогда. Тайри же готова была поклясться, что ее Наставник именно так и сделал. И, самое страшное, ей это нравится. Значит, в запретном коготки увязли у обоих. А вот желания вырваться из этой ситуации ни у одного из них нет. И поговорить-то не с кем — нельзя такие секреты своей подушке доверять, не то что людям. Брат бы сказал: не можешь ничего изменить — прими как есть. Оставь ситуацию в покое, и выход обнаружится сам. Тайри не знала, годится ли это решение для того, что с нею происходит, но иного способа просто не видела. В конце концов, не так уж и долго ей ходить в ученицах. Еще несколько месяцев обучения, два-три ответственных задания и, собственно, защита. Возможно, удастся не выйти за рамки дозволенного. Если, конечно, кое-кто не поспособствует обратному.
Через день юная леди Даллет убедилась, что "кое-кто" вряд ли ей поможет удержаться и не потерять головы. В противном случае, ему надо запретить улыбаться и вообще смотреть в ее сторону. Особенно такими сияющими глазами.
— Рад вас видеть, Тайри. Надеюсь, вы хорошо себя чувствуете? Отдохнули?
— Спасибо, мастер, всё хорошо. Я готова к занятиям.
— Отлично, потому что за последние несколько дней вы очень много увидели, но, скорее всего, мало что поняли. Не объяснить вам, что произошло, было бы с моей стороны преступлением. Хоть, на мой взгляд, и несколько преждевременно. Был план закончить сначала работу с местными порталами, но… Я должен научить вас правильно действовать и ориентироваться в подобных ситуациях.
Спокойный и деловой тон Наставника вернул Тайри с небес на землю, за что она была ему бесконечно благодарна.
— Я, действительно, многого не поняла. Например, каким образом мне удалось сотворить портал хоть куда-то из тех Потоков, что текут под землей. Они же совершенно непригодны к работе.
— Ну почему же, вполне пригодны, раз вам пригодились. Вот как вы умудрились при работе с ними, не зная правил, не навредить себе, я пока не могу объяснить ничем, кроме везения. Сами понимаете, это не аргумент.
— А то место, куда меня выбросило — одна из Сокрытых Троп, я правильно поняла? — огромное любопытство под ручку с таким же по размерам азартом вылезло вперед и смотрело сейчас на Наставника горящими нетерпением глазами ученицы.
— Это так. Мой народ прошел по Сокрытым Тропам огромные расстояния, но мы так и не поняли, что это такое. Троп много или одна, но в разных обличьях? Она живая, или это просто одна из разновидностей ткани Вселенной? Лично я считаю, что она живая и, к тому же, разумная. Дышит, играет с путниками, пожирает неопытных, слишком самоуверенных или, наоборот, слабых. Однако ходить по Тропе можно — если хватит собственных сил, или если тебя ведет кто-то опытный. В наших силах использовать только существующие Тропы, мы умеем находить или создавать входы и выходы в нужные нам места. Легенды нашего мира утверждают, что когда-то рождались люди, умевшие творить Тропу по своему желанию. Как они это делали и из чего — понять теперь невозможно. Мы называем их Лоцманами, потому что для них все пути были открыты и с ними все дороги безопасны.
— Разве это возможно? — удивленно распахнула глаза Тайри, — мне кажется, человек на такое не способен. Просто не хватит жизненных сил. Любой сгорит, как свеча, каким бы сильным магом не был.
— Скорее всего, так и есть. Поэтому и остались Лоцманы в легендах и самых древних хрониках, о которых известно единицам. В любом случае, мы с вами можем быть только обычными путешественниками, передвигающимися от приюта к приюту, от мира к миру. Потому что на Тропе есть лишь одно место, безопасное для усталых путников, да и оно имеет обыкновение бродить между мирами. Известная вам Таверна движется по непонятным для меня законам и по воле её Хозяина. Можно научиться чувствовать, близко она или далеко, но вот научить этому, увы, нельзя. Во всяком случае, у меня ни разу не получилось.
Наставник рассказывал, как он осваивал Тропы в далекие времена своего ученичества, как набивал шишки и набирался опыта, как запутался, скитался и случайно выполз к Таверне еле живым… Тайри не только слушала, но и наблюдала. Внимательно смотрела, как меняется его лицо, как темнеют глаза при воспоминании о прошлых ошибках, как он слегка хмурится и прикусывает губу, сосредотачиваясь и точнее подбирая слова. Не было больше каменно-бесстрастного, закованного в невидимые доспехи островитянина-чужака. Был умный, тонко чувствующий и много видевший человек, которому хотелось сопереживать и помогать. О котором хотелось знать как можно больше и было ужасно жаль, что это невозможно. Прошлая жизнь наставника не должна касаться ученика, если только это не является важным для обучения.
Мастер Гайдиар вынырнул из воспоминаний и сказал строго:
— Как бы то ни было, Тайри, вы должны запомнить правила. Запомнить накрепко, потому что от их выполнения зависит ваша жизнь и, возможно, будет зависеть и жизнь ваших спутников. Построить портал на Тропу можно откуда угодно, но предсказать, куда она вас выведет и как себя поведет — никогда. А вот выход в пригодное для жизни место построить нельзя. Можно и нужно учиться такие выходы чувствовать, и этому, к счастью, я могу вас научить. Входы на Тропу строятся совершенно иначе, нежели привычные вам порталы и Короткие переходы. То, чем вы регулярно пользуетесь — часть вашего родного мира, в отличие от Троп. Хотя должен признать, что там иногда срабатывают совершенно безумные идеи и немыслимые сочетания чар.
— Скажите, а хозяин Таверны — ваш друг? — спросила ученица. Потому что это место, на ее взгляд, и было сочетанием безумного с немыслимым. По всем известным ей законам Таверна просто не могла существовать вне какого-либо мира, однако же…
— Друг? Скорее да, чем нет. Если огромный древний дракон может одарить своей дружбой маленькую горную ящерку. Мудрый старый друг семьи, который не только тебя на коленях держал — деда твоего мальчишкой знал, а с прадедом за яблоками в соседский сад лазил. Но мы отвлеклись… Что вы почувствовали на Тропе? До того, как я вас нашел?
— Холод. Такой, знаете, почти незаметный по началу, но постепенно пробирающий до костей. Тишина там была просто невероятная. В первый момент я подумала, что оглохла. И еще… Там нельзя стоять на месте, нужно идти. Мне показалось, что само движение жизненно важно. Нельзя останавливаться, хоть ползком, но…
— Умница! — мастер Гайдиар был очень доволен правильными выводами. На его памяти даже своим соотечественникам такие вещи приходилось долго и упорно объяснять. К некоторым понимание приходило только после горьких потерь и прочувствованных на собственной шкуре ошибок. Да что там говорить, сам-то во время оно…
Ученица же любовалась золотистыми бликами в глазах мастера и сияющей улыбкой. Так вот как выглядит гордость за своих учеников. Конечно, если это только гордость.
Улыбка исчезла быстро, Наставник вновь стал очень серьезен:
— Рассказывайте дальше. Уверен, это не единственный усвоенный вами урок.
— Там плохое место для магов. Потоков нет, по крайней мере — в привычной нам форме. Я не знаю, как там можно плести чары. Нет стихий, нет звезд, нет солнца и тьмы нет тоже. Не на что опереться. Кажется, даже Время там какое-то неправильное. Только пыль и туман, в котором кто-то бродит… — леди Даллет зябко охватила себя руками. Она очень хорошо запомнила оторопь первых минут на Тропе, растерянность и ужас, что вытеснили все мысли и эмоции.
— И это верно. Волшебство на Тропе опасно, зачастую — смертельно. Но способы есть. Любой маг носит в себе свой собственный огонь — частицу того, что горел в начале Творения. Мы бережем его, холим, тренируем и выращиваем всю жизнь. На Тропе можно полагаться только на него. Но имейте в виду, там он сгорает в разы быстрее, и, если вы не выберетесь в безопасное место, сгорит безвозвратно. Многие попрощались с жизнью, не учтя этого. Тропа обожает чужую магию, это ее любимейшее лакомство. Впрочем, иными жизненными силами она тоже не брезгует. Больного, раненого, слабого телом и духом слопает целиком и не подавится. Запомните это.
— Я и не пыталась колдовать там. Просто сил ни на чары, ни на что другое к вашему появлению не осталось. Почему так?
— Правильный вопрос, леди. Перед тем, как попасть на Тропу, вы использовали магию. И не по пустякам каким, а в самом настоящем сражении. Остался "запах", для Тропы другой приманки не нужно. Она почуяла пищу и вытянула из вас что смогла — через усталость, через страх, через жажду… Но вы каким-то образом умудрились не отдать ей всего, а это для новичка самый лучший результат. Значит, научившись закрываться от голода Тропы, а в случае крайней необходимости жертвовать малым, вы будете спокойно путешествовать. Это и есть главная цель, которой я добиваюсь. Уточню: спокойно — значит без риска для собственной жизни.
Он хотел сказать что-то еще, губы дрогнули, но мастер сдержался. То ли не хотел обещать нечто несбыточное, то ли не решился показать какие-то чувства. Но сейчас Тайри даже не заметила этого. Она уже перебирала мысленно несколько сотен вопросов, которые вот-прямо-сейчас-надо-задать. Строила планы, как уже совсем скоро, пользуясь новыми знаниями и собственным чутьем, отправится в дальнее путешествие и отыщет брата.
— Тайри, вернитесь из горних высей, там пусто и холодно, — услышала она ехидный голос ваюмна. — Первые уроки, касающиеся Троп, будут нудными и однообразными. Потому что некоторые приемы вы должны довести до уровня рефлексов и выполнять их, не задумываясь.
«Размечталась, великая путешественница», подумала про себя юная леди, «далеко забралась. А мастер теперь долго посмеиваться будет. Есть за ним такое, не любит он беспочвенных мечтаний, более того, считает их опасной тратой времени и регулярно возвращает воспаривших с небес на землю».
— Я готова, мастер. Хоть с утра до вечера.
— Что ж, тогда смотрите и слушайте. Прежде всего, научимся тратить минимум сил на подготовительные чары. Собираем самые привычные и доступные потоки, используем струну усиления, здесь это наилучший метод…
Три последующих недели Тайри до изнеможения тренировала навыки защиты и строила порталы, выходящие на Тропу. Каждое утро она, просыпаясь, благодарила Творца за то, что он не оставил ей ни времени, ни сил на посторонние мысли и, тем более, чувства. Да, она честно признавалась себе, что заноза по имени мастер Гайдиар сидит глубоко в сердце. Но сейчас её как будто не стало, Тайри и думать забыла о чем-либо кроме учебы. Кроме того, юная леди доверяла своей интуиции, сигналившей: найден самый правильный путь к давно желанной цели.
Однажды утром, когда семья и гости уже собрались к завтраку, Тайри заметила, что все как-то особенно напряженно и внимательно смотрят на нее, да и слова выбирают как никогда тщательно. Младшей леди Даллет это не понравилось. Ну ладно, матушка — она всегда волнуется за дочь и мужа, и вечно ожидает какого-то подвоха от жизни, властей или еще Творец знает кого. Но чтобы совершенно такими же глазами на нее смотрел и очень уравновешенный отец, и молоденькая деревенская колдунья, и даже лейтенант де Рейвен, который никакими магическими способностями не обладал.
— Что ты делаешь сегодня, дочь? — мягко, пожалуй, даже слишком, спросила Лиола.
— Как всегда по будням, занимаюсь с Наставником, — пожала плечами Тайри, — ничего другого я себе не намечала.
— Пожалуйста, будьте осторожны, миледи, — почти жалобно попросила Одри, — день сегодня какой-то нехороший. Да и ночь была тревожная.
— Странно. Я не заметила, — ответила Тайри, потянувшись за вазочкой с вареньем.
— Да и я бы ничего не заметила, не распахни ветер окно.
— И только из-за этого вы все переполошились?
— Каждый по-своему, миледи, но все подумали исключительно о вас, — ответил лейтенант, — война научила меня чувствовать опасность, угрожающую тем, кто рядом.
— Ну, тогда мы все здесь в опасности.
— Ваш дом — крепость, злу сюда не войти, но оно ходит вокруг и смотрит в ваши окна, миледи, — дрогнувшим голосом сообщила деревенская колдунья.
— Прислушайся к ним, Тайри. Пожалуйста, — очень серьезно попросил отец.
— Уже. Все обереги возьму. Но заявиться к мастеру на обычное занятие при полном вооружении как-то некрасиво.
— Он поймет, — усмехнулся лорд Даллет, — если уж не хочешь тащить всё, то возьми хоть вот это, — он бросил ей через стол невзрачный на вид браслет-плетенку. Красные и желтые кожаные ремешки удерживались почерневшим от времени серебряным замочком, на котором мелкими пиропами была выложена древняя руна огня.
Мать нахмурилась — лесная колдунья не любила "огненные игрушки" Даллетов. Магия Огня родной им не была, пользовались они ей редко и не слишком уверенно, но вот упрятать кусочек чужой силы в скромный талисман, особенно, если это нужно для дела — сколько угодно. Одри от восторга аж дышать перестала, прижав руки к груди.
— Какая тонкая работа! — прошептала она благоговейно. — Сами делали, милорд?
— Нет, к сожалению. Это работа моего деда. Ни мне, ни брату подобную вещь уже не сотворить.
Прадедушкин "огненный бич", один из бережно сохраняемых мощных семейных артефактов, сам удобно затянулся вокруг запястья юной леди.
— Помнишь, как пользоваться? — спросил отец, внимательно глядя в глаза дочери.
— Конечно. Не волнуйся.
— И вот это возьмите, миледи. — Габриэль протянул Тайри длинный кинжал, почти маленький меч. Ножны были невзрачными и потертыми, но старую работу не скроешь. Таким тиснением украшали кожу мастера горной Гьятты лет двести тому назад.
— Это всего лишь сталь, но это честная сталь. Кинжал сохранил жизни не одному моему предку, глядишь, и вашу сбережет.
— Спасибо, Габриэль, — младшая леди Даллет осторожно, будто живую, погладила обтянутую шершавой замшей удобную рукоять, потом быстро пристегнула ножны к поясу. — А как же ты?
— А я сегодня никуда не иду. Моё дежурство завтра. Если только наш Капитан по какому-то срочному делу весь личный состав на улицы не выгонит.
Как ни странно, интуиция молчала, и все высказанные предупреждения не насторожили наследницу Даллетов. Оружие она взяла исключительно для того, чтобы успокоить родителей. Ну правда же, что может случиться в благословенной Творцом столице, да еще в императорской Академии?
Наставник, однако, мало чем отличался от ее близких.
— Леди Даллет, с вами все в порядке? По дороге ничего не случилось? — с порога осведомился он.
— Абсолютно ничего, мастер Гайдиар. Что-то сегодня у всех дурные предчувствия разыгрались, только я одна ничего не ощущаю. С чего бы?
— Так часто бывает. Однако вы при оружии, хоть и легком — значит, не беззащитны.
— Нас учили, что маг никогда не бывает беззащитен и безоружен, — успокаивающе улыбнулась наставнику Тайри.
Тот скептически заломил бровь:
— Это как посмотреть. Вас также учили, что применять ваши умения против не наделенных силой возможно только в крайних случаях. В остальном же любое волшебство карается, если это не целительство. Доказать, что маг действовал в целях сохранения своей жизни, практически невозможно. Так что имейте в виду: зачастую достаточно обычного человека с кинжалом, чтобы убить мага. Он может оказаться не готов к нападению — просто полагая, что неуязвим.
— А щиты?
— Щиты — это, конечно, аргумент, миледи. Слишком весомый, чтобы его постоянно носить на себе. Это все равно что обычному человеку каждый день, не снимая, носить полный доспех. Все мы носим внутренние щиты, скрывающие мысли и воспоминания. Скажите, вам легко было постоянно поддерживать их в рабочем состоянии?
— Нет, конечно. Меня учили этому с раннего детства, сразу, как обнаружили Дар. Первые приемы показывал еще брат. А "на уровне дыхания" я стала ими управлять лишь несколько лет назад.
— Вот поэтому его величество держит при себе мастера Щитов и роту его подмастерьев. И каждый год в Академии отбирает новых. Но довольно об этом… Меня попросили… — Мастер нахмурился, подбирая слова, заставив синие грани кристаллов узора над бровями поцарапать зазевавшийся солнечный луч. — …Ну, скажем, проверить одну гипотезу. Те, кто пытался сделать это раньше, не преуспели. Ни наши корабли, ни корабли островных княжеств не смогли пристать к нужному берегу, а валлиров, сами понимаете, не спросишь. Остаются те, кто может попасть туда без кораблей. То есть мы. На наше счастье, осталась старинная рукопись с описанием Потоков в этом месте, как и странного явления, из них сотворенного. Вот, прочтите. — Наставник протянул ученице свиток, едва не рассыпающийся от древности. Чары, наложенные на него для сохранности, были многослойными и очень сложными. Верхний слой, наложенный совсем недавно, неприятно покалывал пальцы.
— Читайте внимательно и запоминайте надолго. К переписыванию этот документ запрещен, взять его с собой мы права не имеем.
Тайри аккуратно развернула пожелтевшую бумагу.
"…Год 373 от заключения Договора хранителей Границы…". Она о таком и не слышала. надо будет по возвращении расспросить отца, а лучше Ская. Вдруг он помнит?
Стиль манускрипта больше походил на дневники или путевые заметки. Некто, оставшийся неизвестным, писал:
"В славном городе Кер-Алессе, по окончании турнира Всех Стихий, появилось странное. После выступления мага из запретного для смиренных детей Создателя города Адарет, что в Серой пустыне, восемь из основных течений Силы остались собранными "звездой", через центр которой проходит шпиль, венчающий арку Семи побед. Почти прозрачный молочный оникс, из которого сделан шпиль, изменил свойства и стал похож на темное стекло с золотым песком. Арка едва слышно поёт бесконечную мелодию, а если маг приложит к ней руку — шипит, точно дурное масло на сковороде, и ненадолго становится невидима.
Как известно, Ареопаг Сильнейших и сам Государь присудили победу этому магу из Адарета, ибо он безупречно прошел все сорок испытаний, а в финале показал пять непревзойденных никем творений по числу стихий. Более изощрённых, чем племянник Государя, маг из Огненных, хотя много лет первенство по праву принадлежало ему. Получая из рук Наследницы престола хрустальный кубок, полный сарандорских рубинов, маг, носящий печать Отступника на челе, молвил:
— Вы отдаете мне награду без радости, хоть я и превзошел всех, здесь присутствующих. Почему? Вы не верите, что я одержал победу честно? Но ведь я, чтя чувства зрителей и судей, не использовал истинные силы, что питают меня.
— Ты поклоняешься Отступнику, значит, всё, что ты творишь — нечисто и поражено Тьмой. Правила турнира позволяют участвовать любому магу — и ты был допущен. Ты превзошел всех и получил главную награду — мы не нарушили правил. Бери ее и возвращайся туда, откуда прибыл, не оскорбляй город своим присутствием, — ответил ему Государь.
— Я возьму награду. Но, перед тем как уйти, я покажу вам мою истинную силу. Должен же я оставить вам что-нибудь на память, — усмехнулся победитель. Он поставил хрустальный кубок на землю, сложил на груди руки и, подняв лицо к небу, запел.
Люди в ужасе стали покидать площадь, но Ареопаг, Государь и бывшие соперники не могли двинуться с места. День сменился безлунной ночью, затем снова стало светло, но небо было не голубым, а ярко-желтым, и на нем не было солнца. Потоки Сил стали видимыми. Какие-то из них были похожи на тяжелые плетеные ожерелья, что собирают из множества бусинок, иные напоминали неопрятные толстые канаты, а некоторые имели вид перекрученных разноцветных лучей. Маг из Адарета дал полюбоваться этим зрелищем несколько минут, а затем, когда желтые небеса медленно угасли, собрал все Потоки в подобие звезды о восьми лучах и призвал то, что нам лучше было бы никогда не видеть. С искаженных и оскверненных небес в тускло отсвечивающие багровым ладони слуги Отступника ударил чуждый всему живущему Поток. Он казался мрачной дверью в бездну, отвергающую все законы этого мира, полосой тьмы во тьме, в которой тонуло и гасло всё: свет, мысль, разум, творение… Кто-то из оставшихся скорчился, зажмурив глаза и зажав уши. Иные же не могли оторвать глаз от творимого победителем турнира, и на лицах их был восторг. Первосвященник, стоявший по правую ругу Государя, плакал, в ужасе закрыв лицо. Маг из Адарета, увидев это, засмеялся. И тогда самая юная из участниц турнира, воспитанница настоятеля храма Всеблагого Творца, звонко и безрассудно воззвала к тем, кто еще не потерял разум:
— Что же мы бездействуем, братья! Мы не можем уйти, но наши способности никто у нас не отнял. Пусть поодиночке мы слабее, но все вместе, соединив весь Огонь Творения, что достался нам при рождении, вернем наше родное небо и, с помощью Творца, укажем Тьме место!
Маги будто проснулись, но, увы, далеко не все. Те, кто дал магии Отступника очаровать себя, уже никого не видели и не слышали, кроме своего новоявленного кумира. Так случилось, что объединили свои усилия самые молодые и старики, а еще те трое, что проиграли темному магу финальные состязания. Их усилиями мага отсекли от источника его могущества. Темный Поток был скован, но, увы, не побежден до конца. Тогда Первосвященник запел молитву, которую возносили каждый день перед восходом солнца, а юная Наследница сильным и чистым голосом поддержала его. Государь, который от рождения силой наделен не был, решился применить тайное знание, что передавалось в роду властителей от отца к сыну. Он разъял на две части увенчанный рубином посох, и капля живого огня упала к его ногам. Маленькое солнышко само нашло дорогу в чужую тьму, разгорелось нестерпимо ярко и кануло навсегда. В тот же миг все краски мира вернулись на место, а Государь, схватившись за сердце, упал замертво. Победитель турнира же молча усмехнулся, преспокойно подхватил кубок с рубинами и направился к южным вратам Кер-Алессы. За ним, точно на привязи, отправились все очарованные Тьмой маги. Собранные им Потоки так и остались привязанными к шпилю арки Семи побед.
С тех пор, вот уже двадцать лет, вопреки воле Государыни, Ареопаг Сильнейших позволяет любому прийти на эту площадь и сколько угодно любоваться на Звезду Течений и арку. Они считают, что это лучшее подтверждение их могущества. Ведь теперь в Ареопаге сидят те, кто сдерживал темного мага из проклятого Творцом Адарета, и им очень хочется чувствовать себя великими…"
— Я запомнила, мастер, — произнесла Тайри, перечитав свиток несколько раз, благо, он оказался недлинным, — если я правильно поняла, этому документу более тысячи лет. Кер-Алесса может быть уже на дне морском.
— Вы правы. Но, по моим сведениям, даже после трех землетрясений, Кер-Алесса ушла под воду не вся. Центр города находился значительно выше кварталов, в которых жили простые люди, а дворец Государя и упомянутая в документе площадь, как утверждают иные источники, вообще находилась на вершине горы, куда вела лестница из трех тысяч ступеней. Не удивлюсь, что все это вполне сохранилось. Узнали Потоки?
— Лохматые канаты — вода, плетеные бусы — земля, перекрученные лучи — огонь. Про блестящие стальные ленты воздуха там не сказано, но, думаю, без них тоже не обошлось. Потоков было восемь, очевидно, темный маг, чтобы уравновесить Звезду, взял их попарно, — Тайри чуть подумала и, решившись, спросила, — А кому понадобилось что-то там искать? Если я не ошибаюсь, это же восточное побережье Покинутого континента. Интересно, Кер-Алесса обезлюдела до землетрясений? Не представляю, как можно жить рядом с постоянно действующей "Звездой Течений". Она же вытянет разум из любого.
— И снова вы правы. Хроники утверждают, что после этих событий Кер-Алесса не протянула и ста лет. Важно другое. Этот магический узел до сих пор копит энергию, как делал последние несколько столетий. Если верить свитку, темный поток ограничили и изолировали, использовав древний артефакт исключительной силы. А если она не вечна?
— Это место может стать точкой прорыва. О Творец всемогущий… Что мы должны сделать там? — леди Даллет с трудом подавила безотчетный страх. Она даже представить себе не могла, что произойдет, случись этот прорыв на самом деле. Воображение отказывало.
— Разведать дорогу и оценить обстановку. Если сдерживающий артефакт ослаб, равновесие Звезды Течений нарушится, да и другие признаки мы увидим. Тогда я должен буду привести туда тех, кто сможет исправить ситуацию. Я бы не хотел, чтобы ваш чудесный мир рухнул во тьму и хаос.
— Я тоже, мастер. Я готова.
— Нащупать такую аномалию, как Звезда, сможете? Сосредоточьтесь, нам придется работать в связке, — наставник положил ладонь ей на затылок, ниже собранных в высокую "раковину" волос. Какие горячие у него пальцы…
Окно, выходящее в парк Академии, со звоном разлетелось, брызнули во все стороны острые осколки. Двое крепких мужчин в куртках с капюшонами и скрывающих нижнюю часть лица полумасках, прыгнули внутрь, слишком близко к Тайри и ее наставнику. Следом за ними просочился третий: низкорослый, тощий и хромой. Слышно было, как он ступает по битому стеклу, резко перенося вес на здоровую ногу.
— Девчонку связать, мужика в расход. Он боевой магией не владеет, — хриплым скрипучим голосом скомандовал хромой.
— Встаньте за мной, мастер, — тихонько попросила Тайри, прощупывая противника чарами познания. Мастер как в воду глядел, к ним заявились обычные наемники, ни грана магии в них не было. А вот выучка-то, похоже, армейская, и полк был не из последних — сразу видно, парни где-то успели изрядно поднатореть в подобных операциях. Ну, значит, попробуем пока обойтись без боевых чар. Хорошо, что кабинет наставника на первом этаже, а за разбитым окном растут малина, любимая плетистая роза и чернолистник. Но это на тот случай, если непрошенные гости не уймутся. Ой, а что это наставник удумал?
Элегантный колет полетел на пол, под ним, крест-накрест, оказалась перевязь с очень необычным набором метательных ножей, а в правой руке мастера уже блеснула готовая к броску увесистая "рыбка". Тайри пожалела, что не послушалась Габриэля и не взяла с собой оружия посерьезнее. Теперь придется обороняться кинжалом. Вспомним папины советы…
Первую веревку она рассекла в воздухе, вторую, упавшую на плечи мастеру, он сорвал сам. В голову ваюмну полетел утяжеленный боевой нож, и Тайри приняла его на клинок. Один из нападавших сунулся ближе и получил зубастую "звездочку" в предплечье, причем наставник явно его пощадил.
— Ну, чего копаетесь, косорукие! — рявкнул на своих подручных хромой, — колдовать они не будут, а в обычном бою они вам не противники. Небось, не знают, с какого конца за меч браться.
Мастер из какого-то совершенно неудобного положения метнул еще один нож. Тайри, уходя от ударов наседавшего на нее противника, увидела, как оружие ваюмна впилось в ногу распинавшемуся о ничтожности магов главарю. Судя по потоку отборной брани — в здоровую. Один из нападавших отвлекся на эти вопли, и Тайри удалось ощутимо задеть его кинжалом. Тот ругнулся и выронил оружие из ослабевшей руки. Наставник, пытаясь достать броском ножа второго, неосторожно раскрылся, сделав шаг в сторону. Не успевая перехватить руку наемника, леди Даллет просто швырнула ему в лицо первое, что под руку подвернулось: какой-то увесистый том в кожаном переплете. Главарь, припадая на обе ноги, рванулся вперед, и наставник поймал бы сталь голыми руками, не споткнись хромой о собственного подручного.
— Мне надоело это скотство, Тайри, — почти прорычал мастер, наступая на руку упавшему громиле, — надо уходить.
Юная леди Даллет не удержалась и заставила плетистую розу накрепко связать ноги и руки всем троим негодяям, потом оглянулась на наставника:
— Строим портал?
— Разумеется, и именно туда, куда собирались. Если поблизости сидит такой же мастер порталов, как эти захватчики, то по нашим следам он угодит в крайне веселое место. Чего я ему и желаю. Все, сосредоточились. Нащупываем нужные Потоки. Готовы? Открывайте.
**** **** ****
Ветер, ровный сильный ветер шумел в листве заполонивших древний город деревьев, завладевших пустыми домами лиан и плющей. Мерно шуршал высохшими зонтиками гигантских соцветий, перебирал жесткие стебли с метелками на концах. Когда-то здесь было красиво. Мелькавшее в прорехах бегущих облаков солнце выхватывало то изящную резьбу белокаменных фронтонов, то дивное литье оград и решеток, то плавные линии арок и тонкие стрелы изящных колонн. Гладкие квадраты плит, которыми когда-то были вымощены улицы и площади, вздыбились, приподнятые корнями растений. Какие-то из них пересекали трещины, другие были целыми, сохранившими идеально отшлифованную поверхность. Там, где стены зданий обвалились, виднелись внутренние покои: остатки лепнины на потолках, не стершаяся за века позолота, отблески одиноких зеркал. Город умер давным-давно, но кусочки почти забытой жизни нет-нет да и проступали сквозь сплошное зеленое покрывало листвы.
В груди тревожно отозвалась струна: где-то рядом Потоки, насильно собранные в узел, пытались разъединиться и вернуться на свои исконные пути. И многие сотни лет не могли этого сделать, прикованные друг к другу недобрым волшебством. Пальцы наставника до боли сжали ее запястье.
— Осмотритесь, Тайри. Внимательно.
Леди Даллет неторопливо изучала окрестности. Деревья, травы, лианы, даже сами камни впереди иссохли, стали серыми и хрупкими. Улица, на которой они стояли, вела к возвышающемуся на скале дворцу. Выход на просторную площадь перед ним венчала редкой красоты резная арка, а над ней… Над ней бесновались соединенные в Звезду потоки. Восьмилучевое чудо била дрожь, по "канатам" и гирляндам витых "бус" пробегали судороги, а в мелодию из нескольких нот, что веками выпевал зачарованный камень шпиля, вклинились тяжкие "вздохи" и далекие гулкие удары. Как и предполагала Тайри, Звезда тянула жизнь из всего вокруг, но что-то, видимо, умерило ее аппетиты.
— Мне придется подойти ближе, чтобы оценить происходящее, — почему-то шепотом произнес мастер Гайдиар.
— Я вас одного не пущу. Моих знаний хватает, чтобы понять, насколько мучительно вам здесь находиться. Мне эти потоки родные, и то…
Ваюмн не стал возражать, кивнул и побрел к арке. Казалось, он преодолевает серьезное сопротивление, будто воздух перед ним стал плотным и вязким. Наставник был бледен, дышал тяжело, а камушки на лбу явственно отливали кроваво-красным.
— Что вы видите, Тайри? — спросил он, после того как с минуту вглядывался в пляску потоков и тусклую игру камня.
— Темный поток не истребили, он был все время рядом. Как будто за стеной… за зеркальной стеной. Артефакт, упомянутый в документе, очевидно, и создал эту стену. Но прошло очень много времени, и она из каменной стала бумажной. Иначе я сказать не могу. Если не сделать стену толще или не построить заново, он просто прорвет ее, ударит точно в центр Звезды, и тогда… Наверное, нас и нашего мира больше не будет. Нигде.
— Сдерживающий артефакт еще жив.
— Да, но это ненадолго… — Тайри было жарко, боль вгрызалась в кости, точно бурав, но оторвать взгляд от арки, шпиля над ней — то появляющегося, то исчезающего, и невероятной красоты зрелища в небе, она не могла. Сила невидима обычным глазом, и не смотреть на зримое ее воплощение для мага крайне трудно.
— Возвращаемся, Тайри. Задание мы выполнили… — наставник с трудом разлепил пересохшие губы, — боюсь, еще немного, и я не смогу поднять портал. Это чудовище в небе пьет мою силу не хуже Тропы.
Леди Даллет вместо ответа выстроила Короткий переход на остров Юм. Возвращаться в разоренный кабинет ей не хотелось. Все равно придется это сделать, но не сейчас, не после всего пережитого. На мастера было больно смотреть. Он полулежал, привалившись к стволу дерева, и казался совершенно обессиленным. Кристаллы узора на лбу потускнели и стали едва видны, а брови и ресницы выглядели нарисованными на бледном лице. И такое горькое разочарование читалось в складке губ, что Тайри стало не по себе.
— Я напрасно вернула нас на остров, наставник? — тихо спросила она.
— Нет, все правильно. Если нас ждут друзья этих громил в масках, то лучше туда не соваться. По крайней мере, я сейчас не смогу отбиться, — вздохнул ваюмн и прикрыл глаза, — не обращайте внимания, миледи. Вы-то все сделали верно, от начала и до конца. Понимаете, там, под этими потоками, очень сильно обостряется чутье. Я знал, что путешествие будет для меня опасно, но согласился — намеренно. Я почти понял, где находится то, что я ищу, но… "почти" не считается. Все зря.
— Возможно, если бы вы рассказали мне, что ищете, я смогла бы…
— Возможно. — Наставник вдруг стал похож на себя прежнего: ровный, лишенный окраски голос, каменное лицо без эмоций. — Но рассказывать придется слишком много. Почти всю историю моего народа. Не уверен, что вы поймете, насколько важно то, что я должен сделать.
— Мне достаточно того, что это столь важно для вас, — Тайри невольно сделала свой голос столь же бесстрастным.
— Спасибо, Тайри. — Ну вот как так можно?! Теперь в голосе ваюмна море тепла и искренней благодарности, а ледяная статуя смотрит с грустью, тревогой и Создатель знает чем еще… — Поймите, это искренне, потому что я с каждым разом все более убеждаюсь, что без помощи мне не обойтись. Только, кроме всего прочего, я ни в коем случае не хотел бы причинить вам вред или подвергнуть хоть малейшей опасности. Вы не хуже меня знаете, каким опасным может оказаться обладание некой информацией.
— Вам решать, мастер. — Не хотелось сейчас ученице смотреть в глаза наставнику — может быть, потому что слишком много можно было в них прочитать. И что потом с этим делать? Поэтому она сосредоточилась на его руках, на маленьких белых шрамах на тыльной стороне ладони, складывавшихся в руну "Ней", на тонких сильных пальцах… Очень сильных — на запястье, поди, синяки останутся. Да и демоны с ними, с синяками, не со зла же он и не умышленно вцепился. Лишь бы не "замерзал" вот так. Кстати, об информации…
— Мы оставили на столе свиток. Эти громилы не могли его украсть?
— После ваших розочек с шипами? Вряд ли, — усмехнулся ваюмн, — кроме того, есть тайны, которые сами себя охраняют. Чужие просто не увидят того, что им не положено, не стоит по этому поводу тревожиться. Мне гораздо интереснее, какого демона им было нужно от вас?
— Если от меня, то… — Тайри скривилась, вспомнив Весенний бал, — это, скорее всего, люди принца Кимлана.
— Вас угораздило попасться на глаза этому ублюдку?
— Еще весной, на балу. Но тут уже вам не стоит волноваться. Даже если бы меня утащили, ничего бы не сделали. Матушка умело позаботилась о моей защите. А вот если все эти разговоры для отвода глаз, и все дело в вашем поручении…
— Я тоже подумал об этом, моя леди. Что ж, придется рассказать о нападении тому, кто это поручение давал.
Он на минуту замолчал, что-то обдумывая.
— Вот одного не пойму, хоть и прожил в вашем мире демонову уйму лет, — продолжил наставник, — как можно делать то, что приближает твой мир к разрушению и гибели? Неужели последователям Отступника неясно, что Тьма не может созидать? Наверное, над этим задумываются лишь подобные нам, волею судьбы и богов вынужденные скитаться в поисках себя и нового дома.
— Я не вникала в тонкости философии последователей Отступника, мастер. Слышала когда-то, что они считают своего покровителя способным воздвигнуть из создавшегося хаоса новый миропорядок, в котором их место будет всего лишь на ступень ниже новоявленного творца, и обретут власть почти неограниченную, — ответила Тайри.
Ваюмн кивнул:
— Я так и думал. Властолюбие всегда толкает на крайне необдуманные поступки, и если бы только людей…Об этом можно рассуждать долго, а нас, скорее всего, ждут. Переход на площадь у Старой обсерватории построить сможете?
К Старой обсерватории, значит, думала ученица, не спеша собирая Потоки. Что у нас там? Собственно, ничего особенного. Обветшавшие особняки не слишком богатой аристократии, знаменитая оружейная лавка и одна из лучших в городе кондитерских. Ни тебе резиденций кого-то подозрительно важного, ни конторы Адмиралтейских служб или Императорского сыска, к примеру. Ладно, будем считать, что уважаемый мастер собрался прикупить новые метательные ножи взамен утерянных…
Тайри и забыла уже, какое очаровательное место эта площадь. Особняки были аккуратно отреставрированы, вся прелесть отделки и старой архитектуры любовно сохранена. Вывеска над лавкой оружейника внушала уважение и трепет: вся в сверкающих на солнце отполированных листах металла и заклепках. Возле светло-желтого здания кондитерской натянули бело-голубой полосатый полог и выставили на улицу все имеющиеся столики — аж четыре штуки. А в крохотном сквере рядом звенел струями изящный старинный фонтан, изображающий склонившуюся над зеркальной чашей Речную Хозяйку. И над всем этим уютом и утопающим в зелени великолепием царила башня старой Обсерватории: серый камень идеально сложенных стен и серебристый раздвижной купол. Поговаривали, ей не меньше шестисот лет, и уже больше века за звездами наблюдают из обсерватории новой, расположенной за чертой города. О нынешних обитателях башни ходили темные смутные слухи, вряд ли достойные доверия.
— Давно же я тут не бывала, — пробормотала леди Даллет, оглядываясь.
— Вот и хорошо, — наставник направился к полосатому пологу и белым столикам (кто бы сомневался!) — у вас будет время освежить воспоминания.
Навстречу им уже спешила хозяйка — высокая огненно-рыжая дама в зеленом пышном платье и белоснежном переднике. Лицо и руки её были сплошь усыпаны золотистыми веснушками, а ясно-голубые глаза сияли, словно два маленьких солнца.
— Здравствуйте, мастер, — слегка поклонилась она, — давненько вы у нас не бывали. Рада вас видеть.
— Взаимно, Эрмина. Принесите, пожалуйста, этой юной леди ваших чудесных пирожных и самую большую чашку какао. — Ваюмн усадил Тайри за дальний столик, полускрытый цветущим кустарником. — Посидите здесь, моя леди, пока я не найду для вас надежного сопровождающего. А мне надо кое-кого повидать. Не волнуйтесь, у Эрмины надежно, как в крепости. Ее супруг — начальник городской стражи.
Тайри от удивления не могла произнести ни слова. Что это ваюмн взялся так ее опекать? Она вполне способна постоять за себя — не далее как сегодня он в этом убедился.
— Пожалуйста, никуда не ходите одна. Утреннее происшествие требует от нас быть особенно осторожными. Обещаете, Тайри? — Его беспокойство было столь зримым, что девушка только кивнула в ответ.
Хозяйка водрузила на стол большую плоскую вазу с несколькими сортами пирожных и огромную глиняную кружку, над которой возвышалась шапка взбитых сливок. Она хитро подмигнула Тайри и с достоинством удалилась. Ваюмн подхватил усыпанную цукатами корзиночку, сделал пару шагов назад и исчез в Коротком переходе. Леди Даллет машинально отметила, что туманная арка слишком сильно дрожала — наставник сотворил портал на пределе сил. Ну и зачем было так рисковать?
Когда на блюде осталась половина того, что было, а богатырская кружка показала дно, леди Даллет увидела у входа две знакомых фигуры. «И как их сумели вытащить из дома, не встретившись с матушкой», подумала она, «или же за ними посылал тот, к кому и направлялся ваюмн? И почему он просил оставаться тут, ведь не было ничего легче, чем создать Короткий переход домой? Знал, что для нее это опасно сейчас? Слишком много тайн и предположений для одного дня», — устало вздохнула про себя Тайри, глядя на приближающегося к ней Габриэля и на раскланивающуюся с хозяйкой Одри.
— Миледи, ваш наставник… — начал лейтенант.
— Просил за мной присмотреть и препроводить меня домой. Можно подумать, я младенец беспомощный.
— Думаю, это не простая прихоть, — нахмурился де Рейвен и сразу стал похож на Даллета-старшего, — утром в Академии стража арестовала троих наемников, разгромивших кабинет на первом этаже. Что они там искали, еще предстоит выяснить. Репутация у этой троицы, мягко говоря, паршивая. А сбежать они не смогли, потому что ноги и руки им намертво заплели побеги роз. Я не слепой, миледи, два и два сложить умею.
— Да я и не отрицаю, лейтенант. Полагаю, ими займутся люди из императорских служб.
— Туда им и дорога. А ножи кто бросал? Неужели ваш мастер?
— Именно. Он как-то мне сказал, что это у него лучше всего получается. Ну что, домой?
— Непременно, только вот не оставлять же такую красоту, — проворковала Одри, ставя на стол чашки с ароматным мятным чаем.
С этим невозможно было спорить. Глядя на азартно уплетающую десерт деревенскую колдунью, Тайри подумала, что впредь обязательно будет прислушиваться к ее советам, и к опасениям умудренного опытом лейтенанта тоже. Они-то оказались сегодня правы!
Несколько дней после этих событий юная леди вела себя тихо, как мышка, и носа из дому не казала. Зато уделяла много времени тренировкам. Фехтовать получалось куда лучше, чем бросать ножи, но она не отчаивалась. Как говорил ей, посмеиваясь, Габриэль, тяжело только первые десять лет, потом всё получается с легкостью. Два письма, доставленных почти одновременно, совершенно изменили ход её мыслей. В одном был привет из детства, которое, видимо, прощалось с ней окончательно и бесповоротно: приглашение на празднование совершеннолетия старинного друга — Трома ор Альге. А в другом — короткое сообщение от наставника:
"Миледи!
В связи с известным вам поручением занятия на ближайшую неделю отменяются.
С уважением, мастер Троп Гайдиар"
Глаза еще пробегали по строчкам, а сердце сначала отчаянно затрепыхалось, будто подбитая птица, а потом ухнуло в ледяную пропасть. Он все-таки пошел туда, в это немыслимое место. Возможно, в надежде еще раз попытаться найти след искомого… Да, не один, но тем, другим, вряд ли будет интересно, выживет ваюмн или нет.
После этого время превратилось в патоку, густую и вязкую. Не помогало ни фехтование, ни верховые прогулки в сопровождении Одри и Габриэля. Даже книги не могли заглушить тревогу и скрасить мучительное ожидание. Немного отвлеклась Тайри только на празднике у Трома. Старый друг еле высидел официальную часть, выслушивая бесконечные поздравления родных и немногочисленных друзей, а потом утащил подругу детства на крышу. Там, на крохотной площадке, было приготовлено их любимое еще в детстве угощение: орехи, яблоки, соленое печенье, которое умела делать его мама. И белое вино с южных виноградников — то, которое очень нравилось гостье.
Все "обязательные" подарки были уже вручены, настало время для иных, очень личных презентов.
— Ну, рассказывай. — Тром, поправив на носу тонкую золотую оправу, уселся, скрестив ноги, прямо на пол, предоставив Тайри низкую, обитую бархатом, скамеечку. — Это у меня тут ничего не происходит, а ты вечно где-нибудь пропадаешь.
— Да уж, — поёжилась юная леди Даллет то ли от прохладного ветра, что прилетел с реки, то ли от воспоминаний, — за последнее время я побывала в нескольких местах, если уж говорить честно — малоприятных.
— И что, там не было совсем-совсем ничего интересного? — скорчил жалобную рожицу именинник.
— Интересного — море, только вот вспоминать об этом не хочется.
— Ладно… А ты по-прежнему занимаешься своими порталами?
— Занимаюсь. Мне еще по ним магистерскую работу защищать. И по Тропам тоже.
— Ого! Про Тропы я только читал, да и то случайно. Как они хоть выглядят?
— А никак. Безвидны и унылы. Серая пыльная дорожка под ногами, вроде твердая, а вроде и нет… Точно на толстой шершавой шкуре огромного кита стоишь. Вокруг густой туман, в нем кто-то ходит, переговаривается, но это все смутно и непонятно, как в плохом сне. А еще Тропа живая и хищная, легко слопает слабого, раненого или просто зазевавшегося. По ней можно только идти, надолго останавливаться нельзя.
— Бр-р-р… Не хотел бы я там оказаться. — Тром взял бокал с вином, второй протянул Тайри. — Ну а в нашем забытом Создателем мире что видела?
— Вот. — Девушка протянула имениннику плоский белый кусочек мрамора с выбитым на нем "водоворотом". — Сама не помню, как подобрала. Ты что-нибудь знаешь о Кер-Алессе? Это оттуда.
— Ни-че-го себе! — глаза старинного друга заблестели азартом. — Кер-Алесса недоступна тысячу лет, а обезлюдела и того раньше. С ума сошла, в такие места лазить? Мало тебе Флитта?
— Возможно, подобные места мне придется исследовать, друг мой. Я сопровождала наставника, сам понимаешь, тут не выбирают.
— В хрониках упоминается три разрушительных землетрясения. Разве там могло что-то сохраниться?
— Только центр, он ведь на горе расположен. Все остальное разрушено. То, что не поглотило море, захватил лес.
— И арку видела?
— Видела. — Тайри залпом осушила свой бокал. — Вот как тебя сейчас.
— И дворец?
— И его. Через площадь, ближе было не подойти.
— В одной книге написано, что дворец Государя погрузился во Тьму, и в нем поселилось чуждое.
— Байки… Без Тьмы там не обошлось, но ничего она не захватила — вовремя остановили. Но с тех пор Потоки уже не текут, как положено, и жить там нельзя. Не знаю, хватит ли у меня духу побывать там снова. Слишком уж оно всё… мертвое.
— Наверное, я никогда до конца не пойму, как может быть мертвым город при вполне живых потоках, — пожал плечами Тром.
— Поверь мне, может. Но лучше никогда этого не видеть.
— Что-то ты совсем мрачная, подружка. Может, махнем куда-нибудь вдвоем?
— Куда?
— Эй, вылезай уже из брошенных городов, миледи, — затряс ее за плечо молодой ор Альге, — в нашем старом поместье всяко лучше! Ты же сможешь построить туда портал?
— Короткий переход, — автоматически поправила Тайри, — Что ж, желание именинника сегодня закон. — Девушка поднялась, пытаясь припомнить, куда в старом поместье Альге удобнее вывести портал.
— Вот я дура-а-ак, — картинно разочаровался Тром. — Надо было попросить о другом. Но, думаю, еще будет случай.
— Путешествовать подано, — леди Даллет широким жестом указала на жемчужно светящуюся арку, соткавшуюся в воздухе, — пожалуйте в родовое поместье, милорд.
Внук адмирала рассмеялся и смело шагнул в переход. Тайри он доверял полностью.
На побережье было… Как в детстве там было. Легкий бриз, белые барашки волн, мягкий песок и осколки перламутровых раковин под ногами.
— Бегом, — потянул девушку за собой именинник, — быстрее! Нет, кто быстрее!
— Куда? — в очередной раз вздохнула Тайри. Ну какое может быть "бегом" в атласных туфельках и путающихся в ногах юбках?..
— На скалу, конечно. Нырять. Я три года здесь не был, мечтал, как о благодати Создателевой.
— Честное слово, ты как маленький, Тром! Мне уже не тринадцать.
— Ну и мне не девять. Умеешь ты обрадовать… — юноша нахмурился и отстранился. Помолчал с минуту, глядя, как волны набегают на песок, потом сказал: — Хочешь показать, что ты давно уже такая взрослая-взрослая… Неужели у тебя поднялась рука вытравить из души ту невозможную девчонку, которая умела слушать, как никто другой? Которая всегда находила нужные слова и не гнушалась играть и в мои, мальчишечьи, игры?
Он снял очки и смотрел на нее не с укором, нет, скорее с недоумением. Большие, карие — как у матери — беспомощные близорукие глаза, тонкий, чуть вздернутый нос, по-детски пухлые губы… И достаточно твердый, волевой, "дедовский" подбородок, а также неподражаемые рыжеватые вихры, тоже фамильные. Еще — невероятно густые, загнутые кверху золотистые ресницы. Впору обзавидоваться. Когда-то смешной щекастый малыш превратился в симпатичного парня. Вот он — живой, надежный, умный, настоящий, а она кого-то себе напридумывала. В ответ на эти мысли сердце возмущенно сжалось, видимо, недвусмысленно демонстрируя, что ему не прикажешь. Сейчас оно желало вспоминать и радоваться.
— Как же, вытравишь ее, — проворчала юная леди. — Она каждый день на меня из зеркала смотрит. Скорее всего, она же толкает меня ко всем моим приключениям. Скажу тебе по секрету: это она выбрала тему магистерской диссертации. Потому что у нее есть цель.
— Выжить? Во что бы то ни стало?
— Не только, друг мой. Она ищет брата. Полагаю, что мы с ней его найдем…
— На свою голову, — неожиданно мрачно проговорил Альге-младший, — ну зачем тебе это, а? Если он жив, у него давно уже своя жизнь. Хотел бы — сам давно нашелся или хотя бы дал знать о себе. А ты все носишься с этой идеей.
— Тром, что ты несешь!! — Тайри моментально подобралась, зашипела дикой кошкой. — Как ты вообще можешь такое говорить! Вы ладили, точно родные! Он делал тебе солдатиков и корабли, привозил такие книги, каких даже в библиотеке твоего деда не было. Мне казалось, вы прекрасно понимали друг друга…
— А потом он меня бросил. И не только меня. Думаешь, это можно простить?
— Мне было тяжелее, Тром. Ведь я его сестра, и видела, находясь рядом, гораздо больше. Полагаешь, всем было бы лучше, если бы он гнил в подвалах Старой крепости? Или дал себя сломать императорским магам? Вы бы радовались, видя его таким?
— Зачем было лезть, куда не просят, вечно что-то изобретать? Сидел бы себе смирно в Академии, никто бы в его сторону не смотрел.
— О Создатель, Тром, где ты нахватался этих слов? Ты же знаешь, как все было! — У Тайри от обиды слезы подступили к глазам. — Мой брат — истинный Даллет, уродившийся, к тому же, Созидателем, каких мало. Плюс куча других семейных талантов. Таких либо истребляют, либо заставляют работать на себя. И никогда не дают жить спокойно! Думаешь, он хотел все бросить и исчезнуть? Ничего подобного, но ему пришлось…
— Можно подумать, ты знаешь, чего он хотел, — огрызнулся внук адмирала, — чужая душа потемки.
— В том-то и дело, что не чужая. Настолько не чужая, что первые пару лет без него мне точно не хватало воздуха. Я знаю, чего он хотел, Тром, я видела его мысли… — Девушка отвернулась, чтобы собеседник не увидел предательской влаги в ее глазах.
— Разве такое возможно?
— Возможно, когда у вас почти что одна душа на двоих. Когда понимаешь человека лучше, чем себя. Когда он — большая часть твоего мира… — Голос сорвался — как всегда не вовремя. Получился вполне понятный, но совершенно ненужный всхлип, от которого Тром дернулся, как от удара.
— Тайо, я идиот, просто бессовестный идиот, и нет мне прощения. Я считал, что мне… нам больнее всех… — Он повернул подругу лицом к себе, стал неловко стирать пальцами слезы с ее щек. Руки у него дрожали, а сердце стучало так, что его было слышно, наверное, по ту сторону моря. Тайри, конечно, понимала, почему друг ее детства нес в сердце такую чудовищную обиду на Номара. Мальчик был уже достаточно взрослым, чтобы заметить, как относится к молодому Даллету леди Ифар. Себя и свои переживания Тром еще мог простить Номару, но не слезы и тревогу матери.
— Послушай… Мой брат жив, без всяких "если". Я это знаю точно, — устало сказала Тайри, — и закончим на этом. Мне надо было давным-давно поговорить и с тобой, и с леди Ифар, а не носить все это в себе. У меня дома судьба кузена — тема запретная.
— О, Создатель, и ты столько лет ни с кем ни словом… и тут я со своими идиотскими претензиями. — Внук адмирала покраснел до кончиков ушей. — На твоем месте я бы меня убил. Или, по крайней мере, надавал бы по роже и перестал разговаривать. Совсем.
— Это было бы правильно, но не совсем честно. Потому что я понимаю, чью боль ты не можешь простить моему брату. К счастью, мы оба не слепые. Поверь, Номар сам все исправит. — Юная леди мягким жестом отвела его руку от своего лица. Слезы давно высохли, вытирать было нечего.
— Значит, ты не…
— Не очень. И вообще, ты меня праздновать позвал, или…
— Праздновать. А получилось демоны знают что, как всегда.
— Тогда пошли нырять, а то солнце скоро сядет, — Тайри сбросила туфли, подобрала подол платья и побежала по знакомой с детства тропинке.
Вечер был теплым, запеченные на углях моллюски — вкусными, а прихваченное с собой вино — терпким. Тром все пытался ее рассмешить, рассказывал бородатые и не очень студенческие байки, потом умолк, сел напротив и стал просто смотреть на Тайри. А она смотрела на звезды, отражающиеся в спокойной воде лагуны, на далекий маяк, на пляшущий огонь — только не на него. Альге-младший дорого бы дал, чтобы узнать, где бродят ее мысли. Видимо, на что-то решившись, он встал, подбросил в костер веток и уселся, тесно прижавшись плечом к плечу Тайри.
— Тайо… — Он повернулся, неловко обнял ее и тут же бессильно уронил руки.
— М-м-м?
— Я… хотел поцеловать тебя. Но не могу. Потому что целовать можно того, кто рядом, здесь, близко, — От волнения и разочарования ему было трудно говорить связно. — А тебя нет, ты где-то… Здесь тело, но мне нужно не только и не столько оно.
Тайри не пошевелилась и ничего не ответила, потому что Тром был прав.
— Ничего, я подожду, пока ты вернешься — совсем, навсегда. Я умею ждать. Ты сказала: мы оба не слепые. Значит, сама все видишь. И сама придешь, рано или поздно. Возвращайся!
Юноша вскочил и побежал по тропинке вниз, к пляжу. Тайри подумала, что ей и вправду пора возвращаться. Домой. День рождения старого друга получился, мягко говоря, странным. Впрочем, что у них с Тромом не странное? Нельзя было соглашаться, нельзя было приходить на этот берег, на высокую, нависающую над лагуной скалу. Теперь ей виделся лишь один возможный вариант: сюда можно и нужно прийти с Номаром. И только с ним.
**** **** ****
Дома ждала записка от наставника, до невозможности краткая: "Вторник, обычное время, Академия". Почерк был знакомый, только какой-то неуверенный. Буквы приплясывали и норовили завалиться не в ту сторону. Похоже, что мастер Троп писал левой рукой. А что же случилось с правой?
Задергивая плотные шторы на окне, чтобы разгорающийся рассвет не мешал засыпать, юная леди Даллет думала, что все на свете исправимо, кроме, пожалуй, смерти. Руку можно вылечить, отношения — выяснить, позабытое — вспомнить или выучить заново. Нельзя только вернуть ушедших, даже просто для того, чтобы сказать, как дороги они нам были…
Как Тайри и предполагала, правая рука наставника, кое-как забинтованная, покоилась на перевязи. На скуле красовалась ссадина, вокруг которой невероятными оттенками лилового расползся синяк. Ближе к подбородку алел плохо залеченный шрам. На левой руке костяшки были основательно сбиты.
— Вас тоже не следовало оставлять без присмотра, мастер, — вместо обычного приветствия произнесла ученица. — Кто осмелился?
— Да те же самые… милые люди, — шевельнул здоровым плечом ваюмн, — подкараулили у самого дома, а я после прогулки в этот очаровательный городок и мухи не способен был прихлопнуть. Хорошо, стража подоспела. Ваш лейтенант, кстати, дежурил.
— А почему вы до сих пор не у целителя? Ваш заказчик, полагаю, мог бы найти приличного.
— Я вас ждал. Возможно, я другим просто не доверяю. — Улыбка у него тоже вышла вымученная, видимо, болела припухшая щека.
Тайри укоризненно посмотрела на своего наставника, потом сказала решительно:
— Стойте спокойно. Я посмотрю.
Чары познания показали еще два очага боли: сломанное ребро и очень серьезный ушиб. Похоже, и без того обессиленного ваюмна били ногами. И как еще внутреннее кровотечение не началось… Слава Творцу, все поправимо, все можно вылечить без следа — даже с её опытом.
Через час юная леди Даллет с чистой совестью и гордостью за хорошо сделанную работу, любовалась результатом. Её мастер был "как новенький": никаких следов на лице, обе руки по-прежнему ловки, и снова можно спокойно дышать и смеяться. Так приятно было видеть, как уходит из его глаз напряжение, а из позы — скованность. Как улыбка становится настоящей, и можно больше не замирать и не прикусывать губу, чтобы сдержать стон. Вот так…
Наставник расправил плечи, с удовольствием потянулся, вдохнул полной грудью. А потом поймал обе ладони своей целительницы и нежно поцеловал их.
— Спасибо вам, Тайри. Вы волшебница.
— Как и вы, мастер. Такими уж мы родились, — рассмеялась девушка.
— Вовсе нет. В сущности, что я умею? Только ходить по тропам, строить порталы и учить этому других. А вы… возвращаете людям радость чувствовать себя прежними — невредимыми, здоровыми, ничем не скованными. Теперь я понимаю, почему так расстроился милорд Эйтан. Я украл у него целительницу, каких не видели последние лет сто, уж поверьте. Подозреваю, что и боевые маги неспроста вздыхали.
— Вы меня захваливаете, мастер, — смутилась Тайри, — Тропы я выбрала сама, тут уж остальным наставникам не повезло изначально.
— Ну, раз так… — Наставник понял, что все еще держит ее руки в своих, спохватился и отпустил. — Я полагаю, что нам пора попробовать свои силы на этих самых Тропах. Я давно хотел показать вам одно удивительное место, расположенное, если так можно выразиться, недалеко от вашего мира. К субботе, пожалуйста, подготовьтесь. Это будет небольшой, но самый настоящий поход, и опасности там будут тоже настоящими. Будьте добры, внимательно отнеситесь к своей физической форме и Потокам, питающим ваш дар. Не забудьте "закрыться", я лично проверю, как вы это сделали.
— Разумеется, мастер. Мне вовсе не хочется кормить Тропу своими силами.
— Вот и прекрасно. Кроме того, выбирая экипировку, не забудьте о том магическом оружии, которое не требует привязки к Потокам. Артефакты-резервуары придутся весьма кстати. Ну и об обычной пище и воде тоже следует помнить. Усвоили?
— Да. Оружие такое найдется, а вот резервуары — вещь редкая. Немногие маги брались за их изготовление. У нас это считается как-то… несолидно, что ли. Дурной тон.
— Да, я помню, один из моих знакомых утверждал, что такие артефакты — это костыли для слабаков и неумёх, кому не под силу совладать с Потоками. Это все от того, что вы живете в мире, очень щедро наделенном магией, и мало кто оказывался в ситуациях, подобных истощению на Тропе.
— Именно так большинство и считает. Но мой дед умел такие вещи делать, хотя ни первым, ни вторым не был и в костылях не нуждался. Остались записи, я разберусь.
— Разберетесь, но уже после похода. Эксперименты с незнакомыми чарами отнимают много сил, а времени у нас мало. Не успеете восстановиться — на Тропу не пойдете. Разве что остались где-то готовые артефакты, созданные вашим дедом.
— Я спрошу отца и дядю. Скорее всего, у него они и хранятся, — кивнула Тайри, — а сегодня мы чем будем заниматься?
— Сегодня? Считайте, что вы сдали еще один зачет по искусству исцеления. Пойду к мастеру Эйтану — похвастаюсь, — улыбнулся наставник.
— Не надо, не дразните старика. Он и так каждый раз вздыхает.
— Полагаете? Хорошо, не буду. Жду вас в субботу.
Мастер Гайдиар долго смотрел вслед уходящей ученице, потом закрыл лицо руками и прошептал едва слышно:
— О Пресветлые и ты, неведомый Творец, дайте мне сил не переступить запретную черту. Я креплюсь, но я слаб…
А потом достал из шкафа дорогой парадный камзол. Предстоял визит к тому, кого они с ученицей осторожно именовали "заказчиком". Мастеру обещали помощь в поисках — в качестве платы за опасное путешествие в мертвый город.
Они ехали уже второй час. В карете с плотно задвинутыми шторками было душно, от запаха парфюма сопровождающих у мастера разболелась голова, но он не произнес ни слова. Просили соблюдать молчание — будем. Чего не сделаешь, почти уверившись в тщетности собственных попыток… Хотя, конечно, достаточно глупо везти мага в закрытой карете — при желании дорогу он преспокойно запомнит. Но если кое-кто не хочет на показ выставлять некоторые… знакомства, значит, имеет к этому все основания.
Последнее время у ваюмна появилось ощущение грани, к которой он неизменно приближается. Шагнув за нее, он лишится всего: доверия людей и богов, смысла жизни, а, скорее всего, и самой жизни. Поэтому он готов был пойти на любые условия и жертвы.
Карета остановилась, ваюмну завязали глаза и осторожно повели вниз по лестнице. Мастер мысленно усмехнулся: магу далеко не всегда нужны глаза. Он и так чувствовал все здешние Потоки, необычную ауру этого места: старые камни, носящие отпечаток, который невозможно перепутать. Когда-то, очень давно, здесь обитал некто куда более могущественный, чем люди. Увы, большая часть соотечественников Тайри и думать забыла о существах Тонкого мира, а в храмы ходила скорее по инерции. Но не все Рожденные ушли и не все Сотворенные исчезли. Здесь помнили о Драконах. Ваюмн не был уверен, что первые из Сотворенных до сих пор живут среди людей и приносят какую-то пользу миру. Что может быть общего у древних и очень могущественных Крылатых со слабыми и хрупкими существами, живущими слишком мало? Кроме того, в его родном мире о них и вовсе предпочли забыть. То ли не сохранились легенды, то ли люди по какой-то причине решили вычеркнуть их из памяти поколений. А Пресветлых никто и никогда не смел ни о чем подобном спрашивать…
— Осторожно, мастер, здесь стертые крутые ступеньки, — предупредили его. В лицо пахнуло прохладой: видимо, лестница уходила под землю. "Привязанный" Короткий переход или просто подвал?
Спуск закончен, они шли широким гулким коридором. Сквозняк, тянувший навстречу, пах вовсе не подвальной сыростью, а дождем и скошенной травой. Камень под ногами сменился чем-то мягким, глушащим шаги.
— Благодарю вас, милорды. Оставьте нас. — А вот и знакомый голос, все такой же мягкий и обволакивающий. У отца его обладателя был иной — глухой и взрыкивающий, от чего собеседнику сразу становилось не по себе. Ловкие пальцы коснулись туго завязанного на затылке узла, и повязка скользнула на пол.
— Благодарю вас, ваше величество.
— Не за что, мастер. Простите, что пришлось везти вас вот так, по старинке соблюдая секретность, но лучше вам не знать, где находится это мое убежище. Вы, наверное, почувствовали уже, что даже Потоки здесь почти не ощущаются. — Рикарт ор Льофф взял со стола изящный серебряный бокал, протянул ваюмну. — Насколько я помню, золотистое гьяттское вы предпочитаете другим винам.
— Благодарю еще раз, государь, но, с вашего позволения, не сейчас. Я хотел бы все услышать на светлую голову.
Император вернул бокал на место.
— И то верно. Тогда — к делу. Чтобы я смог увидеть то, что вы ищете, советую вам как можно точнее сформулировать вопрос. Задавать его вы будете не мне — стихии. Поверьте, я очень хочу, чтобы ваша ситуация прояснилась, и ответ был бы точным. Насколько нам позволят.
— Я постараюсь, ваше величество.
— Не скрою, мне будет очень жаль расстаться и с вашими соотечественниками, и с вами лично, мастер. Мое ученичество у вас было кратким, но дало мне очень много.
— Это так, ваше величество, как только я найду искомое, я должен буду покинуть вас. Все, кто… выполнил подобную миссию, уже давно вернулись к моему народу. Мне пока эта дорога неведома, как и тем, кто решил меня дождаться. А на счет вашего ученичества… Мне, к несчастью, ничему новому не удалось научить вас. Вы все уже умели сами, — печально вздохнул ваюмн.
— Это как посмотреть. Для меня, например, было открытием, что такие, как я, пожизненно прикованы к миру, и тропы мне недоступны. Как и моему отцу, и сыновьям. Благодаря вам мне удалось понять и принять это.
— И другим, связанным древней клятвой и прошедшим Посвящение.
— Помните, как я мечтал побывать в Роневене, Антенее, Орли-он-Тане, в этой вашей Таверне, на Серебряном берегу и в Темном ущелье… — Император грустно улыбнулся. — Спасибо, что позволили увидеть эти места вашими глазами.
— За что же тут благодарить, государь? За то, что лишь раздразнил вашу жажду знаний и путешествий, и без того неутоленную, одновременно доказав невозможность достижения цели? Поверьте, я очень хорошо понимаю, каково это: знать, что мечта недостижима. Хотя, на первый взгляд, стоит лишь протянуть руку, и… Это больно.
— Вот за это я и ценю вас, мастер. Вы никогда не кривите душой, по крайней мере — со мной. Полагаю, именно поэтому нам до сих пор так легко понимать друг друга. — Его величество задумчиво потер лоб. — Скажите, а с вашей новой ученицей вы так же хорошо ладите?
— Да, государь. Некоторые вещи она отслеживает на уровне интуиции, что-то просто принимает, как аксиому, и это абсолютно естественно вписывается в картину ее восприятия. Она удивительно хорошо чувствует мир, и у нее прекрасная память.
— Плюс великолепная выучка чуть ли не с рождения. Ее матушка из Лесного народа, к тому же жрица Ордена Гарды. Вы знали об этом?
— Коллеги "просветили", чтобы я не слишком обольщался, когда меня пригласили в Академию. Отсюда и ее великолепные целительские способности.
— Которые вы уже успели испытать на себе, — не то спросил, не то констатировал император. — Не смотрите на меня так, мастер. Мои люди присматривали за вами с момента возвращения из Кер-Алессы. Как я теперь знаю — не слишком усердно, за что и поплатились. Стража и то оказалась оперативнее. Никому нельзя доверять… Вам, конечно, досталось, но двое из троих наемников тоже получили изрядно. Во всяком случае, не хотел бы я подвернуться вам под горячую руку. Которую, я смотрю, вам уже вылечили.
При этих словах ваюмн как-то очень тепло улыбнулся, а его величество удивленно поднял бровь: что-то мастер Гайдиар на себя не похож. Или есть вещи, которые не исцеляются?
— Пойдемте, мастер, пришло время ваших вопросов. Сосредоточьтесь, — мягко произнес император и легко шагнул под темные своды древней арки. Зеленый упругий мох заглушил его шаги.
Мастер Гайдиар стряхнул неуместную сейчас мечтательность и пошел следом, мимолетно отметив, что в этом святилище, кроме самих Льоффов, вряд ли побывало с десяток людей. Чужих "отпечатков" это место накопило немного. Серый гранит, едва обработанный, низко нависал над их головами. Посреди небольшого зала, тускло освещенного полудюжиной самых обычных факелов, стояла полусферическая купель из нежно-синего камня, высотой по пояс человеку. Вровень с краями отражала оранжевые блики пламени темная, точно маслянистая вода. Пахла она, как ни странно, морем, ветром, водорослями — ни с чем не сравнимой свежестью. А насколько она была соленой, говорила толстая корка кристаллов на бортике и боках чаши.
Император сбросил колет и шелковую рубашку. На груди и плечах медленно проступил легкий серебристо-голубой рисунок, похожий на крупную чешую. Руки выше запястий охватывали широкие браслеты темного серебра. Он подошел к чаше, спокойно положил ладони на бортик.
— Спрашивай, ищущий ответа… — голос монарха стал тих и легок, словно отдаленный шум прибоя. Его устами сейчас говорила материнская стихия. На ваюмна взглянули странные глаза без белков, в которых плескалась самая чистая океанская волна.
— Есть ли где-то в этом мире существо, которое несет в себе половину моей крови, похожее на человека и на тиншельта одновременно? Где мне искать его?
Император осторожно зачерпнул воды в ладони, пригубил, и остальное бестрепетно плеснул себе в глаза. Капли звонко ударились о поверхность воды, факелы ярко вспыхнули чистым белым светом.
— Нет, — ответила стихия устами монарха, и слово упало, точно камень, — но я чувствую его где-то рядом, здесь и не здесь. Там нет воды, но она там была в день, когда существо появилось, и вода запомнила. Оно… она спит, но скоро проснется. Ваша встреча будет через десяток лун, может, немного больше.
Вода в чаше зарябила, будто под ветром. Мастеру Гайдиару показалось, что он оказался в прибрежном гроте в солнечный день. Голубые блики плясали на стенах, где-то рядом мелкие волны шуршали галькой. Вода струилась с волос императора, стекала по груди, яркими сияющими каплями выстукивала завораживающе простую мелодию.
— Идите, мастер. Позади вас Короткий переход, он выведет вас к дому. Я должен остаться один.
Ваюмн понял, что любые слова сейчас излишни, глубоко поклонился и вышел, не оглядываясь. Монарх, грустно улыбаясь, смотрел ему вслед. Потом протянул руку, погладил воду, точно большого и дружелюбного пса. Прислушался то ли к далеким крикам чаек, то ли к самому себе, и, легко оттолкнувшись, рыбкой нырнул в середину купели. Разбежалась кругами вода, плеснула через бортик, и солнечного грота как не бывало. Серый гранит, чадящие догорающие факелы и огромная синяя чаша с темной водой.
Мастер Гайдиар, отпирая ключом дверь своего дома, не мог избавиться от мысли, что император сделал больше, чем он просил. А значит, остался долг, который он, мастер Троп, во что бы то ни стало должен отдать.