Дороги и Тропы - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 6

Глава 6

Наставник восхищенно воззрился на яркое крылатое чудо, вспорхнувшее с плеча его ученицы и немедленно устроившееся на знакомых цветах. Два тропических куста в вазонах непонятно как выживали в кабинете вечно занятого ваюмна. Именно сейчас им вздумалось цвести… Мастер долго любовался муаровыми узорами на крыльях бабочки, потом сказал:

— Леди Даллет, нам нужно серьезно поговорить. Очень серьезно. — На этот раз не получился у него ни равнодушно-ледяной тон, ни твердый голос. Вышло как раньше — взволнованно и очень грустно.

— Так мы уже вроде поговорили, мастер, — устало и отстраненно ответила Тайри, — вы мне всё чрезвычайно доходчиво объяснили. Я, вроде бы, из понятливых…

— Нет. Не всё. И не так, как должен был. — В ответ об пол тяжело бухнулась корзина. Он обернулся удивленно и встретил вместо знакомого, хоть и разгневанного, лица мертвую гипсовую маску с подернувшимися тонким льдом глазами. Ваюмн догадался, что произошло, и потянулся к ученице сразу и чувствами, и заклятиями. Темная тварь с острова Глид никого не оставила невредимым. Половина практически идеальных щитов Тайри была разрушена, остальные истончились или были изъедены чуждой магией, точно едкими растворителями алхимиков. И сквозь это "решето" легко проникала та Сила, что уже не раз предъявляла на Тайри права. Время шутя взламывало остатки защиты, захватывало внимание и мысли, глушило чувства, отрезало от действительности. Куда сейчас смотрела Тайри? В прошлое? В будущее? Да какая, в сущности, разница. Если это не остановить, прекрасная, живая, нежная, юная и очень талантливая волшебница превратится в несчастное, замкнувшееся в себе существо, прячущееся от солнечного света. Если это не остановить немедленно, нагрянут мрачные неразговорчивые жрецы в песочного цвета рясах и заберут ее — навсегда. Мастер Гайдиар не раздумывал ни мгновения. Пусть его осудят, пусть потом говорят, что хотят, пусть кто-то до омерзения правильный и рациональный нашептывает, что он все равно её потеряет, так не проще ли…

Мастер отбросил все посторонние мысли, все опасения, всё, что мешает, крепко обнял Тайри, будто пытаясь согреть.

— Тайри, милая, не бросай меня, не надо, — шептал он, целуя ее глаза, щеки, губы, — я знаю, ты совсем не хочешь в этот холод, и я не хочу… Не исчезай, только не исчезай, ответь мне, умоляю! Ты — самое прекрасное, что дарила мне жизнь, я не хочу тебя потерять…

Девушка не отталкивала, но и не отвечала, оставаясь безучастной куклой в его руках. Наставник чуть не закричал от отчаянья: неужели поздно? Он ведь сам когда-то сказал ей, что Время ревниво и крайне неохотно отступается от своих избранников. Губы Тайри дрогнули, отвечая на поцелуй, и ваюмн почти потерял голову от облегчения: удалось! От радости, что его не оттолкнули и не отвергли. От того, что чувства взаимны, и еще от чего-то, в один момент изменившего его самого. Почти, но не настолько, чтобы перестать чувствовать опасность. Сейчас он ощущал потянувшиеся к Академии особые чары жрецов Времени, еще чьи-то заклятья — навострившиеся "длинные уши" и "зоркие глаза", вовсе незнакомые и непонятные нити, устремившиеся к ним обоим в обход всего видимого и невидимого. Мастер Гайдиар легко, будто всю жизнь этим занимался, создал вокруг них с Тайри защитный кокон, а потом — просто потому, что не любил шпионов — перепутал, переплел и связал как попало чужие чары. Теперь он мог и это. Усмехнувшись про себя (пусть теперь ломают головы все желающие подглядывать), он продолжил то, с чего начал. Время, говорите? Он не отдаст ни секунды, сколько бы им ни было отведено судьбой, чтобы любить друг друга. И вообще, как можно оторваться от этих губ…

Когда двое жрецов в песочных рясах с вышитой золотом руной "нефез" почти подбежали к дверям кабинета мастера Гайдиара, их встретил странный человек в странных одеждах явно нездешнего покроя. Смерив их скучающим взглядом ярко-синих глаз, он сказал:

— Мастер Гайдиар очень занят. Вряд ли он вас примет.

— Для нас он сделает исключение, — прошипел один из них, — а вам придется подождать.

— Да пожалуйста, я не претендую, — улыбнулся синеглазый и демонстративно уселся на подоконник.

"Песочный" дернул дверь раз, другой — она не пожелала открываться. Когда же жрец догадался, что она открывается в другую сторону, служители Времени Всемогущего увидели за ней нечто, совершенно им не понравившееся.

— Поздно, тьма их раздери, — ругнулся один.

— Связи порваны, она больше не наша, — уныло подтвердил второй.

— Это ваших рук дело? — Первый жрец резко обернулся к сидящему на подоконнике посетителю и никого не увидел.

— Ну что вы, разве я могу? — Синеглазый обнаружился рядом с распахнутой дверью, с удовольствием полюбовался на очередной нежный поцелуй. — Это судьба. Перед ней, знаете ли, даже боги бессильны.

Он развел руками, показывая, что в данной ситуации ничего уже не сделаешь, и… исчез.

Один из жрецов возмущенно хлопнул дверью, развернулся и почти бегом отправился восвояси. Второй же оглянулся в поисках исчезнувшего собеседника.

— Ну, попадись ты мне еще, — прорычал он, обращаясь, почему-то, к потолку, и последовал за своим коллегой. На потолке, расправив крылья, сидела большая синяя бабочка. Минуту назад она выпорхнула в раскрытую дверь кабинета и понятия не имела, за что этот смешной человек так на нее обозлился.

— Что мы делаем… — Тайри все-таки удалось отстраниться. Совсем чуть-чуть.

Ваюмн притворно нахмурился. Ему совершенно не хотелось прерывать то, чем он секунду назад занимался.

— На моей памяти — а она, знаешь ли, долгая — это всегда называлось поцелуем. У тебя иные сведения?

— Мы ниспровергаем основы и попираем устои. — Тайри тяжко вздохнула. — Мы оба сумасшедшие, Гай…

— Именно! А также нагло нарушаем неписанные законы, моя леди.

— Желаете немедленно прекратить, мастер?

— Ни в коем случае… — Тратить и далее время на слова он не счел возможным. Равно как и выпускать из объятий свою леди. — Это будет преступно вдвойне.

— Почему это?

Мастер не ответил, ведь так чудесно было обнимать ту, что все еще оставалась его ученицей, чувствовать восхитительное тепло ее тела, нежные прикосновения ее рук и целовать, не отрываясь… А слова — это всего лишь слова. Можно ведь обойтись и без них, особенно, если впервые за всю свою бессмысленно долгую жизнь обнимаешь любимую женщину… Кто придумал эти перевязи с кинжалами и прочие жесткие ремни? Так мешают, как и многое другое, но торопиться ни к чему. Именно в этом спешить мастер не хотел, будут еще дни и ночи — для всего свой черед. А сейчас можно просто прижать ее к себе, зарыться носом в распустившиеся волосы, пахнущие горькими травами и жасмином, и забыть обо всем на свете.

**** **** ****

Тайри давным-давно вернулась домой, а мастер Гайдиар, кое-как приведя в порядок мысли, зажег светильники и принялся за подробный отчет о путешествии на остров Глид. Следовало не упустить ни единой детали. И чем дальше ваюмн обдумывал их поход, тем сильнее убеждался, что нет ничего неважного, малейшие подробности могут пригодиться его величеству, которому одному под силу разобраться с происходящим на острове. Мастер до сих пор не мог отделаться от ужаса, который овладел им во время "прорыва", когда Время пыталось отобрать у него Тайри. А если бы она вообще была где-то одна? Если бы его не оказалось рядом? Ведь можно потерять ее навсегда. Конечно, все хорошо, что хорошо кончается, только ведь он так и не рассказал ей, что собирался. Но сделать это просто необходимо. Он будет честен с ней, иначе нельзя. Возможно, после этого разговора его счастье закончится. В любом случае, только Тайри решать, остаться ли на расстоянии или же быть вместе с ним до последнего дня в этом мире. Сейчас ваюмну совершенно не хотелось думать о висящем над ним долге, о поисках, о том, что он — последний, кого дожидается целый народ. Думать не хотелось еще и потому, что мастер Гайдиар чувствовал: никуда ему от своего пути не спрятаться. Что назначено свыше — исполнится. А раз так, можно и нужно думать о насущном и важном, иначе все зайдет слишком далеко… Хотя куда уж дальше. Они с Тайри почти что преступники, и безумно счастливы. Как же хочется, чтобы счастье длилось как можно дольше…

Мастер и не заметил, что ночь кончилась. Глядя на нежное серо-розовое небо, ваюмн подумал, что одну маленькую, но бесспорную победу он-таки одержал. Обставить жрецов в песочных рясах, опередить тех, кто был с самим Временем "на ты", хоть на долю мгновения и не отдать им самое дорогое на свете — чем не повод для радости? Откуда взялись на это силы, каким образом ему удалось все сделать правильно — мастер Троп понятия не имел. Ничего подобного раньше он за собой не замечал. Осознание новых возможностей разбудило любопытство, и наставник осторожно потянулся чарами к нити, что связывала его с ученицей. Тайри спала, и снилось ей что-то тревожное, возможно, даже страшное. Интересно, что может напугать его отважную девочку? Нет, не нужно кошмаров, пусть сны будут теплыми и ласковыми, хотя бы сейчас, успеет еще насмотреться… Мастер мысленно обнял ее, отогнал прочь все тяжелые и мрачные видения и с неохотой отпустил чары. Надо было идти домой и тоже попытаться уснуть. Если он явится на доклад к императору со слипающимися глазами, это, скорее всего, истолкуют превратно. Где-то тут была склянка со снадобьем от мастера Эйтана…

**** **** ****

Сколько ни откладывай тяжелое дело, а оно никуда не денется. Вот и разговор с ученицей неумолимо приближался, а мастер, в сотый раз пытаясь собрать свои мысли в мало-мальски стройный рассказ, в сотый раз отступался. Оставался последний способ, который никогда его не подводил. Когда легкое перо бежало по бумаге, все складывалось само собой. Что ж, так даже проще. Ученице придется прочитать его исповедь. Ваюмн тяжко вздохнул, положил перед собой стопку листов бумаги и углубился в собственное прошлое, переливая его в четкие ровные строчки.

"О боги всех миров, скажите, как в несколько фраз или в несколько страниц уместить жизнь? Пусть уже далекую, отступившую на второй план, но все еще властно держащую руку на пульсе у меня теперешнего? Возможно ли рассказать не только о себе — о целой обширной стране? О мире, странном, но любимом, покинутом вовсе не по собственной воле. А ведь не все из моего народа ушли. Еще тогда, на первых шагах Долгого пути, говорили, что нашлось немало желающих остаться. Их называли предателями, ослушниками, еретиками… А, может быть, предатели — это мы, решившиеся на исход, бросившие родные города и могилы предков на произвол судьбы. Ведь нас никто не гнал из собственного мира, не было ни войны, ни мора, ни голода. Просто было слово Предстоящих, имеющее для большинства из нас силу закона… Но — обо всем по порядку.

Наш народ — Оргре — жил на обширном архипелаге, цепью протянувшемся в теплых широтах благословенного океана. Его так и называли — Драгоценный Пояс мира. Земли были богаты, на островах добывали всё: и железо, и медь, и самоцветные камни, и горючее каменное масло, и целебные воды. На плодородных полях собирали по два урожая в год, болезни и бедствия долгое время обходили нашу страну стороной. Как полагали многие поколения моих соотечественников, так было потому, что наш народ жил всегда под благодатной рукой Предстоящих. Они никогда не скрывали от людей, что не являются ни детьми Творца, ни прочими наивысшими сущностями. Подмастерья младших подмастерьев, вызвавшиеся оберегать и направлять избранный народ, который должен был сохранить знания и понести их дальше, только и всего. Но это откровение затерялось и почти забылось за многие века, ему просто перестали придавать значение. Да, скорее всего, Творец где-то есть, а Предстоящие — вот они, помогают, охраняют, исцеляют, любой может увидеть их. Да-да, представь себе, они охотно являлись в свои храмы, почти все. Наиболее почитались Семеро Светлых и Трое Темных. Хотя, какие они, в сущности, Темные — просто наименее понятные и редко поминаемые всуе, отвечающие за воздаяние, посмертие и время. Вполне естественно, что люди не мыслили своей жизни без внимания этих существ и прислушивались к каждому их слову. Что мы знали о том, как живут другие народы и страны на огромном материке по ту сторону океана, на холодных приполярных островах? Только то, что нам позволяли узнать, как я теперь думаю. Приходили диковинные корабли с товаром, сходили на берег купцы и моряки, но я не помню, чтобы кто-то их расспрашивал о жизни за океаном или просился увезти их с наших благословенных островов. Здесь — просвещенный мир, там — варвары, погрязшие в междоусобицах. Здесь — покой и радость, там — дикие леса, стихийные бедствия и болезни. Здесь — настоящие заступники перед лицом Творца, а там — придуманные боги и примитивные суеверия, то есть ничего истинного. Это знал с пеленок любой житель нашей страны, и у него мысли не возникало, что может быть иначе. Поэтому, когда всё началось, никому и в голову не пришло возражать или, хотя бы, разузнать, в чем причина. Настоящая причина.

В один, как выяснилось, далеко не прекрасный день, Резар Великий Защитник сам вышел к народу, спустившись по ступеням сотен храмов, где почитали его.

— На материке, что лежит за океаном, поднял голову наш извечный противник. Очень давно, будучи побежден тем, кто много сильнее и мудрее нас, он никак себя не обнаруживал. Мои братья и сестры думали, что он никогда уже не восстанет. Но побежден — не значит уничтожен. Творец в великом своем милосердии зачем-то оставил ему жизнь… Мы ошиблись. Враг проснулся, он полон сил и жаждет изменить мир по-своему. Мы попробуем уладить дело миром, ибо слишком высока цена иного пути. Но если он не прислушается к нашим… настоятельным просьбам, нам придется воевать с ним. И исход этой битвы может быть любым.

— Но почему, о Пресветлый? Разве вы, Предстоящие, не всемогущи? — спросили его.

— С этим противником не всё просто, — печально ответил Предстоящий. Он — такая же часть Мира, как и мы сами. Как и вы. И… как ни странно, он древнее нас. Как и мы — дитя Творения, только видит миропорядок совсем иным. Мы по-разному понимаем благо нашего мира, я уж не говорю о его будущем. Не уверен, что народу Драгоценного Пояса в этом мире найдется хоть сколько-нибудь достойное место. Поэтому слушайте и запоминайте! Чтобы наша Сила, Память и Знание не исчезли вместе с нами, а наш возлюбленный народ не остался без защиты и опеки, мы оставим нашу кровь в наших детях. Идущие за нами будут сильнее нас!

Почему только пятеро из семи Светлых решились на такой шаг? Почему не последовали их примеру Трое Темных, которые тоже имели немалую власть в нашем представлении? Никто и не спросил, также, как никому не пришло в голову подумать, почему Предстоящие остановили свой выбор на определенных людях. Высшие существа, столько лет опекающие нашу жизнь, не могут ошибиться.

До сих пор теряюсь в догадках, почему Ноа Хранящая Знание решила, что ей нужен именно я. Я ведь не служил в ее храме, так — бывал там на обязательных празднествах считанные разы. Все остальные Предстоящие выбрали своих посвященных, что было логично. Кого, как не их? Я же, сколько себя помню, рос в храме, где служил отец, и не мыслил посвятить себя никому, кроме Райдо Открывающего Пути. Кстати говоря, Райдо был одним из двух Пресветлых, не пожелавших поддержать эту идею с детьми… Но об этом я узнал много позже. А тогда… Тогда, узнав, что избран Предстоящей, я преисполнился неуместным восторгом, а уж гордость моя вообще ни в какие рамки не лезла. Именно это здесь, у вас, называется гордыней и считается достойным наказания свыше. Отец мой, один из высших посвященных Райдо, отнесся ко всему, мягко говоря, скептически. А моей обожаемой матушки уже, к несчастью, не было среди живых. Наверное, ее одну бы я тогда послушал, ей одной было под силу образумить меня. Вправить на место мозги, как говорил отец. Хотя, я сильно сомневаюсь, что они у меня на тот момент вообще были. Вместо них имела место каша из предрассудков, неутоленных юношеских амбиций и прекраснодушных мечтаний о том, что будет, когда я… Короче, я был напыщенным дураком, не желавшим ничего слушать, ошалевшим от чувства собственной значимости. Отец говорил: перечитай Книгу Подвигов, узнай больше о той, что станет матерью твоего ребенка. Не хвастайся этим направо и налево. "Не обольщайся, безумец!!!" — кричал он утром того дня, когда я должен был войти в храм Знающей, — "тебя же просто используют!! Ноа никогда никого не любила, она холодна, как лед. Троица Темных в тысячу раз понятней и ближе людям, чем эта покровительница алхимиков и астрономов. Всё что она делает или делала — это расчет, а не любовь. Её собственные посвященные клянутся, что не понимают свою богиню. Как можно что-то делать для мира, не любя его? Задумайся, несчастный, какова её истинная цель? Знаю, нам всем с молоком матери внушают, что помыслы и пути Предстоящих неисповедимы, что мы лишь должны исполнять их волю. Но Райдо давно отошел от старых догм, он проводит много времени с теми, кто способен его услышать и понять. Я, святотатец, не имею права рассказывать о наших беседах, но ради единственного сына… Поверь, ваше дитя будет таким, как захочет она, и только таким. Тебе же останутся только слезы…"

Я не слушал отца, считая все это глупым старческим нытьем. Пришел в храм Ноа, ожидая неземных удовольствий и божественных откровений, на худой конец, напутствий по воспитанию волшебного дитяти, а вышло совсем иначе. На следующий день память моя была чиста, а голова зверски болела. Мне объяснили, что так надо, что это ради моего же блага, ибо воспоминания о таком событии будут ярче самой жизни, заставят вечно грезить о невозможном, а мне еще дитя воспитывать. Так что лучше смириться и делать, что говорят. Я-то, дурак, думал, что жизнь моя самым чудесным образом изменится, навоображал себе чуть не заоблачную обитель. И не заметил, что она, действительно, изменилась, да только совсем не так, как мне того хотелось. Для начала мне вменили в обязанность нести службу в храме Ноа. Ты избран — вот и служи. К счастью, освободилось место смотрителя главной библиотеки, и я немедленно потребовал его себе. По крайней мере, не надо было ежедневно присутствовать на службах и выслушивать бесконечные нравоучения ее посвященных. Именно тогда я и начал читать обо всём, что касалось Предстоящих, об их деяниях на протяжении всей нашей истории, их силах и характерах. Именно тогда я узнал, как они появились и зачем остались в нашем Мире, не последовав за Творцом дальше, к новому замыслу. Это было благой и достойной задачей — защищать, направлять, созидать, лечить и учить нас, таких беспомощных, короткоживущих и подверженных всяческим соблазнам. В тех же источниках я нашел упоминание о величественных Крылатых, любимцах Творца, но, увы, ничто не указывало на их силы и предназначение. Я удивился: если есть наши Предстоящие — понятные, близкие, такие притягательные в своей волшебной красоте и мощи, то зачем нужны еще какие-то древние летающие чудовища? И за что Творец их любил?

Еще я изо всех сил пытался понять, что же такое Ноа Хранящая Знание, чего стоит ожидать от нее и ее ребенка. Эта Предстоящая так и осталась для меня загадкой. Она почти все время стояла в стороне, не участвовала ни в каких коалициях, не просила для себя дополнительного могущества, не изменяла мир. Она лишь собирала и запоминала каждое мельчайшее событие, сохраняя для истории новое и сберегая старое. По легенде, именно от нее первые Оргре узнали письменность, научились счету, ей принадлежали первые в моем мире карты, как звездные, так и морские. Хранилища мудрости, созданные Ноа, были бесконечны, но в некоторые она не допускала даже собственных высших посвященных. Мне показалось это как минимум странным. Зачем тогда нужны эти знания? Ни пользы от них, ни удовольствия. Жрецы Ноа тут же поставили меня на место, напомнив, что не мне судить о замыслах их Предстоящей. Только Ноа известно, что и когда открыть людям. А еще я узнал, что Знающей оказался по сердцу Райдо Открывающий Пути, но непоседливый Хозяин Дорог шутя отверг ее чувства. Тогда я не придал значения этому старательно забытому эпизоду, а теперь думаю, не напрасно ли? И не потому ли Райдо отказался участвовать во всей этой задумке с наследниками? Второй была Сейден Хозяйка Вод. Ну, с ней-то все было ясно и понятно. Множество ее детей населяло наш мир — в каждой реке, озере или источнике обитал свой дух, и покинуть мир они ни в каком случае не могли. А вот хитроумный Райдо никому ничего не объяснил, и не собирался.

Три месяца, проведенные за старыми свитками и толстенными манускриптами — и я понял, чего мне безумно не хватает. Я тосковал о своем старом храме, о загадках, которые любил нам загадывать Райдо, о мудрых наставниках, познавших иные пути и даже заглянувших, по милости беспокойного Предстоящего, в чужие миры. В конце концов, тоска настолько замучила меня, что я забросил книги и заявился к своему наставнику. Как это было ни странно, жрецы Ноа не сказали ни слова. Похоже, им было все равно. К моему огромному удовольствию, старый друг отца без лишних разговоров продолжил мое обучение. Через некоторое, достаточно короткое, время мы оба удивлялись, как много у меня начало получаться. Еще чуть-чуть, и мне самому можно будет натаскивать зеленых адептов Хозяина Дорог. Погрузившись в любимое дело, увлекшись путешествиями по ближним Тропам, я и думать забыл о том, что ждет меня впереди. Смешно сказать, но день, когда наш народ обрел Детей Надежды, стал неожиданным только для меня да еще для того солнечного красавца, что избрала Орсейя Щедрое Сердце. Избранницы Резара, Нива Искусника и Тейно Целителя, конечно, знали, когда появятся дети. Это только мы, два ничего не соображающих от растерянности мужика, испуганно взирали на крепких и крупных младенцев, что сладко спали в своих колыбелях, появившихся в храме Всех Алтарей. На дочерей — наших и… тех, кто нас избрал. Тех, кого мы, в сущности, не знаем и не помним. Естественно, что мы оба вели себя достаточно бестолково и понятия не имели, что делать дальше.

На наше счастье, все заботы о малышах взяли на себя служительницы храма, нас же просили только регулярно навещать детей. Во время таких визитов я с удивлением наблюдал за избранником Орсейи — вот уж кто проникся отцовскими чувствами чуть ли не с первых дней. Иногда я даже по-хорошему завидовал ему. Потом, когда малышня, с виду, надо сказать, совершенно обычная, подросла, начала ползать, а потом и встала на ноги, этот молодой посвященный возился со своей дочерью и прочими детьми наравне с няньками и мамочками. Я же, к позору своему, взирал на все это издали. Меня куда больше заботили первые мои ученики. Никогда не думал, что получится стать для кого-то наставником, и еще меньше думал о том, насколько мне понравится учить других. Однако же, вышло именно так. Тогда-то отец с неохотой поведал мне о двух талантах, дарованных мне при рождении. Такое случалось редко и, как правило, подобных людей либо чрезмерно превозносили, либо отторгали. Я не знал, что в будущем ждет меня.

Первый раз что-то откликнулось в душе, когда на прогулке под ногой моей дочери повернулся неудобный камень, и она чуть не упала в довольно глубокий овраг. Сам не помню, каким чудом я оказался рядом, подхватил на руки, не дав сорваться… И все было бы дальше прекрасно, не взгляни я в глаза этой трехлетней крохи. Не бывает таких глаз у милых невинных малюток. На меня с досадой и усталым удовлетворением взирали глаза недоброй, очень умной и много прожившей женщины. Ну, наконец-то, будто говорили они, зашевелился, соизволил проявить отцовские чувства. Долговато тебя пришлось ждать, папочка… Увы, кроме ощущения чего-то напрочь неправильного и чувства вины, у меня ничего не пробудилось. Наверное, ей и этого было достаточно. Воспитатели говорили, что Ноалика растет спокойной, некапризной и очень молчаливой. С другими детьми Предстоящих играет и общается мало, все больше дружит с книгами. Каждый раз, как я ее видел, я ощущал свою вину все глубже, все сильнее. Вину, но не любовь. У трех мальчиков и одной девочки были нормальные родители, а моей не повезло. Когда я узнал, что ей не повезло вдвойне, к чувству вины добавилась жалость. Дело в том, что родители-Предстоящие тоже навещали своих детей — так часто, как, видимо, могли. Счастливая избранница Резара говорила, что Великий Защитник приходит к сыну каждый день, пусть на час, но приходит. Родители-люди не вмешивались, когда приходили Предстоящие, более того, оставляли их наедине с детьми, и неизменно радовались каждому такому визиту. Ноа пришла к дочери лишь раз. О чем-то долго говорила с ней, уложила спать, посидела в изголовье, что-то негромко напевая, поцеловала и исчезла. Странно, но дочь больше никогда не спрашивала, где ее мама.

Росла Ноалика, рос и камень у меня на сердце. Мне было тяжело приходить к ней. А она точно зала, что я не могу дать ей того, что в избытке получали от родителей другие дети, и наказывала меня. Требовала, чтобы я приходил к ней каждый день, играл с ней в сложные, не по возрасту, игры, что-то рассказывал о себе… Видя, что у меня не получается сложить головоломки, или я проигрываю, или огорчен чем-то, она смеялась… Ей не был нужен отец, просто нравилось смотреть, как вина и жалость съедают меня изнутри. Я прекрасно понимал это, но поделать ничего не мог. Так продолжалось бы и дальше, не столкнись я в нашем "детском" храме с человеком, которого я никогда раньше не видел. Посторонних туда не пускали. Лицо его кого-то мне напомнило, но я не мог припомнить, кого именно. Узкое, с твердыми правильными чертами и крупным улыбчивым ртом, под густыми красивыми бровями — яркие светло-карие глаза с золотым ободком, вокруг них разбегаются лукавые морщинки. Темные тяжелые волосы тронуты сединой… Он долго смотрел, как дети плещутся в бассейне, а потом сказал мне:

— Прости, что не смог вовремя остановить тебя. В самом начале еще была возможность отказаться.

Я закрыл глаза, вслушиваясь в голос, и понял, кто рядом со мной. Райдо решил взглянуть на своего непутевого посвященного и его дочь

— Каким образом, господин мой?

— Я мог рассказать, что тебе уготовано. Дальше ты бы все решил сам… Мы стараемся не переходить друг другу дорогу, но в этом случае стоило бы наплевать на правила. Недостойно мучить чужих посвященных. Знающая хитроумна, любой из нас голову сломает, попытавшись разобраться в ее многоходовых планах… Разве что Кейла углядит что-то в будущем. Но здесь даже я могу сказать с уверенностью: Ноа нужно было заполучить некие знания и свойства, что живут у тебя в крови. Силы, что в ней дремлют. А вот зачем, это уже другой вопрос. Возможно, просто хотела мне отомстить, как многие женщины, которых отвергли. Но это слишком просто для нее… Скорее всего, Ноа в очередной раз вынашивает какой-то масштабный замысел. Никто не может знать, что у нее на уме.

— Темные могут.

Предстоящий тихонько рассмеялся.

— Может, и могли бы, если бы собрались все вместе. Но сейчас и у них другие заботы. Гворган присматривает за смертью и посмертием, а Ноа ни то, ни другое не грозит. Инала с её воздаянием пока бессильна — за мысли у нас не наказывают даже людей. Кейле сейчас и вовсе не до загадок — она пытается не выпустить из рук нити будущего. Вашего будущего, Гайдиар, будущего людей. Кто-то уже не в первый раз пытается вырвать их у нее. Если у нас не получится выяснить, кто покушается на ваше, да, честно говоря, и на наше время, мы можем навсегда потерять вас, и Мир тоже. Но это пока не важно, а важно то, что тебе предстоит малоприятная роль в чужом замысле, который ни я, ни ты не можем постичь. Будь осторожен, особенно, в обещаниях и клятвах. Десять раз подумай, прежде чем на что-либо соглашаться. Тогда есть шанс вернуться без потерь… И еще. Ноа, конечно, мастерски все по-своему устроила, но полностью контролировать тебя она не сможет.

— А она меня контролирует?

— Несомненно. Но тебе рано паниковать, ты все-таки мой посвященный, а это чего-нибудь да стоит. Она может узлом завязаться, а куклы из тебя не получится, уже не получилось… Держись, друг мой…

Я открыл было рот, чтобы задать очередной вопрос, но непоседливого Хозяина Дорог уже не было рядом. Его фигура мелькнула где-то вдалеке, у белых колонн портика и скрылась. Я обернулся на недовольный детский окрик, и каким же недобрым и тяжелым был взгляд моей дочери, устремленный ему вслед. Что-то было не так с самой Ноа, с нашей девочкой, со всеми нами. Я хотел разобраться в тревожных предчувствиях, возникших у меня после беседы с Райдо, но так и не успел. Сперва пришлось срочно вытаскивать из беды не в меру ретивых учеников, затем выпускать их в мир и брать под крыло новых. А потом… потом начались все те изменения, что привели к Исходу.

Сначала Предстоящие перестали заглядывать к своим детям, а потом и к пастве. Их невозможно было дозваться. Магия, дарованная ими, ослабла или вовсе перестала действовать. Жрецы молились, чтобы силы исцеления, которыми ведал Тейно, не иссякли окончательно. Как ни странно, посвященные Хозяйки Вод по-прежнему легко справлялись с дождями и приливами, а мы вполне успешно бродили по Тропам. Только от нас, увы, не было никакой пользы людям. Творилось ли что-то в храмах Ноа, осталось тайной. Вряд ли все книги и свитки исчезли из библиотек, возможно лишь самые древние, существование которых поддерживала магия. Пострадать могла разве что уникальная память жрецов.

Все с огромным беспокойством и вниманием присматривались к детям Предстоящих — не скажется ли пагубно на них исчезновение родительской магии. Но дети росли, развивались и учились вполне успешно, кое-кто уже начал проявлять первые способности. Под руками дочери Орсейи все росло и расцветало, сын Тейно успешно лечил больных котят и птичек одним прикосновением рук, а наследник Резара поймал своего первого Ночного Плетельщика. Эти сущности жили рядом с людьми с начала времен и тянули из них силы. К ним относились, как к неизбежному злу — комарам или гнусу, осенним дождям или долгой зиме. Но когда твари угрожали жизни, особенно детской, их отлавливали и уничтожали. Жрецы слегка успокоились и сделали закономерный вывод, что магия вернется, когда Дети Надежды подрастут. Минул год, за ним второй и третий. В храмах по-прежнему служили молебны и праздновали, хотя никто из Предстоящих не откликался. Лучше не становилось, но и хуже не было. Все замерло в каком-то сонном расслабленном ожидании. Поэтому, наверное, на первую, непродолжительную засуху никто внимания не обратил. Жрецы Хозяйки Вод пригнали облака, и все тут же о ней забыли. А через пару месяцев жара вернулась, и какая! Пересыхали озера и реки, гибла рыба, полыхали леса, сохли на корню злаки, и конца-краю этому не было. Голод нам не грозил, наш государь, как и все его предшественники, был мудр и запаслив: даже в маленьких городах имелись хранилища зерна и других продуктов на подобный случай. А вот жажда… Вода быстро приближалась по цене к золоту. Посвященные Сейден не справлялись. Как оказалось, не так уж много было их у добрейшей Хозяйки Вод. Они старались, как могли, отдавали все силы и умирали, а люди лишались надежды на дождь или хоть мало-мальски полный колодец. Страна начинала роптать. Я сам слышал разговоры за спиной: на что нужны все эти жрецы, посвященные, маги, если они ничего не могут для людей сделать? Гнев и напряжение не просто витали в воздухе, они стали осязаемы, точно вязкий тяжелый дым, в котором невозможно дышать, как прикосновения невидимой и от того еще более мерзкой паутины.

Закономерно, что в какой-то момент отчаявшиеся толпы хлынули на улицы, устремившись к Храмовому Городу. И быть бы беде, не появись перед кипящими негодованием людьми Резар. О, он знал, как с ними разговаривать, как одним своим появлением изменить ход их мыслей… Предстоящий явился в самом впечатляющем своем обличье, блистая серебром доспехов, демонстрируя все легендарное оружие, от молний-дротиков до огненной цепи, по желанию хозяина распадающейся на сотни смертоносных сияющих дисков. Толпа замерла от неожиданности, потом, стоило Резару в полголоса произнести слова приветствия, прислушалась, да и забыла, зачем и куда неслась, втаптывая в землю неосторожно пытавшихся ее вразумить. Великий Защитник говорил и говорил, люди слушали, кивали, с удивлением оглядывались по сторонам — куда это меня занесло? — и тихонько расходились по домам. А я слушал и не слышал его слов. За всем внешним блеском, ослепившим доверчивую паству, от меня не скрылось лицо Предстоящего: мертвое, застывшее, с пустыми потухшими глазами. Я вспомнил, каким видел его раньше. Он ведь очень любил являться людям в разных своих обликах, поговаривали, что он бывает в храмах гораздо чаще, чем все его братья и сестры вместе взятые. Как любой мальчишка, я в детстве хотел быть похожим на него и служить только ему. Никогда на моей памяти Резар таким не был. Что же у них там, в их высоких Сферах, происходит?! Что превратило великолепного яростного Защитника в плохую копию Короля Мертвых, его Темного брата? А еще я заметил за его плечом хрупкую фигуру в сером, голову которой украшал венок из полыни и полевых цветов. Юное лицо, седые волосы, улыбающиеся губы и огромные, очень грустные глаза цвета вечернего неба. Инала Справедливая, Воздающая по заслугам. Её мало кто видел в лицо, только те, к кому она явилась исполнить свой долг. Как известно, для нее не существует разницы: Предстоящий или обычный человек, царь или раб. Удивительно… Резар совершил нечто, заставившее Иналу появиться рядом с ним при всем народе? Что они все натворили?

А Великий Защитник, будто не замечая стоящей рядом сестры, продолжал повествовать, что он, вместе с остальными Предстоящими, из последних сил противостоит врагу на далеком континенте. Ужасно то, что многочисленные народы, там живущие, привыкли к другому укладу жизни и не желают их слушать. Кроме того, все эти люди считают врага (чудовище, кошмарное исчадие Тьмы — выбрать по желанию) первым после Создателя, своим покровителем, учителем и защитником. А еще тамошние народы готовы снарядить многочисленный флот и плыть к нашим островам с оружием в руках, дабы защитить своего покровителя и разрушить храмы окаянных демонов, посмевших нарушить его покой и посягнуть на его паству. Поэтому-то у Предстоящих не хватает сил поддерживать магию на родине. Но свой народ они не оставят и не позволят жестоким варварам с материка уничтожить его. Посвященные Райдо уведут всех волшебными путями к новому дому, а дети Предстоящих укажут дорогу, помогут сохранить силы и не пасть духом. Не стоит волноваться, уходить придется только в том случае, если Предстоящие не смогут одолеть старое Зло и больше некому будет защищать их любимый народ.

— Что мы сделали не так? — крикнул кто-то в толпе, — скажи, Великий, за что нас наказывают?

Резар лишь виновато склонил голову, ответил устало:

— Не знаю. Наверное, за то же, что и нас.

— Не лги им, Резар, — прозвучал тихий голос Справедливой, — хотя бы сейчас не лги. Твоя чаша и без того тяжела.

— Мне и нести ее до конца, сестра. А они пойдут к новому дому налегке. Груз наших ошибок останется нам, им незачем знать, — также тихо ответил Предстоящий и исчез.

На следующий день всех, кто умел ходить по Тропам, тайно собрали в одном из храмов Указывающего Путь. Я не удивился, увидев на возвышении для ораторов отца. Он, как всегда, не стал произносить долгие речи.

— Приведите в порядок свои дела. Соберите самое необходимое заранее. В любой день, в любой час вы должны быть готовы выйти на Тропу и повести за собой остальных. Будьте спокойны, уверены в себе и сосредоточены. Возможно, люди будут роптать, плакать, ругаться… Научитесь находить нужные слова и верные решения. Уходить из обжитых мест всегда тяжко, а эта дорога будет очень и очень долгой. Ваша задача — дойти до конца, привести людей к новому дому. Райдо да благословит ваш путь…

Я нашел отца в его храмовых покоях, у небольшого бассейна. Он всегда говорил мне, что вода лучше всего возвращает ему душевное равновесие.

— Твои наставления были для других. Разве ты не пойдешь с нами? С учениками, с людьми? — спросил я, уже предчувствуя ответ.

— Я слишком стар для подобных путешествий, сынок. Мне совершенно не хочется стать легкой добычей для Тропы. Мне больно покидать мой дом и могилу твоей матери. А вот сражаться с захватчиками я вполне могу, родные стены поддержат. Кроме того, наш великий покровитель и Хозяин всех Дорог никуда не собирается, а значит, я не вправе бросить храм.

— Но как же так…

— Сын, ты не ребенок, чтобы объяснять тебе прописные истины. Старики в дороге только обуза. И не пытайся меня уговорить. Вспомни, себя уговорить в свое время ты тоже не дал. Что поделать, в какой-то момент наши пути должны были разойтись, лучше уж ты будешь помнить меня живым. Береги свою дочь, она, как бы там ни было, несет все сокровища памяти, что оставила ей Ноа.

— Хорошо, отец. Я не стану тебя уговаривать. Я просто буду рядом, пока это возможно.

Паники не было. Люди внезапно успокоились, им просто некогда стало бунтовать. Сразу появилось множество дел, которые не хотелось оставлять незавершенными. Ушли в тень ссоры, дрязги, разногласия. И повсеместно поселилась тихая печаль. Как ни странно, далеко не все думали, что Исход неизбежен. Кто-то истово верил в победу наших Предстоящих, кто-то считал, что старый дом, как бы плохо в нем ни было, всяко лучше нового, еще и расположенного непонятно где. Кто-то говорил, что умирать один раз, так уж лучше в бою за самое дорогое, с оружием в руках и прихватив с собой парочку захватчиков. А кому-то просто было интересно, чем закончится противостояние с непонятным противником. Сколько бы ни было разговоров о близкой войне, никаких кораблей на горизонте не появлялось, никто не вторгался на нашу землю, огнем и мечом насаждая свои порядки и свою веру.

Пришли долгожданные дожди, да так и остались. День за днем небо закрывали низкие серые тучи, откуда то сыпало, то лило. Никто ничего фатального в этом не видел, хотя находились кликуши, вещавшие, что это Враг закрыл от нас небо, дабы мы не догадались, что всё уже изменилось и не смогли уйти вовремя. Однажды сильный ветер с моря умудрился-таки порвать сплошное облачное покрывало, а в разрывах люди увидели высоко-высоко парящие крылатые силуэты. Птицы, не птицы — никто понять не смог, но кто-то сказал: это вестники Предстоящих. Наверное, нам следует приготовиться… А потом над столицей пронесся горестный плач: Дети Надежды исчезли. Я не знаю и никогда не узнаю, с помощью каких титанических усилий нашим жрецам удалось удержать в узде бешеные эмоции, мгновенно охватившие людей. Я сам был на грани, постоянно переходя от апатии к агрессии, от деятельного беспокойства к тупому ничегонеделанию. Друзья принесли добрую весть: Тейно, Орсейя и Резар явились в свои храмы, говорили с посвященными. Грядет нашествие, поэтому Силы куда более высокие, чем наши Предстоящие, спрятали Детей Надежды, чтобы враг не лишил будущего наш народ. А в храмах Райдо и Резара повсеместно открываются порталы на Тропу, ведущую к новому дому. В пути мы отыщем Детей Надежды, там они будут уже недосягаемы для врага. Как это произойдет? Очень просто, их матери или отцы почувствуют, где малыши, и приведут к остальным. Как только все пятеро снова будут вместе, народ обретет мир, дом и новое будущее.

Оставалось только сделать тот первый шаг, который всегда лежит в начале любого пути и, как водится, самый трудный. Я, честно признаться, плохо помню, как его сделал. Вот я обнимаю отца — и вот я уже на Тропе, среди растерянных, испуганных, ничего не понимающих соотечественников. Уговариваю, успокаиваю, предостерегаю…

Первым нашелся сын Нива Искусника. У его матери был тонкий слух, она даже сквозь многоголосый гомон умудрилась расслышать мелодию, что вызванивала любимая музыкальная игрушка сына. В туманное ответвление "коридора" вместе с ней полезли двое самых сильных адептов Райдо. Конечно же, они все благополучно вернулись. Маленький Нивиор выглядел сильно повзрослевшим, окрепшим и очень серьезным. Казалось, за прошедшие по нашему счету несколько месяцев (хотя какое на Тропе может быть время…) он вырос на пару лет. Никто не удивился, когда этот мальчик пошел по Тропе впереди всех, уверенно выбирая нужные повороты и развилки. Именно Нивиор привел нас к месту первой длительной стоянки — в чужой, холодный, но вполне пригодный для жизни мир.

Нет смысла в подробностях описывать Долгий путь. Всё было: и время восторга и воодушевления, и дни смертельной неуверенности и колебаний. Тропа неизменно собирала свою дань, пожирая слабых, больных, слишком самоуверенных и чрезмерно трусливых. Мы шли, как и положено путникам, от приюта к приюту. Видели всякое, что-то могли понять, от иного бежали, сломя голову. Когда нашлась дочь Орсейи Щедрое Сердце, у остальных родителей появилось некое предчувствие, где следует искать их детей. Тогда было принято решение разделиться. Три мира скрывали в себе искомое, три больших клана отправлялись туда, сопровождая ищущего. С ними шли адепты Райдо, которые могли вывести всех в нужный момент на Тропу. Большая же часть людей следовала за детьми Орсейи и Нива к временному убежищу. Так я оказался в вашем мире. Нам повезло, один из императоров разрешил нам остановиться на острове Юм. Люди были рады передышке в таком теплом, гостеприимном и удобном для жизни мире, это невозможно было не заметить. Я поневоле сравнивал наши чувства с чувствами путешественника, который долгое время ночевал, где придется, а тут вдруг попал, как минимум, в богатый дом. Наши посвященные очень удивились, поняв, насколько щедро здесь разлита Сила, и как легко творить с ее помощью. Не мудрено, что наш остров так быстро преобразился.

Только прожив пару десятков лет в относительном покое, я понял, что несколько отличаюсь от остальных моих соотечественников. Я почти не менялся, словно время забыло обо мне. Остальные же взрослели, старели, самые старшие и усталые умерли, отдав острову-подарку все свои силы. Самые умные, почувствовав приближение старости, уходили на Тропу, в ее безвременье. Их вели мои коллеги, посвященные Райдо, медленно, но верно догоняя основную массу народа на пути к временному убежищу. Там у них был шанс дождаться остальных и дожить до нового дома. Как говорили, в каждом мире, где шли поиски, стоял маленький храм. Там над пятью алтарями должно было когда-нибудь загореться пять огней, а пока было лишь два — по числу найденных Детей Надежды. Я искал… Творец свидетель, чего я только не делал, чтобы найти мою дочь. А меня точно дразнили, обманывали, держали на определенном расстоянии. Только следы, отдаленные отголоски, нечеткие знаки ее присутствия где-то рядом, неверные знамения… Четыре сотни лет, и все почти зря. Мне повезло увидеть, как зажглись еще два огня — значит, я один не выполнил свой долг. О, это были страшные дни. Я ощущал себя полнейшим ничтожеством, не способным выполнить возложенный на меня долг, оправдать надежды моих соотечественников. Иногда мне казалось, что я чувствую насмешливое пренебрежение моей дочери: ну сколько еще ты будешь копаться? Я буквально у тебя под носом, но ты, слепой крот, ничего не видишь! Соотечественники относились к моим неудачам по-разному: кто открыто издевался, кто молча осуждал, находились и те, кто сочувствовал, пытался чем-то помочь. Но постепенно все они ушли туда, где мой народ ожидает решения своей судьбы. В конце концов, нас здесь осталось не более двух десятков. Не скрою, последнее время я словно хожу по краю. Мне страшно от того, что теперь, встретив тебя, я вовсе не горю желанием найти дочь и отправиться дальше. К сожалению, здесь я бессилен. От моего долга и моего пути мне не убежать. Я найду ее, Тайри…".

Молчание было ему ответом. Ученица замерла, точно окаменев, с идеально прямой спиной. Натянутая струна, не иначе.

— Когда ты найдешь ее, ты вернешься к своим? — Тайри говорила почти шепотом, но это был крик. Мысленно распрощавшись со всеми своими мечтами, ответил честно, глядя в темно-серые, очень грустные глаза:

— Да. Я вернусь к моему народу.

— И…это навсегда?

— Навсегда, Тайри. Я буду нужен ей, — он не сказал "дочери", — я буду нужен всем им.

Юная леди Даллет снова замерла. Ее лицо не было каким-то особенно отчаянным, выдавали переживания, скорее, мелочи: слишком сильно сжатые губы, сцепленные пальцы.

Время будто замедлилось, секунды тянулись бесконечно. Молчание было настолько ощутимым, что давило и мешало дышать, но… Мастер сделал всё, что считал возможным, а решать предстояло Тайри. Только вот что им делать те несколько месяцев, оставшихся до завершения ее ученичества? Во что превратится их жизнь, если юная леди решит вернуть все к началу, к холоду первых дней знакомства?

Она даже не спросила, можно ли было пойти за мной в Убежище, подумал ваюмн. Не пришло в голову? Или сразу догадалась, что здесь ее никто не отпустит, а там ее не примут, и, прежде всего, Ноалика. Дочь Знающей удалась в матушку: ревнива, своенравна, скрытна и злопамятна. Для нее возлюбленная отца — худшая из соперниц. Мастер Гайдиар на секунду представил, как им пришлось бы жить, если бы он забрал Тайри с собой. Ему пришлось бы как-то защищать ученицу от выходок дочери, от нападок и ледяного презрения соотечественников, от глухого неприятия, а может, и открытой враждебности своих близких друзей — тех, кто еще жив. Скорее всего, она ни слова бы не сказала, терпела бы с улыбкой все эти косые взгляды, жила бы затворницей — ради него. Но разве такой жизни для любимой он хотел? Разве она заслужила это? Каково жить, лишившись привычной свободы действий, круга общения, простых житейских радостей? Мука это, а не жизнь, особенно, когда все вокруг волками смотрят. Почему он так думал? Да потому что хорошо знал своих соотечественников. Подавляющее большинство их не испытывало ни малейшей благодарности ни к миру который приютил их на целых четыре сотни лет, ни к людям, его населяющим. Они считали свою спокойную, безбедную жизнь на острове Юм собственной заслугой, результатом хитрой игры, умением получать желаемое от глупых доверчивых варваров. Не пустили бы на этот остров — нашли бы другой, высадились на Оставленном материке, да хоть в Запретных Землях… Камень, пустыня, непроходимый лес — какая разница, если обустроить жизнь помогают посвященные Орсейи, а дармовой Силой этот мир пропитан сверху донизу. Пусть варвары будут счастливы, что рядом с ними какое-то время поживут люди из любимого народа Предстоящих. Те, кто видел Пресветлых, слышал их речи, ощущал заботу… Хотя, где им понять! Местные уже многие тысячелетия живут, как трава, им неведомо благотворное внимание Высших сил. Поэтому Оргре просто воспользуются таким удобным миром, отыщут необходимое и уйдут, забыв его, как дурной сон. Время для тех, кто в Поиске, значения не имеет, а вот для тех, кто рядом, бывает по-разному… А ведь никто не исключил, что чужаки просто физически не смогут войти в Убежище…

Странно, он должен думать сейчас вовсе не о соотечественниках, а о любимой, но в голову лезли именно они. «Наверное, я чудовище», отстраненно подумал мастер Гайдиар. «Не такое древнее, как один знакомый синеглазый дракон, но гораздо более чуждое, и, к тому же отвратительное. Сижу, жду приговора и не могу отделаться от ощущения, что всё это мне снится».

Ваюмн поднял голову, встретился с потемневшим и очень решительным взглядом ученицы, и в голове мгновенно стало пусто, а сердце отчаянно дернулось, будто налетев на острие ножа.

Тайри очень аккуратно собрала разлетевшиеся по столу листы бумаги, исписанные четким почерком мастера, сложила их пополам, положила сверху узкие ладони.

— Я не знаю, что в таких случаях надо говорить, Гай. Поэтому скажу правду… — она глубоко вдохнула и продолжила, — Узнай я всё это в первый день моего ученичества, ничего бы не изменилось. Возможно, я продержалась бы дольше, и ты ничего бы не узнал, но… Уж как есть. И теперь, даже если ты прямо сейчас найдешь свою девочку и исчезнешь, тут… — Она прижала ладонь к сердцу. — …ничего не изменится. В таком случае, что это меняет? — она постучала пальцем по бумаге.

— Ничего. Это не меняет ничего, Тайри. Ни того, что даже там, куда я вынужден буду вернуться, мои чувства и мысли останутся прежними. Ни того, что тебе будет больно. Ни того, что я безропотно приму любое твое решение. Лю-бо-е.

— Решение… — юная герцогиня горько усмехнулась, — это всегда так… серьезно. Значимо. Я могу поступить со всех сторон правильно. Построить между нами стену изо льда. Жить дальше — не понятно зачем. На сжатых до хруста зубах и с дырой вместо сердца. Здоровенной такой дырой, без дна и света, которая постепенно сожрёт всё: радости, стремления, планы, весенние цветы, летние звезды. Все, что светилось, пело и смеялось, и меня саму тоже. Даже боль и горечь от несбывшегося канет в нее, оставив лишь пустую мертвую оболочку. Куколку, так и не ставшую бабочкой. И кому от этого лучше будет? Зачем тогда ты выцарапывал меня у всемогущего Времени и его служителей? Честное слово, менее жестоко было бы отдать меня им.

Как же она права, эта чудесная девушка! Мастер Гайдиар, кроме всех прочих чувств, испытывал сейчас к ней огромную благодарность. За откровенность, за мудрость, явно не свойственную ее возрасту, и за смелость. Ну и, чего скрывать, за то, что она решила именно так.

— В конце-то концов, как ты уже сказал, это ничего не меняет. Это неправильно, я знаю. Но правильных Даллетов никто и никогда не видел.

— Что, совсем-совсем никто? — напряжение отступило, и ваюмн уже мог улыбаться.

— Скажу по секрету, я видела.

— Только не говори, что в зеркале.

— Вот еще! Я про моего дядюшку. Последние лет пятнадцать пытается быть со всех сторон правильным. Мучается, бедняга, несказанно. Самое интересное — не понятно, ради чего. После того, как брат исчез, уж точно можно было перестать. Мне на него смотреть больно бывает. Вот, недавно, после той истории с химерой… Сколько он мне наговорил правильного и нравоучительного! Говорит, а голос чужой, бесцветный, и глаза тоскливые, потухшие. Я себя такой представила. — Тайри зажмурилась и вздрогнула.

Ваюмн тоже представил, всего на секунду, такую Тайри, и внутренне ужаснулся. Ученица, конечно, уловила его эмоции, тут и посторонний бы проникся.

— Вот-вот, — кивнула она, — мне тоже, мягко говоря, не понравилось.

Леди Даллет подошла к наставнику, мягко положила руки ему на плечи.

— Сколько бы ни было у нас времени, Гай, оно все наше. И я никому его не отдам. Можешь считать это ответом.

Ваюмн хотел сказать, какая она замечательная и насколько он счастлив, но слова улетучились, огромная горячая волна нежности накрыла его, сдавила горло, закипела горячей влагой в глазах. Мастер сгреб ученицу в объятия, зарылся лицом в медовые локоны, запоздало спохватился, прощупывая всё вокруг заклятиями познания: нет ли рядом чьих-то следящих чар. Странно, но сейчас любопытство никого не разбирало, "глаз" и "ушей" не наблюдалось.

— Ты больше ни о чем не хочешь мне рассказать? — почти промурлыкала Тайри, — Чтобы уж всё в один день…

— Разумеется, хочу. Например, о том, что еле до сегодняшнего дня дожил — без тебя. Или еще то, что я совершенно не способен ни о чем другом думать. Даже о том, что в очередной раз придумает для нас его величество, потому что…

— Вот поэтому? — Тайри легко поцеловала его в губы и снова спрятала лицо у него на груди.

— И поэтому тоже. А еще потому, что наше с тобой высокочтимое начальство в лице милорда Ректора уведомило меня, каким образом будет проходить защита твоей магистерской диссертации. Честно говоря, когда я все это осознал, я спать не мог.

— Ну же, не томи. Чего уж такого страшного могли надумать наши маги? — безмятежно улыбнулась девушка.

— Ладно, слушай. Сначала все, как обычно: главный зал, Высокое Жюри, оппоненты… Теория. Я думаю, у тебя уже накопился отличный материал по энергетике Переходов, опорным потокам и влиянию собственного потенциала мага на устойчивость порталов. Рассказывать Жюри о Тропах и их свойствах, я думаю, бесполезно: не поймут, потому как никогда там не были. Увы, у нашего милорда ректора отличная память. Он включил Тропы в практическую часть.

Юная герцогиня мгновенно собралась, отстранилась от любимого наставника, сосредотачиваясь на важном.

— Как они все это себе представляют? И что я должна буду им продемонстрировать?

— Правильные вопросы, моя леди. Они хотят, чтобы ты построила порталы в несколько разных мест. Посмотрят, как долго ты сможешь удерживать Короткий Переход на некое расстояние для большого числа людей. Думаю, попросят перебросить куда-нибудь наших солдат, хорошо, если роту… А в заключении они желают прогуляться по Тропе, с тобой в качестве проводника.

— О, Творец… — в ужасе выдохнула Тайри. — Они в своем уме?

— Вполне. Были бы в нашем, сотню раз бы подумали, стоит ли соваться туда без подготовки. Они же не слушали курс для будущих магистров, — пожал плечами мастер.

— И ты не попытался им объяснить?

— Если бы! — Мастер не смог удержать горькой иронии, — И сколько раз… Всем вместе и поодиночке. Видела бы ты, с каким презрением они на меня смотрели. И правда, кто я такой, чтобы поучать наших почтенных мэтров… Единственный, кто отнесся к моим предостережениям с должным вниманием, был мастер Эйтан, но он и знает меня куда дольше.

— Значит, мне придется самой прикрывать целое стадо бестолковых павлинов, — точно рассерженная кошка, фыркнула юная леди, — не скажу, что это моё любимое занятие.

— Как ты их… неласково, — рассмеялся ваюмн.

— Зато точно, — не поддержала его веселья хмурая ученица, — ничего, когда Тропа немного проредит им перышки, спеси поубавится. Ну да демоны с ними… Сколько у нас времени?

— Полгода, как обычно. И не стоит сбрасывать со счетов задания его величества. Он явно не собирается останавливаться на достигнутом.

— То есть, если оценивать трезво, времени почти нет. И еще надо каким-то образом научиться строить тех, кому я, в силу их положения, сама должна подчиняться. Та еще задачка. — Тайри зажмурилась, представив себя во главе эдакого пестрого отряда, где пять командиров один другого главнее, и всего один солдат. Прямо как в одной сказке…

Мастер не удержался и немедленно поцеловал ее. Юная леди тут же возмущенно отстранилась, укоризненно глядя на наставника.

— Пожалуйста, Гай, не сейчас, — почти жалобно попросила она, — я хоть как-то пытаюсь собраться с мыслями и понять, что мне делать дальше.

— Готовиться к худшему, надеяться на лучшее. Зато я теперь точно знаю, чему мне придется тебя научить. Не думал, что наступит такой момент, но, боюсь, это знание необходимо. — Ваюмн стал мрачнее тучи.

— Я понимаю, ходить по Тропе в компании павлинов — не самое приятное развлечение, но это не повод так огорчаться. — Девушка нежно коснулась пальцами его щеки.

— Это — не повод. А вот однозначная реакция Тропы на четыре куска очень самоуверенного, невнимательного и напичканного по самую макушку вкусной магией, деликатеса — вполне себе повод. Демоны бы с ним, пусть лакомится на здоровье, но ведь все они повиснут на твоей шее, радость моя. Ты должна будешь защищать их, вытаскивать из опасных ситуаций и привести назад живыми и невредимыми. А если получится иначе — тебя ждут подземелья замка Мот, в лучшем случае. Потому что обвинят во всем именно тебя. — Мастер взял ее за плечи, заглянул в глаза. — Я. Не. Хочу. Чтобы. Тебя. Растерзали. И не важно, кто это будет: Тропа, монстры из внешних миров или твои собственные соотечественники. Кстати, можешь начинать обзывать меня паникером и перестраховщиком. Самое время.

Ученица с тревогой и печалью ответила:

— Я не узнаю тебя, мой мастер! Неужели ты настолько плохо меня знаешь и так мало веришь в мои силы?

— Именно потому, что слишком хорошо тебя знаю, девочка, я все это и говорю, — покачал головой ваюмн. — Ты ведь костьми ляжешь, чтобы они вернулись домой. Сама в пасть Тропе полезешь. А мне, старому дураку, предстоит тебя этому учить… Учить прикрывать беззащитных, оборонять бесполезных, тащить их всех за собой даже вопреки их желанию. И, при необходимости, ценой одной единственной жертвы, вышвырнуть их к начальной точке путешествия. Или же как можно ближе к ней, если достаточно далеко забрались по Тропе.

Тайри вздрогнула. Так вот что собирался сделать наставник там, в горящем лесу Роневена…

— Именно это ты хотел сотворить…

— И сотворил бы, не появись так своевременно твой дракон.

Девушка прижала руки к груди, пытаясь унять боль в бешено заколотившемся сердце. Творец всемилостивый, мастер готов был умереть ради нее… И сейчас ей пришлось бы жить одной в мире без красок и звуков, не имея внутри ничего кроме пустоты. Бессмысленное существование…

— Ну что ты, ничего ведь не случилось, — прошептал наставник, обнимая ее, — Ты прекрасно понимаешь, какой ужас я испытываю, когда ты в опасности. А теперь я не только вынужден буду отпустить тебя одну на Тропу с не просто ненужным — опасным сопровождением, я должен научить тебя этой… жертвенной магии. Собственной рукой дать тебе оружие, которое спасет всех, кроме тебя.

В его объятиях Тайри неожиданно успокоилась. Страх, гнев, боль — все ушло, оставив только спокойную уверенность, которой вполне хватило бы на двоих.

— И научишь, Гай. Только я не собираюсь кому-то позволить загнать себя в подобную ситуацию. Я ведь уже говорила, что не хочу причинить тебе боль. Никогда. И еще. Готовиться, конечно, следует к худшему, но самое худшее — представлять, что всё закончится печально. Знаешь, как говорит одна деревенская колдунья: не зови смерть — услышит.

— Не буду, — виновато улыбнулся мастер, чувствуя, как тревога разжимает свои стальные пальцы, и тает лед где-то глубоко в груди, — просто я никогда в жизни не боялся кого-то потерять. А теперь боюсь, и пока ничего не могу с этим поделать. Прости уж старого дурака…

— Старого дурака — ни за что, а вот мастера Гайдиара с острова Юм — сколько угодно. Особенно, если он чуть больше будет верить в свою ученицу.

Мастер сдался, и ему осталось только одно — научить Тайри всему необходимому. Он методично объяснял, как строить чары, как прятать спутников от опасности, что надо делать в самом крайнем случае, хотя думал совершенно о другом. В самом конце, когда у обоих уже сил не осталось изучать законы правильного и эффективного самопожертвования, ваюмн все-таки не выдержал и "утащил" любимую ученицу на берег моря, в удивительный город Ренсию.

Он давно любил маленькое королевство Илат с его солнечным теплым климатом, чистыми светлыми маленькими городами, щедрыми виноградниками на склонах гор, цветущими две трети года розами и морем такого чистого бирюзового оттенка, которого, кажется, нигде в мире больше не встретишь. Ему всегда казалось, что любой город, а прекрасная Ренсия более всех остальных — это добрый, приветливый, понимающий друг. Тот самый, который без слов понимает, когда надо поддержать тебя шуткой и песней, а когда молча посидеть рядом с бокалом вина.

Вот и сейчас хозяин маленького кафе — смуглый, гибкий, живой и улыбчивый красавец, встретил их, как старых знакомых, принес огромное блюдо с чем-то мясным, заманчиво благоухающим пряными травами, изящный кувшин с вином. Поставил перед ними стеклянные бокалы на тонкой ножке, подмигнул мастеру и испарился, оставив их на пустой террасе, наедине с шумящим внизу морем.

— Что-то он странно молчалив сегодня, — хмыкнул ваюмн, ловко орудуя вилкой и ложкой, — обычно дамы от него слышат множество комплиментов.

— Наверное, он удивился, увидев, что ты не один, и побоялся делать комплименты даме в сопровождении такого серьезного кавалера, — ответила Тайри, пытаясь управиться с удивительно неудобными тонкими и длинными трубочками из теста, которые так и норовили уползти с вилки обратно в соус.

— Хочешь сказать, что никогда здесь не бывала и не пробовала местной еды? — удивленно глядя на героические усилия ученицы, спросил наставник.

— Представь себе, я много где не была. Одну меня не отпускали далеко, а родителям было не до того.

— Так, по-моему, пора исправить это упущение. Согласны, моя леди?

— С тобой — куда угодно, — глаза девушки на секунду потемнели. Вспомнила что-то грустное? — Но только с тобой.

— Разумеется. Ты не представляешь, как мне жаль каждую секунду, проведенную порознь. Но если ты рядом, если я тебя просто вижу, могу коснуться, я уже вполне счастлив.

— Ты еще скажи, что ни о чем большем не мечтаешь, — лукаво улыбнулась Тайри.

— Мечтаю, конечно. Но я привыкаю ценить то, что есть — это ведь тоже немало, — очень серьезно ответил мастер Гайдиар, а про себя подумал, что времени у них, к несчастью, становится все меньше.

Видимо, леди Даллет уловила его грусть, хоть он изо всех сил старался не показывать ее, не думать о маячившем вдали неизбежном. Она осторожно протянула руку через стол, переплела свои пальцы с его.

— Пока ты здесь, я всегда с тобой, Гай. Разве ты не чувствуешь? Даже когда я тебя не вижу, все равно знаю, что с тобой происходит и в каком ты настроении.

— Возможно, так происходит, потому что ты — целитель, милая. Целители вообще народ особый. Слушай, а когда я о тебе думаю, ты тоже чувствуешь?

— Никогда не задумывалась. Вряд ли это возможно, я же не из семьи Верего, это они умеют мысли читать на расстоянии. Наверное, потому и не живут долго.

— Что тебе снилось после нашей вылазки на остров Глид? Мне показалось, что кошмары. Я позволил себе их прогнать.

— Точно… Были кошмары. А еще мне снилось, что мы сидим в какой-то очень уютной комнате, и ты меня обнимаешь, — удивленно ответила Тайри. Такого раньше за ее мастером не водилось.

— Вот об этом я и думал. Тогда.

— Это ведь чудесно! Я не знала, что ты так умеешь.

— Я и сам не знал. С того дня я много чего нового умею…

Потом они долго бродили по узким улочкам, улыбаясь всем вокруг, любовались чудесными видами с башни над гаванью, слушали уличного певца на залитой солнцем площади, чуть не заблудились в квартале Садовников, где не было улиц — только пересечение великолепных садов и парков, розариев и цветников, устроенных вокруг маленьких водоемов. Выбравшись где-то почти за городом, усталые и счастливые, они буквально по запаху набрели на кондитерскую, накупили целую корзинку сладостей и большую пузатую бутыль с удивительно вкусным напитком, пахнущим лимоном и мятой. С этими сокровищами домой возвращаться не хотелось, поэтому наставник увлек ученицу на берег моря — смотреть на закат. Тайри была ему бесконечно благодарна. Редко когда столько приятного случается одновременно: море, закат, тихий-тихий вечер и самые уютные в мире объятия. Только никогда такое не длится вечно или хоть сколько-нибудь долго. Резкий порыв ветра принес запах грозы и дождя, а прибежавшая вместе с ним волна выложила синеватыми камушками на белом песке одно слово: "возвращайтесь".

**** **** ****

В Академии их ждал юноша, очень похожий на его величество. Сын? Племянник?

— Государь ждет вас. Обоих. Следуйте за мной.

Тайри и ваюмн переглянулись: что могло случиться за пару суток? Или же императору пришла в голову очередная идея, и нужно снова что-то проверить? Между тем юная копия Рикарта ор Льоффа вполне умело сотворила Короткий переход.

— Пожалуйста, все вопросы к его величеству. Я только проводник.

Их оставили в просторном кабинете, все стены которого были увешаны морскими пейзажами, географическими картами и изображениями кораблей всех видов и эпох. У большого панорамного окна стоял внушительных размеров стол, на дальнем конце которого скромно разместился письменный прибор из драгоценной морской яшмы с острова Орт. Отдельно, на специальных подставках, стояли модели кораблей, выполненные в мельчайших подробностях. Одну стену — от пола до потолка — занимал гигантский книжный шкаф, второй, гораздо более скромных размеров, но куда массивнее, разместился ближе к окну. Его створки черного дуба, окованные серебром и инкрустированные перламутром, были заперты на старинный замок невероятно сложной работы. Тайри сразу стало интересно, кому под силу было сотворить подобное чудо, соединив магию и механику: хитрые пружины и ловушки, привязанного чарами духа-охранника и магическую нитку, протянувшуюся, видимо, к хозяину. Сейчас такие замки уже не делают, считая их неудобными и нерациональными, ведь тонкие чары всегда требуют обновления.

Спиной к вошедшим, глядя в окно, стояла незнакомая леди. Темно-зеленое платье из заоблачно дорогого идарийского бархата ладно облегало стройную фигуру, волосы, по придворной моде, были упрятаны под густую жемчужную сетку.

В придвинутом к столу кресле с высокой спинкой сидел древний старец и рассматривал через огромную лупу пожелтевший свиток. Сморщенная, с разбухшими суставами, рука подрагивала, удерживая толстое стекло в тяжелой старинной оправе. Услышав, что кто-то вошел, он оторвался от своего весьма увлекательного занятия и повернулся к пришедшим. На темном, изрезанном глубокими морщинами, лице с тонким костлявым носом, под седыми лохматыми бровями сияли молодые, ясные, очень внимательные и насмешливые глаза — ярко-голубые, каких не бывает у стариков.

— Ага, вот и наши разведчики, — неожиданно глубоким басом, которому совершенно неоткуда было взяться в немощном теле, произнес старик, — премного о вас наслышан, уважаемые. Подойдите-ка поближе, дайте древней развалине на вас посмотреть. Я бы и сам не против, да ноги не носят…

Тайри показалось, что почтенный старец изрядно лукавит. И видит он прекрасно, и двигаться может, скорее всего, вполне сносно, просто ему так удобнее. Тем не менее, маги спокойно подошли, старец сощурился, вглядываясь в лицо ваюмна, но тот, как и положено младшему, произнес первым:

— Рад вас видеть, милорд Варго, в добром здравии.

— Взаимно, Гай, взаимно. В этот раз оно и правда доброе. Это твоя ученица?

— Да, милорд.

— Если мне не изменяет память, это из-за нее император вытащил тебя из затворничества?

— Именно так. Его величество, как всегда, оказался прав.

— Ему и положено, Гай. Для этого мы все его и учим, — старец улыбнулся. Так улыбаются родители, с гордостью говоря о своих детях. Или наставники — о любимых учениках.

Значит, этот древний хитрец — один из наставников государя… Ну да, его величество упоминал в разговоре, что до сих пор с удовольствием учится. Интересно, чему милорд Варго учил нашего монарха? Додумать эту мысль Тайри не успела. В кабинет не вошел — ворвался император. Его сопровождал еще один незнакомец, лица которого было не разглядеть за грудой футляров с картами, едва помещавшимися у него в руках.

— Приветствую вас, милорды и миледи. Очень рад, что все смогли прибыть вовремя, — ого, монарх-то не на шутку обеспокоен! — Мастер Варго, вы уже в курсе дел, а вот остальным необходимо вникнуть. Расскажите…

— У вас получится лучше, государь. В любом случае, идея была вашей, я только уточнил факты и помог выбрать из ваших решений наилучшее.

— Да какие это, к демонам, решения… — печально вздохнул император, — так, полумеры. Хорошо, начнем по порядку. Прежде всего, я хочу познакомить между собой тех, кого ждет это головоломное задание. Идите к нам, миледи, довольно прятаться.

Дама, стоявшая у окна, чуть помедлив, с явной неохотой обернулась и, неслышно ступая, подошла к столу.

И чего тут было скрывать и стесняться, подумала леди Даллет, с восхищением взирая на узкое, с острым подбородком и высокими скулами, лицо — очень светлое, с нежной кожей. Прекрасными были и раскосые серо-фиолетовые яркие глаза, красиво очерченный маленький рот, даже россыпь золотых веснушек на щеках. Непривычному человеку мог показаться дисгармоничным тонкий, с горбинкой, нос, хищным вырезом ноздрей напоминавший клюв, и странные брови, состоящие из мелких темно-рыжих перышек. Такие же перышки были и вдоль линии роста волос и возле высоко посаженных заостренных ушей. На первый взгляд они казались чужеродными и даже пугающими. Но Тайри не удивилась, да и ее наставник тоже. Просто удивительная леди была, очевидно, родом с острова Орт. Ваорты крайне редко покидали свой скалистый ветреный остров, на котором, кроме них, никто подолгу жить не мог, славились своими ювелирами и чеканщиками, изобретали хитрые механизмы и удивительные головоломки, а также почти все владели странной, мало кому доступной на материке магией на стыке Огня и Камня. Похожие на птиц островитяне чувствовали судороги земли и умели в случае нужды приспособить гейзеры, горячие источники и даже вулканы для пользы дела. Как утверждалось во многих хрониках и путевых заметках, самые сильные маги островитян могли даже остановить извержение вулкана. А еще ваорты когда-то были оборотнями, превращаясь в огромных хищных птиц. Никто не знает, почему это свойство было утеряно, а вот сходство с птицами осталось навсегда.

Между тем, сопровождавший его величество человек аккуратно сложил футляры с картами на специальную подставку и присоединился к остальным. Тайри показалось, что этот мужчина был нарисован акварелью самых светлых тонов, точно у художника остались только белила и по капле всех остальных красок. Бледная кожа, светло-пепельные гладкие волосы, чуть более темные брови и длинные пушистые ресницы — любая леди обзавидовалась бы. Светло-синие, точно лед, глаза, бледно-розовые тонкие губы. Слова "снежный принц" всплыли в памяти, да так и остались.

— Мастер Троп, Гайдиар с острова Юм и его ученица, леди Тайонна-Ри ор Даллет. — Монарх указал на стоящих рядом магов, те вежливо поклонились. — Милорд Варго, мой наставник в области древнего знания… — Старик улыбнулся в ответ. — …Леди Орнелия-Ри ор Лоуке, наследная владетельница с острова Орт. Там, куда вам придется отправиться, земля до сих пор неспокойна, и редкий талант миледи нам всем крайне необходим.

Рыжеволосая леди-птица едва заметно наклонила голову, точно боясь, что удерживаемые сеткой упрямые локоны вырвутся на свободу.

— А это Адалер, граф Изар, и он приходится мне сводным братом. Благодаря батюшке, да хранят его покой вечные волны, у меня есть не только родные братья. Кое с кем из тех, кого отец никогда не хотел признавать открыто, я дружен. Адалер один из них, можно сказать, самый близкий. Поскольку в этом путешествии вам нужен будет настоящий Льофф, выбор у меня был невелик. Мои сыновья еще не готовы к подобным испытаниям, родные братья просто не вызывают доверия. Мне оставалось только пойти самому или попросить Даля. Тем более, что его способности там могут оказаться бесценными. Лед и снег — тоже вотчина Льоффов, хоть среди нас теперь редко рождаются такие сильные в этой области маги.

Улыбка "снежного принца" вышла удивительно теплой.

— Я всегда рад служить вам, ваше величество.

— Я знаю, Даль, и очень тебе благодарен. Таким образом, вас будет четверо… Хотя мне не хватает, как минимум, еще одного человека. К сожалению, среди тех, кому я доверяю, таких нет. Мне нужен маг, умеющий работать с древними артефактами. В буквальном смысле имеющий на них чутье.

— Будь я хотя бы на десяток лет моложе, с каким бы удовольствием я пошел сам, — вздохнул мастер Варго, — но, увы…

— Если ваше величество позволит… — неуверенно начала Тайри.

— Позволит, герцогиня. У вас есть на примете достойная кандидатура?

— Надеюсь, что так, государь. Я знаю его с детства. Внук адмирала Альге, вопреки чаяниям деда, не стал ни капитаном корабля, ни морским магом. Его увлекла история, археология и старинные артефакты. Он с ними чувствует себя гораздо комфортнее, нежели с людьми. Единственное, чего я не могу сказать, достоин ли он вашего доверия. Ничего плохого я о нем не знаю, но в последнее время мы редко видимся и мало общаемся. В остальном же, как мне кажется, он вполне подходит.

Император и его старый наставник переглянулись.

— Не скажу, что ваши рекомендации вполне исчерпывающие, миледи, — сказал милорд Варго, — но, за неимением… Мы проверим вашего друга. Возможно, он именно тот, кто нужен.

— Может, у вас и Видящая из ордена найдется? — мрачно усмехнулся монарх.

— Нет-нет, только не эти. — Тайри защитным жестом выставила перед собой обе ладони, — У меня с ними ничего общего нет и не будет.

— Очень жаль.

— С вашего позволения, государь, попробую расшевелить старые связи среди наставников младшей ступени, — прокашлявшись, произнес старец, — кто нам нужен? Умеющий смотреть в прошлое? В будущее?

— В идеале — универсал, но идеал недостижим. Среди послушников таких вы вряд ли найдете. Поэтому, если кандидат способен смотреть на пару шагов вперед — он годится. А с прошлым мы уж как-нибудь сами управимся.

Его величество взял с подставки один из футляров и с великой осторожностью извлек из него очень старую карту. Граф Изар столь же бережно открыл коробку, внутри которой буквально "плавала" в сохраняющих чарах древняя гравюра.

— Изучив ваш отчет, мастер Гайдиар, и кое с кем посоветовавшись, я пришел к крайне неутешительным выводам. Доклады других моих разведчиков и наблюдателей за последние месяцы только укрепили уверенность в том, что во всех опасных, нестабильных или зараженных Тьмой местах нарушено равновесие. Пока еще не фатально, но если мы не восстановим его в ближайшее время, не вернем хотя бы то состояние, что удерживалось веками, боюсь, мир наш покатится в бездну. К сожалению, по-настоящему действенных средств у нас немного. А для острова Глид, который, как ключевая точка, тянет за собой все остальные, годится только одно. Артефакт, известный как диски Нардона. Слышали про такие? — его величество посмотрел на ваюмна и его ученицу.

— Читала кое-что. Нардон был величайшим магом в эпоху перед катастрофой. Утверждается, что сотворенные им артефакты могут действовать неограниченно долго и не терять при этом своей силы. К сожалению, все они утеряны. Слишком уж давно это было, — ответила леди Даллет, почувствовав себя школьницей у доски.

— Уже хорошо… Только вот кое-что до наших дней все-таки дожило. Владельцы этих вещей приложили массу усилий, чтобы артефакты сочли утерянными. Слишком уж лакомые куски. Нардон сотворил восемь парных дисков. Основное их назначение — восстанавливать чары и продлевать их действие. Половина из них лежит сейчас где-то в недрах Запретного континента, сдерживая вулканическую деятельность, усмиряя сорвавшиеся с цепей магические потоки и хотя бы частично исправляя то, что натворили наши предки. Еще одна пара покоится в песках Старых земель, не пуская горячие ветры и песчаные бури в оставшиеся королевства.

— Осталось еще три пары, — произнесла леди-птица, — они все у вас?

— Если бы, — горько усмехнулся монарх, — Один диск. Только один, а без второго он бессилен. У князя Гьятты тоже есть диск Нардона, но он от другой пары. Третий, моя дорогая Орнери, принадлежит одному из влиятельных семейств вашего острова. Вы сможете что-то узнать о нем? Или владетели Озво не из общительных?

— Озво? — Леди нахмурила свои удивительные брови. — Старики, конечно, чопорные и замкнутые. А вот их внучек… То еще ничтожество, наглец и бабник, но он ко всему и болтун. Думаю, не составит особого труда выудить у него нужную информацию.

— Вам достаточно будет просто посмотреть на диск, чтобы понять, наш ли это "близнец". Если нет, то… у нас останется только один путь. Его мы и обсудим. По весьма достоверным сведениям, несколько дисков осталось в лаборатории Льоффов в Гарраяте.

— Это же… — удивленно начала Тайри.

— Именно так. Самая главная цитадель Льоффов до Катастрофы. И это — вот здесь. — Император постучал пальцем по самому центру изображенного на карте Полярного, а теперь Запретного континента.

— Если не ошибаюсь, там теперь, скорее всего, теплое Внутреннее море.

— Скорее всего, но мы с мастером Варго полагаем, что город затоплен лишь частично. Гарраят был построен внутри старой кальдеры, которая располагалась в стороне от новой столицы и от цепи взорвавшихся в последствии вулканов. Если Горячее море до него и добралось, то самым своим краем. Вот, посмотрите, так когда-то выглядел этот город.

Древний художник увидел Гарраят с высокой точки, наверное — с одной из надвратных башен, поэтому город лежал перед ним во всем великолепии. Белое кольцо городских стен. Дома, дворцы, башни, каскады водопадов, храмы и мастерские располагались террасами и спускались к небольшому озеру в самой середине котловины. Выделялась, разрезая собой стройные концентрические круги уровней, древняя Цитадель, поражал ажурной архитектурой огромный дворец, тонкие башни поднимались высоко над кронами деревьев, изящные мосты и переходы соединяли между собой виллы, какие-то большие здания и крылья дворца. У самого озера высились четыре пилона с механизмами наверху — опоры канатной дороги, по которой с одной стороны котловины на другую бегали маленькие прозрачные шары-кабины. На площадях били великолепные фонтаны, набережную у озера украшали скульптуры. Таков был этот город — цитадель славы, богатства и магии. По тем временам — почти центр мира и средоточие всяческих чудес.

Наверное, у всех в голове вертелся вопрос, что же из этого сохранилось. Его величество с удовольствием оглядел свой маленький отряд. Он угадал, собрав здесь тех, кого неуёмное любопытство заставит пойти хоть на Запретный континент, хоть за Грань. Тех, у кого оно сильнее страха, но не сильнее жажды жизни. Тех, кто не только дойдет, куда нужно, но и обязательно вернется обратно — хотя бы для того, чтобы рассказать об увиденном.

— А вот так выглядит то, что вы будете искать, если леди ор Лоуке не повезет, — продолжил монарх, создавая над столом великолепную иллюзию. В воздухе повис похожий на двояковыпуклую линзу диск величиной с блюдце. Верхняя часть — прозрачный янтарь, в середину вправлен переливчатый опал, от которого лучами расходились вплавленные в янтарь чьи-то позвонки вперемежку с необработанными кристаллами шерла. Нижняя походила на самый простой отполированный мрамор. Полнейшее варварство… и, очевидно, море связанной силы.

— Бр-р-р, — передернула плечами Орнери, — его и в руки-то брать страшно.

— Вам и не придется. Если не найдем мага, с этим вполне должен справиться Даль, — ответил император, — уж на один диск его сил хватит. Остальным даже не думать к нему прикасаться. Он вас спалит и следа не оставит. Что касается других интересных предметов, которые могут там оказаться… Не скрою, мне бы хотелось получить как можно больше старых артефактов. Но не все они действуют и не все безопасны. Вот для этого мне и нужен надежный маг, умеющий обращаться с ними.

— Простите, ваше величество, я хотел бы уточнить, — сказал мастер Гайдиар, — если я правильно помню, потоки над Запретным континентом все еще очень нестабильны?

— Именно так.

— Значит, нам придется строить портал к ближайшему стабильному месту, а оттуда добираться обычным путем.

— Вам, действительно, придется строить Короткий переход на Гронн, а там уж разбираться, как лучше. Понимаю, что на эту экспедицию уйдет времени куда больше, чем на все предыдущие, мастер, но… Самое главное, чтобы вы все вернулись живыми.

В кабинете повисло задумчивое молчание. Каждый понимал, что предстоящий поход будет нелегким, и самой главной сложностью станет отсутствие достоверной информации о современном Запретном континенте. Никто не знал, чего стоит ждать от заброшенных земель, обезлюдевших городов, а особенно — от тех, кто там обитал сейчас. Видимо, на лицах у магов отразились серьезные сомнения в успехе грядущего предприятия. Слишком уж много неизвестных было в этом уравнении. Его величество внимательно оглядел своих помощников и молвил проникновенно:

— Дорогие мои, скепсис ваш мне понятен и даже близок. Более того, мне проще было бы пойти самому, нежели отправлять вас в пасть неизвестности, но, увы, я связан по рукам и ногам. Поэтому я прошу вас не ставить на экспедиции крест, не начав ее. Сдаться в мыслях — это подарить победу врагу. В данном случае, врагу всего нашего мира. Ну и, кроме всего прочего, я же собрал здесь далеко не самых слабых магов, и я в них верю.

— Не волнуйтесь, дети мои, — прогудел старец, — вашим пытливым мозгам будет, за что зацепиться. Библиотеки Льоффов хранят множество древних книг, я собрал для вас всё, что смог, о нашем оставленном городе. Все-таки, какое-то оружие у вас будет. Не смотрите на меня так, любое знание — то же оружие, иногда самое лучшее.

— Леди ор Лоуке, трех дней вам хватит, чтобы получить ответ на наш вопрос? — император дождался еще одного осторожного кивка Орнелии-Ри и продолжил:

— Тогда выполняйте. Даль, ты тоже пока свободен. А вас, мастера Тропы, я попрошу остаться. Обоих. — Его величество дождался, пока закроется дверь за уходящими и уставился на замерших в молчании наставника и ученицу.

Тайри, как всегда, показалось, что монарх видит гораздо больше, чем остальные. А заодно и мысли читает — без малейшего усилия. Мастер же был безмятежен и спокоен, словно и не перед императором стоял.

— Я вас прошу, господа маги, в этой экспедиции на рожон не лезть и не рисковать собой без крайней на то необходимости. Не скрою, вы мне очень нужны. Оба. Других таких у меня попросту нет.

— Мы постараемся, государь, — с улыбкой ответил за обоих ваюмн.

— Вот здесь… — Мастер Варго извлек откуда-то из-под стола толстую кожаную папку. — …сведения об острове Гронн. Все, что может понадобиться. Ну и кое-что так, по мелочи… Почитайте на досуге. Как только вернется наша птичка, мы вас позовем. Отпускаете их, ваше величество?

— Разумеется, — улыбнулся монарх.

Тайри поклонилась императору и лорду Варго, сделала шаг к двери…

— Ваше величество, разрешите мне в этом походе не рисковать ученицей. Я пойду один, — слегка охрипший голос мастера Гайдиара прозвучал для нее как гром с ясного неба. А уж когда, пробившись сквозь неимоверное удивление, до нее дошел смысл слов… Он что, совсем помешался на своем страхе за неё? Его величество умен и наблюдателен, он всё моментально поймет! Леди Даллет медленно повернулась к ваюмну, старательно сосредоточившись на сохранении нейтрального выражения лица и ровном дыхании. Спокойствие, как говорил Скай, только спокойствие…

Государь, ничуть не удивившись и не выказав никаких эмоций, внимательно посмотрел мастеру в глаза и отрицательно покачал головой.

— Гай, мы понимаем, что ты дорожишь своей ученицей, — очень серьезно произнес старец, — поверь, нам она важна не меньше. В конце концов, это первый в истории Академии без пяти минут магистр, умеющий ходить по Тропам. Кто нам потом будет учить других? Но! Мы с его величеством убеждены, что вдвоем вам удается гораздо больше, чем поодиночке.

— Уверяю вас, моих возможностей вполне достаточно…

— Не спорьте, мастер. — Император говорил мягко, но дальнейшие возражения были уже невозможны. — Просто поверьте, так будет лучше. Для вас обоих. И намного безопаснее для леди Даллет. Иногда дома бывает… не слишком уютно и очень беспокойно. Повторяю: вы мне нужны живыми. Оба.