Дороги и Тропы - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 9

Глава 9

В самый темный предрассветный час из осеннего тумана соткалась тонкая девичья фигурка. Никаких деталей, лишь силуэт, чуть более яркий, чем тьма вокруг. Она подошла к одному из домов и, запрокинув голову, долго смотрела на окно невысокого второго этажа.

— Спите… — едва слышно прошептала она. — Это хорошо. Никто не удивится, если кое-кто не проснется. Тот, кто мешает, должен уйти…

Блеклые искры слетели с ее ладоней, но, встретив невидимое препятствие, истаяли, так и не достигнув цели.

— Не вышло и не выйдет, дитя, — произнесла темнота уверенным баритоном, — ты все еще не поняла? Это не твой мир, и, тем более, не твое время. Возвращайся, откуда пришла, и жди своего часа.

Силуэт задрожал и растаял, а вместо него появилась совсем иная фигура: высокая, широкоплечая — мужская, закутанная с головы до ног в плащ цвета песка. Лицо тонуло в капюшоне, из кармана свисали длинные жемчужные четки, слегка светившиеся в темноте. Новый наблюдатель неуловимым движением руки сотворил из тумана ступеньки, легко поднялся к окну на втором этаже и замер, задумавшись.

— Не трогай их, пожалуйста, — прозвенело чистой капелью откуда-то снизу.

— И не собирался, — с доброй усмешкой ответил высокий, — засмотрелся просто, как много всего у некоторых случится. Не хочешь ли сама взглянуть, Хрустальный голосок?

Невысокая хрупкая девушка в серебристом наряде осторожно ступила на призрачную лестницу.

— Не бойся, она не рассыплется.

— Что тебя привлекло? Любовь тут случилась, и я ни за что не поверю, что ты пришел сюда смотреть на влюбленных. Ты их видел…

— Видел от рождения мира множество и, надеюсь, увижу еще не раз до его гибели, — высокий примирительно поднял руки, — ты зря подумала дурное, Хрустальный голосок. Лучше представь, что каждый отпущенный им день жизни — это крохотная бусинка в ожерелье. А теперь взгляни сама…

В едва освещенной слабым уличным фонарем комнате спали двое: счастливо улыбавшийся своим грезам мужчина и обнявшая его юная женщина. Вот на нежной шее женщины проявилась одна нитка бус, за ней другая — длиннее, третья… У мужчины тоже появилось ожерелье, короче и проще.

— Видишь те, что сияют золотом у обоих? — спросил высокий, — Это их счастье. А за ними — багровые — это дни перед расставанием. Про черные сама догадаешься? Молодец, Хрустальный голосок.

— А дальше? Почему у него все бусины одинаковые?

— Одинаковые, но особенные. Серые с золотым налетом воспоминаний. Это единственное, что ему останется. Недолгая жизнь и такая же надежда. Если он не сделает нечто, способное изменить всё. Иногда такое возможно. А вот ей… Ей обещано многое, хоть и не даром. Видишь, тут совсем черно, а за этим идут ярко-алые — очередная победа над чьей-то смертью. Вон там ровные голубоватые: она успокоится и перестанет себя терзать. А вот светлое серебро: радость долгожданной встречи, обретение потерянного.

— Смотри, там, в середине четвертой нити снова сияет золото! Только…

— Да, очень нескоро и после тяжелых испытаний. Некоторым нужно потрясение, чтобы снова начать жить. Видишь, среди золота одна бусина сверкает алмазом? Это называется исполнившееся предназначение. Увы, наша леди — судьба совсем другого… мужчины.

— Что означают мутно-зеленые бусины? Я вижу их довольно много.

— У тебя зоркие глаза, Хрустальный голосок. Это разочарования, боль, обиды. Что еще ты видишь?

— Кое-где между бусинами есть промежутки, а одна нитка почти пустая…

— Да. Несколько раз она будет на пороге смерти. А пустая нитка… Эта девочка отдаст всё свое оставшееся время, чтобы жил кто-то другой. Иногда ведь достаточно произнести пару слов, чтобы тебя услышали.

— Это, наверное, очень страшно — умирать осознанно.

— Ей не будет страшно, поверь. Все свои страхи она оставит в прошлом.

— А он?

— Он вряд ли ее переживет, и, возможно, даже догадается, что любимой больше нет… И, скорее всего, встретится с ней — за Гранью. Тот, кто держит нашу Вселенную на ладони, почему-то любит самых слабых, ставших сильнее сильных, сумевших пронести через все испытания каплю его огня…

— Ты, получается, смертных не любишь?

— Я беспристрастен… в каждый конкретный момент. Если ты помнишь, эта девочка должна была стать одной из моих служительниц. Ее ждала удивительная судьба, но она выбрала его.

— И теперь ты мстишь?

Высокий рассмеялся легко и искренне, совсем по-человечески.

— Зачем? Все устроилось к лучшему. Не зря же смертным дано право самим решать очень многое, и выбор этот неприкосновенен. Тем более, что она мне ничего не должна, а вот я, похоже, еще буду ей должен. У нее долгая дорога впереди, так зачем мне мешать? Досмотреть до конца намного интереснее.

— Спасибо за откровенность. Теперь я и мои сородичи будем спокойны.

— Эти двое вам зачем-то нужны? Вы все еще ищете храм?

— Мы надеемся, что эти двое найдут его там, куда нам не попасть.

— Разумно, разумно… Особенно, если учесть, что соотечественники нашего счастливого влюбленного крупно задолжали твоему миру, Хрустальный голосок. И весы склонятся на вашу сторону. Я могу чем-то помочь?

— Ты правда хочешь это сделать или спрашиваешь из вежливости?

— А я часто предлагал помощь?

— Прости, но мы должны быть уверены, — строго и печально произнесла девушка, — сейчас это стало важным не только для нас — для мира. А помощь нам нужна любая. Ты ведь… не только здесь, ты — везде, не привязан ни к какому миру, а значит, видишь их все?

— Почти — лишь за редким исключением. Ты хочешь знать, не видел ли я…

— Да. Если видел — дай им знать, не мучай долгими поисками.

— Что ж, сам пообещал… Я подтолкну их в нужную сторону, Хрустальный голосок. А если я загляну к вам на остров, споете для меня?

— С удовольствием. Ты прекрасный слушатель, Неумолимый.

— И всегда немного отодвигаю закат, не так ли?

Эти двое так и ушли, вспоминая прошлые встречи и смеясь, в ленивые предрассветные сумерки.

Гай на минуту открыл глаза, притянул к себе свернувшуюся калачиком любимую и снова погрузился в мир счастливых грез. Он хотел только одного: чтобы эта ночь никогда не закончилась.

Тайри проснулась, когда совсем рассвело. Осторожно вынырнув из-под руки Гая, она неслышно прошлась по спальне, собирая брошенную вчера куда попало одежду. Тихонько спустилась по узкой лестнице на первый этаж и долго нежилась в маленькой, но очень уютной купальне. Одевшись и наскоро причесав волосы, леди обследовала столь же небольшую, сверкающую чистотой кухню, к сожалению, страдающую полным отсутствием запасов. Ну да, хозяин столько времени не был дома, любая еда испортится… Но проснется-то он голодным, и что прикажете делать? Тайри посмотрелась в зеркало, состроила сама себе грустную рожицу. Хорошо, что плащ на месте, а уж куда идти за вкусным завтраком, она точно знает. Только вот… Юная леди сняла с шеи шнурок со странным амулетом. Поднявшись в спальню (глушащее шаги заклинание летело впереди), она осторожно вложила амулет в ладонь спящего ваюмна, легко поцеловала его в щеку, открыла портал и исчезла.

На этот раз сон и сам не хотел отпускать мастера. Некоторое время он лежал, пытаясь понять, что вообще произошло и что случилось вчера, а вспомнив, огляделся в поисках любимой… Его взгляд наткнулся на ониксовый диск с серебряным зеркальцем в середине.

— Тайри! Тайри!!!

Насмешливая тишина была ответом, и Гай с горестным стоном закрыл лицо руками. Что он натворил?! Нельзя, нельзя было вчера терять голову, нельзя было себе позволять… Наверное, он чем-то обидел ее, и она тихо ушла, даже амулет свой искать не стала. Не хотела лишних разговоров… Самое ужасное было в том, что он не помнил, как сорвал этот обсидиановый диск с ее шеи, наверное, шнурок сам развязался. А что он вообще помнит? Платье помнит, и нижнюю рубашку из ее любимого шелка. Как это было чудесно: прохладная, льнущая к коже ткань и горячие прикосновения. Настолько чудесно, что при всех безумно обострившихся чувствах, Гай хотел, чтобы эти объятия и этот поцелуй длился вечно. Но Тайри как-то так извернулась и выскользнула рыбкой из его рук… и из рубашки. Что и стало последней каплей перед падением в сладостное пламя, после которого вспоминаются лишь чувства и ощущения, а слова тихо отходят на второй план.

Но что ему делать — теперь? Как ее вернуть? В голове почему-то выстраивались картины одна ужасней другой. Возможно, они как-то себя выдали, или их выследили, и Тайри, покинувшую так неосторожно их маленькую крепость, уже бросили в камеру Старой Башни… Или все еще хуже: она, сама не своя от обиды, бросилась ночью на улицу, на нее напали… Из бездны отчаянья его вырвали звуки. Кто-то поднимался по лестнице, напевая веселый мотивчик.

— Гай, милый, чего ты себе напридумывал? У меня чуть сердце не остановилось, — Тайри водрузила на тумбочку у кровати поднос. На нем красовался пузатый кувшин с горячим шоколадом, пара больших кружек и две корзинки — с печеньем и булочками.

— Начнешь тут думать, не обнаружив рядом любимой женщины… Пытался понять, чем обидел тебя и что случилось потом.

— Бедный мой… Выбрось все это из головы.

— Извини, не могу. Голову я потерял еще вчера вечером, — ваюмн вымученно улыбнулся, — я даже не помню, как сорвал с тебя вот это и зачем, — он протянул ей амулет.

— Конечно, не помнишь, потому что ты этого не делал. Это я, уходя, вложила тебе в ладонь.

— Зачем?

— А зачем нужны обереги? Ты был таким беззащитным… когда спал.

— А сама, значит, пошла, одевшись в броню, — фыркнул наставник, — и как я проморгал-то…

Леди молча показала ему сапфир, с которым не расставалась уже давно.

— О, я и забыл, у тебя ведь есть собственный дракон!

— Не ёрничай. Мы с тобой, похоже, его напугали. Он где-то рядом, но в кристалле его нет, я утром обнаружила.

— Он просто деликатный и хорошо воспитанный. Я им горжусь.

— Ты снова…

— И не думал даже. Я вообще не могу думать почти ни о чем, когда ты рядом.

— А о чем можешь?

— Миледи, ваше лукавство не знает границ, — шутливо возмутился мастер, — мне рассказать или показать? Ну, например, об этом, — Гай потянул ее за руку, Тайри села рядом с ним на кровать, и он немедленно улегся, устроив голову у нее на коленях.

Юная леди смотрела на него с такой нежностью и теплотой, с которой никто и никогда на него не смотрел.

— Как же я рада видеть тебя таким…

— Каким?

— Сияющим. Уверенным. Радостным. Спокойным. Не обремененным тяжкими думами и заботами. Ты весь светишься, и все вокруг светится тебе в ответ. Прошу, не надо говорить, что все это ненадолго и что нельзя вечно светиться и радоваться. Просто будь — таким. Сейчас. Со мной.

— Я буду, — Гай улыбнулся ей в ответ, ловя себя на мысли, что впервые за всю свою жизнь он хочет остаться с кем-то навсегда. Чтобы свадьба, дом, дети, шумные праздники и тихие вечера, чтобы надежный тыл и сокровище, которое будешь защищать до последнего вздоха… Творец всемилостивый, да он бы отдал что угодно даже за одну возможность остаться в этом мире, даже за робкую надежду вернуться сюда! Но подлая судьба обещала лишь скорую разлуку, худшую, чем смерть.

— Ну вот, ты снова задумался о грустном. Оно, к сожалению, никуда от нас не денется, да и демоны с ним, — Тайри запустила нежные пальцы в его шевелюру, и мрачные мысли улетучились сами собой, — давай-ка позавтракаем. Шоколад стынет.

**** **** ****

С этого утра время будто сорвалось с цепи. Да и как ему не сорваться, если двое за несколько отведенных им судьбою месяцев пытаются прожить всю жизнь, которая могла бы у них быть?

Его величество пока берег своих разведчиков и новых заданий для них не придумывал, но защита магистерской диссертации никуда из планов не исчезла. Поэтому дни юной леди заполнялись либо работой в библиотеке ("Детка, отнесись к этому серьезно, научный труд сам себя не напишет!" — слышала она каждый день от отца), либо тренировками на Тропе. Чтобы привыкнуть постоянно защищать неподготовленных и неопытных спутников, они с мастером брали с собой Одри и Габриэля, а когда получалось, то и Даля. Орнери ваюмн строго-настрого запретил соваться на Тропу. Рыжая леди была далеко не в восторге, но все понимала и оставалась "ждать на берегу".

В один из таких походов Тропа преподнесла им странный сюрприз. Сначала туманные стены посветлели и стали почти прозрачными, показав глубокую синеву и россыпи ярких чужих звезд. А потом под ногами оказалась не привычная пружинящая "шкура", а гладкий и звонкий белый камень. Больше всех, как ни странно, удивился мастер Гайдиар. Удивился, но не обрадовался.

— Хотел бы я знать, зачем она нас сюда привела… — мрачно проговорил он, оглядываясь, — сколько себя помню, никогда просто так люди сюда не попадали, а тут вам сразу Белый Мост под ноги. Запоминайте, друзья, еще несколько десятков шагов, и мы окажемся в одном из удивительнейших мест. Мои соотечественники называют его Город-над-Морем. Хотя я бы назвал его Город-над-Миром. Остальное увидите сами. Если нас пустят, конечно.

Их пустили. Воины в странных кожаных доспехах, охраняющие некую границу, обозначенную изящной башенкой заставы, выдали им медальоны с каким-то знаком и велели их не терять. В противном случае городская стража примет их за вражеских лазутчиков и будет действовать, как полагается. Дальше по мосту путешественники прошли беспрепятственно, любуясь ярким синим небом и грохочущим океаном далеко внизу.

Город правда обыкновенным не был, во всяком случае, Тайри ничего подобного раньше не встречала. Узкие улочки, вовсе не казавшиеся тесными. Дома-башенки, окруженные маленькими садиками в несколько деревьев, с обязательными яркими цветниками. Причудливая роспись или мозаика на стенах зданий, на каждой улице — своя. Небольшие, полные воздуха и света площади. Каналы и фонтаны с кристально чистой водой, окруженные яркой пышной зеленью. И это все в городе, который прилепился к скалам, точно гнездо ласточки, и ступенями спускался к гавани, где стояли корабли: пузатые "торговцы", легкокрылые изящные парусники и чудные длинные многовесельные суда с косым ярким парусом на единственной мачте. Народ на улицах был тоже самый разный: многих не отличить от жителей Столицы или провинций Империи, мелькали высокие смуглые воины в багровых одеждах и белых тюрбанах. Прошли мимо светловолосые зеленоглазые, спокойные и улыбчивые люди в свободных льняных одеждах, сопровождая три небольших повозки, запряженные рыжими приземистыми лошадками. У какой-то таверны оживленно общались на своем непонятном языке очень высокие бронзовокожие моряки, выставляя на всеобщее обозрение переливчатые татуировки на руках и абсолютно лысых головах.

— Нам не следует долго задерживаться, потому что время здесь идет несколько иначе, чем дома. Медленнее, — сказал мастер, уверенно ведя своих спутников по лабиринту забирающихся в гору улочек, — поэтому посмотрим самое интересное. Заглянем на рыночную площадь, пройдемся вдоль каналов, а еще поднимемся на самый верх. Там королевский дворец, дом Мудрых — так называют здешних магов, главный храм и, конечно же, Тоннели.

— Тут тоже маги есть? — Одри состроила унылую рожицу. — Эка невидаль…

— В отличие от наших, здешних можно по пальцам пересчитать, они рождаются очень редко. Не больше десятка в поколение. Потому и имеют очень большое влияние в Городе.

— К ним, поди, сам король прислушивается?

— Короля здесь, как это ни странно, нет. Говорят, несколько сотен лет назад случилась одна загадочная история, тогдашний монарх покинул Город на корабле и больше не вернулся. С тех пор здесь правит совет Золотых поясов — самых богатых купцов, гильдейских старшин и просто влиятельных людей.

— Не удивительно. В морских городах рано или поздно так случается, так было и в нашей истории, в Фарраме, например…

— Мы будем болтать, или все-таки пойдем? — поинтересовался мастер. — Лучше сразу подняться наверх, все меньше устанем.

— Я смотрю, вы здесь уже все знаете, вам, наверное, неинтересно, — вздохнул лейтенант де Рейвен.

— Бывал несколько раз, однажды даже прожил пару недель, — пожал плечами мастер, — а интересно здесь всегда. Это непростой город, и вы сами в этом скоро убедитесь.

Тайри поняла, что Гай искал свою дочь и в этом мире, но, как в иных местах — безрезультатно. Отсюда все его знания.

— Чудесный город, — вздохнула Одри, — а вам никогда не хотелось здесь остаться?

— Никогда, — Гай грустно посмотрел на Тайри. Теперь он точно знал, где хочет остаться.

Главная площадь Города показалась путешественникам странной. С одной стороны ее охватывал зданиями-крыльями королевский дворец — величественный, окруженный красивым парком. По правую сторону от него тянул к яркому небу белоснежные шпили храм. Интересно, в кого же здесь веруют, кому возносят молитвы? Слева квадратная башня с часами — наверное, ратуша. Напротив дворца, через площадь, в отвесной скале находились выходы из Тоннелей. Огромные арки каменных ворот, створки — чудо камнерезного искусства, которые можно, наверное, рассматривать часами. По крайней мере, от тех, что были сейчас закрыты наглухо, невозможно оторвать взгляд. Искусный художник изобразил на них сцены из жизни какого-то народа. Вот жрецы, ученые, летописцы, короли, воины… Видимо, процветание, сцены которого выложены позолотой, закончилось вселенской катастрофой. Окрашенные серым и черным барельефы отражали войны, смерчи, мор и гибель людей. С последнего, на самом верху, на людей взирала женщина, половина лица которой была скрыта волосами, а другая отражала лишь гнев и скорбь.

Рядом с закрытыми вратами прижался к скале совсем небольшой двухэтажный дом. Белоснежные стены, три ступени крыльца, недлинная мощеная морской галькой дорожка от калитки. В саду — несколько яблонь, кусты роз — ничего необычного. Таких полно и в городе, что это скромное жилище делает рядом с королевским дворцом?

— Вот здесь и обитают маги, которых горожане называют орденом Мудрых. Насколько я помню, у каждого из них есть собственная башенка, но живут они, чаще всего, именно в этом доме, — пояснил Гай.

Полюбовавшись на выходящий из тоннеля пестрый караван, мастер и его спутники отправились на рыночную площадь. Ваюмн утверждал, что там можно купить все, что угодно — самое удивительное оружие, самые редкие снадобья и ингредиенты для лекарств, не говоря уж о тканях, специях и всем прочем. Вот уж где глаза разбегались, буквально приходилось разрываться, чтобы посмотреть все интересное. Габриэль, и, как ни странно, Тайри, надолго застряли под навесом, где торговали своим товаром оружейники. Одри нырнула в лавку травника, мастер ее сопровождал, вполне справедливо полагая, что Габриэль — надежная защита для его ученицы. Хотя, это как посмотреть, кто кому защита… Лейтенант де Рейвен долго присматривался к парным чуть изогнутым саблям, а юная леди примеривала к руке легкий прямой меч.

— Выбрал что-нибудь? — спросила Тайри, заметив, что воин отложил очередную пару сабель с явным сожалением.

— Выбрал, только не про меня товар. Слишком дорого. Обойдусь своими.

— Ерунда. Хозяин, сколько хотите за эту пару? Будет тебе подарок. Могу же я…

— Тайри, не вгоняй меня в краску. Юная леди не должна делать подарки мужчине, тем более такие.

— Какие такие? Одри я вон постоянно что-то дарю, почему не могу тебе? И вообще, я обожаю кое-что делать не по правилам, должен бы уже запомнить… Тем более, никто же не узнает.

— Я буду знать, этого достаточно, — упрямо набычился Габриэль.

— Ох уж эти горские обычаи… Ну хорошо, мой правильный рыцарь. А если я найду достойный повод?

— Миледи…

— Ты еще титул мой припомни. Вот лучше скажи, кто меня фехтовать учит? Кто каждый день пытается из меня что-то толковое сделать, а?

— Я учу. И буду учить, пока это толковое не сделаю. Тебе еще расти и расти.

— Во-о-от! Значит, это будет в счет платы за уроки. Так тебя устроит?

— Не придерешься. Умеешь ты уговаривать…

Лейтенант, получив понравившееся оружие, сиял, как новенький золотой. Тем более, что юная леди не забыла о хороших ножнах, что крепились, как он любил — на спине. Узкий меч из удивительной синей стали тоже удобно устроился за плечом у Тайри.

— Возьмите к нему в пару дагу, госпожа, — загадочным полушепотом предложил продавец, — отдам почти даром. Редкая работа!

Безусловно, клинок оказался хорош, но было в нем что-то неправильное. Тайри даже в руки брать его не захотела. Да и Габриэль смотрел на длинный кинжал с красивой костяной рукояткой, точно на змею, свернувшуюся на его любимой подушке.

— Спасибо, уважаемый, дага у меня уже есть, — очень холодно поблагодарила леди и немедленно покинула палатку.

— Странный какой-то продавец, — сказала она Габриэлю уже на улице, — твои сабли честным мастером скованы, на моем мече руны Света и заговоренное от нечисти серебро. А кинжал подсунул настолько мерзкий, что аж внутри все заледенело. И никакая красота с изяществом не помогли. Тьмой от него на милю несет.

— У нас в горах рассказывают мрачную легенду о человеке, который саблю себе сковал из осколков старого оружия. Собрал он их на месте древнего жестокого побоища, такого кровопролитного, что, говорят, реки текли с гор красные. Сабля имела гадкий характер, убивала даже помимо желания хозяина, да и его самого чуть не прикончила. Слишком много жизней выпила древняя сталь, слишком много проклятий было ей адресовано…

— И что стало с этим человеком?

— Жив остался, хоть и с трудом. А саблю бросил в бездонное ущелье: из Тьмы вышло, к ней и вернулось. Думаю, этот кинжал такой же. Он крови требовал.

— Скорее всего, так и есть. Пойдем отсюда скорее. Мне кажется, я вижу впереди Гая.

Но то ли Город их морочил, то ли им просто попался кто-то в похожем плаще, а догонять они бросились не того — и заблудились. Улицы изгибались змеями, ныряли под гору, оборачивались лестницами, стены и заборы появлялись там, где их быть не должно. После часа бесполезной беготни и бесплодных поисков, Тайри решила, что Городу виднее и нужно идти, куда ведут. Узкий переулок с одинаковыми серо-голубыми домишками влился в довольно широкую чистую улицу, идущую резко под уклон, к порту. Дома вдоль нее стояли старые, двухэтажные, и, скорее всего, давно заброшенные. У многих из них окна закрывали деревянные щиты, а двери были заколочены досками крест-накрест. Сверху, прямо на них, бежал, не разбирая дороги, высокий юноша. Дорогая куртка из светлой кожи в нескольких местах висела лохмотьями, на лбу — глубокая кровоточащая царапина, левая рука прижата к боку, а рубашка под ней вся пропиталась кровью. Светло-золотистые, как пшеница, волосы слиплись от пота, губы кривятся от боли. Незнакомец пролетел мимо Тайри и Габриэля, едва не задев их плечом, споткнулся и нырнул в какую-то нишу в доме напротив. Через пару минут из-за угла вывернулись солдаты в синих коротких плащах и легких шлемах. Городская стража.

— Эй, вы! — окликнули они леди и ее спутника, идущих по улице намеренно медленно, — тут никто не пробегал?

— Высокий парень в светлой куртке? Светловолосый такой? — осведомился с самым дружелюбным видом лейтенант.

— Точно, он. Куда побежал?

— Вниз по улице, свернул куда-то направо, нам почти уже не видно было, — промурлыкала Тайри, глядя на стражников ну очень честными глазами, — еще спотыкался все время.

— Далеко не убежит, — хмуро усмехнулся старший из воинов, — спасибо за помощь, любезные.

Когда люди в синих плащах скрылись из виду, Габриэль тихонько спросил:

— Ну и зачем ты их спровадила? Вдруг он вор или убийца какой?

— Не говори глупости, Габриэль, ты же видел, он ранен. А я, если ты еще помнишь, целитель, и вижу угрозу его жизни. Он не опасен ни нам, ни кому-либо еще.

— А если он темный колдун?

— Прошу тебя, перестань тут разыгрывать примитивного суеверного горца, лейтенант. Даже если бы он им был, то больше одного заклинания ему не осилить. Помнишь, Гай говорил, что здесь любая магия для чужаков стоит чрезвычайно дорого и отнимает почти все силы? Ну и еще кое-что. Парень, разумеется, маг — он весь светится, аж глазам больно. Если моя сила — огонек свечи, то он таскает в себе… даже не знаю. Лесной пожар. Живой вулкан… нет, слабовато сравнение… маленькое солнце. И не слишком хорошо понимает, чем одарил его Создатель, иначе давно бы излечился сам.

— Откуда ты знаешь?

— Вижу, как увидел бы любой маг, — пожала плечами леди, — пойдем быстрее, ему помощь нужна. Он слабеет.

Дверь в подвал была заперта на засов. Изнутри. Вполне понятно: беглец защищался, как умел. Габриэль аккуратно просунул в щель кинжал, поддел неплотно сидящий в скобах кусок железа, и они вошли. Вниз вело с десяток стертых ступеней, просторное прямоугольное помещение, едва освещаемое через крохотные окошки под потолком вечерним солнцем, казалось совершенно пустым. Тайри присмотрелась — одна из теней в дальнем углу выглядела гораздо плотнее остальных.

— Не бойтесь, мы не причиним вам зла. Мы хотим помочь, — тихо обратилась она к незнакомцу.

— Я… не… боюсь, — он произносил слова медленно, с большими паузами, видимо, пережидая боль. По голосу не скажешь с уверенностью, но целительское чутье подсказывало, что именно так и есть, — я приму помощь с благодарностью. Один не справлюсь.

Леди Даллет с удовольствием зажгла бы магического "светляка" или хоть обычный факел, но свет из подвальных окошек давно нежилого здания вызвал бы подозрения. Пришлось полагаться на свое ночное зрение и интуицию. Тайри привычно потянулась к Потокам, сращивая порванные нити силы, заставляя восстанавливаться рассеченные мышцы и сосуды. Раны в живот всегда тяжело лечатся, но тут, вроде, обошлось. Каким-то чудом ничего важного не задели, крови многовато потерял, ну да это дело наживное. Целительница наложила обезболивающие чары и устало опустилась на какой-то ящик рядом с подпирающим стену де Рейвеном.

— Ваша жизнь вне опасности, уважаемый. Но слабость еще какое-то время будет вас беспокоить из-за недавней кровопотери.

— Пустяки. Как вам это удалось?

— Как обычно, — пожала плечами леди, — я же все-таки целитель.

— Это магия, госпожа моя. А в этом городе магия, творимая чужаками, лишает сил.

— С чего вы взяли, что я не…

— Вижу. Как и медальон-метку на вашей шее. Никто из местных не стал бы мне помогать.

— Возможно, именно из-за медальона все и прошло так удачно?

— Вряд ли. Скорее всего, здешние силы почему-то благоволят к вам лично.

— А не все ли равно? Главное, что рана больше вас не беспокоит, — Тайри вслушивалась в его речь, пытаясь понять, что же ее настораживает. Тот неуловимый акцент, который она уже где-то слышала? Звонкое "р" и манера чуть растягивать ударные гласные? Обертоны, прорывающиеся сквозь спокойствие вместе с тщательно сдерживаемыми эмоциями? Или нечто иное, краем зацепившее её чары познания, но так и не давшееся в руки?

— И правда. Стыд мне и позор, госпожа. Чем я могу вас отблагодарить?

— Живите. А еще выбирайтесь из этого города. Без медальона вы долго здесь не протянете.

— Постараюсь, — смущенно улыбнулся пациент, — я бы ушел тем же путем, каким попал сюда, но увы… Это была глупейшая ошибка в расчетах, и теперь я понятия не имею, как отыскать дорогу домой. Боюсь, меня занесло слишком далеко. А вот вас, наверное, ждут…

— Да уж, — недовольно пробормотал Габриэль, — наставник ваш, поди, уже с ума сходит, куда вы, миледи, подевались.

— Сходит-сходит, — раздался от двери родной голос. Мастер говорил тихо, но такую тревогу не спрячешь даже за молчанием. — Во что ты опять ввязалась, Тайри? Если бы не наша связь, которая никуда не делась даже здесь, я бы не нашел тебя так быстро. Ты хочешь моей смерти?

— Упаси Создатель. Простите меня, наставник, я не имела права своевольничать. Но иначе поступить я тоже не могла. Человек, что сидит в углу, был серьезно ранен.

— Это правда, Габриэль?

— Истинная, мастер. Леди Даллет его исцелила.

— Ну и что нам теперь делать? Вы хоть подумали, моя леди, что дома пошли вторые сутки нашего отсутствия?

— То, что и собирались, — прозвенел в темноте голосок Одри, — возвращаться домой. И не тянуть с этим. Сколько еще по городу до Моста топать, сколько еще по Тропе…

— Вы сказали: по Тропе?! — напряженно повторил незнакомец. — Вы пришли не по Мосту?

— К Мосту нас привела Тропа, — неохотно ответил мастер, — вам-то до этого какое дело?

— Не сердитесь, наставник, — мягко попросила Тайри, — если я все правильно поняла, наш собеседник попал сюда именно с Тропы. Сразу в город, поэтому он и без медальона.

— Вот как. Ну так что мешает ему прямо отсюда открыть дверь на Тропу и благополучно вернуться домой?

— Многое, господин. Если я попробую создать выход, всплеск магии заметят и найдут меня. Потому что я никуда не уйду, а буду валяться без сил возле открытого портала. Чужаки не могут безболезненно колдовать в городе. Кроме того, даже если этого не случится, у меня не хватит сил долго блуждать в поисках правильной дороги. Мой мир далеко, я должен был попасть в совершенно иное место, но… чрезмерно увлекся. Рана, хоть и залеченная, не даст мне действовать в полную силу и заставить Тропу привести меня домой.

— Ну не бросать же вас одного, — вздохнула сердобольная Одри, — мастер, а давайте его с собой возьмем?

— Такого измотанного потащим на Тропу? На верную смерть?! Тайри, ты разве не видишь, что твой пациент теряет силы?

— Вижу, наставник, и совершенно ничего понять не могу. Физически он здоров, все потоки были уравновешены, все нити связаны.

— Я наделал много глупостей… — печально покаялся незнакомец, — вот прямо сейчас по городу где-то болтается мой фантом. Он, разумеется, скоро исчезнет, а пока исправно жрет мои силы. Развеять его я не могу, потому что тогда нас всех найдут.

— Когда вы только успели! — леди Даллет и сама не смогла бы сказать, чего в ее голосе было больше: возмущения или восхищения.

— Когда вы предложили помощь. Я не имел права подвергать вас опасности. Исцелять себя я тоже пока не научился.

— Сумасшедший… — схватился за голову Гай, — и что мне с вами делать?

— Поскольку стража бегает за шустрым фантомом, нам надо просто идти к Мосту, а оттуда домой, — устало предложила целительница, — вы же сами говорили, что на выходе они никого не проверяют.

— Можно попытаться. Ладно, пойдете с нами, уважаемый. Одного слабого мы уж как-нибудь дотащим.

— Увидите, не настолько уж я слаб, — усмехнулся исцеленный, — в любом случае, примите мою искреннюю благодарность, мастер. И вы, леди, тоже. Тайри, если не ошибаюсь?

— Это для своих, — неожиданно сухо ответил ваюмн, — а для прочих леди Даллет. Вам, кстати, тоже недурно было бы представиться.

— Даррен. Для своих и для чужих, без исключения, — с улыбкой ответил юноша, и Тайри наконец поняла, где слышала похожий акцент и похожие интонации. Такое часто проскальзывало в речи Ская. Между тем, ее пациент поднялся и подошел ближе, — я готов, господа.

Создатель ли был к ним милостив, фантом ли сыграл свою роль, но никто по дороге им не встретился. Только Город вывел их не к мосту, а на главную площадь, к дому Мудрых.

— Ну вот, все зря. Можно сказать, пришли… — мрачно проворчал Габриэль.

— Ты так уверен? — леди Даллет отодвинула его плечом и отворила калитку в сад, — может быть, нужно всего лишь спросить разрешения?

Они осторожно вошли и замерли в изумлении. Там, за низеньким забором, царила ночь, а здесь, под сенью Творец знает откуда взявшихся золотых и краснолистных кленов, был ясный день. В полном безветрии падали редкие листья, журчала в небольшом бассейне вода, пылало в плоской чаше на возвышении удивительное зеленое пламя. Тайри заглянула в воду, точно в зеркало. Там отражалось шесть человек — не пять, как было на самом деле. А еще какой-то крупный зверь заглядывал Габриэлю через плечо. Секунда — и видение исчезло, стертое порывом вернувшегося ветра. Вокруг снова был сад с яблонями и ночное небо над головой. У крыльца ярко горели магические светильники, на ступенях стояли двое в длинных синих плащах с капюшонами. Тот, у которого на шее была тяжелая золотая цепь с каким-то камнем, спокойно открыл лицо — немолодое, усталое, исхудавшее. Второй не стал этого делать, только удобнее перехватил посох с навершием-шаром.

— Что ты о них скажешь, Смотрящий-сквозь-Время? — спросил пожилой, внимательно вглядываясь в лица стоявших перед ним людей, — это те самые?

— Вне всяких сомнений, командор. С ними нет главного, которого мы ждем и о ком говорит пророчество, но это и понятно. Не все установления изменились, и Город пока еще вне опасности. Раньше, чем предсказано, мы его не увидим, а увидев — не поверим.

— Тогда почему среди них двое, способных укротить пути между мирами?

— Один, командор, всего лишь один. И это Лоцман. Второй — опытный странник, не более. Но он привел к нам будущую Хранительницу, а это важнее всего. Остальные — лишь спутники, но я вижу, что именно те, из пророчества. Их дорога лежит кольцом на много лет, и они еще вернутся сюда, когда Город будет в шаге от гибели.

— Ты уверен? В неизбежности войны мы убедились, но должна быть и надежда.

— Это закон Равновесия, командор. Тьма наполнила свою чашу весов, значит, заполнится и наша.

— Но почему они появились раньше времени? Не говорит ли это…

— Это говорит лишь о том, что судьба и Город уже знают, кого призовут. Я счастлив, что увидел их и убедился в правдивости пророчества. Скажите, уважаемые, — обратился он к посетителям, — что вы увидели в отражении?

— Нас было больше, — ответил Габриэль, — на одного. Я видел еще какого-то мальчишку, темноволосого, кажется, с золотым обручем на голове.

— Вы слышали, командор! — в голосе Смотрящего-сквозь-Время сквозило ликование, — разве это не подтверждение? Разве это не надежда?

— Пусть так, — ответил тот, но сомнение так и не покинуло его взгляд.

— Какие вам еще нужны доказательства?

— Сейчас — никакие. Если все случится так, как ты предсказываешь, я буду знать наверняка. Но лучше бы ничего не случилось, — он повернулся к стоящим в молчании посетителям:

— Идите с миром. Вас пропустят.

Усталые путешественники молча поклонились в знак благодарности и сочли за благо как можно скорее покинуть обиталище Мудрых.

— Как же ему тяжело… — прошептал, глядя вслед уходящему последним ваюмну, командор.

— Кому? — спросил тот, что держал посох.

— Страннику. Он ведь увидел свою судьбу.

— Не судьбу. Будущее. Его, в отличие от судьбы, можно изменить. Но он не будет даже пытаться, потому что уверен, что все давно предрешено.

— А он мог бы?

— Не мне вам рассказывать, командор, как много иногда зависит от воли и желания человека.

— О да, я помню вашу любимую поговорку: "Тому, кто сильно чего-то желает, сам Вседержитель помогает". Полагаете, Странник не пожелает изменить…

— Нужно не только желать, но и действовать. Впрочем, нам это должно быть безразлично. То, что нужно Городу, он уже сделал. Кроме того, у него вряд ли бы получилось… Человек создан не более, чем для одной миссии, и у него она давно предопределена. При всем желании, он не смог бы занять место Лоцмана.

— Но ведь он нашел дорогу сюда.

— Не он. Это Город притянул их всех. Как и полторы тысячи лет назад, когда восемь рыцарей чудом спаслись после кораблекрушения на этом берегу. Как и тогда, когда мы потеряли короля, чтобы династия не погибла.

Командор тяжко вздохнул.

— Надеюсь, Вседержитель и все Светлые силы слышат тебя, Герт. Надеюсь, что ты прав…

Всю дорогу до Белого Моста никто не тревожил путешественников. Разве что Город перестал быть равнодушным и теперь, точно желая понравиться и запомниться, показывал гостям чудесные места, особенно красивые ночью. Он вел их аллеями, где светили магические фонари, хитро расположенные в ветвях каштанов. Свет, проходящий сквозь листву, образовывал танцующие узоры на серебристой мостовой. За ними открывался парк, где кружились стаи маленьких и больших светящихся бабочек. В длинном канале показывали яркой луне сверкающие бока разноцветные любопытные рыбы. Жилые дома тонули в темноте, лишь в какой-то башенке горело единственное окно, ветер шевелил легкие занавески. Там, внутри, кто-то дивно пел на два голоса под аккомпанемент струн и флейты. Мотив, как любил говорить мастер, ложился на сердце и не отпускал слух.

Габриэль и Одри тихо восхищались увиденным, золотоволосый незнакомец тоже смотрел во все глаза, только ваюмна не трогали дивные пейзажи ночного Города. Он шел рядом с Тайри, молчаливый и мрачный. Услышав песню, он какое-то время прислушивался к словам, но лишь плотнее сжал губы. Ученица прекрасно чувствовала его состояние, но понять, откуда взялась эта тоска и боль, не могла. Ведь все же обошлось! Тайри осторожно взяла его за руку — пальцы были ледяными.

— Гай, что с тобой творится? Пожалуйста, не пугай меня.

— Прости, я не должен был давать волю эмоциям. Эти двое в синих плащах совершенно выбили меня из колеи. Их сила впечатляет…

— Радость моя, ты лукавишь, причем очень неумело, — тихо и ласково произнесла юная леди, с укором глядя на любимого наставника, — но я не буду допытываться. Я только прошу тебя выйти на Тропу спокойным. Боюсь, меня одной не хватит, чтобы довести до дома всех. Потому что я буду сосредоточена только на тебе.

— Не волнуйся, я справлюсь, — горько усмехнулся Гай. Сейчас его уговаривали, точно неопытного ученика. Дожил…

— Я всегда буду волноваться, когда тебе плохо, Гай. Особенно, когда не смогу понять, чем тебе помочь.

— Мы почти пришли, Тайри. Поговорим дома.

**** **** ****

Мост, конечно, появился очень вовремя — для того, чтобы прекратить болезненный разговор. Но мастер не был бы мастером, если бы не справился с собственными мыслями. На Тропе он стал прежним — сильным, внимательным, решительным. Никаких посторонних эмоций. Они с Тайри хорошо отработанным приемом прикрыли беззащитных спутников от голода Тропы, хоть Даррен и утверждал, что тратить на него силы вовсе не нужно. Всю дорогу Тайри приглядывала за чужаком: все-таки недавнее ранение было достаточно опасным и могло послужить причиной проблем. Но тот, несмотря на все ее опасения, шел уверенно и ни на что не жаловался. Более того, он умудрялся как-то договариваться с Тропой, делая их путь прямее и короче. Юная леди думала, что наставник, как всегда, выведет их с Тропы в парке Академии, но дверь открылась перед особняком Даллетов.

— Ну, наконец-то! — раздался откуда-то сверху голос Адалера, — мы тут уже не знали, что и думать. Где вас носило? И почему так долго?

— Как долго? — уныло уточнил мастер.

— Четвертые сутки заканчиваются, Гай! Брат извелся весь.

— Теперь можно его успокоить, Даль. Просто там, где мы были, время течет медленнее, — сказала Тайри.

— А еще спускайтесь к нам, граф Изар. Крайне неудобно беседовать с вами, задрав голову. Я понимаю, на балконе, конечно, уютнее… — с несвойственным ему ехидством произнес ваюмн, — я же, с вашего позволения, откланяюсь. Леди Даллет, увидимся завтра в Академии. Не опаздывайте, — открыл портал и исчез.

— Тайри, с чего это он? Кто его укусил? — поинтересовался совершенно ошарашенный Даль.

— Может, это с нами что-то не так? — осторожно спросил Даррен.

— Честно говоря, понятия не имею. Он еще в Городе был на себя не похож, — пожала плечами Тайри.

— Ничего, миледи, — Габриэль был само спокойствие, — это он переволновался. Отдохнет и станет прежним… А вы, молодой человек… да что ж с вами творится! — он едва успел подставить плечо побледневшему Даррену.

— Габриэль, проводите его в комнату рядом с вашей, она свободна. Я только за снадобьями сбегаю… — попросила леди Даллет.

— Не стоит, госпожа. Боюсь, это не лечится травами. Я слишком много отдал Тропе и Городу, а если вспомнить, каких глупостей наворотил до этого… — голос чужака стал совсем тихим, да и дышал он с трудом.

Тайри бросила на землю свой плащ.

— Ложитесь, Даррен, и не сопротивляйтесь. Я посмотрю, что можно сделать. Что ж вы молчали-то…

— Не… хотел… быть… обузой.

Юная герцогиня чуть не зарычала в ответ. Не хотел он! А теперь вот думай, чем ему помочь, когда он вот-вот умрет прямо у нее на руках… И без дополнительных чар видно, что чужак слаб, как младенец. Его Огонь, так поразивший Тайри при встрече, теперь едва теплился. Леди привычно положила обе ладони на грудь незнакомца, чтобы помочь ему восстановить силы, сосредоточилась и… провалилась. Ей показалось, что она падает — кругом было только бесконечное синее небо с редкими облаками, но падает не камнем, а легким осенним листом или птичьим перышком. Страх так и не появился, одно только немое бесконечное удивление владело ею — до тех пор, пока не стало трудно дышать.

— Давайте-ка я помогу, моя леди, — пророкотал рядом знакомый голос, по которому Тайри уже успела соскучиться, и две жестких мужских ладони легли поверх ее пальцев.

— Спасибо, Скайяр. Я уж подумала, что разучилась лечить.

— Это вам пациент такой попался… необычный. Боюсь, что за один раз ему не восстановиться полностью, — синий дракон был серьезен, как никогда раньше. По его пальцам пробегали колючие крупные искры, а на лбу выступила испарина, — но мы-то постараемся, правда?

— Разумеется. Ты уже с такими сталкивался?

— Было дело, хоть и давненько. С этой породой вообще все сложно, — Скай явно знал больше, но делиться не хотел… или не мог, — понимаете, моя леди, они уникальны. Все-то у них не как у людей! Вот, пожалуй, и хватит пока. До кровати сами дойдете, господин, или помочь?

Даррен открыл глаза и сел, Скайяр протянул ему руку.

— Спасибо, уважаемый, — ответил золотоволосый чужак, вставая с помощью нежданного лекаря, — скажите, мы не могли видеться с вами раньше? Мне кажется знакомым ваше лицо, да и голос…

— Вряд ли. Чего только не померещится от упадка сил, — ухмыльнулся синеглазый, — выздоравливайте, милорд!

Скай, следуя своей привычке, исчез, как и не было, и Даррену пришлось отправиться в отведенные покои под присмотром Тайри и Одри.

— Красивый какой! И фигурой, и лицом — всем вышел. Точно принц из сказки, — восхищенно вздохнула деревенская колдунья на обратном пути.

— Правда? — рассеянно отозвалась Тайри, — я как-то не заметила.

— И не мудрено. Тебе глаза твой Гай застит. А еще ты на Даррена сразу же как целитель смотришь, а этой братии красота не видна, они глубже зрят, — рассмеялась Одри.

— Ну так не теряйся, раз рядом завелся совершенно свободный принц, — подначила ее молодая герцогиня.

— Не для меня он, — покачала головой ее подруга, — мы, деревенские, это сразу чуем. Этот красавец даже смотреть в мою сторону не будет, ему одна-единственная на роду написана. Рядом да вокруг, может, и будут разные, а в сердце — она одна.

— С чего решила, что это не ты? — подмигнула Тайри и убежала вперед, завидев у главного входа карету отца.

— С того, что это ты, Тайри, — в след ей сказала колдунья, — я такие вещи ясно вижу. И мастер тут твой ни при чем, и ты сама ничего поделать не сможешь. Против предначертанного ни у кого идти не получалось.

В золотоволосого и зеленоглазого пациента юной герцогини моментально влюбились все женщины дома — до последней прачки. Даже леди Лиола бросала на гостя долгие задумчивые взгляды. И только Тайри смотрела на него исключительно как на вызов своему целительскому искусству. Днем она пыталась лечить Даррена, изобретая все новые способы, а вечерами неизменно исчезала из дома под предлогом подготовки к защите. Теоретический труд был давно готов, приемы прикрытия на Тропе отработаны до полного автоматизма, но ведь всегда найдутся какие-нибудь нюансы, придумывать которые мастер Гайдиар умел не хуже, чем преподавать.

С Гаем творилось что-то неладное. Обычно уравновешенный, он вспыхивал от любого пустяка, с трудом сдерживал гнев, а потом столь же глубоко раскаивался и просил прощения. Тайри не обижалась, только переживала за любимого все сильнее. Сегодняшняя встреча стала какой-то особенной, отчаянно-нежной, пламенной и страстной. Тайри и Гай долго не могли оторваться друг от друга, точно боялись: если не держать любимого в объятьях, ели хотя бы не соприкасаться кончиками пальцев — все закончится безвозвратно, не будет даже оставшихся им дней, лишь тьма и холод…

— Ты знаешь, что мы совсем другие — там, за гранью, — спросил Гай, нежно перебирая густые локоны любимой, — не за той, которая Смерть, а… за той, где обитают истинные обличья всего. Там, где существуют Серые Зеркала, показывающие суть слов и явлений.

— О местах таких слышала, о Серых Зеркалах краем глаза читала, но вот о наших обликах — никогда.

— Люди остаются неизменными, а вот маги по-разному… Я видел тебя во сне большой серебристо — синей птицей.

Он не решился сказать, что в небе его сна рядом с ней летели драконы. Золотые, как солнце.

— А ты какая птица? — проворковала Тайри, ловя его руку и переплетая пальцы.

— Я не птица, — вздохнул ваюмн печально, — но тоже вполне ничего, хоть в небе мне и не летать, как некоторым. Наше дело маленькое: дороги и Тропы. Я больше похож на волка, хоть и странного. Мы все там немного странные. Кроме твоих древних друзей — они там прекрасны.

— Ничего, мы как-нибудь обойдемся человеческим обликом, — целительница на минутузадумалась, глядя на него тепло и чуть насмешливо, — птицы там или не птицы, а меня и так все устраивает.

— Как твой пациент? — поинтересовался ваюмн слишком уж равнодушно.

— Не настолько хорошо, как мне бы хотелось. Что-то с ним на Тропе произошло… Силы море, но он может пользоваться только ничтожным ручейком. Многие его способности и умения блокированы, и как это исправить, я не знаю. Целительница, называется…

Ну вот, демоны его дернули спросить. Тайри сразу стала грустной, а кого, скажите, обрадуют собственные неудачи?

— Что по этому поводу говорит твоя матушка?

— Она говорит, что нужно время. А Одри посоветовала ему тренировать то, что не потерялось. Поэтому мы, по возможности, фехтуем, вспоминаем, читаем книги, осваиваем потихоньку азы целительства и даже, представь себе, рисуем. Углем и акварелью… Габриэль от него в полнейшем восторге, говорит, у парня великолепная реакция, крепкая рука и отличная школа в придачу.

— Стало быть, твой Даррен всех очаровал?

— С какой это стати он мой? Не выдумывай, Гай. Я всего лишь пытаюсь его вылечить.

— Прости. Не могу понять, почему даже мысли о нем меня бесят.

— Потому что ты даешь им волю. А еще потому, что ты вечно сравниваешь… а это вредно. Мне еще Одри пеняла, что я смотрю на Даррена только как на пациента. Да, я вижу только одно — проблему, болезнь, назови, как угодно. Зато все моё окружение видит в нем прекрасного принца из сказки и идеал мужской красоты. Все уши мне прожужжали, — юная леди улыбнулась и встала, тут же набросив на плечи пушистый плед, — ненавижу холода, бр-р-р-р…

— Давай сбежим, а? Пару дней твой пациент ведь может без тебя обойтись? Хоть в Илат, хоть на остров Глид. Там тепло, вкусные фрукты и океан, — Гай лежал, закинув руки за голову и смотрел на нее совершенно несчастными глазами. Он знал, что Тайри должна вернуться домой, и отчаянно не хотел этого.

— А как же защита? У нас осталось меньше месяца.

— Ты еще скажи, что не готова, — фыркнул любимый наставник, — хотя… Если не готова, я придумаю какие-нибудь занятия. Чтобы минуты свободной не было. А то отвлекают тут всякие!

**** **** ****

На следующий день в Столице только и разговоров было, что о легком валлирском корабле, ошвартовавшемся утром у пристани. Очевидцы рассказывали про невиданно большую делегацию: на берег сошли восемь светловолосых жителей Хрустального острова и трое в дымно-сером. Из порта они проследовали во дворец, что было вообще неслыханно. Любознательный Даррен засыпал всех попавшихся под руку вопросами о валлирах и упросил Тайри взять его с собой на концерт, буде такой состоится. Мастер, узнав об этом, дважды изменился в лице, а успокоившись, сказал, что тоже пойдет. Не доверять же самое дорогое каким-то недолеченным юнцам.

Если его величество и был удивлен внезапным визитом хрустальных певцов, то по его лицу это заметно не было. Он ожидал их в малой оранжерее, помня нелюбовь жителей загадочного острова к мрачным комнатам и давящим стенам. "Чудесная шкатулка" оранжереи с её прозрачными стенами и потолком из зачарованного хрусталя, поддерживаемым невесомыми изящными арками, должна была гостям понравиться. Здесь, несмотря на зиму, пели птицы, зеленела трава и цвели розы. Гости вошли неслышно и склонились перед монархом.

— Рад видеть вас, уважаемые. Ваши визиты — всегда огромная радость для меня. Скажите, я чем-то могу быть вам полезен? — император внимательно изучал лица прибывших, пытаясь вспомнить, не с этими ли он беседовал после концерта год назад. Увы, валлиры были другими, а тиншельты… о них вообще трудно было что-то сказать. Попробуйте узнать, этот ли туман вы видели прошлой осенью, или это уже новый?

— На этот раз, государь, мы действительно пришли с просьбой, и просим милостиво нас выслушать, — серебряное сопрано одной из волшебных посетительниц прозвучало так печально, что император, против воли, вздрогнул.

— Разумеется, уважаемые. Если я буду в силах…

— Мы очень надеемся на это, — голос второго тиншельта оказался, несомненно, мужским, хоть и довольно высоким. Гость выпрямился и легким движением руки убрал капюшон. Он был бы самым обыкновенным человеком — немолодым, незапоминающимся, исхудавшим и усталым, если бы не глаза — два колодца теплого золотистого света. К этому свету тянулось все живое, в нем было хорошо и уютно, точно на весеннем солнышке.

— Мы пришли к вам не как к властителю крупнейшей империи, но как к Стражу, — молвил тиншельт, — а еще нам стало известно, что среди ваших подданных есть люди, способные нам помочь. Но начать придется с предыстории нашей беды, с самого начала. И с вопросов, которые вы, ваше величество, наверняка многократно задавали в детстве — наставникам, позднее — книгам или самому себе. Я ведь не ошибусь, если скажу, что вам до сих пор интересно, почему никто и никогда не мог попасть на Ллир? Для чего путешествуют по миру валлиры и тиншельты, и зачем мы вообще нужны?

— Интересно — это слабо сказано, уважаемые. Насколько я помню, даже в самых старых хрониках Стражей о вашем острове нет ничего, кроме рассказа о прекрасном городе, построенном там в незапамятные времена. В хрониках Льоффов упоминалось, что Катастрофа не затронула Ллир, хотя другие острова, расположенные неподалеку, полностью ушли под воду. О путешествиях хрустальных певцов хронисты начали упоминать лет через двести после катаклизма. Это все, что мне удалось узнать, не считая собственных впечатлений от ваших концертов и от общения с вашими соотечественниками. То, что Ллир существовал, судя по всему, еще до первого вторжения и сохранился неизменным, наводит на мысли о том, что ваш остров — изначально созданный магический узел. Или же он находится под защитой, как, например, Глид. Если я правильно сделал вывод из своих наблюдений, Ллир — одна из ключевых точек равновесия. Изменение или разрушение острова приведет к тому, что мир покатится во Тьму куда быстрее, чем мы можем предположить. Возможно, именно поэтому вы туда никого не пускаете, даже Стражей. Сейчас равновесие стало очень шатким во всех опорных точках без исключения, а кое-где пришлось удерживать его самим, в меру наших скромных сил… Это затронуло и Хрустальный Ллир?

Тиншельт кивнул, не скрывая горькой улыбки.

— Ваше величество, позвольте выразить вам мое восхищение. Практически все ваши выводы верны. Мне остается пояснить кое-какие детали. Ллир, как вы и сказали, место силы, и оно находилось под защитой великой древней сущности — одной из призванных когда-то Творцом. Мы не знаем, какая из причин побудила ее остаться в молодом, еще неустойчивом и очень простом мире. Возможно то, что он тогда еще не ведал зла, был тих и спокоен. Самые старшие из нас, кто ее помнит, утверждают одно: наша богиня искала тишины и умиротворения. Она знала и другие миры, где была почитаема под разными именами. Кто-то почитал ее Милостивой, но там, где души живущих потянулись во Тьму, она становилась Карающей. Каждая подобная миссия причиняла ей невыносимую боль, ведь приходилось разрушать то, что она своими руками взращивала и охраняла. Выбрав юный мир, она мечтала никогда больше не становиться Мечом, Огнем и Мором, а быть лишь Крылом, Покровом и Песней. Долгое время ей это удавалось, но ненасытность Отступника добралась и сюда. Вторжение еще только готовилось, а наша Госпожа уже пыталась как-то обезопасить мир. Она создала непроницаемую защиту вокруг острова. Она породила нас, тиншельтов, чтобы оберегать тех, кто слабее. Наша цель — очищать души от тьмы, возвращать веру, раскрывать способности, делать мысли и чувства чище, если надо — выявлять предательство, выводить врагов на чистую воду. Если появлялись тиншельты, Тьма бежала, поджав хвост… И еще какое-то время места, где побывали мои собратья, оставались чистыми, и приспешникам Отступника не было в них хода. Изначально нас было много, и жили мы не только на Ллире. Во всех крупных городах, и в отдаленных долинах, в Старых землях, которые тогда еще так не назывались, и на родине ваших предков. Богиня давала нам силы, и наша задача не казалась нам тяжелой. Мы даже подумать не могли, что так будет не всегда. Тьма вливалась в наш мир постепенно, не один день и не один год. Чаши весов смещались… Возможно, мы сами были тому виной, пусть и косвенно. Вы же знаете, как это происходит?

— Свет сделал свой ход, и Отступник получил право на ответ, — сказал его величество, — закон Весов непреложен, как воля Творца, но ведь известно, что Отступник играет не по правилам.

— Тогда он еще не решался на подобное. Да и сейчас он только думает, что диктует условия. Нет у него силы перекраивать законы, созданные Творцом, — пояснил тиншельт. — К нашему всеобщему несчастью, бывший Подмастерье еще и хитер. Для начала он выжидал — довольно долго. Мы делали свое дело, отравлялись чужим злом, Госпожа нас исцеляла, а чаша Весов постепенно склонялась в темную сторону. Слишком много добра и света, слишком тесно все увязано. Пока наша богиня была с нами, мы полагали, что бессмертны. Кроме того, в мир приходили и новые тиншельты. Темный дождался момента, когда бдительность мудрых и знающих успокоилась и притупилась, когда и Стражи, и Хранитель, и оставшиеся здесь Призванные решили, что вторжения не случится — и ударил. Сначала он отвлек все силы нападением на Три твердыни, что были некогда в пустынях Старых Земель. Они держали под контролем древние города и племена, тяготеющие к поклонению злу. Обители приверженцев Отступника. Все силы мира были стянуты туда, и лишь Госпожа осталась на Ллире. Она предчувствовала… Основной и самый страшный удар пришелся именно на остров, и помощь опоздала. Все, что можно было сделать для спасения мира и тех, кто непосредственно оказался в темном очаге, сделала наша богиня. Из ее храма, единственного на острове, других ей не нужно было, вышли последние наши братья. Увы — слабые, беззащитные и несмышленые, как ваши дети. Вслед за этим она стянула всю вторгшуюся Тьму на себя. Невиданный смерч завис над храмом, вцепился в обитель богини, а потом… остров содрогнулся до самых основ, земля кричала от боли, а храм исчез. Его просто вырвало и унесло, как ураган вырывает с корнями дерево и уносит прочь. Как и куда — никто тогда не понял, да и сейчас мы только предполагаем. На месте самого чудесного здания в нашем городе зияла безобразная дыра, подобная язве на теле мира. А тиншельты и люди, что изначально жили на Ллире, поняли одно — мы беззащитны. И ущербны… Как могли, мы восстановили барьер, созданный Госпожой, и решили, что больше никто и никогда не увидит изуродованного Тьмой Ллира. Шли века, тиншельты выполняли возложенную на них задачу и…. гибли! Самые одаренные из валлиров стали нашими помощниками, сила нашей Госпожи жила и в них, но это было совсем не то, и этого было ничтожно мало. А Тьма все вливалась и вливалась, все сложнее становилось жить, в некоторые города мы уже не могли войти. И мы стали искать нашу богиню. Многие столетия мы искали ее по всему миру, но…

— Не нашли?

— Не нашли. За последние три столетия самые отчаянные из валлиров проникли даже туда, куда и дракон-то соваться не станет при всей его силе — черные колодцы Тшета, запретные долины Хинката, забытые острова, погребенные в пустыне города… На остров вернулись далеко не все, тиншельты продолжали умирать, отравляясь чужой Тьмой. Сейчас нас осталось совсем мало, государь. Если говорить начистоту, потеря еще сотни разрушит и защиту острова, и равновесие мира. Но мы не можем запереться на Ллире, ведь, если мы откажемся от наших песен и предадим заветы Госпожи, мир рухнет еще быстрее. Увы, на Стражей почти нет надежды. Вы один из немногих, кто верен Клятве предков. Остальные забыли или отреклись. В сущности, настоящих Стражей, способных как-то поддержать равновесие, всего пятеро. Это безнадежно мало, государь.

— Насколько я знаю, мир берегут не только Стражи, и ваша богиня — не единственная Призванная, — возразил император.

— Глита навеки прикована к месту гибели супруга, также как Аэгвир к развоплотившейся в ледяных водах дочери. Они держатся, но силы далеко не прежние.

— А как же драконы? У нас, магов, принято считать, что пока драконы-Хранители живы, мир не рухнет в бездну.

— Госпожа тоже полагала их великим благом для мира. Она была уверена, что среди Крылатого племени нет, и не было ни одного, склонившего голову перед Отступником. Но… То ли они нас почему-то избегают, толи мы не умеем их видеть. В любом случае, драконы нам не помощники, ибо они тоже прикованы к миру, как и мы с вами. Нам нужны люди, государь. Ваши люди.

Император молча смотрел на собеседников, потому что догадался, кто из его подданных нужен Ллиру. Догадка тянула за собой предчувствие, отдающее чужой болью и полынной горечью скорой потери.

— Нам нужен мастер Троп и его ученица, — четко произнесла леди-тиншельт своим дивным хрустальным голоском, и слова эти оказались тяжелее камня.

— Вы полагаете, они смогут найти ваш храм в иных мирах?

— Они могут хотя бы попытаться. Мы чего-то не видим, что-то не способны понять, мы прикованы предназначением и никогда не шагнем за очерченные границы. Возможно, наша Госпожа где-то рядом, а мы в слепоте своей проходим мимо.

— Они нужны вам немедленно?

— Вовсе нет, государь. Дни и даже недели не имеют значения. Мы знаем, что его ученицу ждет испытание, которое завершает этап обучения мага. Вряд ли перед этим они смогут полностью сосредоточиться на решении нашей задачи, — грустно улыбнулся тиншельт. — Мы будем ждать их в первом месяце нового года.

— Хорошо, уважаемый. Будут вам мастера Тропы, — ответил государь, и прозвучало это как-то обреченно.

— Спасибо, ваше величество. Мы понимаем, что таких людей больше нет, поэтому, если вы сочтете нужным прислать с ними кого-то еще, для сопровождения и охраны, вряд ли наши Старшие будут возражать.

— Я учту это. Могу ли помочь вам в чем-то еще?

— Спасибо, государь, но теперь уже наша очередь. Сегодня мы будем петь для вас, а завтра — для всех.

— Так в парке же холодно, и снегу по колено. Раньше вы никогда не приезжали зимой.

— Не стоит беспокоиться. Наши силы убывают, но их вполне достаточно, чтобы на один вечер защитить слушателей… и не только от зимы. А пока позвольте нам приготовиться. Для вас мы написали особую музыку.

Валлиры своё слово сдержали. В императорском парке на один вечер промозглая зимняя погода взяла выходной. Не то чтобы весна вернулась, но толстый слой снега еще с утра куда-то исчез, ветер обходил стороной природный амфитеатр, зато полностью разогнал тучи над городом. Как всегда, множество людей всех сословий пришли послушать хрустальных певцов, и всем хватило места. Гай, Тайри, Даррен, Орнери и Адалер стояли недалеко от сцены. Граф Изар кого-то все время высматривал, то и дело оглядывался и даже несколько раз спрашивал о чем-то своих знакомых, попадавшихся в толпе.

— Тайри, ты случайно не заешь, Тром не собирался на концерт?

— Во всяком случае, мне он об этом ничего не говорил. Лично я его ждать бы не стала. Он и раньше валлиров слушать не ходил, вряд ли сейчас иначе поступит. Говорил, что не переносит большого скопления людей, но я думаю, тут дело в чем-то другом.

— Значит, не придет. Жаль… — Даль нахмурился, — а ведь брат так и думал.

Тайри удивленно посмотрела сначала на "снежного Льоффа", потом на наставника — может, Гай хоть что-нибудь понимает? Гай, судя по мрачному выражению лица и плотно сжатым губам, очень даже понимал, но делиться не собирался.

Прозвучал первый аккорд, и все разговоры были отложены или забыты. Эта музыка и эти дивные голоса снова творили чудо. Сейчас они несли радость, мир и спокойствие, возвращали силы и уверенность, смывали прочь шелуху ненужных тревог, затянувшихся горестей, тянущихся из прошлого обид и неудач. Каждый ощущал себя под защитой и понимал, что сам способен защитить других. Уходила душевная и физическая боль, выравнивалось дыхание и разглаживались на лицах скорбные морщины.

Тайри посмотрела на стоявшего рядом ваюмна. На него тоже снизошло спокойствие — спокойствие человека, принявшего неизбежное. Гай, почувствовав ее взгляд, обернулся и улыбнулся так грустно, что все умиротворение юной леди затрещало по швам. Мастер чуть теснее прижался плечом, осторожно коснулся пальцев. Ученица не успела ни ответить, ни убрать руку. Следующая песня застала их врасплох, соединила и позволила во всей полноте увидеть чувства друг друга. Гай осознал, что ему не о чем беспокоиться и не к кому ревновать, потому что все цветы и птицы, все солнце и нежность, что жили у нее в сердце — только для него. Все его тревоги и беды — это ее боль, куда более сильная, чем собственная. Ему стало стыдно, ведь он, старый дурак, еще позволял себе в чем-то сомневаться…

Следующая песня, яркая, решительная, пробуждающая в душе что-то отчаянно смелое, почти их не взволновала. Возможно, потому что все это у наставника и ученицы уже было? А вот Даррен, похоже, понял и принял ее всем сердцем. Его лицо, обычно рассеянно-задумчивое, стало жестче и старше, зеленые глаза потемнели, а улыбка пропала. Далю, наблюдавшему за ним, даже померещились крылья у чужака за спиной: золотые с прозеленью, сверкающие яркой чешуёй…

Каждый унес с этого не слишком обычного концерта какое-то знание, и хорошо было бы понять, что теперь с ним делать. Гай, уверившись, что связь между ними так никогда не разрушится до конца, хоть и превратится в невообразимо хрупкую ниточку, радовался и ликовал. Ни позвать, ни поддержать будет не возможно, да и прислушиваться придется только ему, так что ж с того? У него станется память, которую никто не отнимет. Тайри убедилась, что ни один человек в ее жизни не появился случайно, судьба связала с зеленоглазым чужаком надолго, если не навсегда, только зачем ей все это? Ее сердце и мысли рвались к другому, бесконечно любимому человеку, а замыслы неведомых сил, сталкивающих и разлучающих людей, вызывали, попросту говоря, бешенство, о которого юная леди только что не рычала. Зачем ей нужен кто-то еще, зачем их тащат в разные стороны, зачем ей подсунули эти объяснения, лучше бы подсказали, как отвоевать Гая из лап его старых ошибок и долга! О чем узнал и что по этому поводу думал зеленоглазый Даррен, никто не знал. Сам он не рассказывал, а гадать — дело пустое. Глубокие раздумья бредущей по аллее парка троицы нарушил догнавший их Даль.

— Простите, до того заслушался, что просьба брата вылетела из головы. Он хотел вас видеть. Всех троих.

— Я, разумеется, весьма польщен, — улыбнулся Даррен, — но зачем его величеству понадобился чужак, который…

— Который, во-первых, видел то, чего не может увидеть император, а во-вторых, умеет ходить по Тропе, а значит, может рассказать еще больше, — ответил граф Изар. Понятнее Даррену не стало, и он, ожидая пояснений, повернулся к Тайри.

— Ты просто мало слышал о нашем императоре. Те, кто знаком с его величеством достаточно близко, знают, насколько он любопытен и как сильно его интересуют иные миры. В силу неких непреодолимых причин государь не имеет возможности совершать подобные путешествия. Поэтому пользуется любой возможностью узнать, что творится вне границ его родного мира.

— О, тогда я очень хорошо его понимаю. У нас тоже крайне редки люди, способные путешествовать тонкими путями, даже не выходя за границы… А узнать, что там и как, хотят почти все.

— В таком случае, вам совсем не трудно будет ответить на вопросы государя.

— Когда его величество пожелал нас увидеть?

— Послезавтра малый прием, на котором ждут всех нас. Кстати, истинную цель мой брат явно умолчал, видимо, замыслил нечто грандиозное. — "Снежный Льофф" только что руки не потирал в предвкушении.

— Боюсь, не в этот раз, Даль, — искренне огорчилась Тайри, — придется ему посылать других разведчиков, или обходиться без нас. У меня скоро защита.

— На которой брат, кстати, намерен присутствовать. Милорд Ректор нашей замечательной Академии все уши ему прожужжал, что будущие магистры в этом выпуске исключительно достойны пристального монаршего внимания.

— И его величество, разумеется, не упустил удобный случай?

— А когда он поступал иначе? На испытания боевых магов и мастеров защиты он любил посмотреть и раньше. Флотские его волнуют мало — там сразу ясно, пригоден или нет. Целителей ярких давненько не случалось. А теперь появилась ты, да еще и в такой области, за которую никто с роду не брался.

— Ну и слава Создателю, — с явным облегчением выдохнул ваюмн, — в присутствии государя наши воинствующие доброхоты из Высокого Жюри и прочие оппоненты не позволят себе лишнего.

— Но протокол-то вряд ли изменят.

— Это уже не страшно. Тайри справится.

Малый прием у императора мало походил на что-то скучное и чопорное. Много новых лиц, никаких заросших мхом родовитых старцев и убеленных сединами желчных капризных магов. Из придворной знати — две младших сестры его величества, трое его же племянников возрастом не более 17 лет, несколько никому не известных магов, тоже достаточно молодых. Из гостей — его высочество князь Гьятты в сопровождении троих не то охранников, не то советников, кто их горцев, разберет: двух мужчин и одной дамы. Разумеется, присутствовала вся команда разведчиков: граф Изар со своей рыжей леди, Тром с необыкновенно похорошевшей Кеми ор Оклен. А еще — полтора десятка валлиров, сопровождавших троих тиншельтов — явно не для очередного концерта. За драпировками и ширмами чувствовалось присутствие мастеров защиты. Его величество кого-то сильно опасался? Или старался уберечь гостей?

По началу, пока приглашенные непринужденно болтали ни о чем за бокалом вина и легкими закусками, леди Даллет старалась как можно лучше разглядеть князя Гьятты и его свиту. Как-никак старый верный друг государя и почти легендарный воин. О нем ходила масса разнообразных слухов, и сколько из них могло оказаться правдой, сказать невозможно. Доподлинно было известно лишь о том, что его высочество до сих пор не женат и официального наследника не имеет, несмотря на добрый выводок бастардов. И еще то, что Эрик де Гьяттар — один из самых сильных магов континента, воспитанный последними мастерами древней школы.

Вблизи князь вполне оправдывал все байки о его внешней привлекательности. Правитель Гьятты просто притягивал взгляды своей необычной, диковатой красотой. Высокий, прекрасно сложенный, гибкий, точно хищные кошки, что живут в лесах его княжества. Он и двигался, и смотрел, точно барс или ягуар — вроде бы плавно и вальяжно, почти сонно, но все это было обманчиво. На умном, с резкими чертами, лице, играла улыбка, но глаза смотрели цепко и настороженно, теплея только в ответ на слова императора. Подобный солнечному свет магических ламп играл на крутых завитках густых иссиня-черных волос, оттеняющих светлую кожу. Он о чем-то смеялся с мужчинами, отпускал изящные комплименты дамам, но не забывал внимательно присматриваться к каждому из гостей. Что-то они с императором задумали, зачем-то нужен был Рикарту ор Льоффу не совсем посторонний, но внимательный и непредвзятый взгляд.

Охранявшие его воины смотрелись точно богатыри из легенд — выше своего господина больше чем на голову, гораздо массивнее и шире в плечах. Оружия при них не было, но они и без него вполне могли справиться с небольшой армией. Тайри отметила, что эти двое не маги, а вот леди… Леди из свиты князя Гьятты была особенной. Такой тип внешности юной герцогине уже встречался. Тонкие хищные черты, темные волосы заплетены в тяжелую косу, раскосые янтарные глаза смотрят мудро и насмешливо, на высоких скулах играет румянец. Дама едва доставала до плеча своему князю, но при всем изяществе казалась куда опаснее рослых витязей. Тайри готова была поспорить, что невысокая воительница принадлежит к тому же племени, что и синеглазый Скайяр.

Валлиров и тиншельтов мало кто видел ближе, чем на сцене. Наверное, именно поэтому все внимание было отдано им. Те же принимали это терпеливо, отвечали на вопросы и находили особые слова для каждого, кто в них нуждался. Вот и к мастеру Гайдиару скользнула невесомая фигурка в дымно-сером плаще.

— Рада, что вы откликнулись на приглашение, мастер, — тонкие руки убрали глубокий капюшон, открывая бледное узкое девичье лицо, слишком правильное, чтобы быть человеческим.

— Кем бы я был, если бы отказался, — улыбнулся собеседнице ваюмн, — какой у вас чудесный голос, миледи. Серебро и хрусталь.

— Спасибо, мастер, — вот как, оказывается, может смеяться солнечный свет. А у тумана, как ни странно, появляется румянец, если он живой и выглядит, как молоденькая девушка, — Его величество еще не говорил вам, зачем собрал всех нас?

— Я, конечно, догадываюсь, что не просто приятно провести время. Государь заинтересовался человеком, которого мы привели с собой по Тропам. Сейчас ему пытается помочь леди Даллет…

— О да, этот гость, действительно, особенный! Я не вправе сказать, кто он такой…

— Почему? — удивился мастер, которому не терпелось узнать, кого они притащили из Города-над-Морем.

— Потому, что он сам этого не знает. Он должен стать тем, кем рождён, без посторонней помощи. Иначе вреда от этого будет гораздо больше, чем пользы. Помните закон Весов?

— А вам откуда известно, кем он родился?

— Вижу, — пожала плечами леди-тиншельт, — и не я одна. А вот сам он понятия не имеет о большей части сил, ему подвластных. Вы ведь тоже кое-что увидели, не так ли?

— Да, это так, — неохотно признал ваюмн, — я увидел ожившую легенду моего народа. Этот юноша — Лоцман, способный не только путешествовать по Тропам, но и творить их по своему желанию. Правда, у меня сложилось впечатление, что совсем неопытный.

— Верно. Первый за многие века Лоцман, доживший до сознательного возраста. Неопытный, но уже вполне понимающий, что делать. И абсолютно невозможный в том мире и у таких родителей…

— Даррен говорил, что не помнит ни отца, ни матери. Он вырос в обители, среди таких же одаренных сирот, найденных монахами.

— Возможно, так родители попытались его защитить, и вполне успешно, как видим… Заметили, как на вашего Даррена смотрят гости из Гьятты?

— Они тоже что-то разглядели?

— Безусловно. Думаю, его величество именно за этим их и пригласил. Леди из свиты князя много видит.

Разговор на самом интересном месте прервал адъютант императора, пригласив обоих в кабинет го величества. Тайри, Даррен и Даль уже были там. Чуть позже появился и государь — довольный чем-то донельзя и загадочный, как никогда.

— Рад всех вас видеть, господа. Впрочем, я всегда рад вас видеть, но сегодня особенно. Леди Даллет, я вижу, вы услышали мою просьбу…

— Государь, позвольте представить вам Даррена. Так получилось, что во время одного из учебных походов по Тропе мы столкнулись с ним в чужом для нас обоих мире. В тот момент ему нужна была моя помощь, как целителя. К сожалению, сейчас она ему тоже нужна. Боюсь, я пока не смогла найти решение его проблемы.

Чужак весьма изящно изобразил положенный по этикету поклон — именно так, как его научили.

— Милорд Даррен, я уверен, у нас найдутся общие темы для разговора. Вы ведь не против? — когда Рикарт ор Льофф так улыбается, ему никто не способен отказать, — возможно, если я взгляну на вашу проблему со своей стороны, мы с вашей целительницей быстрее отыщем способ помочь вам.

— Благодарю, ваше величество. Это слишком большая честь для меня.

— Перестаньте, — почти отмахнулся монарх, — искать решения сложных задач — одно из немногих удовольствий, позволенных коронованным особам. А благодарить будете, если у нас что-то получится. А теперь вернемся к нашей главной цели… — его величество оглядел собравшихся, сразу став серьезным, — у меня есть новое задание для моих разведчиков. Не менее важное, чем предыдущее. Придумал его не я, но это ничего не меняет. Кроме того, я совершенно не представляю, как можно отказать в помощи таким просителям.

— Не томите, ваше величество. — Далю лишь бы путешествовать, без этого ведь ни одно задание не обходится, и в глазах "снежного Льоффа" уже плясало предвкушение. — Когда вы так витиевато и долго объясняете, я начинаю бояться.

— Ладно, для особо пугливых поясню конкретнее. Наши уважаемые гости с острова Ллир попросили помощи, в сущности, не у меня, а у вас, мастер, — он слегка поклонился ваюмну, — и у вас, леди, — император повернулся к Тайри, — ну а мы, хитрые и коварные, просто воспользуемся ситуацией и присоединимся к вам под видом абсолютно необходимого моим особо ценным магам эскорта. Простите, но когда мне на золотом блюде просители приносят самую невероятную загадку мира, я не могу отказаться.

Все-таки Льофф останется Льоффом, подумала про себя Тайри. Каким бы ни был чудесным, а своего не упустит. Просто у каждого из них своя страсть. У первых — объединение земель, у отца нынешнего — абсолютная власть, а у этого — тайны и загадки.

— Тогда вам скоро совсем скучно жить станет, ваше величество, — протянул Даль, — это ж последняя загадка. Все, до чего смогли дотянуться, вы уже видели.

— Вы сильно преувеличиваете, лорд Изар, — на дерзкое замечание брата император только рассмеялся, — есть еще древние города в пустыне, безымянный остров во льдах, чей-то храм в южных джунглях, о котором столько всего рассказывают, да много чего еще… Но эта загадка — гораздо красивее.

— Эта загадка намного печальнее, — прозвенел хрустальный голос леди-тиншельт, — но понять это можно, только увидев своими глазами и подойдя близко. Вплотную.

— Нам открывает ворота дивный Ллир? И мы побываем в вашем волшебном городе? — сейчас лорд Изар был похож на сводного брата, точно близнец. Видимо, любопытство и исследовательская жилка — это семейное.

— Вам — да, — ответила леди-тиншельт, — а вот остальному миру пока придется подождать. Это, конечно, слишком мало, чтобы считаться благодарностью за помощь…

— Мы чем-то можем помочь? Мы — вам? — Для Тайри это казалось совершенно необъяснимым. Чем люди, хоть и наделенные кое-какими способностями, могут превосходить существ из Тонкого мира?

— Именно, леди. Именно вы и ваш наставник. Тиншельтам нет хода на Тропы. Давным-давно сотворившая нас пропала, приняв на себя основную мощь темного вторжения. Ее храм исчез, оставив вместо себя провал, похожий на язву. Мы искали ее многие сотни лет и не нашли. Возможно, это получится у вас. Мы просим лишь попытаться.

— Но как мы можем узнать…

— Поймем на месте, — Гай был сосредоточен и очень печален, будто его ожидало не интереснейшее путешествие, а приговор, — как быстро мы должны прибыть на Ллир?

— Государь сказал, что вы будете свободны не раньше нового года. Это нам подходит.

— Так и есть. Думаю, что после праздника Долгой ночи мы с леди Даллет будем в полном вашем распоряжении.

— Значит, вы согласны?

— Разумеется. И моя ученица тоже. Поверьте, если бы мы могли приступить к делу раньше, мы бы это сделали.

— Спасибо, мастер. Я понимаю, вам нелегко было принять решение… — хрустальный голосок еще звучал, а тоненькая девушка уже исчезла.

Оставшиеся в комнате молча переглянулись. Глаза горели у всех, кроме непосредственных виновников будущей экспедиции.

— Что такое с вами, друзья мои? — искренне удивился Даль, — вас не привлекает самая удивительная загадка нашего мира? Или вы боитесь не справиться? Так ведь попытка…

— Не пытка, я знаю, — кивнул Гай, — сейчас трудно объяснить, что меня тревожит. А пыткой может стать что-то до или после возвращения с острова, — ваюмн говорил тяжело, будто ему не хватало воздуха, — Государь, могу я просить о личной аудиенции?

— В любой день, мастер Гайдиар, — его величество всегда относился к подобным просьбам со вниманием. Знал, что наставник никогда не явится без серьезного на то повода, — я готов вас выслушать хоть сейчас.

— Сейчас вас ждут гости, — покачал головой ваюмн, — если позволите — завтра.

Император кивнул, принимая резонность доводов.

— Что ж, значит, придется к ним вернуться…

За десертом его величество о чем-то оживленно совещался с князем Гьятты, а потом они вдвоем засыпали вопросами Даррена. Впрочем, всем участникам беседы это явно нравилось.

— Тайри, — тихонько сказал мастер сидящей рядом ученице, — освободи пару дней. Для меня. Пожалуйста.

— С удовольствием. Я буду ждать тебя завтра и приготовлю все необходимое, — леди Даллет помнила, что ее любимый наставник давно хотел исчезнуть из зимней холодной столицы. Да и ей хотелось туда, где море и солнце, а не хлюпающий мокрый снег под ногами и вечный пронизывающий до костей ветер. Только вот чего-то ее ненаглядный ваюмн недоговаривал…

**** **** ****

Его величество смотрел на своего бывшего наставника внимательно и встревожено. Мастер Гайдиар просил о личной аудиенции всего-то два раза за все годы их знакомства. Помнится, обучая некоего отрока в одном высокородном семействе, ваюмн случайно узнал о готовящемся похищении старшего сына императора. Самое смешное, заговорщики так и не поняли, почему их планы стали известны. Они почитали менторов, равно как и прочих камердинеров и горничных, за мебель, а ваюмна — вдвойне. Что может интересовать инородца? Да и кому он сам интересен? Правда, после этого семейства Гайдиар отказался брать учеников и надолго исчез из столицы, занявшись исключительно своими поисками таинственного "родственника". В коих императору случилось посодействовать уже на второй личной аудиенции.

Монарх терпеливо ждал нужного момента, а когда появился правильный кандидат в ученики, не поленился попросить мастера сделать исключение и снова стать наставником. Разумеется, его величество получил желаемое… Что могло случиться у мастера сейчас, когда все усилия практически завершены, и завершены успешно? Если ваюмн пришел каяться в грехах, то его величеству ничего не стоит вернуть ему душевное спокойствие. До защиты остались считанные дни, а дальше пусть делают, что хотят, хоть спрячутся где-нибудь на Юме. Заслужили. Правда, интуиция упорно подсказывала, что причина этой встречи далеко не такая радостная. Один взгляд на бывшего наставника подтвердил худшие из предположений. Тот явно не спал ночь, и мысли его одолевали крайне мрачные. Неужели он нашел, что искал, и теперь вынужден уйти, не дождавшись защиты собственной ученицы?

— Рад вас видеть, мастер, — улыбнулся приветливо Рикарт ор Льофф в ответ на поклон ваюмна, — но сегодня мне за вас еще и тревожно.

— От вас, государь, ничего не скроешь, — вздохнул мастер, — впрочем, я никогда и не пытался.

— Что-то не так с вашей ученицей?

— С леди Даллет все в порядке… если не считать меня, — горько усмехнулся ваюмн.

— В таком случае, что не так с вами? Если, конечно, не считать леди Даллет.

О, его величество всегда очень любил эту игру: "поймать за хвост" нужное чужое слово и потом элегантно возвратить его владельцу. Это помогало прояснить намерения собеседника, зачастую даже без его на то желания. Но нет, мастер не насторожился и не испугался. Возможно, это уже не важно? Ох, не к добру…

— Государь, вы наверняка помните… Однажды я, как и все мои соотечественники, должен буду уйти по Тропам в место, называемое Убежищем. Но я смогу это сделать, только отыскав… одного человека. Боюсь, теперь я знаю, где лежит единственно правильный путь к цели моих поисков.

— Боитесь? — изогнул красивую бровь монарх.

— Боюсь, ваше величество. Потому что не хочу уходить.

— Так оставайтесь! Отведите этого вашего… родственника к соплеменникам и возвращайтесь.

— Если бы это было возможно, я не стал бы беспокоить вас, ваше величество. Я бы просто так и сделал. Поверьте, в этом случае я стал бы самым счастливым человеком на свете. Но бывают ошибки, за которые приходится платить всю жизнь и очень, очень высокую цену.

— Раньше вы не испытывали желания остаться, мастер.

— Боги любят шутить… Хотя, это мало похоже на шутку, скорее — на очень большую награду. Не знаю, чем я заслужил и что сделал хорошего, но… За последние годы я получил все, о чем можно мечтать. Мир, который открылся мне и стал моим настоящим домом. Людей, которых, как это не странно, считаю своей семьей. Любимую женщину… И государя, которому я оказался нужен. Пусть не как наставник…

— И как наставник тоже, даже не думайте сомневаться, мастер.

— Спасибо, — смущенно улыбнулся ваюмн, — Именно поэтому я, наверное, и пришел к вам — первому. Боюсь, из нашего путешествия на Ллир мне не вернуться. Я понял это, едва увидел тиншельтов среди ваших гостей. Мне ведь удалось побывать везде, кроме Хрустального острова. Я искал и не находил, а путь был рядом.

— Вы уверены?

— К сожалению, да, государь. Возможно, все случится на Тропах или мы обнаружим пристанище моей… родственницы на обратном пути, и я уже не успею…

— Ваша ученица знает?

— Еще нет, но она догадается быстро. Мы слишком хорошо чувствуем настроение друг друга. К тому моменту она уже будет свободна от ученических уз, и переживет легче…

— Это ничего не изменит. Так чем же я смогу быть вам полезен? Я впервые сталкиваюсь с тем, что и моя власть, и моя магия окажутся бессильны. Вы не раз говорили, что возвращение к вашему народу — вопрос не желания, но долга.

— Именно так, ваше величество. А сделать вы можете очень многое. Например, не дать Тай… леди Даллет совершить опасные необратимые поступки. Я почти уверен, что она кинется на Тропы и будет искать меня, искать Убежище… и погибнет. А я хочу, чтобы она жила, понимаете? И слишком хорошо ее знаю, чтобы уповать на то, что девочка будет только сидеть и рыдать. Она соберется с силами и начнет действовать, потому что весь смысл жизни сосредоточится для нее в этих действиях… А вы можете сделать так, что она вынуждена будет сосредоточиться на чем-то другом. Дайте ей сложное задание, завалите работой, свяжите долгом, в конце концов. Это поможет ей избежать бессмысленных попыток пойти следом за мной и что-то изменить.

— А она действительно не сможет вас вернуть? Вдруг у нее получится? Я был бы очень рад.

— Я и сам что угодно отдал бы за это, но… не я буду в этот раз выбирать Тропу. И, опасаюсь, что с моей родственницей Тайри не справиться. Она совсем не человек и слишком похожа на свою мать.

— Вот как? — его величество пытался сдержать любопытство, но оно уже выглядывало из-за плеча и толкало под локоть, — А не расскажете ли мне все с самого начала? Раз уж так получилось? Может быть, мы вместе что-нибудь придумаем?

— Расскажу… Надежда — глупое чувство, но я готов цепляться за любую возможность. Как утопающий за соломинку.

Встревоженная Тайри прождала своего наставника до вечера. Гай влетел в дом, точно за ним гналась свора Отступника, лихо сотворил портал, откуда тут же потянуло теплым морем и тропическими цветами, подхватил загодя приготовленные корзины с провиантом.

— Прости, милая, я немного заболтался с императором… — Ничего себе оправдание! Это же монарх, а не деревенская кумушка… — Зато два следующих дня полностью наши. Уверен, нас не потревожат и не будут искать. Если, конечно, не случится что-то из ряда вон выходящее. Ну, идем?

— Конечно, — Тайри расхотелось расспрашивать мастера. Ей было достаточно того, что она и так чувствовала. И потом, тратить время на слова, которые, увы, ничего не изменят, просто кощунственно. Когда слышишь, как шуршит песок в часах, отмеряющих минуты твоего счастья…

Она не знала и не хотела знать, на какой остров вытащил ее мастер. Главное, что кроме них там были только щебечущие на деревьях птицы, играющие недалеко от берега дельфины да всякая насекомая мелочь. А в остальном — тишина и покой, шелест ветра в кронах и шум моря не в счет. И все было бы хорошо, не точи ее любимого изнутри тщательно скрываемая тоска, не будь в его взгляде, помимо бесконечной любви еще и отчаяние пополам с безнадежностью, не будь его чувства такими острыми, что горло перехватывало не у него — у Тайри.

— Гай, ты не спрячешься за поцелуями, — отстранившись, сказала юная леди, — если думаешь, что я ничего не чувствую, ты ошибаешься. Если ты думаешь, что я ни о чем не догадываюсь, ты снова ошибаешься. Если ты решил, что я останусь к этому безразличной, ты просто…

— Непроходимый болван и старый дурак, я знаю, — без боя признал ваюмн и тут же устроил голову у нее на коленях.

— Не надейся, я не стану тебя жалеть. А за то, что притащил сюда все мрачные мысли и упорствуешь в одном из опаснейших грехов, побью даже лежачего.

— Это в каком таком грехе? Уж не в монастырь ли ты собралась…

— Ага. В мужской, ибо ты тонешь в отчаянии. Смиренные братья в сравнении с тобой куда более оптимистичны.

— Я и забыл, что отчаяние считается…

— Еще как считается. И я не согласна тебя с ним делить. Если уж на то пошло, это мне надо рвать на себе волосы и рыдать, не переставая, день и ночь. Так что изволь собрать все свои темные мысли и выгнать их в три шеи. Немедленно.

— Хорошо, моя мудрая леди. Я постараюсь… Хоть и не очень уверен, что у меня получится.

«Зато у меня получится, — почти зло подумала Тайри. Я просто не дам тебе возможности думать о том, что однажды сломает нам жизнь. Скоро, но к счастью, не сегодня. Моей любви и моих сил хватит, чтобы ты был счастлив здесь и сейчас, раз уж не получится по-другому — чтобы до последнего вздоха, в горе и в радости. И не дай Создатель кому-нибудь помешать мне или покуситься на это счастье, отравить эту радость… Сожгу и пепел по ветру развею, клянусь честью Даллетов!»

Если бы эти двое знали, как долго воспоминания о времени, проведенном на берегу, будут согревать их сердца, в каких немыслимо тяжелых ситуациях помогут выстоять, сколько света и радости удержат в их душах… Судьба иногда преподносит такие моменты — истинные сокровища. Любые испытания можно вынести и выжить, во многом благодаря запечатленным глубоко в сердце мгновениям жизни, которую только и можно считать настоящей.

В середине второй ночи Тайри проснулась, точно кто-то встряхнул ее. Сработали сразу несколько тревожных "ниточек", которые она протянула от себя к дому и дорогим ей людям. Гай молча любовался, как она ловко и точно выстраивает чары познания, пытаясь выяснить, что же случилось.

— Кто-то попытался взломать твой дом, — мертвым голосом сообщила Тайри, — еще напали на Одри — безрезультатно, девочка сумела себя защитить. Что-то учинили у меня в особняке, но, кажется, тоже обошлось без жертв, я слышу только мамин гнев. И, если я правильно поняла, к ломились Далю. Что, демоны раздери, творится в Столице? Мы все, разом, кому-то наступили на хвост?!

— Вот сейчас я построю Короткий переход, мы вернемся и во всем разберемся, моя радость. А вообще, у его величества есть прекрасные маги, которые должны… Ого! Похоже, придется нам менять планы, моя леди. За всю свою жизнь я видел такое трижды. Его величество накрыл Столицу колпаком. Короткие переходы не действуют, придется добираться пешком из предместий.

— Значит, эти мерзавцы наследили и во дворце. А государь наш, похоже, разозлился и объявил охоту по всем правилам. Ничего, у нас есть старый дом в городке Анси, это пара часов верхом до столицы.

— Не забывай, там зима, холод и снег.

— Значит, возьмем повозку на полозьях. Не зря же она столько лет стояла в каретном сарае?

• «
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• 9
• 10
• 11
• 12
• 13
• »