Скрипнувшие половицы сработали звуковым оповещением. Привыкшие к яркому свету глаза сощурились в полумраке первого этажа трактира, который освещала одинокая лампочка.
— Добро пожаловать, — окинул меня хмурым взглядом мужик в потертой рубашке.
Стоял он за непримечательной деревянной стойкой, которая когда-то давно была барной. Пустые полки и отсутствие столиков вокруг намекали, что в этом месте давно не подают еду.
— Кабак на два проулка дальше, — без какой-либо приветливости в голосе сказал хозяин.
Похоже, видок после недавней потасовки у меня был совсем скверный.
— Мне бы переночевать, — пояснил я и скинул с плеча рюкзак, показывая, что уходить не собираюсь.
— Кхм, — окинул меня оценивающим взглядом хозяин, — три сотни, — вынес он вердикт и кивнул в сторону. Туда, где вместо столиков в трактире были набросаны на пол матрасы, половина из которых была занята спящими людьми.
Три сотни за грязный матрас, плесневелые стены и витающий вокруг аромат бомжей. С тем же успехом можно поспать на улице.
— А нормальный номер с кроватью есть? — без особой надежды спросил я.
— Две тысячи, — тут же ответил немногословный хозяин.
Торговаться прощелыга явно был не намерен.
Понял, что я не местный и место получше просто не потяну. Собственно, он был прав. Найденные в рюкзаке пять тысячных купюр вот и весь мой бюджет. Негусто, конечно, но лучше, чем ничего.
Понимая, что хозяин с нищим бродягой разговаривать не будет, я отсчитал две тысячных купюры и положил на стойку.
Прощелыга удивился, но вида не подал. Стоило хозяину трактира понять, что у меня есть деньги, как в его презрительном взгляде появилась нотка интереса.
— Интересная эмблема на вывеске, — тут же воспользовался я моментом, — что она означает?
— Не знаю. Когда я родился, она уже была, — открывая старую книгу, ответил хозяин, — ваши документы.
— Боюсь, я их потерял.
— Кхм, — вновь нахмурился он и захлопнул книгу, — тогда четыре тысячи.
Я чуть слюной не подавился от откровенной наглости, но к счастью для прощелыги отдохнуть на кровати я хотел куда больше, чем убивать.
— Горячая вода есть?
— В общей душевой на втором этаже, — тут же кивнул хозяин.
— Идет, — согласился и обменял четыре тысячных купюры на ключ.
— Номер одиннадцать, — дежурно ответил явно повеселевший прощелыга.
— И все же, эта эмблема кажется мне такой знакомой, — покручивая ключ в руке невзначай сказал я, — это какой-то аристократический Род?
— Нет, мы обычная семья простолюдинов, — получив деньги охотнее пошел на контакт хозяин, — заведение переходило из поколения в поколение, оставляя свой первозданный вид и вывеску. Может, когда-то эмблема что-то и значила, но сейчас это просто каракули. Мой отец хотел их закрасить, но дед его тогда чуть не убил за это.
— Чуть не убил за каракули? — усмехнулся я, закидывая рюкзак на спину.
— Сказал, что если ее стереть, то духи предков проклянут нас и покарают, — пожал плечами бармен, — старый он был, маразм, наверное.
— Мудрый у тебя был дед, — улыбнулся я.
— Не, отец был прав. Я закрашу это убожество в тот же день, как появятся деньги, — с брезгливостью в голосе вздохнул хозяин и поспешно удалился.
Странный какой. Даже имени своего не назвал. С таким сервисом не удивительно, что его бизнес почти загнулся.
Из этого короткого разговора я понял, что Ордена больше не существует. По крайней мере, в том виде, в котором я его знал. Хотя часть служителей, похоже, сумела эвакуироваться из Аргуса.
Что же до меня, то ночлег я нашел, но проблему голодного желудка это не решило. Поэтому я принял горячий душ, побрился, скинул барахло в номер и посвежевший спустился.
Черная рваная мантия сильно выделялась, поэтому я скрыл ее от посторонних глаз, плотно обмотав ей правую руку и надев поверх рубашку. Оставлять в номере свою единственную ценность желания не было.
— Горячий душ — это настоящий кайф, — довольно протянул я, спустившись с лестницы.
Особенно после года скитаний.
В той мертвой пустыне за возможность помыться я был готов отдать гораздо больше, чем четыре мятых бумажки, называемых деньги.
В прошлой жизни деньги не представляли для меня особенной ценности, потому что с ними у Паладинов никогда не было проблем. В Ордене больше всего ценилась личная сила и оплачивалась она так, что хватило бы на сотню жизней.
— Рад, что вам понравилось, — чуть приветливей, чем обычно ответил хозяин трактира.
Да и выглядел он теперь опрятнее. Галстук-бабочку нацепил и даже бейдж с именем.
— Слушай, Семен, — навалился я на стойку, — ты знаешь, где в этом городишке ошиваются благородные?
— Благородные? — очень удивился хозяин, — а вам... зачем? — отчего-то испуганно отстранился он.
— Да так, поболтать, — отмахнулся я, — Князья же в этот город заезжают?
— Князья?! — еще сильнее охренел Семен, — бывает, но...
— Но? — надавил я взглядом.
— Это опасная информация, — наконец, взял себя в руки хозяин трактира.
Вон и меркантильный блеск в глаза прощелыги вернулся.
— И не бесплатная, — понял я и с тоской посмотрел на последнюю тысячную купюру в руках.
Нет. Это на еду. А информацию я уж как-нибудь по старинке раздобуду.
— Но хотя бы где пожрать нормально сказать можешь? — сощурился я, — у тебя же ни крошки в заведении нет. И да, нужно место большое и людное.