Март 1765 года, Санкт-Петербург, Российская империя.
Желающих посетить лекцию доктора Крузе оказалось столь много, что Академии Наук пришлось выпустить именные пригласительные билеты. Понятно, что наиболее влиятельные вельможи могли посетить любое подобное заседание без всяких бумажек. Но есть одна загвоздка. И зовут её княгиня Дашкова, руководящая Академией, и являющаяся подругой самой императрицы. Поэтому за право присутствовать на лекции разгорелась нешуточная борьба. Даже далёкие от науки и медицины люди вдруг воспылали нешуточной тягой к знаниям.
А ещё многих интриговало моё присутствие на столь необычном событии. Несмотря на возвращение с севера, я не посещал никакие приёмы и вёл достаточно замкнутый образ жизни. Здесь ещё и недавнее нападение, оказавшееся глупой выходкой подвыпивших офицеров. В общем, высший свет был возбуждён и искал подступы к моей персоне. После основной части представления доктором своих идей задуман приём. Вот там меня и хотели прихватить. Уже после посещения Академии об этом мне рассказала Анна в своей ироничной манере. Впрочем, лучше меньше думать о графине, ибо подобные мысли выбивают меня из колеи.
К дворцу Прасковьи Фёдоровны, где располагалась Академия Наук и Художеств, мы приехали вместе с Паниным и Щербатовым. Оба наставника не могли пройти мимо подобного события. Ещё их тешило ощущение сопричастности. Ведь свои домыслы доктор начал воплощать в совместном путешествии. Мы сразу решили не упоминать про мой вклад в данное дело. Вельможи усиленно делали вид, что именно Карл Фёдорович придумал все новинки. А мы просто приехали его поддерживать, ибо немец восстановлен в звании лейб-медика и приставлен к моей персоне.
Кстати, дворец на берегу Невы некогда принадлежал моей прабабке, той самой царице Прасковье. В девичестве она Салтыкова и об этом тоже упомянула одна прелестная особа, занявшаяся моим воспитанием. Я бы предпочёл исключительно один вид занятий. Но в перерывах между этими самыми уроками графиня весьма въедливо меня расспрашивала, разъясняя перипетии жизни столичного общества. Анна очень нелицеприятно выразилась о Панине со Щербатовым. По её словам, оба наставника учат меня чему угодно, но не реалиям столичного двора и его интригам. Что важнее рассказов о положении дел в Пруссии и прочих Франция. Спорить с графиней я не собираюсь, а просто внимательно её слушаю. Думаю, она тоже ограничена определёнными запретами и не может рассказать обо всём происходящем. Но и полученные сведения дали немало пищи для размышлений.
В данный момент существует несколько партий, желающих перетянуть меня на свою сторону. При этом некоторые из них находятся в коллаборации друг с другом и одновременно умудряются враждовать. Например, часть знатных особ поддерживает лагерь, возглавляемый Шуваловыми. И вместе с тем являются масонами или галломанами. То есть держат сторону европейских стран, в частности — Пруссии. Как русский аристократ может быть сторонником чужой державы пока для меня загадка. Думаю, постепенно я разберусь в столь сложных хитросплетениях.
Пока же мы заняли места, расположенные в первом ряду. Справа расположилась княгиня Дашкова, с которой я сегодня познакомился. Были в зале знакомые мне князь Вяземский и ещё десяток персон, присутствовавшие на церемонии пять месяцев назад. Как быстро летит время!
При следовании к нашим местам мне удалось поймать многообещающий взгляд одной прелестницы. Впрочем, это было больше похоже на вспышку, так как Анна сделала положенный книксен и отвернулась к какой-то разодетой даме. Сейчас это не важно, так все мои мысли связаны с докладом Крузе. Хотя, кого я обманываю?
Наш сегодняшний герой заметно волновался и бросал в мою сторону вопросительные взгляды. Я же просто кивнул, намекая, что полностью поддерживаю Карла Фёдоровича.
Затем распорядитель объявил о начале лекции, предложив Крузе начинать. Постепенно доктор успокоился и увлёкся описанием проведённых наблюдений. Зал реагировал на его слова спокойно, разве что несколько раз по рядам пробежали шепотки. При ознакомлении с пациентами и описанием их болезни, которые Карлу Фёдоровичу удалось вылечить за последние две недели, его коллеги вели себя смирно. Но, увидев трубку, уважаемые доктора не на шутку возбудились. Думаю, будь в зале публика попроще, то мы могли увидеть весьма бурные споры. Щербатов рассказал, что хватание за грудки и даже мордобитие среди людей науки не редкость. Мол, так им гораздо проще донести свои доводы до оппонента. Князь, как всегда, не смог обойтись без иронии.
Далее медики более или менее успокоились, но продолжали шушукаться. А вот утверждение Крузе о необходимости гигиены, включая мытьё рук перед операцией и приёмом родов, а также очистки ран с инструментами, вызвали целую волну возбуждения. Здесь врачи перестали сдерживаться, и зал начал напоминать гудящий улей. Наконец, распорядителю удалось урезонить разволновавшихся медиков. Это он зря. Шучу, конечно. Но мне показалось, что знать, присутствующая на лекции, с удовольствием следила за спорами. Ведь жизнь у людей достаточно однообразная, а здесь такое развлечение.
В итоге врачи решили встретиться в своём кругу и обсудить возникшие вопросы. Но вижу, что Крузе находится на последнем издыхании, если можно так выразиться. Я давно заметил, что он чувствителен в некоторых вопросах и излишне скромен. Нет, если надо, то он спокойно отрежет раненую конечность или вырвет зуб, не обращая внимания на болевые судороги больного. А вот настоять на своём мнении, в присутствии маститых коллег, ему трудно.
Тут ещё один из наиболее громких и едких на язык медиков, никак не хотел успокаиваться.
— Так зачем мне каждый раз мыть руки? Ещё и протирать их спиртом? Может, перед осмотром больного врачам необходимо посетить баню?
От смеха коллег и части публики, лицо Карла Фёдоровича снова покрылось румянцем. Пора спасать своего лейб-медика. Если другие врачи не хотят даже попробовать изучить полученные сведения, то это их дело. Мы же просто опубликуем в газете результаты смертности пациентов медиков, работающих по старинке. Думаю, потеря солидной части клиентов станет лучшим аргументом в затянувшемся споре.
— Как ваше имя? — мой вопрос прозвучал резковато, уж больно шумно стало в зале.
И тут же присутствующие замолчали и перестали даже шептаться. Тишина не была гнетущей, скорее народ удивился и замер в ожидании очередного развлечения.
— Доктор Бахерахт Андрей Гаврилович, выпускник Лейденского университета. Там же я имел честь защитить свою диссертацию о…
Я не стал слушать название работы спесивого медика.
— Мне неважно, какой университет вы окончили. Ответьте на простой вопрос. Предположим, вы идёте по улице, поскальзываетесь, падаете и обеими руками попадаете в навоз, коего немало разбросано по улицам столицы, — за моей спиной тут же раздались сдержанные смешки, — По возвращении домой, супруга сообщает вам, что обед готов и пора к столу. Вы приметесь за пищу, не смыв дерьмо? Или будете кушать грязными руками, не боясь, что оно попадёт вам в рот.
Присутствующие перестали сдерживаться и начали откровенно смеяться. В веселье приняли участие даже некоторые доктора.
— Но позвольте! Какое это имеет отношение к обсуждаемому вопросу? — теперь уже спорщик обильно краснел и произносил слова заикаясь.
— Или человеку в глаз попала соринка, — продолжаю давить на Бахерахта, — Он должен её вытащить? Или лучше засыпать глаза дополнительной грязью? То же самое касается носа. Ведь мы не заталкиваем сопли обратно, прошу прощения за подобные подробности. Человеческое тело само избавляется от грязи. Так зачем самостоятельно тащить её в раны? Именно это вам и хочет донести доктор Крузе, основываясь на проведённых опытах. Может, вместо того — чтобы отнимать кусок хлеба у шутов, вы займётесь исследованиями? Заодно докажете, что не зря получили диплом европейского института.
После этих слов никто уже не веселился. Зато я буквально затылком почувствовал на себе внимательные взгляды собравшихся. А княгиня Дашкова задумчиво рассматривала меня, явно удивившись подобной отповеди в сторону доктора.
*
— Ваше Высочество, я была поражена вашими знаниями и тем, как был поставлен на место задавака Бахерахт. Не припомню, чтобы этот пройдоха так оконфузился. Значит, слухи не врут? Вы действительно сведущи в медицине?
Анна Алексеевна Хитрово, буквально прилипшая ко мне после начала приёма, являлась весьма яркой особой. Тёмные волосы без всякого парика, заплетённые в высокую причёску, пронзительный взгляд голубых глаз и плавные изгибы тела, которые не могло скрыть пышное платье — первое, на что я обратил внимание. А ещё девушка была молода, не более двадцати лет и прекрасно знала о своей привлекательности. И конечно, те самые шары, пытающиеся вывалиться из лифа.
Встреть я девицу Хитрово до графини Строгановой, то неизвестно как далее бы развивались события. Но сейчас все намёки и попытки произвести не меня впечатление выглядели забавно. Знала бы Анна Алексеевна, что мы вчера вытворяли с её тёзкой! Чую, что невольно начал возбуждаться, и с трудом сдерживаюсь, чтобы не начать искать взглядом графиню.
После перехода в зал, где состоялся приём, я попал в незаметное окружение. Вернее, так думали участники данного действа. Мне же сразу стала понятна их грубоватая тактика. Сначала Панина увлекли каким-то спором, явно зная о слабостях графа. Затем какой-то господин захотел обсудить насущный вопрос со Щербатовым. А я остался один в окружении группы молодых господ, где особо выделялись две красивые девушки. Второй прелестницей являлась голубоглазая блондинка с чувственными губами. Девица оказалась княжной Салтыковой и предпочитала отмалчиваться. Вот только её взгляд заставлял меня внутренне себя одёргивать. Как по мне, так именно Екатерина Петровна была здесь главной звездой. Кроме одной прекрасной графини, конечно.
Анна в этот момент беседовала с кузиной, той самой княгиней Дашковой. И мне пришлось отбиваться в одиночку. А ещё здесь присутствовал молодой офицер, представившийся полковником Салтыковым. Остальные господа являлись цветом русской знати. Но мне показалось, что перечисленная троица наиболее рьяно искала моего внимания.
— Я не знаток медицины, разве что народной, — отвечаю Хитрово, так как молчание затянулось, — В дороге доктор вылечил сына священника, заодно решил составить целый травник. Там будут указаны способы лечения, применяемые испокон веков. Оспу или иную жуткую болезнь они не вылечат. А вот обычную простуду, тяжесть в сердце или желудке можно устранять при помощи разных настоев. Будучи совсем юным, я проживал в монастыре и много общался с иноками. Заодно узнал немало способов лечения, коими поделился с Крузе. Вот и вся история, породившая слухи.
Дамы томно повздыхали. Тем временем изрядно прибавилось количество окруживших меня придворных. Думаю, уже не получится уйти, сославшись на дела. Сейчас начнётся самый настоящий штурм.
— А, правда, что вы пишете необычные стихи? — голосок княжны оказался таким же красивым, как она сама, — Я очень люблю литературу, особенно русскую. В доме моего отца каждую неделю собираются люди, увлечённые искусством. Это не какой-то бал или приём, а встреча интересных людей. Мы уже отправляли вам приглашение, но так и не дождались ответа. Например, на следующей неделе нас посетят Сумароков и сам Херасков, который должен прибыть из Москвы. Может, вы осчастливите нас своим присутствием?
Голос Трубецкой буквально обволакивал и путал мои мысли. Но затем пришло спасение, откуда я его не ждал.
— Если вы не против, я тоже посещу ваш салон, княжна, — Дашкова неожиданно оказалась рядом, — Любить искусство мне по должности положено.
Что-то нехорошее на миг мелькнуло в глазах Екатерины Петровны, но затем она мило улыбнулась. Часть присутствующих встретила слова княгини со смешками. А некоторые сразу начали убеждать окружающих, что тоже являются любителями литературы и обязательно посетят дворец Трубецких.
Далее публика начала обсуждать какую-то знаменитую поэму и литературный журнал, издаваемый уже упомянутым Херасковым. На вопрос, что я думаю о произведении, пришлось ответить правду. Сейчас наставники преподают совершенно иные науки, и на изучение искусства у меня просто нет времени. Но в ближайшее время я всерьёз займусь русской литературой.
— Фи! О каком искусстве идёт речь? Ничего не может сравниться с творениями французских литераторов! Нисколько не умаляю заслуг наших поэтов, но пока они близко не приблизились к Монтескьё или Бомарше. Я уж промолчу про великого Мольера! — вдруг выпалил бравый гвардеец Салтыков.
Честно говоря, полковник не похож на любителя литературы. Но откуда мне знать, чем увлекаются представители столичного высшего света. Судя по улыбкам некоторых присутствующих, они знали о страстях Салтыкова гораздо больше.
— А что вы думаете о Франции, Ваше Высочество? Ведь это великая держава, развитая во всех областях, включая искусство! Вам не кажется, что нынешний союз с Пруссией противоестественный для России? Особенно, учитывая последнюю войну, — гвардеец вдруг резко сменил предмет разговора, — Или Никита Иванович уже успел перетянуть вас на сторону Фридриха.
Чую, что разговор принимает неприятный оборот. Княгине Дашковой и ещё двум господам он точно не понравился. Остальные присутствующие встретили слова Салтыкова новыми улыбками и перемигиваниями. Тут ещё подошёл Панин и попытался протиснуться ближе ко мне. Но не расталкивать же ему руками блистательную публику, особенно дам?
— Мы с учителями пока не затрагивали столь сложные вопросы. Признаюсь, я с трудом отличу Фридриха от Людовика, — мой ответ вызвал у публики откровенный смех.
Но в нём не было чего-то злого и нехорошего. Народ просто веселился, наверняка приняв мои рассуждения за забавную шутку. Я же решил закончить разговор и покинуть Академию. Дел у меня хватает, а дона Алонсо не интересуют никакие отговорки. Занятия должны состояться в любом случае.
— Когда закончится моё обучение, то мы с вами обязательно вернёмся к этому разговору, Сергей Владимирович, — отвечаю полковнику, — Но могу сказать уже сейчас, что русский человек должен думать только о благе для своей Отчизны. И выбирать чью-либо сторону надо исключительно для пользы России. А теперь прошу меня отпустить. К сожалению, наставники придерживаются строго расписания, и учёбу никто не отменял.
Смотрю в голубые глаза княжны, постепенно наполняемые обидой, и добавляю.
— Екатерина Петровна, я принимаю приглашение посетить приём вашего батюшки, — Трубецкая с трудом сдержала улыбку и кивнула в знак благодарности, — Но всё в руках графа Панина. Видите ли, императрица поручила ему моё обучение, и я не властен над своим временем.
Пусть Никита Иванович, который явно не ожидал подобного поворота, теперь отбивается от многочисленных визитов. Чую, что уже сегодня его начнут брать в осаду представители знатных семей. Уж больно многозначительно посматривали на него присутствующие.
*
По пути к гостиной мне невольно удалось подслушать разговор двух примечательных персон. Занимаюсь я в лёгких сапожках или кожаных туфлях без подошвы, в которых и перемещаюсь по дворцу. Потому и хожу по натёртому паркету почти бесшумно. Это не попытка подслушать или подловить человека. Тут ещё и особая манера двигаться, которая начала вырабатываться после занятий с испанцем.