Именно евреи стали тем фактором, который обуславливал собой экономический подъём или упадок главных пунктов. Там, где они появлялись, хозяйственная жизнь расцветала. Когда они уходили, она замирала.
Из тёмных селений оседлых людей, где грязь и серый туман,
рассвет зовет за край земли: уходи, уходи, цыган.
Этот день был копией предыдущего. С утра все были заняты своими делами. Встретились за ужином сразу в задней комнате.
Ор и Халеф подозрительно уставились на меня. Я им сразу сказал, что сегодня я тихий и нежный. Сегодня у меня никаких комментариев. И вообще, была бы охота тратить на них свою мудрость и умные мысли. Всё равно они ничего не поймут.
Ор церемонно спросил у меня разрешения продолжить лекцию. Я разрешил. Он перешёл к описанию нашего времени. Начал Ор с вопроса, на который сам же дал развернутый ответ.
Вопрос: На чем держится могущество Корея, верховного жреца бога Амона?
Ответ: На несметных богатствах, накопленных поколениями жрецов со времен Иосифа. На боевых отрядах левитов, дисциплинированных и беспрекословно подчиняющихся верховному жрецу. На учёном и студенческом братстве, центр которого Академия Иосифа.
Есть ещё несравненные воины Иуды, Ефрема и Вениамина. Нет таких больше в мире. Смелые, сильные, дисциплинированные, но главное, обученные вести бой подразделениями. Десяток евреев-солдат действует, как единый могучий воин. Десяток иудеев, ефремлян или вениаминян стоит любой сотни солдат любого другого народа. А сотня — и нескольких тысяч.
И это тоже часть могущества Корея, патрона солдатских школ Иуды, Ефрема и Вениамина.
Есть ещё, точнее была, каста палачей школы мангусты. Таинственные, непобедимые, со сверхъестественными способностями убийцы. Неотразимые и неумолимые, как сама смерть. Первым учителем этой школы был сам Левий. А первым настоящим мангустой стал Шимей, внук Левия. Он возродил древнее искусство амока и ввел обет безбрачия для мангуст. Тогда же возникло священное правило, по которому верховный жрец должен был отдать в школу одного своего сына для продолжения касты. Ведь своих детей у мангуст не бывает. Цугар, отец Корея и Захри, отдал в школу убийц своего старшего сына Захри.
Первым, кто нарушил это священное правило, стал Корей. Он отказался отдать сына. Да и Захри не очень настаивал. Три сына у Корея, и все не только в мангусты-убийцы, но и в обычные солдаты, честно говоря, не годятся. Да и в верховные жрецы тоже. Музыка и другие изящные занятия — их призвание. Корей жену взял из племени Неффалима. И в мать пошли дети Корея, не в отца.
Так что не только с убийцами-мангустами проблема, но и место верховного жреца зависло в воздухе. Кризис власти.
Так уже случалось раньше, что власть переходила из одного левитского рода в другой. Может это произойти и сейчас. Не видно никого в роду Цугара, кто бы мог стать личностью, равной Корею.
Хорошие бойцы растут среди сыновей Аарона, но сам Аарон не та личность, чтобы возглавить ту же Академию Иосифа. Быть просто хорошим бойцом — этого недостаточно, чтобы занять место Корея.
Это всё, слава Богу, не текущие проблемы. Корей и не стар ещё, и здоров. Как-то всё уляжется.
Проблема в другом. Могущество еврейских жрецов Амона в Египте держится на договоре между Фараоном и евреями.
Мудр был тот первый Фараон, установивший этот договор. Получил он могучих и, что важнее, верных соратников. Потому как превыше всего ценит еврей свое слово. Клятва другу, клятва врагу — любая клятва священна. Так постановил Бог Израиля.
Но и свое слово ценил тот Фараон. Был он мудр, и был он силен, и был он красив. После того Фараона пришли другие. Были они и мудры, и сильны, и красивы. Мудры и сильны достаточно, чтобы отвечать за свое слово и чтобы блюсти договор с евреями. И был это золотой век Египта.
Но пришёл новый Фараон, который не помнил Иосифа и забыл про договор с народом Израиля. Урод с бедрами и грудями, как у женщины. Слабый, капризный, трусливый. Сделал он себе другого бога. Главная задача этого бога — обеспечить Фараона наслаждениями и удовольствиями.
Разврат стал богом Египта. Мужчины ложатся с другими мужчинами, как с женщинами. Совокупляются и мужчины, и женщины со скотами. Отец пользует дочерей своих, сын ложится с матерью, брат с сестрой.
Огромный чиновничий аппарат из египтян создал Фараон. Коррупция и мздоимство разъедают власть в Египте. Главные ценимые качества теперь — это пресмыкание перед вышестоящим и близость к Фараону. И, чтобы достичь этой близости, любые средства хороши.
Богатеют новые чиновники. Тащат из казны все кому не лень. Стали эти чиновники новой знатью Египта.
Новое войско создал Фараон. Дорогие бронзовые колесницы с лошадями и с наемниками из хеттов и людей моря — это теперь главное египетское войско. Превратилась война из работы в развлечение, в торжественный парад.
Работа, конечно, осталась. По-прежнему эту работу выполняют иудеи и ефремляне. Но вот только намного сложнее стала эта работа.
Надо заставить противника выйти на открытое пространство и сдерживать его до тех пор, пока не подъедет Фараон с египетской знатью на колесницах с лучниками из людей моря. Потом скачка колесниц на большой скорости и обстрел противника из луков с безопасного расстояния. Потом отход колесниц назад.
И только после этого идут в бой евреи и крушат основные силы противника. Должны они вoвремя остановиться. Добивать разгромленного противника будут опять Фараон и знать египетская копьями с колесниц.
Египетские колесницы разработаны мастерами Рувима и Иуды. Основную идею взяли у хеттов.
Но у хеттов колесницы это тяжелые мобильные маленькие крепости, перемещающиеся по полю боя в нужные точки. Довольно медленно, но быстрота тут как раз и не важна. Вот это, действительно, грозное оружие, зачастую решающее исход большой битвы.
Но ведь не интересно и не красиво. Фараону нужно другое.
Тогда еврейскими учёными и мастерами из Академии Иосифа был разработан свой египетский вариант. Легкие и быстрые тележки на двоих, превращающие войну в красивое и безопасное занятие. Только вот толку от такого ведения боя мало.
Но ведь толку от Фараонова участия в битве никто и не ждет. Фараону главное, чтобы всё было красиво. Надо ещё будет потом заказать величественные картины, где громадный Фараон в парадных одеждах с колесницы нанизывает жалких малюсеньких кочевников азиатов на свое роскошное копьё.
Стоит такая война огромных денег, и снова жиреет чиновничество на этом.
Только не хватает денег, чтобы заплатить воинам иудеям и ефремлянам.
И нет денег, чтобы заплатить строителям Рувима за новые города и дворцы.
Нечем платить художникам и скульпторам Гада за расписанные стены дворцов, прославляющие великие победы Фараона.
Не заплачено поэтам и музыкантам Неффалима, воспевающим эти победы.
Давно не платит Фараон и его двор ювелирам и кузнецам иудеям, кожевникам и ткачам Дана.
Евреи могут подождать. У них денег много. Ведь не зря говорят, что денег у еврейских жрецов Амона больше, чем у самого Фараона.
Не любит Фараон евреев, не любят евреев чиновники фараоновы, не любят их и простые египтяне. Кто же любит своих кредиторов?
Не любят за ум, за талант, за учёность, за отвагу, за богатство, за свободу. Не любят за Бога, непонятного и могущественного. Много накопилось у народа египетского причин, за что они не любят народ Израиля. Не любят и боятся.
Боятся, что забудут евреи про свой договор с тем первым Фараоном. В том договоре поклялись они не делать вред Фараону и Египту. Не верят египтяне, что можно так ценить слово, данное предками много поколений назад.
И понимают, что будет плохо Египту, если отменят евреи свой договор с властью. Не спасут Фараона наёмники из людей моря. Не спасут и колесницы с лошадьми.
Но не только с властью и с народом египетским проблемы сейчас у евреев.
Не всё в порядке и внутри еврейского сообщества. Стала проникать в еврейский народ зараза осёдлой жизни. Много евреев ушли из шатров и поселились в городах египетских.
И втихyю, и напрямик стали евреи участвовать в весёлых религиозных обрядах, делать приношение египетским богам, брать в жены египетских женщин и отдавать своих дочерей в гаремы египетских вельмож.
Но что ещё хуже, стали гнушаться евреи старых обычаев. Стали презирать свой народ. Стали высмеивать шатры свои, одежды свои, славу свою. Нет хуже угнетателя и гонителя народа, чем человек, потерявший свой народ.
Так ведь и сам Иосиф на старости лет полностью отошёл от Бога еврейского и стал жить по обычаям египетским.
Стал растворяться Израиль в Египте. Всё быстрее и быстрее идёт этот страшный процесс.
Вот и решили еврейские мудрецы, что нарушил Фараон договор с евреями. Хочет сделать израильтян рабами, как и остальных египтян. Не по правилам это. Не имеет он права разрушать уклад жизни, завещанный евреям их предками.
И пора теперь евреям уйти и построить свое государство на священных землях предков. Есть у нас для этого и мудрость, и богатство, и сила. Главное — возродить нашего Бога и возобновить завет Израиля с Богом предков.
С Богом не страшны будут евреям ни враги, ни преграды. С Богом нам всё по плечу.
Напоминаю, что беседа эта шла под хорошее вино в количестве немереном и под очень хорошую закуску, с криками, ударами кулаком по столу, с пафосом и вращением глаз. И можно представить, какое удовольствие получал от всёго этого единственный непьющий участник беседы — то есть я.
Ор и Халеф были не слабаки насчёт выпить, но на третий день, кажется, и их достало. Беседа зашла в совсем интересное русло. Халеф загрустил и задал странный вопрос:
— Вот Вы, дядя Ор, говорите, что в Египте всё мало-мальски стоящее создали евреи. Почти согласен. Ну а пирамиды? Пирамиды что, тоже евреи построили?
— Ясное дело, евреи. А кто по-твоему?
— Не знаю кто, но ведь пирамиды появились задолго до Иосифа и, наверное, задолго до Авраама. Тогда евреев ещё ни в Ханаане, ни в Египте не было.
— Не говори ерунду. Жили евреи в Египте, когда строились пирамиды.
— Доказать можете?
— А чего тут доказывать? Ты пирамиды видел? Знаю, видел. Их построили? Построили. Значит, были тогда евреи. Пирамиды и есть доказательство. Что тут непонятного? Пирамиды это факт, между прочим. А против фактов не попрешь.
Халеф задумался, помолчал и продолжил:
— Всё, дядя Ор, допиваем этот бурдюк и спать. А то я уже не успеваю за Вашими мыслями. Но звучит очень логично.
Они ещё выпили и пошли спать. Мне опять завидно стало. Может, действительно начать пить. Много я, оказывается, в этой жизни не добираю. Ну да ладно, амок важнее. И слаще. Так что потерплю.
Завтра последний спокойный день. Послезавтра с утра двину в резиденцию Корея на встречу с Моисеем.
С отчётом. О проделанной работе.