В движении гигантское стадо, одно из величайших зрелищ природы,
является единым организмом, а не просто беспорядочным скопищем животных.
Стадо как единое целое обладает индивидуальностью и живёт особой жизнью.
Безусловно, коллективное знание стада, касающееся пастбищ, путей и законов миграций, является совершенно необходимым условием выживания стада как единого организма.
Каким образом животные в стаде узнают о грозящей им опасности?…
Чувство опасности, неизменно возникающее у всех животных стада,
несмотря на то, что они никоим образом не могли знать, откуда эта опасность исходит, вызывало у меня удивление и так и осталось для меня неразрешённым вопросом.
Если тебе кто-нибудь на Чиланзаре слово плохое скажет,
ты мне только имя его назови.
Я его из-под земли достану и в это же место закопаю.
А дом его, хоть каменный, хоть деревянный, будет гореть, как деревянный.
Ушёл Ор, появился Моисей. Вышел из ворот и направился ко мне. Я встал. Он тоже не стал садиться. Так стоя и поговорили.
— Значит так. Будешь при мне. Твоё первое задание. Здесь где-то крутится купец из Мадиана. Надо его убить. Но учти: исчезнуть он должен без следов. Просто исчез — и всё. Очень важно, чтобы никто пока не знал, что мы с Кореем вместе действуем.
При купце будут деньги и кинжал иудейской работы. Деньги и кинжал принесёшь мне.
Мы с Кореем в ближайшие четыре дня заняты. Так что найдешь меня у Корея дома на пятый день. Я предупрежу охрану, чтобы тебя ко мне пропустили.
И смотри, не натвори чего-нибудь. Я тебя вытаскивать и покрывать больше не буду.
Речь произнес, повернулся и ушёл назад в таверну. Моего согласия или там мнения опять не понадобилось. И попрощаться тоже явно лишнее. Серьёзный значительный человек. Ему не до этих глупостей.
Забавный мужик. В короткой речи три раза сказал: «Мы с Кореем». Прямо неразлучная парочка. Корей с ним просто не расстаётся. Вот только деньги и кинжал я должен доставить ему лично. Тут Корей ни при чём.
И когда это он уже успел меня и вытаскивать, и покрывать? Да ладно. Хватит нудеть. Вариант не худший. Сработаемся.
Пора браться за дело. Соскучился я по нормальной работе. Ещё прозеваю купца. Но это вряд ли. Из-под земли достану и в это же место закопаю.
Через канал надо переправляться, пока светло. Отправился в путь сразу, не заходя в таверну. Переплыл канал и побежал перпендикулярно ему через холмы в сторону дороги на Пи-Гахироф.
Начало темнеть, но в пути мне свет не нужен. Чувство направления и умение видеть в темноте входит в профессиональный набор убийц-мангуст.
Нужная мне дорога на Пи-Гахироф проходит вдоль канала, постепенно удаляясь от него по мере приближения к городу. Почти возле самого города эта дорога и прямая дорога от школы Иуды сливаются в одну.
Мне надо выйти на мою дорогу как можно дальше от точки слияния. Чтобы не нарваться на каких-нибудь свидетелей, но при этом и не упустить купца. Так что бежал я, забирая немного вправо.
Вышел в запланированную точку уже после первых звезд. Сел под дерево, прикрыл глаза и стал слушать саванну. Умение ждать, сколько нужно, — ещё одно из обязательных качеств палача-убийцы.
Первыми появились дикие собаки. Стая — восемь охотников. Твари умные. Зря в драку никогда не полезут, но если уж полезли, то бьются до конца. И бойцы они очень умелые. Стая вроде этой и крупного зверя завалит, и львицу от добычи отгонит.
Очень они мне левитов из Кореевой охраны напомнили. Спокойные, уверенные в себе. Дерётся такая стая, как один организм. Каждый знает свое место, каждый может принять главный удар на себя, каждый может провести смертельную атаку.
По отдельности звери не крупные. Та же гиена и ростом и весом существенно больше, не говоря уже о льве или леопарде. Но стая из восьми собак — большая сила.
А как красиво гонит стая крупного зверя — зебру, большую антилопу или даже буйвола. Гонит и заваливает.
Это не трупоеды, не гиены. Эти любят настоящую схватку — не на жизнь, а на смерть. Живая кровь — их еда.
По-хорошему, надо бы левитам собаку в качестве тотема выбрать. Но уж больно вонючие твари. Для нас, евреев, с нашей наследственной тягой к чистоте, эти звери — мерзость. Так же, как и свиньи, гиены, крысы. Даже прикасаться к ним — грех. От Авраама это у нас. А вот у египтян собаки в большом почете.
Я почувствовал жаркую тягучую волну. В мозгу возникли картины: рвут меня на части острые клыки, течёт по мне алая жаркая кровь, из распоротого живота вываливаются кишки.
Ай да ребятки! Что-то я сегодня мирный и тихий. Ишь ты, проверять меня вздумали.
Подсобрался, прикрыл глаза — другие картинки пошли: я рву пасти, расползаются во все стороны собаки с развороченными животами, и уже за ними тянуться кишки. Рукой пробиваю грудь и вырываю ещё бьющееся, живое сердце.
Поднял глаза — улыбаются. Учителем клянусь — улыбаются. И тут я почувствовал: улыбаюсь тоже. Люблю, когда меня уважают.
Всё, исчезли. Как растворились. Проверили и побежали дальше. Да, жалко, что они такие вонючие.
Захри рассказывал, что есть дикие племена охотников, которые живут и охотятся вместе с собаками. Но тем, наверное, вонь не страшна. Всё-таки тяга к ритуальной чистоте — это и среди людей редкость.
Следом пришла гиена. Эта поглупее. Покрутилась вокруг. Трусливая и опасная тварь. Особенно, когда их много. Опасная, но не для меня. Тоже куда-то исчезла.
Всё. Саванна меня проверила. Не добыча, но и не охотник. Проверила и забыла. Можно вздремнуть. Не пойдёт мадианитянин по этим пустынным местам ночью. Думаю, надо его ждать ближе к середине дня.
Но не спалось. Вспомнились опять собаки. Как они меня запугать пытались. А ведь, наверное, плохо это. Ещё год назад им бы и в голову не пришло меня проверять. Какой там год. Десять дней назад. Какую-то слабину почувствовали. Какая-то слабина во мне появилась.
Ведь собаки как охотятся? Крутятся возле стада. И проверяют животных. Если поддерживает стадо своего члена, то собаки и не пробуют на него нападать. Будь это здоровый самец или совсем молодой телёнок, если он в стаде, то не дадут его в обиду.
Стадо это не просто собрание отдельных животных, это единый организм с общим мозгом. Стадо чувствует агрессию и опасность, когда не только хищника не видно, но и запаха или других физических его признаков нет. Когда хищники только ещё думают атаковать. Стадо их мысли ловит.
Если животное в стаде, то его не запугаешь. Всё стадо никакого хищника не боится. Вон, пичуги малые, ласточки какие-нибудь. И ворону, и орла от гнездовья всем миром отгоняют. Ничего не боятся. Эти великаны даже и драться не пробуют. Удирают, только крылья свистят.
Если же отторгнуло сообщество животное, то нет ему спасения. Не сегодня, так завтра, не завтра, так послезавтра завалят его собаки или другие хищники. Иногда это больное животное, иногда старое. Но иногда нет видимых причин, почему его отторгли. А собаки чувствуют. Чувствуют, что не придет ему стадо на помощь.
Есть ещё ситуация, когда само животное вдруг решает жить вне стада. Чаще всего это сильный и крупный самец. Буйвол, например. Или же очень быстрая и чуткая антилопа.
Такие звери стараются держаться подальше от других животных своего стада. Как правило, и семья им не нужна. Вдали от стада возможность встретить сильного и опасного хищника минимальная.
Живёт такой одиночка в лучшем случае, пока не заболеет или не ослабнет по какой-либо причине. Но зато живёт так, как хочет он, а не стадо. И дух должен иметь сильный.
Если уж решил жить вне общества, то должен быть отморозком. Чтоб не могли его запугать. Готов должен быть к любой отчаянной схватке и в драке должен всегда идти до конца.
Притвориться отморозком невозможно. Им надо быть. Собаки или другие хищники это всегда отлично чувствуют и стараются с таким зверем не связываться. Только если уж совсем ничего другого нет.
Так вот, был и я таким отморозком. А теперь непонятно что. Несколько хороших дней у Ора в таверне, и уже под подозрением у хищников. Надо им доказывать, что я не добыча.
Нет, расслабляться нельзя. Есть хищники и посильнее собак. Прослежу за собой. Вот и думаю много, а надо спать перед работой. Так что — спать.
Проснулся, как положено, перед восходом солнца. Отошёл подальше от дороги. Вырыл ямку. Опорожнил кишечник, мочевой пузырь. Прикопал всё это. Лишние запахи мне ни к чему.
Потом стандартное очищение. Глаза, уши, пах промыл водой из бурдюка. Рот и нос прополоскал тоже водой. Остальное тело почистил песком.
Следующая процедура — медитация. Полное расслабление. Чувствую, как по телу побежали потоки священной энергии. Всеочищающие и промывающие изнутри каждую частицу, каждый орган.
Сегодня у меня особенно ясные и чистые ощущения. Так всегда перед работой. Нет ничего слаще на свете, чем эта медитация перед предстоящим убийством.
Прошёлся по дороге и выбрал место засады. Надо, чтобы мадианитянин не увидел меня издалека, но и чтобы это не было внезапно.
Если увидит издалека, то может попытаться убежать. Лови его потом. Поймать, конечно, поймаю, но зачем мне это? Непрофессионально.
Если же внезапно увидит меня прямо перед собой, то может начать драться, от неожиданности. Тоже не проблема. Но опять — непрофессионально.
Надо, чтобы у жертвы не было бессмысленных надежд и чтобы было время смириться с неизбежностью. Тогда умрёт спокойно и без боли.
Я ведь не хочу его пытать. Заказа нет, и отношусь я к купцу неплохо. Всё-таки вместе ели хлеб, и человек вроде хороший. Умрёт без боли.
Сел на корточки и жду.
Мадианитянин появился, когда солнце почти достигло зенита. Я знал об этом задолго. В дикой природе перемещёние каждого достаточно крупного и опасного животного сопровождается целым оркестром звуков да и другими событиями. Сурки возбужденно стрекочут. Орел-стервятник перемещается в направлении объекта и кружит над ним. Много чего происходит.
По совокупности признаков почти всегда можно угадать, кто это, откуда и куда идет. Тем более, если ждешь чего-то определённого.
Не зря я потратил столько времени, сначала наблюдая, как Захри распознает, что творится в окружающем нас диком пространстве, а потом и сам, стараясь определить, кто, где и куда двигается в большом круге, центром которого я являюсь. Теперь-то мне уже не надо напрягаться и анализировать приходящую информацию. Я просто знаю, что делается вокруг меня. Теперь это часть моих профессиональных навыков.
Купец вышел из-за поворота, увидел меня и остановился как вкопанный. Не отрывая взгляда, потянулся к кинжалу. Я укоризненно чуть покачал головой. Рука его безвольно опустилась.
Я продолжал сидеть, он стоять. Время у нас есть. Пусть уйдет надежда, тогда и боли не будет.
Пошёл ко мне, как я и добивался, безнадёжно, как кролик к удаву. Правильно, умирать надо с достоинством, не визжа и не царапаясь. Подошёл, остановился передо мной.
— Пытать будешь?
— Не буду, хотя и заказали мне.
Слукавил я. Не было такого заказа. Но так ему будет легче умирать.
Да и не сильно я лукавил. При любом раскладе я бы убил его легко. Сидели за одним столом, ели вместе, смеялись. Не стал бы я его пытать ни за какие деньги. Хоть это и непрофессионально. По правилам, надо делать, как заказали.
Прав был Захри: херовый из меня палач. Хотел я показать мадианитянину, что уважаю его. Человек — единственное животное на свете, которому даже перед смертью важно, чтобы его уважали.
— Тогда не тяни, кончай сразу. Единственно прошу тебя: похорони по-человечески. Не оставь лежать, как безродную собаку. Кинжал положи со мной. Кинжал мне от деда достался.
— Сделаю всё, как Вы сказали. Не беспокойтесь.
Только человек думает о том, что будет с телом его после смерти.
Мадианитянин повернулся ко мне спиной, встал на колени. Думаю, что и глаза закрыл. Прямо с корточек, не вставая, я метнулся вперёд и ударил открытой ладонью в основание черепа. Он даже не заметил, как умер.
Его посохом я выкопал глубокую яму. Положил в нее тело купца, посох и кинжал и засыпал землей. Сверху накатил большой камень, чтобы шакалы и гиены не могли достать тело.
Всё. Теперь назад, в таверну. Много у меня всяких мыслей и вопросов в голове крутится. Пока обстановка позволяет, надо всё это с Ором перетереть.
Боюсь, потом времени не будет.