Наконец мы подошли к цели. Из жестяных листов было собрано подобие палатки, у входа внутрь стояла та самая скамейка, на которой лежали – пустая банка кильки в томатном соусе и две пустые бутылки водки.
– Мы пришли… Толян! Выходи!
В палатке зашевелилась куча тряпья, и из этого вороха вылезла встрёпанная опухшая голова.
– Блять! Чё орёшь? Кто там? – голос был простуженным, но чувствовалось, что молодой.
– Толик, мы из Челябинска и пришли за тобой!
Глава 9
– Какого, блять, Челябинска? Кто там ещё такой? – нам навстречу вышел сам Анатолий, собственной персоной. Немного он заплетался после выпитого накануне, одежда провисла от грязи, и запах… даже окружающие ароматы не могли скрыть амбре, исходящее от Толика.
– Вот, Авелей! Знакомьтесь, Анатолий Беспалов! А это… – немного театрально, руками, я показал на священника, – …диакон Авелей. Меня зовут просто, Сергей!
– Чё вам надо? Вы попы что ли? – прищурился Толик, всматриваясь в нас по мере своего приближения. – Оооо, и точно попы! Ха, отпевать сюда пришли или крестить?
– Инна Васильевна ставит свечи за упокой и здравие этого… человека… а он тут прохлаждается на курорте… – я проигнорировал выпад Толика в наш адрес. Хотелось подойти к этому «красавцу» и в нос дать, пусть там его ангел-хранитель, любитель манны небесной, как там имя его… Архаим, немного понервничает. Но, я сдержал себя и продолжил: – …она себе место не находит, куда же девался родной сынишка? Где его бренное тело лежит и что с ним случилось? Муж умер, единственный сынок пропал, больше никого не осталось… а родная кровинушка в это время водку лакает, жизнью наслаждается, в местную богему, так сказать, вливается…
Краем глаза я следил за Анатолием. Он остановился. По мере моего монолога, по его лицу пробежала целая гамма чувств. Надо сказать, что лицо его было, хоть и обрамлено скудненькой бородкой, но, всё равно оставалось юношеским – ведь ему не было ещё и двадцати лет. Я был всего лишь на пару лет старше его, но чувствовал себя старше на много. Эффект от моих слов был почти достигнут, поэтому, для закрепления, я продолжил:
– Мы тут ищем этого мальчика, пытаемся помочь его матушке и вытащить её с того света, а ему плевать на неё, Авелей… И охота спросить у Бога, а нужно ли знание истины Инне Васильевне? Может нам надо ей сказать, что ваш сынок погиб? – Толик уже сидел на скамье и смотрел в пол, обхватив голову руками, – и смотри, Авелей, сейчас Анатолий скажет нам, что мы не поймём. Что мы ничего не знаем. Что мать сама виновата во всём, гуляла с чужими мужиками, загнала папу в могилу. А я скажу одно этому обиженному малышу – ОН ЗАСРАНЕЦ!!!
Толик уже не сдерживал себя, плечи его тряслись. Диакон хотел подойти к нему и успокоить, но я жестом остановил его.
– Я на собственном примере могу тебе рассказать, как своей обидой можно убить собственную мать. Я могу ещё рассказать, как потом ты будешь рвать на себе волосы от бессилия на могиле её. А что рассказывать – я могу показать могилу, могилу собственной матери! Короче, Анатолий, собирайся, мы едем обратно, в Челябинск, пока твоя матушка жива… дотемна нам надо добраться!
– Как вы узнали, что я здесь? – всхлипнул Толик, – никто не знал, где я, даже друзьям не говорил…
– От Его глаз не скрыться! – я ткнул пальцем в небо, Авелей при этом перекрестился и обречённо вздохнул, слушая мою ересь, но надо отдать ему должное, промолчал.
– Как там… она?
– Она??? – чувствовал, что понапрасну закипаю, но не мог себя сдерживать. – Мать! Она твоя родная матушка, единственная! Ты даже не можешь назвать её мамой…
– Могу! – неожиданно прокричал Анатолий, закрывая свои уши руками. – Мама! Как там моя мама?
– Плохо! – я так же громко прокричал, хотя, на самом деле я рад был, что так импульсивно отреагировал Толик. Значит, он постоянно думал о своем поступке. – Очень плохо, а как ты сам думаешь? Ужасно, когда мать переживает своё чадо и хоронит его, и ещё ужасней, когда она не знает, что с ним… Только Толик не надо вспоминать об отце и её гулянки…
– Уууу… – ну всё, Анатолий зарыдал навзрыд, допёк я этого «засранца». Могу себе повесить медальку на грудь – миссия выполнена.
– Всё мальчик, хватит! Всё будет хорошо… – теперь меня удивил Авелей. Он, не побрезговав запашков, не выдержал, и присел к Толику. И, приобняв его, стал успокаивать – тот ещё сильней заплакал. Даже не верилось – этот утешающий дядя, лет десять назад, хладнокровно застрелил женщину, бабушку и четырёх невинных детишек… такая вот фантасмагорическая трансформация человека, блин.
Ох, не люблю я эти сопли «санта-барбаровские», поэтому я повернулся и пошёл на выход из этой городской клоаки, выкрикнув этой парочке, чтоб долго не сидели.
Всю дорогу обратно, в Челябинск, Анатолий сидел с левой стороны заднего сиденья и смотрел в окошко, периодически вытирая своим грязным рукавом, глаза. Перед ним, на водительском месте сидел Андрей и хладнокровно пилотировал нашей «шестёркой», не реагируя на провон… как бы помягче сказать, пропахнувший салон автомобиля. Три часа мы наслаждались дымом магнитогорских кострищ, исходящим толиковским испарением переработки алкогольной продукции и немного к общему запаху, примешивались рыбно-томатные нотки. Стёкла не было возможности открыть из-за прохладной, осенней погоды, а выкуренные мной сигареты, не заглушали эти запахи. Удивительно, а сам Толик не курил… ну прям пример для меня, один раз он даже попросил поменьше курить, видите ли, надо проявлять уважение к другим, некурящим людям… Ааа, каково?
Глава 10
Потом монахи этого мальчишку помыли в бане, обули, одели, накормили, и спать уложили. А я почему-то злился и на монахов, и на Авелея, и особенно на этого Анатолия с его ангелом, будь он неладен. Этот прохиндей с крылышками, которых на самом деле-то и нет, не без моей помощи, умудрился вытащить со дна этого мальчишку. Получается, он выполнил свою работу по отношению к своему подопечному и заодно спас Инну Васильевну.
– Молодец, Серёжа! – ко мне в келью зашёл отец Авелей и присел на скамью. Я лежал и смотрел в потолок – побелка местами пожелтела, а в углу даже чернела зарождающая плесень. – Ты сегодня был очень убедителен, у тебя есть талант не только сверхъестественный, но и мирской – сила убеждения!
– Аааа… – я лишь пренебрежительно махнул рукой, – делов то на копейку… просто несправедливо как-то… неправильно, что ли.
– Откуда нам знать, что правильно, а что нет? Пути Господни неисповедимы. Аааа, я понял, почему ты такой злой! – печально улыбнулся Андрей.
– Почему злой? И совсем я не злой…
– Не обманывай меня. Это из-за твоей матушки, я же помню твою историю. Только сразу не сопоставил…
– Ну, уж…
– Ты завидуешь Анатолию, он спасёт завтра свою маму, а ты в своё время – не успел…
– Но ведь серьёзно! Я-то не убегал, как этот засранец… я не сотворил такую гадость, как он по отношению к любимому человеку! – меня понесло, слишком уж засел сегодняшний день в сердце. – Моя мать знала, где я, она в любой момент могла повидаться со мной! Почему же такая несправедливость?
– Хватит, Серёжа! Не обманывай себя, это его жизнь и Анатолий должен был пройти через свои тёрны, а ты проходишь через свои! Так всегда бывает, кого-то судьбинушка бьет, а кого-то нежно гладит. Буддисты сказали бы, что это карма с прошлой жизни. А вообще, ещё не известны последствия наших несчастий и счастливых моментов – время всё расставит по своим местам.
– Ладно, Андрей! Я всё понял… Ты вон, тоже не через медные трубы прошёл…
– Вот именно… это был мой путь в лоно церкви, и, может быть, сама церковь – это только лишь была ступень к нашему знакомству? Кстати, зависть – это один из грехов!
– Такой я вот весь погрязший в грехах, – я горько улыбнулся, не отводя взгляда от потолка.
– Андрей, слушай, а есть в ваших закромах медный купорос и извёстка?
– Что? – с недоумением глянул на меня священнослужитель. – Наверно есть, а зачем тебе?
– Косметический ремонт хочу у себя тут сделать, а то чёрная плесень, говорят, мозги разжижает…
* * * *
Утром, после завтрака, мы находились в той же комнате, что и вчера, когда я общался с матерью Анатолия. Я опять сидел посередине, на стуле, монахи на скамье, а рядом с ними, в неведенье, плачущая Инна Васильевна.
Наконец, отец Авелей ввел, держа за руку, Анатолия – чистого, выбритого и в свежей одежде. Кто бы мог подумать, что ещё вчера этот парнишка наслаждался запахами помой и дыма, вкусом спиртового пойла и находился в компании «умных и интеллигентных» людей.
– Мама…привет… – сконфуженно пробормотал Толик, виновато глядя в пол.
– Сынок!!! – это был не крик, а вопль. Инна Васильевна вскочила со скамьи, руками держась за сердце. – Ты живой!?
– Да мама… живой… прости меня… – Анатолий подбежал к Инне Васильевне и обнял её. А потом произошло непредвиденное… женщина обмякла в руках сына. Толик в слезах донёс матушку до скамьи и положил её. Монахи засуетились, поднося воду к женщине, смачивая полотенце и вытирая лоб её, а она, как пьяная, открывала рот, пытаясь что-то несвязанно сказать.
Это был инсульт. Такой вот поворот судьбы… и теперь я совсем не завидовал Анатолию….
Слава богу, Инна Васильевна выжила, но осталась, парализована на левую сторону. Анатолий взвалил на себя уход за мамой, и в течение пары лет ухаживал за ней. А потом она восстановилась и смогла самостоятельно встать на ноги. Надо отдать ему должное, за эти два года, Толик проявил себя любящим и терпеливым сыном… Но это уже другая история…