— Зорин…
— Какие у вас доказательства? — спросил Глеб и, скептически оглядев Ямомото, который казалось, затаил дыхание и ожидал более бурной реакции на эту новость, громко икнул.
— Не сомневайтесь, я непременно предоставлю их чуть позже… Догадка того офицера, Светлова кажется? О том, что исчезновение оперативного материала наших рук дело, делает ему честь, — проникновенно произнес старик. — Я не ошибся в его фамилии?
Друзья в недоумении переглянулись. Ямомото понимая невольное замешательство и отвечая на немой вопрос, застывший в их глазах, сказал:
— Да, господа, ваш особняк находился под пристальным наблюдением моих людей. Ну, а как в наше время без прослушки?
— Преследовали до аэропорта меня тоже ваши люди?
— Пустая формальность, мы просто хотели быть информированы о вашем передвижении, — невинным голосом пояснил Ямомото.
— Кто гнался? Когда? Влад, почему ты не рассказал мне об этом?
— Ваша осведомленность, господин Чернов, не сыграла бы никакой роли, — и, показывая, что не намерен обсуждать данный нюанс, откашлявшись, продолжил. — Пропавшие документы, за которыми охотятся люди Зорина, действительно находится у меня. Теперь вы знаете почти все, за исключением того о чем мне не терпится вам поведать…. Зорин потому до сих пор занимает свой высокий пост и безнаказанно получает теневой доход, что никогда не идет вразрез с законом в чистом виде. У него на все случаи жизни есть отступной вариант, выставляющий его с выгодной стороны. В данном случае речь идет об операции под кодовым названием «Анаконда». В документах указано, что вы были выпущены из КПЗ с целью обнаружения преступной группировки, расхищающей национальное достояние России. Ваша свобода — это своеобразное оперативное мероприятие. Зорин конечно не собирался садить вас в тюрьму, но, — выпятив указательный палец, продолжал старик, — если бы вы попались на чем-нибудь или отказались ему платить, то ваша командировка на волю, с учетом тех документов, закончилась бы для вас в лучшем случае «отбыванием в местах не столь отдаленных». А для Зорина, как всегда очередной заслугой перед родиной. Что же касается вашего дальнейшего сотрудничества с министром, то я очень сомневаюсь, что ему вновь захочется испытать такой адреналин, который должно быть он чувствует сейчас. Самый разумный ход с его стороны — это ликвидировать вас…
Сердце Влада стучало в бешеном ритме. Борясь с внезапно охватившим приступом ярости, он с силой сжал бокал и, грузно навалившись на стол, от чего тот слегка заскрипел, сказал:
— Вам с этого какая выгода?
Ямомото склонил голову набок и, хитровато прищурив глаза, деликатно пригубил саке. Он не спешил с ответом. После затянувшейся паузы, которая очевидно была выдержана для игры на нервах мужчин, сказал:
— О моей выгоде после. В данный момент, я советовал бы вам сосредоточить внимание на моем предложении, ибо я могу решить все ваши неприятности… Если согласитесь сотрудничать, будете обладать компроматом. С Зориным я тоже помогу разобраться. В России началась борьба с коррупцией и, мы с удовольствием предоставим исполнительным властям документы, обличающие Зорина в нечистоплотности. У нас везде есть свои люди…. А это «вишенка на торте», — улыбнулся старик и пододвинул Глебу газету, где на первой полосе крупным шрифтом был написан заголовок «Внимание: возможно подделка!».
Чернов взял прессу и, равнодушно просматривая статью, сказал:
— Вот это интрига, так зачем мы вам? Желаете свой портрет в подлиннике от Леонардо Да Винчи? Это мы быстро сообразим. Влад напишет, а я резолюцию составлю…
— Я не столь ограничен в стремлениях, — ехидно хмыкнул Ямотомо. — Вы не станете читать, господин Нагорный? Вам не интересно, что происходит у вас на Родине?
Чернов передал газету другу и Влад, бегло прочитав статью, хмыкнул, подражая старику:
— Вы не знакомы с российскими законами? В России самое гуманное законодательство! Для того чтобы наказать виновных не хватит всех ваших сбережений…
— Возможно, но если к делу подшить пропавшие документы, за которыми охотятся люди Зорина, — позерничал Ямомото, — и передать в надежные руки, то последствия могут оказаться весьма непредсказуемыми. Как считаете? А кроме этого, ваши клиенты-коллекционеры явно не оценят юмора, который вы устраивали им на протяжении последних семи лет. Смею предположить, они не будут так толерантны как я…
— А я смотрю, вы неплохо подготовились! Это тоже ваша работа? — размахивая газетой, спросил Влад.
— Наша только идея… Господин Нагорный, если я не ошибаюсь, вы ученый с мировым именем, а занимаетесь мошенничеством. Перед вами был открыт светлый путь, но вы избрали темный и в результате, мы встретились с вами. Безусловно, на Земле нет святых, и каждый волен выбирать свою дорогу жизни.… Однако кое-что в судьбе человека остается неизменным.… Если ты обладаешь духом воина — то будешь сражаться и убивать, повар будет готовить еду, а археолог с массой достоинств, коими вы обладаете, должен добывать исторические ценности….
— Я правильно вас понял, ключевое слово здесь «археолог»? — удивленно переспросил Влад.
Старик улыбнулся и словно актер на подмостках театра Кибуцу, с мечтательным видом, глядя куда-то в окно, ответил:
— Почти….
— Чистый Голливуд, вам бы на сцену, ей богу! — прикурил сигарету Чернов. Его раздражение росло, и он перешел на крик: — Что-то не сходится в вашем раскладе. Разве у вас нет людей, готовых за цену вдвое дешевле, чем вы выложили за нашего Мардука доставить вам и черта из преисподней? Вы проделали такую розыскную работу, нажили серьезные проблемы с Зориным и, теперь строите из себя мать Терезу. Выкладывайте ваши карты!
— Впредь, господин Чернов, я попросил бы вас не кричать. Несмотря на преклонный возраст у меня отличный слух, — нарочито сдержанно предупредил старик. — На то есть своя причина, почему я остановил свой выбор на вас. Об этом после. Итак, жду ответ господин Нагорный. Вам нужны документы и моя поддержка или вы предпочитаете отправиться на родину?
В этот момент у Влада был вид разочарованного человека, принимающего сложное, но необходимое решение. В свете последних событий ему хотелось убедиться в аочаю, что компромат действительно существует и бравада японца не вымысел. Он посмотрел на друга и, уловив в его взгляде понимающее согласие, ответил:
— Чем черт не шутит…
— Могу ли я расценить ваше высказывание за согласие? — почти шепотом, словно боясь его спугнуть, поинтересовался Ямомото.
— Да! — в голос ответили друзья.
— Как мило у вас это получилось! Полный синхрон! — от радости захлопал в ладоши старик. — Для более обстоятельной беседы нам нужно перейти в мой кабинет…
Глава X
Следуя за Ямомото, друзья оказались в просторном кабинете. Черные мраморные стены, потолки и черные, натертые до блеска полы, словно магические зеркала, отражали предметы и, иллюзорно искривляли пространство. Создавалось впечатление, что попал внутрь запертой шкатулки…. Из-за скудной обстановки по кабинету раздавалось эхо. Напротив панорамного окна стоял конференц-стол, окруженный дюжиной кресел. В противоположной части находилось техническое оснащение и стеллаж с картотекой, возле которого суетился Тикамацу. Сосредоточенно просматривая стопку бумаг, он словно мумия, гармонично вписывался в удручающий интерьер кабинета. В другом углу, под огромным зеркалом, находился изысканной работы столик, на котором красовалась их статуэтка Мардука. Атмосфера кабинета красноречиво говорила о характере его хозяина. Все здесь казалось мрачным и безжизненным…
Ямомото устроился в кресле во главе стола и, жестом пригласил гостей присесть:
— Итак, господа, раз мы теперь коллеги, то должны доверять и заботиться друг о друге… Дело в том, что я не приемлю насилие и принуждение к чему-либо. Считаю, что давление нецелесообразно и непродуктивно в любом деле… «Где лад — там и клад!» — так, кажется, гласит одна из русских поговорок? А уж в этом деле взаимопонимание и доверие станут наиважнейшими составляющими. Авторитаризм и диктатура для дураков. Поэтому я долгое время не любил вашу страну с ее тоталитарным режимом. Тем не менее, признаюсь честно, всегда искренне восторгался талантами, которыми щедра Русская земля. Не будем далеко ходить, — многозначительно посмотрев на Влада, улыбнулся старик.
— Я не силен в умении вести политические беседы и, не умею выражаться так литературно, как вы. Но нельзя ли ближе к делу? — пробасил Влад.
— Безусловно, — выкладывая на стол красную папку, с выгравированным на ней двуглавым орлом, деловито сказал Ямомото и посмотрел на Тикамацу. Помощник, словно верный пес, подскочив к старику, тут же передал ее в руки русских.
Пролистав содержимое, Влад и Глеб пребывали в легком оцепенении. Операция под кодовым названием «Анаконда» имела под собой реальную историю в виде пятидесяти листов с печатью и собственноручной подписью Зорина. Сомнений больше не оставалось, и выбора тоже. На страницах была изложена не только операция с подробным планом проведения и завершения, но и фотографии, записи всех проведенных ими аукционов, и еще много разной и «полезной» информации.
Нагорный понимал, что проверка в Третьяковке по большому счету ничем им не грозит, однако злополучная папка, с общей полифонией ситуации, представляет весьма неприглядную картину. Уставившись в документы, Влад почти физически ощутил, как падает в бездну. До этого момента у него еще оставались подозрения в подлоге, но теперь он убедился в подлости Зорина. Это было странное ощущение одиночества и беспомощности. А когда он понял его истоки, то испугался — его жизнь зависела отныне от человека по имени Кейтаро Ямомото. И он, Влад, был целиком в его власти.
— А как насчет электронной копии? — прервал его размышления Чернов. — Где гарантия, что вы не будете мучить нас этим «комиксом» до конца дней?
— Документы, хранящиеся в секретном архиве министерства, не имеют электронных копий, — не отрываясь от своего занятия, пояснил Тикамацу, — максимальную секретность обеспечивают только печатные машинки. Оцените печатный шрифт документа и вопрос отпадет…
Все еще не веря в столь подлое предательство Зорина, Влад задумчиво сказал:
— Бред какой-то…
— Настоящий бред у вас впереди, — язвительно заметил Тикамацу, — камера, допросы, очные ставки и тюрьма. А после очередь из ваших многочисленных поклонников-коллекционеров за звание — «кто первый вас прикончит»…
Мысленно похвалив Тикамацу за находчивость, Ямомото наслаждался, словно в театре. Его забавляли угрюмая собранность и порой неуважительные, резкие реплики русских и он в очередной раз поймал себя на мысли, что проведенье не ошиблось. Мошенники как раз те, кто нужен в этом предприятии…
— Никакого подлога, господа, ведь о существовании документов вы были проинформированы человеком Зорина. А теперь, если у вас не осталось сомнений, перейдем к делу и, может случиться, что вы еще станете благодарить судьбу за встречу со мной. Кстати, что для вас означает такое понятие как «счастье»?
— Состояние эйфории в период фрустрации, — с серьезным видом ответил Глеб. — И насчет того, что мы будем благодарить судьбу за встречу с вами, я бы лично воздержался. Особенно учитывая данную ситуацию…
— «Задумал муравей гору Фудзи передвинуть»… Вы напрасно иронизируете. Конец вашей деятельности все равно, рано или поздно, но наступил бы непременно. Только с противоположным финалом, в котором поверьте, у вас в руках не было бы этих документов. Я советую вам пересмотреть свои взгляды на жизнь. Это самомнение, пропагандирующее человеком запада о том, что ему подвластен мир — как минимум наивность. Японцы живут по старым законам и не пытаются изменить их. Как дерево питает крону через корни, так японцы черпают мудрость от предков своих, которые учили, что суть всего — духовное развитие. Победа духа над материей — основная нить, вплетенная в ствол древа жизни японца со времен Богини Аматэрасу. На этом, как и тысячи лет назад, зиждется наша выдающаяся культура! Как в те далекие времена, когда люди жили в тесном взаимодействии с Богами и природой… С помощью мысли излечивали раны и управляли ветром. С приходом так называемого прогресса люди утратили эти знания… Но наша исключительная нация, не погрязла в мире технократии, а смогла сочетать прогресс с духовным развитием… Именно поэтому Японскую расу следует считать уникальнейшей, — всплеснув руками, протараторил Кейтаро. — И смею заверить вас, господа, вам непременно представится случай, убедится в этом лично…
Чернов, слушая взволнованную речь Ямомото, подавал еле уловимые знаки другу о психическом нездоровье старика. Глеб не был знатоком душевных расстройств, но витиеватые и бесконечно-долгие рассуждения о превосходстве, привели Чернова именно к такому выводу. Глеб абсолютно серьезно спросил: