Хитросплетение Спиралей - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 6

— Добрый вечер, я помощник господина Ямомото и звоню вам по его поручению. Меня зовут Тикамацу, — вежливо представился незнакомец.

Владу вдруг стало тяжело дышать: словно ком застрял в горле или огромный постамент был воздвигнут прямо на его груди. В памяти всплыл образ причудливого старого японца, и он инстинктивно понял, кто с ним говорит. Влад шумно выдохнул и учтивым тоном, которым обычно пользуются клерки, желающие вежливо выпроводить клиента из офиса, сказал:

— Честно говоря, вы не вовремя.…

Тикамацу плохо владел русским и Нагорный, почуяв его конфуз, предложил перейти на английский. Японец продолжил диалог на чистейшем английском:

— Господин Ямомото приобрел на вашем аукционе «волшебный артефакт» и теперь жаждет познакомиться с «создателем» бесценной реликвии, — иронизировал помощник. — Господин Ямомото желает встретиться с вами. Это встреча делового характера.

— Ах, да, извините, запамятовал. Бессонная ночь и перелет дают о себе знать. Примите мои поздравления! — включая громкую связь и сделав предупредительный жест Глебу, чтобы, тот соблюдал молчание, ответил Влад и, выдержав паузу, продолжил, — но, вынужден огорчить господина Ямомото, с сегодняшнего дня я в бессрочном отпуске и меня не интересуют встречи делового характера. А так же, насчет знакомства с «создателем», ничем помочь не можем. У нас таких услуг не предусмотрено. Хотя сейчас, говорят, есть специалисты и в этой области: медиумы, колдуны и так далее… Советую к ним обратиться.

— Вы хотите превзойти сами себя и напомнить мне, что у меня нет чувства юмора?

Дело собиралось приобрести серьезный оборот, но Влад и не думал пасовать, он был профи… Статуэтка изготовлена из окаменелости, обнаруженной им в одной из пещер северной Гватемалы. Изначально это был кусок древней окаменелости из спрессованного дерева, известняка, вулканической породы и еще черт знает чего. С помощью химических манипуляций и его таланта скульптора, бесформенная масса превратилась в нескольких «Мардуков». Окаменелость датировалась 5 т. до н. э, поэтому никакой эксперт не смог бы уличить их в обмане. Влад намеренно не замечая сарказма оппонента по поводу «создателя» статуэтки, произнес:

— Это была не шутка. Я серьезен, как никогда. Если это все ваши проблемы, не смею задерживать более….

— Шутить будем после, если конечно случай представится. И хочу заметить, что проблемы не у нас, а у вас. Господин Ямомото очень влиятельный человек и не хочет поднимать шумихи из-за пустяка. Согласитесь, что это так же не в ваших интересах. Господин Ямомото желает урегулировать сложившуюся ситуацию мирным путем. Я надеюсь, вы понимаете, о чем я говорю?

— Я вас не понимаю, объяснитесь, пожалуйста, — нарочито невинным голосом ответил Нагорный. За семь лет работы это был первый случай, когда клиент нарушил спокойствие после аукциона. Сейчас Влад не испытывал тревоги, скорее это чувство напоминало раздражение.

— Вы все прекрасно понимаете. Поверьте, ситуация располагает к искренности…

Нагорный понял, что житель страны восходящего солнца просто так не отцепиться и, прокрутив в голове несколько вариантов, которые позволили бы избавиться от назойливого служаки, остановился на самом действенном:

— Я так понимаю, что вы поторопились с покупкой? Вообще-то, мы не делаем денежного возврата, но, если статуэтка не вписывается в коллекцию господина Ямомото, мы готовы вернуть сумму лота, с учетом удержания общепринятого процента…

В трубке раздался смех:

— Господина Ямомото деньги уже давно не интересуют!

— Может они интересуют вас?

— Это глупый вопрос, — тоном, адъютанта, присланного во вражеский стан заявить о начале войны, отчеканил Тикамацу и, придерживаясь дипломатичного тона, продолжил, — господин Нагорный, к чему эта шарада? Мы имеем неопровержимые доказательства ваших махинаций в отношении художественных ценностей и не только…. Так что, прекратите иронизировать и внимательно выслушайте меня. Господин Ямомото приглашает вас и, если вы пожелаете, вашего компаньона, посетить нашу резиденцию в Японии. Мы надеемся на ваше благоразумие и на то, что вы почтите нас своим присутствием…

После такого заявления друзья в недоумении переглянулись. В этот момент глаза Глеба стали похожи на два надутых шарика, никак не гармонирующих с его массивным лицом. Он поднялся с кресла и, подскочив к Нагорному, нагнулся ближе к трубке.

Помощник же в свою очередь, понимая смятение реципиентов, сделал многозначительную паузу и продолжил уже более угрожающим тоном:

— И давайте обойдемся без фокусов! Конечно, если в вы не мечтаете оказаться под юрисдикцией Интерпола и остаток дней провести в русской тюрьме. Давайте не будем создавать лишних проблем ни нам, ни вам. Кстати, диск с записью аукциона находится у нас. Согласитесь, улика серьезная, хотя и не самая весомая из всех остальных…

— Я подумаю над вашим предложением, — пытаясь взять инициативу в свои руки, сказал Влад, но Тикамацу, не слушая его, затараторил:

— Через пять минут вам доставят почту. В посылке инструкция и все необходимое. Конец связи…

Монотонные гудки, раздававшиеся из телефона по громкой связи, казалось, оглушали и погружали в коллапс. Друзья словно остолбенели, потом одновременно перевели взгляд на входную дверь и ринулись к воротам особняка.

Сожалению мужчин не было предела. Злополучная посылка уже поджидала их в почтовом ящике. Они огляделись по сторонам, но вокруг не было не души.

— Бывают расклады, когда ты играешь, а бывают, когда тебя играют, — торопливо вскрывая бумажный пакет, сказал Влад и достал из него два авиабилета до Японии, а так же письмо:

Здравствуйте!

В связи со сложившейся ситуацией, изложенной Вам моим помощником, я надеюсь на Ваше благоразумие. Приглашаю Вас на небольшой саммит в моей резиденции. Я уверен, что мы сможем прийти к соглашению и решить в положительном векторе интересы обеих сторон. Искренне надеюсь на плодотворное сотрудничество и прошу не беспокоиться о нежелательных последствиях для Ваших персон. Ибо Вашей жизни ничего не угрожает. Единственная просьба — возьмите с собой теплые вещи, так как у нас ненастная погода, и отложите все запланированные встречи на месяц вперед.

Всего наилучшего, с уважением,

Кейтаро Ямомото.

5 марта 2011 года

— «На месяц вперед», «Единственная просьба», что за «святая простота»? — перечитывал текст письма Чернов и, настороженно оглядываясь вокруг, произнес: — Японец вел себя так, словно уже поймал нас в капкан. Очень может быть, что это не блеф и у них действительно есть доказательства нашей креативности, проявленной в Третьяковке, а возможно и информация о других нетривиальных моментах нашей деятельности…

— Где-то мы с тобой прокололись, брат. Кстати, с диском виртуозно сработано, — направляясь к дому, печально усмехнулся Влад. — А ты меня упрекал в склерозе, что, мол, я забыл диск записать. Вот кто является истинным поклонником твоих выступлений…

Чернов был на взводе:

— Интересно, что у них есть? Ведь, никто не писал в «книгу жалоб»! В Третьяковке комар носа не подточит, — проходя в дом и усаживаясь в кресло, возбужденно говорил Глеб. — К тому же, у меня там была такая репутация, я же потомственный эксперт, на доске почета висел… Единственный человек, который может создать нам проблемы это Зорин. Неужели он людей своих подключил и решил слить нас со всеми потрохами? Звездочку на погон и медаль на китель? А? Как думаешь?

— Хм, уж не хочешь ли сказать, что Зорин дал японцам сто миллионов, чтобы они купили у нас статуэтку и выкрали диск? — разливая по бокалам виски, иронизировал Нагорный.

— Я не утверждаю, я разрабатываю версию. Это называется «стратегия непрямых действий» и мы никогда не догадаемся, что дядя Саша в теме…

— Это бред, Зорин не связан с японцами, почерк не его. Александр Александрович работает жестко. Театрализованное представление и сантименты не в его стиле, он не станет церемониться и при желании накроет нас с поличным прямо на аукционе.

— Логично, — пригубив виски, согласился Глеб. — Однако если самураи не в связке с министром, почему отказались от денег? Не иначе, как хотят еще больше…

— Эх, брат, по какому— то странному и нелепому стечению обстоятельств, мы угодили в хорошо отработанную схему. Иной раз думаешь, что это никогда не случится, а ведь случилось… Классическая схема игры, а дальше все расписано по ролям…

— Не согласен! Ты чего раскис? Не тот пропал, кто в беду попал, а тот пропал, кто духом пал! Мы не начинающие актеры, а сценарий всегда можно переписать и устроить перфоменс на свой лад. В конце концов, Зорин денежки от нас имеет неплохие, вот и пусть разгребает с японцами. Мы к нему не с поклоном, а по понятиям обратимся. Пусть хлеб свой отрабатывает. Как говорится: — «Любишь кататься, люби и саночки возить». Я считаю, нужно связаться с Зориным и поставить его в известность…

Осушив бокал, Влад почувствовал, как по телу прошла согревающая волна, погружая в воспоминания. Он знал Зорина с детства. Александр Александрович был лучшим другом его отца. После трагической смерти родителей Зорин продолжал поддерживать с ним связь и до совершеннолетия ежегодно высылал подарки на новый год и в день рождения. Но несмотря на доброе расположение опекуна, Влад видел в нем хваткого и жесткого человека. Впервые эту предприимчивую жилку Александра Александровича он распознал после того, как оказался в прямой зависимости от Зорина. Произошло это семь лет назад… При перевозке полотен Третьяковской галереи их неожиданно задержали спецслужбы и до выяснения обстоятельств изъяли экспонаты и посадили в КПЗ. Ситуация была бы катастрофической, если бы не официальные документы, подтверждающие легитимность данной перевозки. Это была афера чистой воды, но поймать их за руку было невозможно, так как Чернов, являлся официальным лицом, сопровождающим полотна в лабораторию. Тогда друзья просидели в камере неделю. Им не устраивали допросов и не предоставляли адвоката. Они уже всерьез забеспокоились, как неожиданно возник Зорин… Вытащив их из КПЗ Александр Александрович предложил им дальнейшую протекцию и потребовал пятьдесят процентов с торгов.

Влад поставил на стол пустой стакан и задумчиво сказал:

— Зорин и пальцем не пошевелит. Он в доле не потому, что в случае чего решит наши проблемы, а потому, что кислород не перекрывает и не создает проблем. И вообще, как бы его участие в этом эпизоде не испортило нам благоприятный финал. Японцы на коллекционеров не похожи, скорее на противоборствующую силовую структуру, не меньше. Если у самураев действительно есть компромат и что-то пойдет в разрез их интересов, нам мало не покажется…. Придай они дело огласке и «небо в клеточку» — будет нашим счастливым случаем. А если кто-нибудь из наших клиентов узнает, что назревает такой скандал, после которого их миллионные коллекции превратятся в горстку ярмарочных безделушек, они вряд ли проявят к нам толерантность. Коллекционеры не станут рисковать своими инвестициями и «закажут» нас раньше, чем Интерпол наденет на нас наручники, а репортеры набросают крохотную статейку для своей желтой газетенки.

— Логично, коллекционеры все немного чокнутые. За недостающую вещь в коллекции готовы мать родную продать, лишь бы обрести желанную безделушку. А когда под угрозой добрая часть коллекции, другого расклада и быть не может, — всплеснул руками Глеб и, подскочив с кресла, начал расхаживать по комнате. — Но я на это не согласен! Должен же быть какой-то выход. Может нам по-тихому свалить и подальше, а? Денег нам с тобой хватит. Затаимся где-нибудь среди пальм и заживем мирной и спокойной жизнью без аукционов, Зориных и японцев! Потом вдруг как-то неестественно замер и, указав рукой в сторону распахнутой двери, обратился к Владу: — Посмотри туда…

Нагорный медленно повернул голову в указанном направлении, и его лицо приобрело то выражение, которое свойственно человеку, внезапно столкнувшемуся в лесной чаще с диким зверем или чудовищем. Возле ворот особняка стояло несколько черных, глухо тонированных джипов.

— Брат, ты кого-нибудь ждешь? — глядя на лысого здоровяка, вышедшего из машины, спросил Глеб.

— Я никого не приглашал, — выглянув в окно, ответил Нагорный и, заметив под пиджаком незнакомца кобуру, взволнованно добавил. — У него ствол и чую, что он не продавец печенья…

Влад снял со стены арбалет старинной работы и занял оборону у входной двери:

— Я всегда знал, что если приобретать историческую ценность, то только с пользой для дела…