— Это китайская делегация предпринимателей. Приятного полета!
Самолет оторвался от земли и взвился в небесную высь. Как только лайнер набрал должную высоту, и стюардесса предложила расстегнуть ремни, «делегация» резко оживилась. Пассажиры начали хаотично двигаться по салону взад вперед, то и дело, сталкиваясь и наступая друг другу на ноги. Как ни странно, это ни сколько не огорчало их, а наоборот, поддерживало еще большее веселье и стимул к общению. Когда самолет попадал в воздушные ямы, пассажиры, вцепившиеся в свои многочисленные сумки и пакеты, ненадолго замирали, но, после, их бурная беседа вновь заглушала просьбы бортпроводников занять свои места. Друзьям казалось, что они находятся на рыночной площади, а не на борту лайнера, летящего за десять тысяч верст над землей.
— Ямомото мог бы купить билеты и в бизнесс-класс! Я сейчас с ума сойду! И какого черта они понабрали с собой? — рычал Глеб, глядя на пробегающего мимо мужчину с полными авоськами в руках. — Эх, выпить бы сейчас!
Словно по мановению волшебной палочки, в салоне показалась стюардесса. Она направлялась прямо к ним.
— Желаете что-нибудь? — с улыбкой на устах, кричала бортпроводница. Оглушительный гам пассажиров перекрыл ее речь, и она, достав блокнот, повторила предложение на бумаге.
— Да! — в голос закричали друзья, и жестом попросив у нее авторучку, написали:
«Коньяк…».
Девушка понимающе улыбнулась и, скрылась из вида. Спустя некоторое время друзья увидели ее вновь. Стюардесса то и дело хваталась за сиденья и пыталась устоять. А когда очередной пассажир зацепил ее саквояжем, от чего с ее блузки оторвалась пара пуговиц, девушка лишь смущенно улыбнулась и продолжила свой путь, стыдливо прикрывая грудь. Вскоре она добралась до Влада и Глеба. Ее волосы, некогда аккуратно собранные в тугой пучок на затылке, выбились из прически. Однако, не теряя самообладания и все так же улыбаясь, она вручила друзьям бутылку коньяка.
Влад и Глеб незамедлительно воспользовались своим заказом. Алкоголь успокаивающе подействовал на мужчин и скоро они погрузились в безмятежный сон.
— Пристегните, пожалуйста, ремни, — легонько тормошила их стюардесса, — самолет идет на посадку.
Неподалеку от взлетной полосы был припаркован черный лимузин. Заметив Нагорного и Чернова на трапе, Тикамацу вышел из машины и встал рядом, держась за дверцу лимузина.
— О, нас уже ожидают! — с распахнутыми руками, будто готовясь обнять лучшего друга, радостно воскликнул Глеб.
Помощник опешил от столь фамильярного поведения русских, и растерянно переминаясь с ноги на ногу, не мог подобрать слов приветствия. Но вот секундное замешательство сменилось надменностью и он, жестом, не терпящим ослушания, пригласил прибывших сесть в машину.
— Как поживаешь, Кац? — хлопнул его по плечу Глеб.
Тикамацу не был физически слаб, скорее наоборот. Но от «дружественного» приветствия русского гостя ему пришлось хорошенько напрячься, чтобы не упасть. И еще больше ему потребовалось выдержки, чтобы не пустить в ход кулаки в ответ на фривольное коверкание его имени:
— Прошу называть меня господин Тикамацу…
— Нет, это слишком долго, — паясничал Глеб и, усаживаясь в машину, добавил, — для нас ты будешь просто «Кац». А где глава серпентария?
Распознав настрой и характер гостей, Тикамацу решил не обращать внимания на их колкости и, смерив Чернова пренебрежительным взглядом, сел в лимузин.
Глеб и Влад поняли, что про «восточное гостеприимство» можно забыть и в их головы стали приходить кошмарные исторические подробности об изощренной жестокости, с которой сталкивались пленные Востока. Тем не менее, отступать было поздно, да и некуда… Обычно в таких случаях друзья пользовались проверенным способом, лучшая защита — нападение!
— Кац ты, наверно, один из самых модных парней в Японии, а? — прищуриваясь от дыма закуренной им сигареты, спросил Глеб и, выпуская синеватое кольцо в сторону помощника, ехидно подметил, — Глянь как волосы наформалинил…
— Здесь не курят, — процедил сквозь зубы Тикамацу и, ловким движением выхватив из рук Чернова сигарету, выбросил в окно.
— Вообще-то я давно хотел бросить…. Спасибо, что беспокоишься о моем здоровье, — усмехнулся Глеб и начал рассказывать анекдоты, где высмеивались персонажи, напоминающие сейчас Тикамацу. Помощник лишь нервно теребил в руках свой галстук и по-прежнему изображал спокойствие каменной статуи. Глядя на Тикамацу, сдерживающего себя из последних сил, Нагорный состроил дружественную физиономию и сказал:
— Да ладно ты, расслабься… Мы же не хотели тебя обидеть! — и, сочувственно качая головой, добавил, — а твоим нервам можно только позавидовать…
Тем временем лимузин миновал мост и остановился перед контрольно-пропускным пунктом. После тщательного досмотра у Нагорного и Чернова были изъяты мобильные телефоны, и они продолжили движение.
— Мы подъезжаем к резиденции, — со вздохом облегчения произнес Тикамацу и нажал на кнопку стеклоподъемника.
Тотчас в салон автомобиля ворвался легкий ветерок, принося нежное благоухание сакуры и сирени. Друзья невольно залюбовались прекрасным пейзажем. Резиденция Ямомото располагалась на небольшом острове, утопающем в весеннем цветении плодовых деревьев и редкостных растениях. На вершине острова вырисовывался величественный дом в традиционно японском стиле. На небе показались первые звезды, и остров медленно погружался в сумерки. Дорога шла вверх узким серпантином. Повсюду тусклым светом мерцали замысловатые светильники, освещая собой небольшие фигурные фонтаны и заросшие лотосами пруды.
— Какая красота, а ведь меня когда-то приглашали в Японию! И если бы не встреча с тобой, Глеб, я бы сейчас преподавал в Токийском университете…
— Ты жалеешь, что не продолжил карьеру? — задумчиво спросил Чернов.
— Какой из меня преподаватель?! — отмахнулся Влад. — Я говорю, что должен был оказаться здесь семь лет назад…
— По истине «Пути Господни неисповедимы», — с загадочным видом подметил Глеб.
Вскоре они оказались на вершине, и автомобиль припарковался перед особняком. Фасад дома был покрыт плющом. Края искусно резных крыш, загибаясь, смотрели в небо. Величественные колонны в виде могучих атлантов, поддерживали на плечах террасу и, придавали архитектуре здания немного сказочный вид.
Мужчины зашли в дом. Интерьер особняка напоминал музейную выставку: на стенах висело старинное оружие, шиты, мечи, копья. Белоснежные скульптуры античных богов и животных стояли вдоль черных мраморных стен. Пройдя по длинному коридору, мужчины остановились у одной из комнат. Помощник отпер дверь и предложил гостям войти:
— Прошу располагайтесь. Это ваши апартаменты на время прибытия. И не сочтите за бестактность, но я обязан вас запереть, — вежливо сообщил Тикамацу и скрылся за дверью.
Оставшись одни, друзья осмотрели помещение. Апартаменты состояли из трех комнат и двух спален. А в гостиной, к их прибытию был сервирован стол разнообразными японскими деликатесами. Глеб окинул подозрительным взглядом яства и с кислой физиономией пробурчал:
— Здесь нет мяса и, вообще, вдруг они в суши чего-нибудь подсыпали? Я слышал, с помощью яда некоторых морских рыб человека можно превратить в зомби, беспрекословно выполняющего приказы! А японцы, отродясь, одной рыбой и питаются. Так что поверь, они знают в этом толк! Как говорил мой прадед, воевавший за Амур: «То, что для японца — хорошо, для русского — смерть!». А еще от сырой рыбы могут завестись паразиты в организме…
— Я очень голоден, так что не порть мне аппетит рассказами о глистах. Или думаешь, Ямомото купил у нас статуэтку за сто миллионов евро, чтоб заразить паразитами? Отличный план по расправе с мошенниками. Глеб, знаю, ты не любишь суши, но делать нечего…
— Чего ты кипятишься? — возмутился Чернов и достал из саквояжа туго перевязанный газетный сверток и недопитую бутылку коньяка из самолета. Комната тут же наполнилась запахом лука, чеснока и копченого сала. — Ну вот, теперь и перекусить не грех. Нарезай сало, брат…
— Ух, ты! — обрадовался Влад и, отставляя подальше прибор с суши, принялся нарезать содержимое свертка. — Откуда добыча?
— Так у тебя ж в холодильнике все и лежало, — уплетая бутерброд с салом и закусывая головкой чеснока, пояснил Глеб. — Хлопцы Ямомото на посту даже не поняли, что это такое. Иначе бы точно отобрали. Затем, глядя в одну из камер, смакуя, предложил: — Хочешь сало, Кейтаро? Заходи, не стесняйся!
Ямомото, наблюдая за русскими по монитору, скривился в гримасе, когда друзья стали нарезать привезенные с собой продукты. «И это моя надежда?! Мой проводник?! Представляю, какой там стоит запах!», — поморщился старик. Он ожидал нечто подобного, так как был осведомлен о непредсказуемости русской натуры, но чтобы русские привезли с собой сало с луком, предположить не мог.
— Каков наглец! Глумиться надо мной в моем собственном доме! — прошипел Ямомото после бесцеремонного предложения Чернова. — Ну, ничего, вы уже никуда не денетесь, пташки…
Глава VII
Ямомото сидел в саду и, прикрыв веки, слушал утреннее пение соловья. В воздухе веяло благоуханной свежестью выпавшей росы и цветущей зеленью молодой сакуры. Рядом журчал фонтан, и павлины, демонстрируя роскошные хвосты, порой заглушали своими выкриками сладкоголосую трель соловья. Услыхав приближающиеся шаги, старик открыл глаза. Это был Тикамацу. Он ожидал его для утреннего поединка. После немногословного приветствия они вежливо поклонились и, не отводя друг от друга пристального взгляда, начали бой.
— Для настоящего самурая нет разницы, на каком поле он бьется: на поле битвы, на тамтаме, в поэзии или в бизнесе. Главное — победа! — провозгласил старик и нанес удар. Тикамацу с легкостью воздушного гимнаста отскочил в сторону, провалив нападение в пустоту.
— Мы вступили в схватку с судьбой. В борьбе нужно укреплять дух! Поединок есть лучший способ укрепить дух, — декларировал Ямомото, приходя в ярость, когда Тикамацу ловко увертывался от его нападений.
Создавалось впечатление, что старик целенаправленно машет по пустоте, стараясь обучить нерадивого ученика всевозможным прыжкам и уверткам. Но вот Тикамацу заметил гневный блеск в глазах родителя, и решил утешить старика, скрестив с ним мечи. Теперь, со стороны можно было подумать, что двое самураев сражаются не на жизнь, а на смерть. Стук бамбуковых мечей раздавался по всему острову, оповещая присутствующих об утреннем моционе хозяина.
Несмотря на преклонный возраст, Кейтаро был в прекрасной физической форме, и ежедневные тренировки были явным тому доказательством. Но все же, годы брали свое… Тикамацу старался изо всех сил не покалечить старика: ибо неразумно одерживать победу над вышестоящим. С другой стороны, перед молодым человеком стояла задача показать «сражение в полную силу»: дабы не нанести удар по самолюбию родителя. Кейтаро же в свою очередь, искренне верил в свои силы, каждый раз повергая приемного сына на лопатки. И сейчас «побежденный» Тикамацу распластался на траве, а Кейтаро, стерев выступивший на лбу пот, прокряхтел:
— Что там в «Белокаменной» творится?
Тикамацу одним ловким движением вскочил на ноги. Его дыхание было ровным и спокойным в отличие, от пыхтевшего старика. Молодой человек намеренно изобразил усталость и, шумно выдохнув, словно легкоатлет после марафонской дистанции, ответил: