Штурм села Комсомольское 6 марта провалился.
Штурмующие село отряды специального назначения «Тайфун» (Минюст России), «Росич» (ВВ МВД) и СОБР — Центрально-Чернозёмного РУБОП МВД потеряли убитыми 18 человек.
Недооценка имеющихся сил боевиков привела к этому печальному результату. Из-за того, что количество бандитов изначально оценивалось в тридцать человек, а их там на самом деле оказалось больше тысячи человек. Хотя как-то странно, одно дело несколько десятков, которые потом «превратились» почти под тысячу, но…
С 7 марта федеральный силы приступили к повторному штурму села, с привлечением подразделений Министерства обороны, внутренних войск, МВД, а также отряда специального назначения Министерства юстиции «Тайфун».
Несмотря на активное применение федеральными силами авиации, тяжелой техники: танков и БТРов, а также тяжелой артиллерии, боевики успешно сопротивлялись, несмотря на большие потери. Так что штурмующим по приказу командования был отдан приказ на отход.
Все эти события происходили в отдалённости от правоохранительных органов, во всяком случае для Германа и остальных в Гудермесе, так что Глотов и Герман смотались в комендатуру, чтобы встретить груз из Моздока.
— Это мне? — глаза Марины просто вспыхнули, когда перед её лицом оказался букет, который подсунул Роману в руку сзади ему Глотов.
Остальные дамы также получили свои букеты, а также неожиданные подарки — небольшие наборы косметики, привезённые из самой Москвы, впали в дикое оживление, обсуждая подарки. Хотя, как и зачем краситься в имеющихся условиях сейчас и здесь — для мужского ума просто не понять.
Дамы пили шампанское и вино, а мужики пили водку и коньяк в умеренных дозах, под чутким и злобным взглядом Самойлова. Разрешившим употребить по чуть-чуть, но со строгим предупреждением, что напившиеся проведут ночь в КПЗ, а также получат наказание с «занесением в грудную клетку».
Под конец главная докториха из военкомата пыталась объяснить Герману и его друзьям, пока Марина сидела рядом с Романом:
— Вам решать, но Роман стал для неё «якорем» за который её разум ухватился и пытается остаться. А если он её отстранит, то ей дорога в психушку, — тяжело вздохнула Семеновна, когда речь встала о судьбе Марины.
Та будто ничего не слышала, ухватившись за руку обсуждаемого и улыбалась своему мужчине.
— Ну чего, мы ответственны, за того, кого мы приручили, — пристукнул по столу рукой Герман. — Рома! Твоя судьба! Только если что…
Марина осталась у них, тут же улегшись рядом с Романом в кровать, опять оставшись в одной майке Романа, улегшись рядом с ним, будто не замечая ничего другого, а потом прижавшись к нему.
9 и 10 марта подразделения федеральных сил вновь попытались войти в село, но снова были встречены плотным огнём боевиков, и понеся потери были вынуждены отойти на исходные позиции.
Все эти два дня боевики пытались неоднократно вырваться из села, обезумев от постоянных бомбардировок и огня артиллерии. Но все их попытки успешно пресекались.
Затем, подразделения силовых структур федеральных сил, участвующих в боях, отводятся для отдыха и укомплектования боеприпасами. Их сменили на передовой части ВДВ (1 батальон 56-го гв. десантно-штурмового полка), 14-я гв. бригада спецназначения, 2-я бригада спецназначения, сводный отряд подмосковного ОМОНа, группа «Альфа» ФСБ, отряд новосибирского спецназа «Ермак», отряд спецназа УИН Минюста из Ижевска, 19-й отряд спецназа ВВ «Ермак».
Первый пару дней штурма большая часть следственных групп сидела в месте дислокации, ожидая в любой момент вызова по их профилю работы в Комсомольское.
Самойлов всё это время почти каждый день выезжал в штаб командования, руководящий штурмом села и его зачисткой, привозя каждый раз информацию о происходящем на фронте боевых столкновений.
На третий день штурма следственные группы стали работать в обычном режиме, поняв, что эта вакханалия с освобождением села может занять неизвестно сколько времени.
Глотов всё порывался лично ехать в Комсомольское, но сдерживался Германом, объяснявшего, что ему там делать нечего. Идут бои, его там грохнут первым. И ничем он Виктору не сможет помочь, если он в селе. На что были почти ускользающие шансы.
Потом, 15 марта было официально объявлено, что село взято под контроль федеральных сил, а на самом деле боевиков добивали до 20 марта, выжигая и уничтожая отдельные очаги сопротивления. А затем оставшиеся в живых наконец начали сдаваться.
Только вот ещё 10 марта Глотов пристал к Герману, как банный лист, требуя отпустить его немедленно в Комсомольское. Пришлось идти к Самойлову, отпрашиваться у него. Тот думал минут пять, а потом сказал:
— Там бои ещё идут. И вам там делать нечего. Но с другой стороны, если что, то ваша группа под моим руководством окажется на месте — вовремя! Хорошо.
Марину кое-как сдали в медпункт в военкомате, хотя она никак не хотела отрываться от Романа. Еле отодрали, стараясь без скандалов. Но врачиха сказала, что это ненадолго может быть. Так что ещё одна проблема возникает. А куда её везти и кому сдавать — вопрос. Врачи настаивали на психушке, но как-то… В общем, пока она в военкомате, но Герман сильно подозревал, что её судьбой придётся заняться ему.
Выехали днём, в обычном составе, в сопровождении двух десятков бойцов Скатова, вместе с ним. На дорогах и на подступах к селу было не спокойно. Отдельные боевики умудрялись просачиваться через плотное кольцо окружения.
— Со мной связывался ваш Самойлов. Только я не понимаю, на хера мне тут прокуратура? — сильно удивился полковник, когда одного Германа пропустили в одну из палаток, стоявших на достаточно расстоянии от села.
Их и к ним-то пропускать не хотели, несмотря на то, что Герман предъявил удостоверение. Молодые пацаны только автоматами в их сторону не тыкали, блокируя проезд по ведущей к селу дороге. Слава богу, пришел разводящий — старший лейтенант, изучил удостоверение, связался с руководством, а потом пропустил небольшую колонну, показав рукой где им припарковаться.
— А с какого ху… — полковник кашлянул. — Какого хрена тут делаете?
— Меня прислал полковник Самойлов, ГВП РФ, по его приказу должен находится здесь, а потом приступить к своей непосредственной работе, как будет можно зайти в село.
— Мать! Какой работе? — офигел полковник. — Там ещё бои идут.
— Не знаю. Выполняю приказ! — вытянулся перед ним Герман.
Было хорошо видно, что полковник сильно желает послать его куда-нибудь далеко и надолго. Здесь и сейчас, пока идут боевые действия, он царь и бог — идёт войсковая операция, сейчас не до прокуратуры и делать ей здесь нечего. Только вот сотрудники военной прокуратуры в большинстве своём отличались злопамятностью и мстительностью. Так что рано или поздно ему припомнят любое хамское поведение к следователю прокуратуры, когда «зачистка» закончится и они будут в своём праве. Прецеденты были…
— Ладно… — скрипнул зубами полковник. — Трофимов! — заорал он так, что Герман чуть не подпрыгнул.
В палатку почти забежал капитан, вытянувшийся во фрунт и поедая глазами полковника.
— Определи им место. Пусть ждут там, пока мы не закончим, — приказал полковник.
Явно недовольный данным ему поручением капитан отвел Германа и остальных в армейскую палатку 10 на 5 метров. Там находилось несколько кроватей, в отдельном месте стоял стол и несколько стульев, какие-то тумбочки и печка-буржуйка.
— Располагайтесь здесь, — показал капитан на три застеленных койки.
— А столовая где? — не удержался от насущного вопроса Роман.
— Выйдете из палатки, десять метров вперёд, справа будет большая палатка, там столовая, — буркнул капитан и ушел.
Мужики переглянулись, а потом сняли рюкзаки и определили их под койками, после чего решили побродить по палаточному лагерю.
— Герман⁈ Ты здесь! — неожиданно, когда они осматривали лагерь, со спины раздался смутно знакомый голос.
«Опа! Любитель видов», — обернувшись Герман увидел того, кого ну никак не ожидал здесь увидеть — Павла Кравцова.
«Омеговец» с удивлённым лицом подошел к ним и поздоровался со всеми, а Герман познакомил его Глотовым, которого не знал, в отличие от Романа.
— Я-то по работе, — ответил на самый первый вопрос Герман, — а ты что тут делаешь.
— Ну я тоже не отдыхаю, — улыбнулся Павел.
Разговорились, правда Павел ничего толком про себя не рассказал, а дал более полную информацию о происходящем здесь и сейчас.
— Дурдом, — вещал Павел. — Разведку надо за одно место подвесить. Тридцать человек… тридцать человек… А тысячу не хотите? — он злобно сплюнул. — Пока военные тут дурака валяли, а спецназ обливаясь кровью — вёл бои, а потом откатывался назад, боевики заставили часть местных жителей и наших пленных…
— Здесь есть наши пленные? — сделал стойку Глотов.
— Да, это точные данные. Парочку пленных удалось освободить. Они в этом селе в качестве рабов были последние пару месяцев. Так вот, пленные и местные копали ходы сообщений, окопы и долговременные огневые точки…
— А еще пленные есть? — опять перебил его Глотов.
— Да! Двое освобождённых сказали, что с десяток человек осталось в зинданах. А сколько их в живых осталось — никто не знает. Наши долбили из всего, чего только возможно, — развёл руками Павел.
— Командир, представляешь, я сейчас Смирнова Германа встретил! — Павел вернулся в расположение своей группы «Омега».
— Это кто? — Соловьев наморщил лоб, вспоминая названного человека.
— Это «следак» прокуратуры из Перми. Я тебе рассказывал про него.
— А-а, а чего тут делает?
— Командирован в Гудермес, сейчас здесь находится в составе следственной группы, начнут работу, как мы закончим с «зачисткой».
Их подразделение находилось здесь со снайперами из группы «Альфа,» в качестве силовой поддержки. По приказу из самой Москвы их перекинули сюда из Грозного два дня назад, чтобы поддержать федеральный силы при штурме Комсомольского.
Хамзат (Руслан) Гелаев, дивизионный генерал самопровозглашенной Чеченской Республики Ичкерия, вот была их истинная цель, а не то, что знало высшее руководство данной войсковой операции.
После падения Грозного, его группировка отошла в Шатойский район, где с 22 по 29 февраля оборонялись от наступающих федеральных сил. Вырвались из полного окружения, прорвавшись в село Комсомольское, где сейчас сидели в очередном окружении.
Проверенной информации о его нахождение в селе не было. Но несколько захваченных в плен боевиков за последние дни подтвердили, что он находится в селе и командует обороной.
Приказ у сотрудников групп «Альфы» и «Омеги» был однозначным: захватить живьём, в случае возможности его прорыва — уничтожить.
— Чего делать будем? — требовательный взгляд Глотова давил на Германа.
— А что делать… Ты чего предлагаешь? — задал встречный вопрос Герман. — Я летать не умею. Перед нами порядки наших подразделений, дальше — сидят боевики. Стреляют, однако.
Глотов молча, сидя рядом с Германом на соседней койке, а потом произнёс:
— Хочу кое-что попробовать.
— Нет!
— Да!
Герман смотрел ему в глаза, понимая, что остановить он его не сможет, тогда надо действовать как обычно:
— Ладно, что ты хочешь сделать?
Глотов объяснил, а потом вышел из палатки, а Герман только покачал головой, понимая, что тот сует голову в самую пасть врага.
Через несколько часов Глотов вернулся, когда уже начинало темнеть, пока Герман и Роман болтались по лагерю, смотря то на прибывающих в лагерь, то на убывающих офицеров и солдат с передовой.
Если бы Глотов был обычным армейцем, то вряд ли это ему удалось, но его подготовка в подразделение, в котором когда-то служил, позволили ему сделать невозможное.
— Все сведения о полной блокаде села — полная чушь! С юго-востока села, где имеется полоса «зеленки», переходящей в предгорье, имеются значительные бреши в передовых порядках, — докладывал он, судя по его лицу, сильно вымотанный. — В селе до сих пор имеются очаги сопротивления. Большая часть боевиков находятся в развалинах местной школы, где они активно отбиваются от наших.
— Твои предложения?
— Ночью подобраться со стороны юго-востока и проникнуть в село, — поджал губы Глотов.
— Ты псих! — однозначно заявил Роман.
Герман глянул на одного, потом на другого…
— Рома, я тебя сейчас сам задушу, — еле слышно прошипел Глотов, когда тот хрустнул какой-то веткой, попавшей ему под руку.
Они с полчаса обсуждали свои действия, а потом выдвинулись в том направлении, которое им указывал Глотов. Пока шли, чуть ноги не переломали, изредка спотыкаясь в темноте. Добирались до нужного места почти полтора часа. Пару раз наткнувшись на патрули, хорошо, что их рожи примелькались за этот день офицерам, так что их недоуменно пропускали дальше. Да и пререкаться с прокуратурой никто не захотел. Если они самоубийцы, то это их личное дело…
— Да чтобы я ещё раз… — Герман полз в направлении села, где до сих пор звучали многочисленные выстрелы, быстро перебирая руками и ногами.
Неподалёку полз Глотов, а за ними передвигался сопящий Роман, которому это было совсем непривычно, из-за чего они были вынуждены медленно передвигаться.
— Всё, Роман, ты здесь остаешься, — заявил Глотов, когда до села оставалось метров триста.
— Не, я с вами, — запалённо дыша сказал тот, переводя дух, уткнувшись головой в землю.
— Нет, здесь остаешься, — настаивал Глотов. — Ты шумишь, как паровоз. И кроме того, будешь нас прикрывать, если за нами хвост будет.
Роман пытался что-то доказывать на пальцах, пока уже Герман не шикнул на него, понимая правильность позиции Глотова.
— Хамзат, надо прорываться, можем не уйти, — Абдул-Мелик Межидов, бригадный генерал ВС ЧРИ обратился к Гелаеву, зайдя в глубоко расположенный блиндаж под фундаментом остатков школы.
В феврале, когда Гелаев вырвался из Грозного, в Шатойском районе он объединился с остатками отряда Абдула-Малика, который стал его заместителем. И после длительных боев с атакующими их силами федералов, 5 марта их объединенный отряд отошел и занял село Комсомольское, отбиваясь до сегодняшнего дня от неверных.
Несмотря на большое количество уничтоженной техники со стороны федеральных сил, силы полевых командиров таяли с каждым днём, а подкреплений всё не было.
Отряд полевого командира Сейфуллы — около трёх ста боевиков, вызванный на помощь Гелаевым по рации пытались прорваться, но большей частью были уничтожен, а боевики рассеяны ударом авиации и артиллерии.
Предатель Арби Бараев отказал в помощи, за что был объявлен Хамзатом кровным врагом. Собственный отряд спецназа «Борз» Хамзата почти прорвался в Комсомольское, дойдя до лесополосы, прилегающей к селу, но федералы нанесли мощный огневой удар, большей частью уничтоживший бойцов, а остатки их разбежались.
Надо было уходить, иначе их тут уничтожат!
Было принято решение об немедленном уходе. Разведчики доложили, что со стороны юго-востока кольцо федералов не такое плотное. И два полевых командира, собрав наиболее доверенных людей, выдвинулись в сторону юго-востока. Оставив остальных обороняться до конца…
— Мать! — лихорадочно поменяв магазин в автомате, Паша Кравцов открыл огонь в сторону огневой точки боевиков, прикрывающих развилины школы с одной из сторон.
Радиоперехваты подтверждали, что Гелаев где-то здесь, скорее всего этой самой долбанной школе, которую пытались взять несколько дней.
Соловьев под прикрытием снайперов «Альфы», отправил десять человек из «Омеги» на поддержку штурма школы, которую пытались взять группы специального назначения различных подразделений и назначения: ВДВ, Минюста, МВД и т. д.
— Вижу какое-то движение, в сторону юго-востока, — раздалось в рации Павла.
— Иду! — он быстро пополз в сторону своего коллеги, который передал это сообщение.
— Вот как дебилы! Ползём… Куда, зачем?. Два дебила — это сила, а три — просто идиоты, — ругался себе под нос Герман, переползая от одних развалин домов к другим. — Вот где искать? — шёпотом спросил Глотова, который метрах в десяти от него заполз в какую-то яму.
Они минут сорок обследовали один район за другим, переползая через окопы и ходы сообщений, опутывающих всё село как паутина.
— Кажись нашёл, — прозвучал тихий голос Глотова.
— Что? — Герман быстро-быстро пополз к нему, не касаясь животом земли, перебирая руками и ногами.
Глотов пытался откопать заваленные землей какие-то доски, расположенные рядом с полуобвалившимся строением.
— Тихо! — рука Германа ухватила за плечо товарища.
Дверь, а это оказалась именно она, чуть скрипнула, когда они быстро откинули от неё земли и приоткрыли её.
Из подземного хода, находящегося за дверью, были слышны голоса и точно использовался не русский язык.
— Идрис, надо уходить, — бородатый боевик, сидевший в вырытой пленными и местными жителями подземном убежище, обратился к своему напарнику, сидевшего вместе с ними, прислушивающегося к еле слышимым звукам боя на поверхности.
— Знаю. Только кончим этих неверных и уходим, — подтвердил тот желание своего собрата по оружию.
— Давай я первый, — Глотов не успел ничего сделать, как Герман оттолкнул его от лаза и вьюном ввинтился в подземный ход и исчез в нём.
— Бля! — выругался Глотов, а потом последовал за своим собратом по оружию. — Куда?
Идрис отодвинул занавеску, чтобы выйти в подземный проход и пройти к неприметной дверке, за которой находились двое охраняемых пленников.
— Здрасьте вам! — боевик замер, прямо в лоб ему уперлось дуло пистолета АПС (автоматический пистолет Стечкина).
Неделю назад, одна из «милицейских» групп нашла замаскированный склад боевиков: с большим количеством оружия и взрывчатки. Как раз на нём нашли несколько пистолетов АПС, один из которых «тиснул» себе Герман в обмен на две бутылки водки.
Никто в здравом уме не будет проверять, что за пистолет у следователя прокуратуры и сличать номер с номером в военном билете. Так что последнее время Герман ходил именно с пистолетом АПС, который нравился ему за хищные формы и большой магазин на 20 патронов. Благо специально изготовленную кобуру можно было подогнать под большинство имеющихся в наличии пистолетов.
— Нэ стрэлай! — произнес Идрис, рассмотрев незнакомца, который упёр пистолет ему в лоб. Лицо того было полностью закрыто маской-балаклавой, из узкой прорези были видны холодные глаза, смотревшие ему в лицо.
— Ну не знаю, — как-то задумчиво сказал незнакомец.
— Идрис, в сторону, — крикнул соратник по борьбе с неверными.
— Бах! — голова Идриса дернулась назад, когда пуля из АПС пробила его лоб, и пройдя через голову, вырвала большой кусок затылочной кости.
— А-а-а, собака, — закричал второй чеченец, нажав на курок.
В относительной тишине подземелья будто взорвалась автоматная очередь, прошивающая уже пустой проём из помещения в коридор, а потом внутрь залетела граната РГН.
— Бах! — она упала рядом со стреляющим и тут же взорвалась.
— Тихо, вроде, — в помещение заглянула голова.
— Чего у тебя тут? — сзади прибежал Глотов, отставший от Германа.
— Война, однако! — ответил тот, а потом тут же пошел вглубь коридора, заметив небольшую дверь в боковой стенке коридора.
— Хм, — только и произнёс Глотов, увидев в помещении изуродованное тело и клубящийся дым от взрывчатки.
Герман подошел к двери и прислонился лицом к небольшой горизонтальной щели, однозначно специально сделанной, чтобы была возможность рассмотреть внутренности помещения.
— Ёб! Так не бывает…