Ронга слышала, что «Красный песок» взял свое название благодаря, как часто бывало в Хинсане, старой поэзии. Кровь на песке, косые брызги из ран, летящие капли с лезвия меча, раны и смерти на тренировочных площадках — в таком духе. Но под предводительством Суджан Вона группировка стала производить наркотик с таким же названием, который весьма быстро стал их визитной карточкой. Ронга думала, что кровь, вполне возможно, входит в состав «песка». Это было бы очень в стиле старомодного Микуо, где до сих пор в почете традиционная медицина, замешанная на традиционной же мистификации, — все эти высушенные почки и селезенки, лапки белых кроликов и хвосты черных кошек, крылышки бабочек, стертые в пыль, и прочие обрезки ногтей с рук мертвеца.
Кровь на песке. Асфальт на парковке рядом с заброшенным техцентром был сплошь бурым, отдающим краснотой в косых солнечных лучах. Редкие дожди, включая сегодняшний, не смогли его отмыть.
С самого начала Ронга и Байчу рассматривали, в первую очередь, именно это место — старое здание на окраине Микуо, успевшее побыть фабрикой и складом, но запомнившееся местным именно как техцентр. Он был довольно известным, но одна амбициозная строительная компания выкупила землю и сломала зубы о дурную славу Микуо. В течение последних десяти лет фирма пыталась согласовать свои проекты и продать квартиры в еще не построенных домах, однако люди предпочитали селиться дальше от центра, но зато в современных безопасных районах, а не на этой свалке цивилизации. Попытка сдать землю и здание обратно в аренду бывшему владельцу тоже не увенчалась успехом — прихватив лучшую половину работников, тот уже успел с радостью перебраться на север Мидзина, ближе к пасторальным пригородам и фермам.
Техцентр находился достаточно далеко от жилых районов, был окружен забором из листов жести и являлся, со всех сторон, лучшим местом, чтобы убить кого-то, хоть тихо и спокойно, хоть шумно и хаотично.
В общем-то, именно для этого «Красный песок» и использовал его обычно.
Также здесь часто проходили сделки и переговоры — труп написал так, но Ронга подозревала, что природа этих переговоров не имеет ничего общего с дипломатией.
Рядом с парковкой находился снятый кузов грузовика, от которого несло бензином, гарью и прогорклым жиром. Само здание состояло из блоков с широкими щелями на стыках, в которые забилась земля и грязь. Оттуда прорастала трава и вьющиеся растения, сейчас, в конце лета, сухие и черные. Окна с левой половины здания, над подъемными дверями и въездом для машин, были выбиты. Справа — забраны решетками, не везде сохранившимися целиком. Вероятно, на правой половине техцентра находился магазин и склад запчастей, об этом же говорили остатки рекламных щитов на фасаде.
Три машины, две черных и одна красная, стояли почти у самых дверей. Ронга не разбиралась в автомобилях, но они выглядели новыми и современными, казались быстрыми и хищными даже в статике. Труп написал пальцем на земле, что на красной ездит только главарь, и Ронге пришлось пару минут унимать собственное взбесившееся сердце.
Тот факт, что Суджан Вон именно сегодня вновь посетил самое идеальное для их плана место, говорил либо о судьбе, либо о невероятной удаче, либо о…
Либо о том, что он их ждет.
— Сколько человек он обычно берет с собой на… переговоры? — спросила Ронга.
Труп написал: «Четыре. Пять».
Пятерым хватит двух машин, даже если главарь будет ехать в своей один, что вряд ли. Значит, судьбу и удачу отсекаем — много людей здесь сегодня для них и только для них.
Они прятались за снятым кузовом. Ронга подтянула на нос воротник толстовки, чтобы поменьше вдыхать мерзотный запах и чуть приподнялась, разглядывая машины в бинокль. В кабине одной из черных остался человек.
— Я могу пробить стекло, — сказал Байчу, разглядев его в свою очередь.
— Он заметит тебя в зеркало быстрее, чем подойдешь. Поднимет шум.
Байчу промолчал, только немного повернул голову в ее сторону, словно предлагая продолжать. Он сидел на корточках, неспешно и аккуратно избавляя Ослепительное Острие от ткани.
— Пойдет он.
Ронга ткнула пальцем в труп. Труп в ответ взглянул на нее черными стеклами. Мухи роились над ним, несмотря на репеллент и одеколон.
— Иди-иди. Я тебе заплатила, и ты все еще работаешь на меня. — Она ткнула палец перочинным ножиком и кровью обозначила на стеклах очков две точки. — Это будут мои глаза. Иди. Надеюсь, вы там, ребята, просто обожаете друг друга и…
Труп пошел, неловко и медленно ступая деревянными ногами. Ронга прекратила болтать и сосредоточилась на видении. Шаг мертвеца выровнялся, на лице появилась неуверенная улыбка.
Штрихкод в человеческом мире, среди духов кровь — самый большой лжец. Хочешь скрыть призрака, дай ему свою кровь и на какое-то время для сил небесных и демонических он будет человеком. Хочешь управлять одержимым мертвецом — дай ему с собой свою кровь, хотя бы на платке, положенном в карман. Гвоздь Мо-Цзун позволял поднять его, монетка Коруби вернуть дух, кровь же была лучшим способом следить за его действиями, контролировать точечно и реагировать на изменчивую ситуацию. Шаману приходилось сидеть в трансе, конечно, но и мертвец двигался почти как живой. Разве что с привычками и повадками шамана, но Ронга не собиралась вести долгие беседы с мафией.
Парень в машине сначала смотрел в боковое зеркало, потом наполовину высунулся из окна. Труп шел спокойно, держа на виду пустые руки, так что он не слишком волновался. С расстояния двадцати шагов, он, видимо, узнал мертвое лицо. Беззлобная ругань оборвалась удивленным «Хэнсо?».
«Ну, теперь мы знаем, как тебя зовут, — Ронга ухмыльнулась про себя. — Будь милым, Хэнсо, мальчик».
Однако никакое видимое дружелюбие не задавит этот подсознательный ужас, который вызывает у людей встреча с мертвецом. Неправильно, неестественно, так не должно быть! Мозг пытается подобрать рациональные объяснения, но сердце уже заходится бешеным боем. В толпе не страшно, если не приглядываться к чрезвычайно бледному лицу, потому что толпе не страшно в принципе ничего, но в безлюдной местности, вдалеке от города… Парень вылез из машины, но вскоре попятился обратно к дверце. Одной рукой он выхватил и направил на труп пистолет, другой вытащил телефон из кармана брюк.
И тут в дело вступил Байчу.
Пока труп отвлекал внимание, он спокойно подошел к бандиту с другой стороны. Тот заметил человека с мечом, но не успел даже удивиться — длинное тело Байчу согнулось над капотом машины, рука вылетела вперед, и Ослепительное Острие ткнуло чужую шею движением вперед-назад, легко и быстро, как игла швейной машинки. Из места укола толчками полилась кровь, бандит хотел закричать, но смог только залить кровью рот и подбородок, руки вцепились в шею. Прежде чем его ноги подкосились, Ронга руками трупа подхватила дергающееся тело и на всякий случай все-таки прижала ладонь к его губам. Байчу посмотрел на мертвеца, сжимающего в объятиях другого мертвеца, и потер потную шею. Из техцентра доносились слабые звуки — чья-то болтовня, редкие всплески смеха.
Подернувшись на мгновение актом насилия, мир вновь стал совсем обычным.
Ронга подбежала и кивнула на распахнутую дверцу машины:
— Сядь. Заводи. Выруливай напрямую к двери. Байчу, отойдем.
Услышав шум мотора, ребята в здании заволновались. Послышались быстрые шаги и удивленные голоса. Этот ход был незапланированным — мысль пришла Ронге в голову при виде машин.
— Попробую выкурить кого-нибудь оттуда, — коротко пояснила она.
Когда шаги раздались совсем рядом, буквально за стеной, сказала:
— Вперед.
И придержала Байчу за рукав, потому что он явно не понял, что команда относится не к нему.
Труп вдавил в пол педаль газа, машина — действительно мощная и современная, — быстро набрала скорость и влетела в двери техцентра. Один из подбежавших на шум парней кинулся вперед к стене, избегая столкновения. Двое других отшатнулись назад — и они выжили. Автомобиль с надсадным визгом развернулся, чтобы врезаться в стену багажником. Несколько раз. После первого удара бандит еще мог двигаться, хотел броситься в сторону, но просто упал, не в силах быстро реагировать из-за ушибов и переломов. Машина, сминая багажник в гармошку, стучалась и стучалась о стену, будто заевшая заводная игрушка. Оравший поначалу бандит, чьи голени смололись в пыль под задними колесами, быстро затих.
На несколько секунд двое других мужчин, избежавших удара, застыли. Через глаза трупа Ронга увидела дверь в дальней стене, ведущую на склад, и еще человек десять или больше. Суджан Вона среди них она разглядеть не успела — бандиты резво столпились вокруг него живым щитом.
Как из другого мира, Ронга почувствовала дрожь — Байчу собирался вломиться в техцентр. Она сильнее сжала руку на его локте.
— Пусть… Пусть сначала действует труп.
Ее голос расслышал один из тех двух.
— Он бежит к двери, — Ронга отпустила локоть Байчу.
Боковым зрением трупа она увидела, как раньше воина появляется в проеме его меч. Сам же труп в это время вывалился из машины, немедленно поймав пулю в голову.
Какой хороший бандит! Время не тратит и стреляет так точно!
Если бы голосовые связки работали, то труп бы захохотал. А так только встряхнул головой и бросился к стрелку. По пути споткнулся, но не замедлил бега, оттолкнулся руками и ногами, бросил тело вперед. Бандит не переставал стрелять, быстро пятясь, но мертвеца тормозили не пули, а собственное онемевшее тело. Наконец, в отчаянном рывке, труп схватил свою жертву и рухнул вместе с ней на пол. Ронга хотела поднять труп на ноги, но ног не нашлось. Оглянувшись назад — Хэнсо с хрустом развернул голову на сто восемьдесят градусов, ломая шею, — она увидела гангстера с окровавленным прямым мечом.
Секундой раньше — и он бы действительно спас своего приятеля.
А так Ронга развернулась обратно, не заботясь о защите уже давно мертвого тела, и попыталась добраться до шеи бандита, за чей пояс до сих пор держал Хэнсо. Не получилось — бандит, оглушительно крича, отбивался руками и ногами, уползая. Понимая, что жертва ускользает прямо из рук и что один человек это еще один шаг на пути к Суджан Вону, Ронга приказала трупу кусать. Хэнсо опустил голову, зубами вцепившись куда-то в живот. Ткань рубашки, твердый пресс, скользкая кожа — выдрать кусок мяса удалось не сразу. От визга даже у Ронги заложило уши, так чего говорить о бандитах?
Но они не бежали.
Перед ними разворачивался долбаный зомби-хоррор, но они не бежали!
Ряды перед Суджан Воном немного поредели, несколько человек скользнуло к входу и Байчу. Гангстер с мечом позади Ронги повел себя решительно и хладнокровно — воткнул клинок в шею Хэнсо, прямо под затылком. Вместе с ней он пронзил и живот товарища. На миг заорав ещё громче, пробив воплем небеса и преисподнюю, тот, наконец, затих. Труп, обездвиженный, прижатый к другому телу, тоже замер.
Но не из-за удара.
Просто настоящее тело Ронги рванули куда-то вверх, быстро и жестко, а потом толкнули вниз, к земле. Но прежде чем она упала, в ее руку вцепилась чужая, липкая и горячая рука. Ронгу выбросило из транса — моргнув, она увидела перед собой землю, над головой свистнуло, а в следующее мгновение ее снова дернуло вверх, и лезвие клинка на этот раз прочертило дугу как раз на том месте, где только что была ее шея. Байчу заметил, что у него в руке уже не безвольное тело, и толкнул Ронгу себе за спину. Ее затылок ткнулся между его лопаток. Рука, теперь вывернутая назад и все еще сжатая ладонью Байчу, непроизвольно вцепилась в его рубашку, и только тогда Байчу отпустил ее.
— Так, — сказал он на выдохе, блокируя удар, — стой так.
Ронга бросилась вперед в выпаде вместе с ним, стараясь быстрее и ловчее шевелить ногами.
— Что ты…
— Он хотел… тебя… почти…
Почти убил ее, поняла Ронга. Догадался, что девка без сознания может быть связана с локальным зомби-апокалипсисом, следовал приказу или попросту решил убить на всякий случай? Укорить себя в том, что не додумалась предварительно спрятаться хоть в том же снятом кузове, Ронга не успела — очередной прием вынудил ее почти упасть на колени, спасая Байчу от широкого взмаха, а потом помчаться вперед. Точнее, в ее случае — назад. Спиной вперед.
Или…
Слишком глупо!
Байчу явно мешала ее рука, и вообще поза была неудобной и нелепой, а противник попался как минимум хороший, раз Байчу до сих пор гонялся за ним, в то время как остальные трое валялись в лужах крови.
Бандит, пригвоздивший мертвеца-Хэнсо, появился в дверном проеме.
— Второй!
Благо, он истратил все пули, стреляя в труп. Или и впрямь предпочитал только меч? Мысли в голове Ронги сменялись молниеносно, и одна была глупее другой. Она попробовала отбежать, но ладонь Байчу мгновенно накрыла ее руку.
— Нет, — тяжело дыша, сказал он.
Байчу стоял лицом к входу, и Ронга не видела то, что видит он там. Но он не шевелился, поэтому она решила, что и противники стоят.
— Их трое. — Голос Байчу был тихий и прерывистый. — И только когда ты рядом, я смогу тебя защитить.
— Дай мне хотя бы развернуться, — быстро сказала Ронга. — Трудно ориентироваться, когда все задом наперед.
— Но мне так легче. — Ронга могла бы поклясться, что его скулы опять сводит той неестественной улыбкой. — Если ты будешь видеть, то будешь думать над движениями, а ты не умеешь драться. Поэтому просто следуй за мной.
— Дай хотя бы…
Она вырвала свою руку из хватки, он не пошевелился, боясь спровоцировать медленно надвигающихся мечников, но его страх Ронга почувствовала как свой.
Это было оглушительно — бояться впервые за долгое время.
— Ронга! — сквозь зубы прошипел Байчу, медленно отступая.
Его рука была в крови, ее ладонь тоже в ней испачкалась, так что Ронга, импровизируя, продлила пальцем красные мазки, рисуя схематичный защитный знак на собственной коже. Им не нужны были такие, строго говоря. Совсем не нужны. Из всех защит у них уже была самая сильная — домашние амулеты дедушки Фэнга.
Но их, очевидно, не хватало?…
Через секунду закончив, Ронга развернулась и прижалась к Байчу, обхватив его туловище обеими руками и уткнувшись лицом в его спину.
— Ронга! — злобно крикнул он.
Она подождала, дав ему отбить чужой удар и отступить вбок, блокируя целую серию атак. И только тогда выдохнула:
— Я закрыла глаза! Я ничего не…
Она не договорила, падая вместе с ним на землю. Затылок пронзило болью, нос, кажется, расквасило о твердую спину, но Ронга не разжала рук и не открыла глаз. Байчу сделал какое-то движение ногами — по крайней мере, Ронга не чувствовала их сверху пару мгновений, пока верхняя часть его тела практически вжала ее в землю, — и рванулся вперед. Вновь ощутив твердую поверхность под ногами, Ронга вспомнила, как дышать.
Судя по звуку, клинки были со всех сторон. Не три, а больше.
Сотня, может.
Тысяча.
Звон оглушал, но Ронге не нужно было слышать, только чувствовать и двигаться.
Правильная ориентация в пространстве позволила ей меньше тормозить, следуя за чужими движениями, а темнота избавила от лишних картин, способных поколебать решительность.
Движение. Еще движение. Ронга даже примерно не знала, как называется то, что он делал. С ее стороны это немного напоминало танец, впрочем. Осталось только слепо, во всех смыслах слепо доверять Байчу и держаться за него мертвой хваткой. Падать снова. Уклоняться. Сгибаться. Лететь вперед. Неотделимо, как раковина на спине улитки.
Реактивной.
Сумасшедшей.
Улитки.
Его дыхание становилось тяжелее, как и шаг. Судя по звукам чуть раньше, двух он все-таки достал.
Остался лишь один, или ему на подмогу пришли другие? Ронга слышала тысячу мечей, но ни одного пистолета. Может, остальные смотрят? И пристрелят, когда Байчу зарежет их последнего друга с любовью к холодному оружию?
От скольких пуль спасет защита дедушки Фэнга, от скольких уже спасла?…
Ронга хотела попросить дать ей несколько секунд, чтобы вытащить монетку Коруби и позвать Хана — как она и собиралась сделать раньше, убедившись, что Суджан Вон действительно в техцентре.
— Бай…
Наверное, звук ее голоса отвлек его. На сотую долю секунды.
Байчу отклонился назад, сделал несколько быстрых неловких шагов, но прямой меч противника оказался быстрее. Он нашел брешь в его защите, отбил Ослепительное Острие вправо и рыбкой скользнул прямо к груди.
Ронга не видела этого.
Но она почувствовала холод — его острый укол, опережающий укол железа.
Острие холода, острие смерти.
Ронга повернула руку и сжала в кулак.
…Можно ли считать, что ее нарисованный защитный знак и вправду пригодился?…
Холод обжег тыльную сторону ее левой ладони и внутреннюю — правой. Сначала она держала их одну на другой на груди Байчу, а теперь держала лезвие. Кончик прошел еще немного вглубь, между пястных костей, а потом резко дернулся назад и вверх.
— Отпусти! — крикнул Байчу.
Прежде чем Ронга разжала пальцы, она поняла, что эта рука с холодным лезвием теперь падает на землю.
Байчу вырвался из ослабевших рук Ронги. Крик прорезал воздух, но тут же оборвался. Раздался шум падающего тела и знакомый длинный выдох.
…Удивительно, сколько всего может вобрать в себя секунда.
— М-м-можно? — спросила Ронга, все еще не открывая глаза.
Она чувствовала, что жидкий огонь течет с ее рук.
— Можно.
Мягкий свет вечернего солнца показался ей ослепительным. Шесть тел лежало на земле. Байчу стоял, опустив меч, наполовину в поту, наполовину в крови, с неглубоким порезом на плече и разодранным коленом, видным в дыру на штанах. Других травм Ронга не заметила и медленно перевела взгляд на собственные руки.
Бинты были в ее рюкзаке за брошенным кузовом, но время утекало. Ронга прижала руки к животу, чтобы хоть как-то остановить кровь, и сказала:
— Они слышали крик и подойдут снова. Дух. И только дух. Второго такого я не выдержу. Достань у меня из кармана монетку.
Ее голос то звенел, то хрипел, контролировать его Ронга не могла. Байчу достал монету и вопросительно, с оттенком шока, взглянул на ее окровавленные ладони. Правая была рассечена вглубь наполовину, левая проткнута почти насквозь.
Ронга клацнула зубами. Байчу понятливо вложил монетку ей в рот. «Как мертвецу», — промелькнуло у нее в голове. Она толкнула монетку языком и плотно сжала губами.
Она. Не. Сдохнет. Здесь.
— Ронга…
Байчу стоял рядом с ней, а в дверях техцентра, в двадцати шагах, выстроились гангстеры.
С пистолетами.
Они не стреляли только потому, что главарь еще не приказал.
…Ну, хотя бы он был здесь.
Несмотря на дикость происходящего, Ронга почувствовала неподдельную радость и воодушевление — он здесь! Где-то в глубине души она сомневалась, что он будет здесь, что им действительно так повезет, но вот… он здесь!
Ронга засмеялась, не разжимая губ.
Улыбка Суджан Вона, стоящего среди своих людей, была отражением улыбки Ронги.
Да, силы небесные, да! Они же так похожи! Он показал это в самом начале, в купальне со сваренными заживо людьми! Она доказала это совсем недавно, едва не убив случайного незнакомца!
И она так искренне, так безумно радуется, стоя раненой, с окровавленными руками, напротив толпы головорезов!..
Они прямо-таки родственные души!
Ронга надеялась на это. На то, что он промедлит, наслаждаясь картиной и ожидая ее следующего шага. Он ведь и впрямь хотел увидеть ее «маленькие ведьминские ритуалы».
Отодвинув монетку языком за щеку, Ронга хрипло сказала:
— Тебе очень понравится.
Потом она выплюнула монетку на землю и крикнула:
— Хан!
Ей хватило этого молчания и этих улыбок, чтобы как следует сконцентрироваться на нем — их единственном спасении.
— ХАН!
Байчу уронил ее на землю, толкнув вперед, и упал сам. Придавил рукой, не давая вскочить. Несколько пуль и впрямь пролетели над ними, но всего лишь несколько.
Всего! Лишь! Несколько!..
Ронга скорчилась на земле, сотрясаясь и всхлипывая в приступе хохота.
— Фас! — крикнула она, глотая песок. — ФАС! К тебе, Хан!
Хотя никаких команд ему, конечно, не требовалось.
Но нужно было следить, чтобы призрак не попытался напасть на Байчу или сбежать порезвиться в город!.. Справившись с собой, Ронга перевернулась и резко села. Байчу больше не удерживал ее, сам сидел на корточках, с Ослепительным Острием в руках, и внимательно следил. За тем, как…
…Как мутно-белая тень мечется между кричащими людьми и пули тонут в призрачной шерсти. Как бандиты, пытаясь избавиться от хватки невидимых зубов, бьют воздух и стреляют в пустоту, то и дело попадая в своих же товарищей. Как белый пес топит морду в чьем-то развороченном брюхе…
— Пойдем со мной, — сказала Ронга, когда Хан закончил с толпой.
Двое успели убежать внутрь техцентра, и Хан вернулся, наигравшись с их мертвыми телами, — Ронга видела в дверной проем. Один во время расправы хотел убежать через Байчу и Ронгу, и Ослепительное Острие лишил его головы.
— Пойдем со мной, Ханушка.
Ее голос был теплым и ласковым, вид — абсолютно безумным. Внутри все звенело и сжималось, Ронга все еще не могла поверить — у них получилось!
У них. Получилось.
Только Суджан Вона не было среди убитых, а значит, он спрятался в здании. Ронге бы очень хотелось убить его именно так — потусторонней силой, которой он так интересовался, невидимой тварью, чью работу он, вероятно, успел оценить.
— Не трогай бедняжку нашего Байчу, — продолжила уговаривать Ронга. — Будь у него мать, ни за что не стал бы наш маленький Байчу ее обижать. Наоборот, любил бы всю жизнь, на руках бы носил. Он ведь даже за нас, чужаков, умирать готов, а если б его кто любил, как мать…
Красный пес приближался к ним, медленно переставляя лапы и оскалив клыки. Байчу его не видел, но медленно чертил на земле перед собой охранный знак.
— Нарисуй больше и встань в центр, — быстро сказала Ронга.
Байчу действительно много запомнил из рассказа дедушки Фэнга. Если еще и нарисует правильно, то знак сделает его невидимым для призраков на какое-то время.
Пес зарычал.
— Ханушка, маленький, — Ронга поспешно протянула к нему руку, давая обнюхать и пытаясь тем самым отвлечь от движений Байчу. — Мой хороший… Пойдем к Монстру?
Хан склонил красную морду. Его тело подрагивало от нетерпения, хвост несколько раз вильнул. Ронга медленно выпрямилась и повела пса с собой.
Суджан Вон стоял у дальней стены. Рядом с Ронгой, Ханом и разбитым автомобилем валялись те двое пытавшиеся сбежать, чьи тела стали любимыми собачьими игрушками. Чуть подальше лежали слишком хорошо знакомые Ронге трупы — Хэнсо и тот, у кого она кусок мяса выдрала его зубами. Дальше… он.
Он улыбался еще безумнее и держал одну руку за спиной. Поза заставила Ронгу напрячься, но с такого расстояния и в полумраке она не могла рассмотреть, что он скрывает.
— Мне понравилось, — сказал он. — Мне действительно понравилось!
Его широкая улыбка не оставляла никаких сомнений в правдивости слов.
— У них были семьи, знаешь? — сказал он весело, указав свободной рукой на трупы. — Ну, не у всех, но у многих. У этого я даже был на свадьбе. И друзья были у всех, и близкие, и всякая прочая грязь, знаешь? И как же ты себя чувствуешь после этого, маленькая ведьма?
— Прекрасно, — честно сказала Ронга, заставив его рассмеяться.
Она по-прежнему прижимала ладони к животу, неосознанно завернув в подол толстовки, но теперь осторожно выпростала их из ткани, чтобы протянуть к нему руки.
— И все ради тебя, — с придыханием, стараясь вновь не сорваться в истерику, сказала она, делая несколько шагов.
Суджан Вон тоже сделал шаг, его лицо подернулось странным выражением, и за его спиной что-то дрогнуло, неловко шагнуло следом.
Ронга похолодела.
Примерно так она шагала за Байчу, да? Спиной к спине? Если б это была не она, а Байчу был бы не Байчу, если б были они Монстром и тем, кого он удерживает за спиной… они бы двигались именно так.
— Тогда, — со смехом сказал Суджан Вон, — знай, что у меня тоже есть для тебя потрясающий подарок.
Хан понесся к добыче длинными прыжками.
За спиной Суджан Вона оказалась невысокая девушка с белым лицом, и Ронга закричала, едва увидев знакомую фигуру.
…Очень знакомую.
— СТОЙ!!!
СТОЙ ХВАТИТ УХОДИ.
Я ОТМЕНЯЮ ПРИКАЗ.
УХОДИ УХОДИ УХОДИ.
Хан исчез в прыжке, в каком-то шаге от Суджан Вона.
— Это ты мне? — спросил он. — Нет… Нет, точно, не мне. Этим своим… духам, призракам, демонам?
Он плотнее прижал к себе Руру. Даже несмотря на гипсовую маску из «Лилий», Ронга легко узнала подругу. Они ведь были так похожи!.. Однако сейчас схожесть стала еще заметнее. Медленно приближаясь, Ронга стала замечать странности: Руру почти всегда носила серьги-подвески, теперь же их не было; вместо шелковых и шифоновых одежд «кувшинок» она носила простую форму слуг; волосы, которые Руру отпустила в последний год, вновь оказались обрезаны до плеч, вдобавок неаккуратно и неровно, как сама Руру, милая и опрятная Руру, никогда бы не постриглась. Все это… Ронга перевела взгляд на Суджан Вона. «Ты больной», — хотела сказать она, но первее нее вскрикнула Руру:
— Ронга!..
Только имя. Руру не успела сказать ничего больше — Суджан крепче сжал пальцы на ее горле и плотнее прижал ее спиной к себе. В другой руке он держал пистолет, дуло у гипсового виска. Маска оставалась неподвижной и бесстрастной, но боль и ужас в этом голосе выбили у Ронги злые беспомощные слезы.
Нет.
Нет-нет-нет-нет.
Руру, как?! Почему ты здесь?!!
— Представляешь… — Суджан Вон еще крепче сжал ее, отчего Руру слабо задергалась. Ее руки были связаны спереди. — Представляешь, когда я пришел в ваше чудесное заведение и вежливо сообщил о намерении убить по четыре человека за каждого своего, она сказала, что ты, Ронга… Так я узнал твое имя, да, оно ужасно…
Делая вид, что предается воспоминаниям, Суджан Вон картинно почесал затылок стволом пистолета, а потом медленно приподнял им гипсовую маску и вжал дуло в щеку Руру. Это слишком напоминало их последнюю встречу, рядом с кровавым бассейном. Ронга буквально не могла на это смотреть. Она хотела отвести взгляд, но заметила слабое шевеление где-то на границе зрения, и принудила себя не поворачивать голову.
— Ты знаешь, я впервые услышал твое имя, но сразу понял, что это та ведьма! — продолжил Суджан Вон. — С длинными ресницами и большой любовью к мертвецам! Ты больная, Ронга, ты знаешь?
Она знала. Суджан Вон помолчал немного, а потом повторил, громче и требовательнее, снова ткнув щеку Руру дулом пистолета:
— Знаешь?!
— Знаю, — согласилась Ронга. — Давно.
Ответ ему понравился. Он кивнул и продолжил:
— Так вот, эта маленькая дрянь сказала, что ты, Ронга, обязательно отомстишь мне, если «Лилии» пострадают. Натравишь своих призраков, на части разорвешь, утопишь, изжаришь и съешь… Она много чего наговорила, эта сука, и в другом случае ей бы не удалось сказать и половины всего этого! Но вы так похожи, ты замечала?
— Да.
— Потрясающе похожи! Со всех сторон, кроме лица. Это так раздражало!
Дрожа от нетерпения, Суджан Вон стащил маску с головы Руру и переместил руку с шеи на ее волосы. Заставив Руру отклонить голову назад и вбок, Суджан Вон поцеловал ее в висок, прежде чем снова положить ладонь на ее горло.
…На его губах осталась сукровица.
Ронга сжала руки в кулаки, боль вспыхнула в ледяных, оцепенелых конечностях, крик зародился и умер глубоко в глотке.
Лицо Руру оказалось изрезано, исполосовано, все в красных чертах, губы распухли от укусов, на лбу и правой щеке кровь спеклась в сплошную темную корку. На этом бело-красном полотне нетронутыми остались разве что глаза.
«Ты сейчас порежешь ей ресницы, — вспомнила Ронга. — Не трогай. Такие длинные. Не трогай».
— Если ты подумала, что все это сделал я, то ты очень плохо меня знаешь, — сообщил Суджан Вон. — Я только начал, но продолжили мы вместе.
Руру зажмурила глаза. Ее горло дрогнуло, как будто она собиралась что-то сказать, но не смогла.
— Ты знаешь, почему «красный песок» так популярен, несмотря на огромную цену? — спросил Суджан Вон. — Потому что он позволяет людям обнажить себя до костей, вынуть наружу все это глубокое, спрятанное, визжащее. Оно… Оно кричит внутри, когда их что-то злит. Оно бесится, когда они не могут растоптать обидчика… А, или просто любого человека, который им чем-то не нравится! Они дерутся, убивают, умирают, наглотавшись «красного песка»! Трахаются, жрут себя и собственное дерьмо, делают все то, что никогда бы не сделали в обычной жизни!
Ронга подумала, что тень у правой стены движется слишком странно.
— Но мне всегда было интересно другое. Эта их агрессия, агрессия «красного песка», это все равно костыль, понимаешь? Гораздо интереснее, когда человек сам доходит до такой глубокой ненависти, что бросает его с ножом на первого встречного! И что же может толкнуть их на подобное?…
Она начинала понимать, к чему он клонит. И знала, как подыграть.
…Ей не хотелось думать, что это и впрямь всегда жило в ее душе.
— Сваренные заживо люди? — ухмыльнулась она. — Ты и впрямь считаешь, что тогда зародил это во мне? Зародил… зло?
— Нет-нет, ты не улавливаешь сути! — пистолет в его дрожащей руке опять ткнулся в щеку Руру.
— Все я прекрасно улавливаю. Зародил, пробудил, называй как хочешь, но ты и впрямь считаешь, что это ты толкнул меня к убийствам? — Ронга коротко рассмеялась. — Первого человека я убила в восемь, идиот. И что самое потрясающее — у меня не было никаких причин его убивать!
Суджан Вон молчал несколько секунд, с нечитаемым выражением лица. Когда он вновь заговорил, его голос был нежен и вкрадчив:
— Значит, я действительно в тебе не ошибся.
Ему не помешал даже Байчу, выросший за его спиной черной тенью. Ослепительное Острие лег на его плечо, с другой стороны от Руру. Байчу ясно дал понять, что вместе с выстрелом лезвие двинется к его шее.
Но Суджан Вон даже бровью не повел.
— Только ты зачем-то все еще держишься за этих своих странных друзей. Силы небесные, милая, если бы я был твоим братом или мужем, я бы никогда не позволил тебе проводить время со шлюхой или этим дебиловатым мстителем с его ножиком. И что теперь? Нет, он ведь и впрямь какой-то идиот, чего он хочет этим добиться?
И вправду?… Суджан Вон все еще был в полушаге от убийства Руру, и никакой меч бы его не остановил. Байчу и сам не понимал, как вывести из игры Руру, не навредив ей.
Ронга почти жалела, что он просто не ударил. Это убило бы ее подругу, но… это и закончило бы все.
Совсем все.
Но все-таки из-за присутствия рядом Байчу — Байчу, который не хотел убивать ни в чем не виноватого человека, — Ронге стало немного легче.
— Это всегда сопровождает хороших людей, верно, дорогая? — продолжил Суджан Вон. — Отсутствие фантазии. Катастрофическое! Ни одному из них не придет в голову сделать, например, вот так.
С этим словами он оттолкнул Руру — в сторону лезвия меча, лежащего на его плече.
Байчу отдернул Ослепительное Острие и не успел вернуть.
Руру рухнула на пол, и раздался выстрел.
Суджан Вон не потратил ни мгновения на разворот, даже голову не отклонил, только чуть-чуть повернул руку с пистолетом, недавно упиравшимся в лицо Руру, так, чтобы ствол скользнул по его шее.
Он выстрелил назад.
В Байчу.
Ослепительное Острие так и не закончило нового движения, рука Байчу дрогнула — пуля увязла под его ключицей. Суджан Вон развернулся, и следующая пуля попала Байчу в голень. Третья — в руку, потому что даже упав, Байчу не выпустил рукоять Ослепительного Острия.
Суджан Вон упер руки в бока, вздохнул и цокнул языком, как мать над несмышленым ребенком. Байчу попытался переложить меч в другую руку, но Суджан Вон спокойно отпихнул клинок ногой, рассеянно поводя дулом пистолета и прикидывая, куда выстрелить еще. Пинком заставил Байчу перевернуться. Он распластался на полу, неверяще глядя в потолок. Разбитая ключица, простреленная рука и голень. Мастерство позволило ему прорваться так далеко, что он просто не мог поверить, что вот сейчас все — совсем все! — закончится. Так бесславно и бесполезно.
— Что там у нас дальше…
— БЕГИ!
Голос Ронги отрезвил Ру-Мейру, которая до того, полумертвая от страха, могла лишь ползти к стене. Теперь она поднялась на ноги и побежала к дверям.
Раздался еще один выстрел.
Суджан Вон отлично стрелял — Руру упала и взвыла, глядя на свое простреленное колено.
— И где все твои призраки, маленькая ведьма? — спросил Суджан Вон.
Самое смешное было в том, что никаких призраков у нее действительно не осталось. Для управления трупом с отрезанными ногами ей нужно было войти в транс. Хан, наверняка рассвирепевший от команд и их отмен, на этот раз не послушается ее так просто. А больше никого у Ронги и не было. Все ее силы оказались ничем по сравнению с одним Монстром и его самым обыкновенным пистолетом.
Она уже хотела снова позвать Хана и просто ждать, когда он убьет не только Суджан Вона, но и их всех, как… вдруг вспомнила.
Ей никогда не приходила в голову эта мысль.
Шенву.
Разве не был он ей близок после стольких Духовых дней?…
Разве привязанности среди друзей и родственников не сравнятся с его всепоглощающей ненавистью?
— Шенву.
— Что?
Как бывало уже не раз, Суджан Вона вело какое-то чудовищное чутье. Не обращая внимания на Руру, ползущую к выходу, и тянущегося к клинку Байчу, он уставился на нее, указывая пистолетом точно ей в сердце.
— Шенву, — повторила Ронга. — Человек, которого я убила в восемь лет.
«Помоги мне. Я отдам тебе не только последнюю монету Коруби, я отдам тебе все, что захочешь, если ты убьешь его».
Ронга прекрасно знала, чего он захочет… А он, появившись рядом с Суджан Воном, прекрасно знал, что она сдержит обещание.
Одним движением он выбил пистолет из его руки. Другим Шенву — знакомый Шенву, молодой, седой, белый и красный, — вспорол его живот ладонью. Затем, со злостью и мрачным ожиданием, взглянул на Ронгу. Она посмотрела вниз, где на коленях стоял, обнимая собственные ползущие из раны кишки, Суджан Вон.
Теперь. Точно. Все.
Упав на спину, Суджан Вон неловкими медленными движениями нащупал что-то в кармане куртки, сжал это в горсти. Дернул подбородком, огромными глазами глядя на Ронгу. «Подойди», — прочитала она по слабо шевелящимся губам. Она сделала шаг. Шенву смерил взглядом сначала его, потом ее, но посторонился, давая понять, что разрешает Ронге этот последний жест. Ронга наклонилась. Рука Суджан Вона вцепилась в ее толстовку и подтянула ее ближе.
— Ресницы, — шепотом сказал он. — Такие длинные.
В следующий миг его другая рука, с чем-то в кулаке, ударила ее лицо. Пальцы разжались, и в нос и глаза Ронги попало что-то мелкое, колючее и красное. Алое облачко взвилось вокруг ее головы, и она вдохнула быстрее, чем успела догадаться…
«Красный песок».
Ронга резко отшатнулась и упала на спину — все ее движения стали неуклюжими. Она хотела выплюнуть его, вытереть с глаз и из ноздрей, но мелкая пыль уже покалывала где-то глубоко внутри и с каждым жестом лишь быстрее растворялась на слизистых.
Рядом присел Шенву, и на его лице Ронга впервые увидела улыбку. Жуткую и фанатичную.
Так улыбался Суджан Вон, Монстр.
…В глазах у Ронги все поплыло.
Мир сделал оборот вокруг нее и изменил очертания.
— Ронги! Ронги-и-и! — на три голоса заканючили Нуми, Нускра и Вэй Ляо, собравшись у магазинчика И Дин Хо. — Дедушка Фэнг, а выпустите Ронги погулять!
Солнце жарило немилосердно, и в руках у Ронги уже лип к коже свежий медовый хлеб. Дедушка, пропахший кумкватами, отвлекся от плетеной корзинки и махнул рукой:
— Беги, Ронги! Шпана твоя заждалась.
Мадара была яркой, солнечной и горячей, как пряник в цветной глазури, а еще — очень большой. Огромной, как целый мир. Маленькие друзья Ронги быстрехонько разорвали хлеб на части, радуясь угощению и с хохотом вытирая друг об друга липкие ладони. Ронга, понимая, что происходит что-то невозможное, отступила.
— Хан, Хан! — закричали друзья. — Пойдемте к Хану!
Они побежали, и Ронга побежала следом. За знакомым белым заборчиком он уже ждал их — большой белый пес, добрый и очень терпеливый к детям. Он был сыт, потому что только что выжрал внутренности парня, лежащего перед его красной мордой. На лицах близняшек Нуми и Нускры, вокруг блестящих губ, виднелись алые следы. Вэй Ляо с соседней улицы, помладше и помедленнее, еще только доедал угощение, запихивая розоватые, сочащиеся кровью куски за щеки, как большой хомяк.
Опустив взгляд, Ронга поняла, что и ее руки липки не от хлеба.
Кровь пролилась с неба, выступила из земли. Лучшие воспоминания Ронги — детство, друзья, большая и яркая Мадара — оказались испорчены, уничтожены, смыты красными потоками.
Домик матушки Венлин остался нетронутым. Ронга, по щиколотку в крови, взглянула на крыльцо, где стояла, охая, старая женщина в синем домашнем халате.
— Ах-х, эта старая мразь!..
Ронга впервые за долгое время услышала голос Шенву. Он был спокоен, и вопреки всему Ронге было приятно видеть это. Наконец-то она смогла хоть что-то для него сделать! Хоть как-то загладить свою вину! Хоть…
— И ты… — Шенву развернулся и медленно пошел к ней. — Маленькая. Тупая. Злобная. Тварь!
Он поймал ее, как кот ловит мышь, — резко прыгнув вперед. Вместе они упали на колени, Шенву прижимал ее к себе, Ронга не сопротивлялась. Она обещала ему все, и такие сделки нельзя нарушать. Какая разница, заберет ее призрак с собой просто так или сначала они вместе переживут наркотический трип «красного песка»?
— Ты обещала мне все, — дрожащим голосом сказал Шенву. — Но самое большое, что я могу забрать — это ты. А ты ничтожество! Все такая же глупая, как и прежде, и даже друзей, которых я мог бы убить на твоих глазах, у тебя уже не осталось. Твой дед скоро сдохнет от старости, а те двое, с мечом и с порезанным лицом, и так уже умирают из-за тебя. Да и, по большому счету, тебе же плевать на них? Как было плевать на меня, верно?
— Верно, — согласилась Ронга.
Она надеялась, что у Руру и Байчу все еще есть шансы выжить. В конце концов, их ранения не были смертельными. Надеялась — но и знала, как стоит говорить с рассерженными призраками.
— Тебе было плевать на меня, — жалобно повторил Шенву. Он прижимал к своей груди ее голову и неловко гладил влажной кровавой ладонью ее волосы, их колени тонули в рыхлой красной земле. — Ты все пыталась, так пыталась добиться от меня какого-то прощения, сделать свою совесть вновь чистой, забыть меня как страшный сон. Как я мог подарить покой человеку, которого так сильно, так безумно ненавижу?
— Никак, — снова согласилась Ронга.
Шенву взял ее лицо в ладони, заглянул в глаза. Сказал очень серьезно, наставительно:
— Самое печальное, маленькая девочка, что ты так и осталась идиоткой. Ну, ответь мне честно, почему ты тогда решила убить меня? Почему так разозлилась?
Ронга попробовала ответить, но ее речь быстро стала сбиваться. Она даже сама себе не могла сказать, что двигало ей в тот момент. Она не любила матушку Венлин, не дружила с ней, она просто…
— Я не знаю, — честно сказала она после нескольких попыток сформулировать собственные мысли. — Я просто… Она была милой, твоя мать, и всегда хорошо к нам относилась, а ты… Та встреча, ты смотрел на нее, как на грязь, а после радовался ее смерти…
Шенву оттолкнул ее, сильно и резко. Его лицо перекосилось от злости, он вскочил на ноги и указал на матушку Венлин, все еще стоящую на крыльце, бессмысленно охающую и взмахивающую руками, как заводная кукла.
— А ты бы не радовалась, если бы она сдохла?! Вот как ты думаешь?! Вот как ты считаешь?!
Он рывком поднял ее на ноги и зашипел, содрогаясь всем телом, сначала ей в лицо, а потом в самое ухо, все крепче и крепче сжимая пальцы на ее плечах:
— «Сыновняя неблагодарность», скажет такая же тупая дрянь, как ты. Не могла ты подумать, хотя бы на минуту, что старая сука заслужила эту злость и много больше того? Не могла ты представить, что я жил как свинья первые десять лет своей жизни? Детство, прекрасная пора, у тебя ведь оно было? Ты можешь представить, что все детство ты бы питалась объедками и иногда, смеха ради, гашеные в ничто мужики, у которых отсасывала твоя мать, заливали бы тебе в горло разбавленный спирт? Ты могла бы радоваться тому, что он хотя бы разбавленный? Не могла, так послушай меня сейчас — когда я говорю «старая сука», это значит «моя мать». Это не просто злоба, любой бы назвал ее так. Ты, ты, такая правильная и справедливая, убившая незнакомого человека за его презрение к милой старушке, ты бы первая избила ее до крови, если бы знала! Ты бы простила ее, смеявшуюся над тобой вместе с приятелями, пока ты пытаешься выхаркать этот сраный спирт из своего желудка? Ты бы простила ее?!
— Нет, — Ронга помотала головой. — Нет. Прости.
Слезы текли из ее глаз, и сама она понимала, что никакое «прости» тут не поможет, но все равно повторяла, безостановочно говорила «Прости, прости, прости», только одно слово.
— Да-а-а, — протянул Шенву, оглушительно шмыгая носом и жестко ухмыляясь, — именно так она и говорила, просила прощения, когда приходила в себя. Я даже не убил ее сам! Я даже не бросил ее умирать, а выкинул сюда, к этой вшивой псине, которую она так любила!..
Шенву замер на какое-то время. Его взгляд вдруг стал растерянным, губы задрожали, все тело разом обмякло. Напряжение схлынуло с него за секунду. Жалобно, тихо он пробормотал, цепляясь за ее плечи слабыми пальцами:
— Ронга… Ты знаешь, сколько у меня шрамов от собачьих клыков?…
Охотясь на Монстра, она никогда бы не подумала, что чудовище долгое время жило совсем рядом с ней.
— И ты не знала ничего этого, маленькая девочка. Я был так рад тогда. Я заходил в этот двор и думал, что вот, наконец-то, я избавился от нее насовсем. Думал, что продам этот дом и больше ничто и никогда не напомнит мне о ней. Я был очень рад. Я был так счастлив… Поэтому зачем мне тебя убивать, девочка? Это слишком мало, это совсем не поможет, это ничего не исправит!
— Тогда скажи, что мне сделать, — произнесла Ронга. — Я все сделаю.
— Все?
— Все.
— Тогда…
Он взял ее за руку и повел по красным ручьям прочь от дома с белым забором.
— Каждый Духов день я смотрел на вас, — сказал он медленно и спокойно. — В интересном месте вы живете, и эта легенда…
Они остановились перед И Дин Хо, сейчас пустым, в кровавых потоках, извивающихся на стенах, как живые.
— Эта легенда… — повторил Шенву. — Про три иероглифа над дверями и про предсказания. Про смерть всего и вся… Это хорошая легенда, так ведь?
Ронга поняла, чего он хочет. Шенву стал раскачиваться с пятки на носок, отчего кишки из его распоротого живота расползались по земле. Он глядел на вывеску И Дин Хо и медленно, нараспев говорил:
— Ты убедилась, что ничего хорошего тут больше нет, верно? Что все не так, как тебе казалось, и самые страшные твари прячутся под масками людей, да? Тут нет, никогда не было ничего хорошего, и мне больно, и больно тебе, и это всегда будет болеть.
Он смотрел на вывеску в три иероглифа так мечтательно, с надеждой, что Ронга почти увидела в нем худого, синего от побоев мальчика, вырвавшегося из ада.
— Так закончи все это, — сказал он. — Закончи все это.
Где-то в глубине души Ронга понимала, что это просто призрак. Что их натура переменчива, и в этом Шенву может не оказаться ничего от Шенву реального. Она помнила все уроки дедушки Фэнга, не верила духам, но… Но песок застилал ей и нос, и рот, и глаза. И она и впрямь хотела бы закончить все разом — это быстро и удобно, разве кому-то будет плохо? Разве кто-то вообще заметит свою смерть?…
…И, что самое удивительное, теперь она могла разобрать три иероглифа И Дин Хо. Она хорошо видела значение каждого из них, и правда, пугающая правда о гибели мира, заточенной в знаки на старой доске, зарождалась где-то в глубине ее сознания.
Оставалось только произнести это вслух.
Ее губы там, в реальности, стали двигаться. Мучительно и медленно Ронга произносила звук за звуком, складывая их в слова.
Первое.
Второе.
Треть…
Она не смогла говорить. Что-то жесткое и ледяное, в песке и крови, втиснулось между ее зубов. Капкан сомкнулся на ее плечах, что-то тяжелое навалилось сзади. Она сжимала и сжимала челюсти, дергалась и пыталась отбиваться, но тело, все еще в трансе, не слушалось.
Оглушительно, протяжно взвыл Шенву, не дождавшийся своего вечного покоя.
«Он меня убьет, — подумала Ронга. — Заберет, что может, и будет прав».
И, едва увидев реальный мир, кусок пола и стены перед собой, этот заброшенный техцентр, Ронга закрыла глаза. Ее сознание раздвоилось, и кто-то другой — может, это нечто внутри каждого, проснувшееся из-за «красного песка», — все пытался и пытался произнести эти три слова вновь, пока значения иероглифов И Дин Хо не начали стираться из памяти Ронги.
…Самым странным было то, что она так и не умерла.
Байчу почувствовал, что со временем Ронга успокоилась и перестала сопротивляться. Ее челюсть расслабилась, на пальцах Байчу остались кровоточащие следы от зубов. Подождав еще немного, Байчу медленно отпустил ее. Ронга не знала, как долго они стояли так, но судя по тому, что Байчу почти одеревенел, удерживая ее, времени прошло достаточно. Облизывая сухие губы, Ронга осознала, что в окна под потолком техцентра больше не проникает вечерний свет. Зато льет другой — лунный.
Они простояли так до глубокой ночи?…
И Байчу — на одной ноге. Его голень по-прежнему была прострелена, перетянута наскоро его же разорванной штаниной. Ее ладони тоже были перемотаны какими-то тряпками.
— Ты живой? — спросила Ронга, подлезая под его здоровую руку.
Он кивнул.
Запоздало Ронга увидела, что они стоят в центре охранного знака. Такого же, какой она начертила на своей ладони. Такого же, какой Байчу нарисовал на земле перед Ханом. «Нарисуй больше и встань в центр». И будешь невидим для призраков какое-то время. Байчу было нечем рисовать кроме своей и чужой крови, а кровь — превосходный лжец.
Они пошли к выходу.
— А где Руру? — спросила Ронга, вспомнив.
Байчу ответил непонимающим взглядом.
— Девушка с израненным лицом. Он выстрелил ей в ногу, и она…
Ронга перевела взгляд к двери, там никого не было. Смогла убежать?…
Радостные мысли покинули Ронгу, когда она вместе с Байчу дошла до выхода. Там во дворе, между трупов бандитов, лежало еще одно тело. Женское. Дверцы машин были открыты, на них и телах бандитов виднелись, в лунном свете, отпечатки ладоней.
Ронга пробыла по ту сторону не так уж долго, дольше стояла в реальности, пытаясь произнести сокровенные слова. Может, час прошел, пока она говорила с Шенву?… Час Руру выползала из техцентра и пыталась найти ключи, чтобы сдвинуть с места одну из машин и покинуть, наконец, это жуткое место.
Час, прежде чем призрак Шенву убедился, что не услышит значения иероглифов, и бросился убивать Ронгу. Ведь она разрешила, а он бы забрал хотя бы такую малость…
Только вот Ронга стояла в охранном круге. А Руру…
Он не имел права забирать ее, но они были так похожи.
— Со спины не различить, — пробормотала Ронга, переворачивая тело, бережно обнимая холодную голову, всю в порезах и корках крови.
Руру, маленькая и милая, добрая и ласковая, теперь смотрела пустым холодным взглядом, как будто ничего уже в целом мире не могло ее напугать.
…Так похожи, вновь подумала Ронга.
Так удивительно похожи.