Весея, вся подобралась, быстро соскочила с кровати и бросилась в зал.
На диване шла борьба. Маленькие белый ручки бешено колотили по чужому телу. Тело запахнуло руку, готовясь нанести удар.
Мгновение.
Весея, как разъярённая кошка бросилась на тело. Она кусалась и царапалась, била ногами и руками. Но тело было сильнее, оно с легкостью стряхнуло её с себя.
Она упала, ударившись о порог.
Мгновение.
Все плыло, все качалось. Тело рычало и приближалось к ней.
Мгновение.
Сквозь дурноту, Весея увидела Беловука. Мальчик бросал в тело, все что попадало ему под руки. Подушка, книга, тарелка, деревянные кубики, все это летело из его рук.
Мгновение.
Тело, покачиваясь, развернулось к мальчику. Беловук схватил табуретку и выставив её ногами вперёд, медленно отходил от надвигающегося на его тела.
Мгновение.
Весея кинулась в кухню.
Мгновение.
Подняв руку, она со всей силу ударила тело в шею.
Оно рухнуло на пол.
Тяжело дыша, мать и сын стояли, смотря друг на друга.
Потом резко развернувшись, Весея молча ушла в спальню.
Они молча собрали вещи. Молча оделись и вышли из дома.
Сквозняк от раскрытой входной двери раскачал на кухне лампочку.
Она продолжала качаться и после ухода Весеи и Беловука.
Мгновение — её свет выхватил из мрака детские деревянные кубики.
Мгновение — её свет выхватил из мрака развороченную постель.
Мгновение — её свет выхватил из мрака большое пятно крови.
Мгновение — её свет выхватил из мрака лежащие тело с кухонным ножом в шеи.
Они шли быстро.
Беловук ни на секунду не отрывал взгляд от спины матери, мелькали деревья, кричала ночная птица. В голове было пусто. Внутри было пусто.
Спина её была для мальчика сейчас, как якорь, как спасение, как нечто большое и доброе. Впервые, он почувствовал рядом с собой мать, взрослого, надежного человека. И понимание это давало надежду, давало уверенность. Ничего ни страшно. Куда угодно за спиной этой пойдёт.
Беловук знал куда они идут, хоть и было очень темно вокруг. Он не раз ходил по этой дороге с бабкой.
Они шли в районный центр.
Мама молчала. Крепко держала большую клетчатую сумку. Шла, твёрдо и уверенно.
А потом в одно мгновение все изменилось.
Беловук, всем нутром почувствовал момент, когда она начала меняться. Даже не менять. Она начала становиться прежней. Её тело расслабилось, шаг замедлился. Зашаркали ноги по земле.
Потом она резко развернулась и присела к мальчику. Схватив его за плечи, глядя куда-то на грудь его, зачастила:
— В Талом живет моя двоюродная сестра. Нам нужно идти в Талое. В Талое, Беловук. Слышишь? Идём в Талое. Нам нужно идти в Талое. В Талое, Беловук. Слышишь? Идём в Талое.
Беловука начало трясти. Пустота внутри него начала заполняться страхом, ужасом, непониманием, паникой. Из глаз полились слезы, воздуха нахватало и он хватал его ртом, как утопающий.
Мама удивленно смотрела на него, как впервые увидела, а потом, глаза её расширились, точно она поняла что-то. Вздрогнув всем телом, она отбросила его от себя.
— Ты во всем виноват. Ты виноват. Ты грязный, отвратительный. Ты во всем сам виноват. Знаешь, что делают с такими мальчиками, как ты? Их распинают, как Иисуса, — она шипела и ползла к нему, точно полоумная.
Беловук боялся пошевелиться, он смотрел на неё, широко раскрытыми глазами и слушал, слушал, слушал.
— Они распнут тебя Орудием Страстей Христовых. Твои запястья будут проткнуты, твои ноги будут проткнуты. Здесь! Здесь! — она схватила Беловука за руку и давила в ладонь, точно хотела проткнуть её прямо сейчас.
Он не вырывался. Ужас был такой, что он сковал каждую частичку его тела. Он даже моргать не мог. Ни дышать, ни моргать, ни думать.
Он ей верил. Все сердцем — верил.
Потом мама резко замолчала, притянула его к себе, обнимала.
— Хороший моя, кровинка моя, счастье моё, радость моя. Ты только молчи. Ты только молчи. Ты только молчи. Молчи, молчи, молчи, молчи…
Сколько они так сидели на земле, Беловук не знал. Мама говорила долго. Про коров, про какую-то тетку, которая умеет глотать ножи, про рыбу живущую в животе, про гвозди и кресты, про воду, которая не замерзает и про клей, который может склеить пальцы рук.
В какой-то момент Беловук отключился. Пригрелся в маминых объятиях, от её постоянного качания, от тихого шелеста её голоса, он заснул.
Она разбудила его, когда светало. Молча встала, отряхнула себя и пошла. Беловук пошёл за ней.
Они два раза ехали на автобусе. Долго шли сами. Один раз их подвезла молодая пара. Женщина улыбалась и угощала Беловука шоколадом.
Мама хорошо умела притворяться. На людях она молчала и улыбалась. Говорила мало. Она умела казаться, нормальной.