Павел и Николай сидели на диване в гостиной на квартире Тумасова, пили кофе, смотрели новости и перебрасывались редкими фразами. Время приближалось к полудню.
— Да, старик. Здорово тебя разыграли. Интересно, кому это понадобилось? — криво улыбнулся Николай, в его голосе прозвучало удивление.
— Не знаю. — Павел переключил программу и налил себе еще кофе.
— Ну и все-таки, Паш? Как ты относишься к предложению Али Хамраевича?
— Никак.
— То есть? Перегонять фуры со спиртным в Турцию ты не хочешь?
— Я уеду. — Павел пересел в кресло, достал сигарету из пачки, повертел ее в руке и положил назад.
— Слушай, я тебя не понимаю. Непыльная работа, хорошее место. Что тебе еще надо?
— Воздух здесь не тот.
— Ах, воздух тут не тот? Ну-ну. — Николай хмыкнул, оценив реплику. Он жил в своем мире, с работой в лаборатории с восьми до шести, мире радиотехники, электроники и автоматики, не пересекавшемся с миром улиц и подворотен, в котором намного увереннее себя чувствовали себя Павел и Рустам. Он задумчиво всмотрелся в фотографию Натальи и Дэна, затем отбросил фото в сторону.
Зазвонил телефон. Николай взял аппарат с тумбочки, снял трубку.
— Ало! Это Рустик. — подмигнул он Павлу.
— Слушай сюда, — Рустам, судя по голосу, был чем-то чрезвычайно взволнован. — ты на машине?
— Да.
— Садитесь в нее немедленно, с Павлом и смывайтесь.
— Что? Что ты сказал? Возьми-ка трубку. — Николай протянул телефон Павлу.
— Зачем? — рассеянно спросил Тумасов.
— Он сказал, что Дэн натравил на нас свою банду. — Николай встал и направился к окну.
— Да. — Павел вслушивался в возбужденный голос Рустама в трубке. — И что? Слушай, Рустам! Передай Дэну и его шестеркам, что плевать на них хотел! — Павел буквально взорвался эмоциями.
— Не будь идиотом, Павел. — голос Рустама стал спокойнее, отрезвляющее. — Ты даже не можешь себе представить, насколько это серьезно. Их придет человек двадцать и что вы сможете против них сделать? Да они вас просто перережут.
Николай приоткрыл окно и присвистнул.
К дому подъехала серая «Тойота» и остановилась, прямо под окнами квартиры Павла. Двери синхронно распахнулись, и из машины картинно, как в кино вышли пять человек в наглухо застегнутых кожаных куртках. Это были боевики из бригады Дэна. Тут же притормозила и остановилась красная «БМВ». Из нее вышло еще четверо таких же однотипных, плотно сбитых, рослых, с боксерскими стрижками. Двое подошли к пассажирам первой машины и как старые знакомые, поздоровались с ними за руку. Остальные остались стоять возле своей машины.
Столяров остолбенел. Тем временем напротив их дома припарковалась белая «Волга» из которой появилось еще трое братков, среди которых выделялись два здоровяка — именно они пили позавчера вместе с Дэном в подсобке бара.
— Иди сюда. — наконец он очнулся и подозвал Павла.
— Ты что замолчал, Павел? Ало! — из трубки доносился обеспокоенный голос Рустама. — Ало, Павел!
— Да тут Николай показывает, какие-то ребята перед домом собираются. — оценивал ситуацию на улице Павел.
— Это они. Сейчас они вас обложат и все! Послушай, Паша, садитесь в машину и прямо ко мне! Все, давай! — голос Рустама не оставлял сомнений в крайней серьезности положения.
— Все понял, Рустам, сейчас будем, сейчас будем! — Павел шмякнул трубку и бросился к дверям. — Уходим, Коля, сейчас они нам все ходы перекроют.
Они выскочили на лестницу, Павел захлопнул дверь.
— Свал, свал, свал. — приговаривал Николай, стремглав устремляясь по лестнице вниз.
— А-а! — Павел вспомнил про барсетку с деньгами в вентиляции и бросился назад, к дверям.
— Что?
— Телевизор забыл выключить!
— Брось, бегом! Убьют! — крик Николая звучал уже где-то внизу, у самого выхода.
У Рустама на квартире за обильным столом друзья смаковали обстоятельства побега из-под носа бойцов Дэна и многое другое. Рустам и Николай нашли две общие темы — машины и женщин и принялись смаковать достоинства и недостатки тех и других. Павел участия в разговоре почти не принимал. Он равнодушно потягивал коньяк и изредка вставлял реплики в разгоревшуюся дискуссию.
Мысли его в данный момент витали далеко от темы беседы. Он думал о Наталье, вспоминая общение с ней и ощущение мягких теплых губ на своей щеке.
— Ты представляешь, он мне говорит — телевизор забыл выключить, — со смехом рассказывал Николай. — а ему говорю: жизнь или кинескоп!
Часы пробили три.
— Так, три, — сверил свои наручные часы со стенными Рустам. — сейчас они уже вовсю на твоей хате бушуют. Оттого, что они ворвались, а его дома нет! И хрен догадаются, что ты у меня!
Еще через полчаса компания, уже в рассабленном настроении от спиртного, стала травить анекдоты. Павел тоже как-то оттаял.
— Слушай, Паша, позвони им, передай им привет, как они там кайфуют. — предложил Николай.
— Позвони, позвони им, точно! — поддакнул Рустам.
— Позвони, позвони! — подбивал друга Николай. — Предупреди их, «Ребятки, не сильно веселитесь, ха-ха!»
— А что, забавно будет. — смеялся Рустам. — скажи: «Не бушуйте там особенно».
— Тс-с. — приложил палец к губам Павел.
Набрав номер, он прислонился к стене и стал ждать.
— Ало, ало. Это говорит хозяйн квартиры. Вы там не очень-то балуйтесь, ребята. — довольно произнес он загоговленную фразу но после ответа на другом конце провода насторожился:
— Это кто? Это опять она, — сказал он уставившимся на него друзьям. — ты! Слушай, ты немедленно убирайся оттуда, ты поняла? Я говорю — немедленно убирайся оттуда, там опасно остававаться! Нет, стой! — от нервного крика Павла Рустам взволнованно вскочил. — Не открывай никому! Я тебя умоляю — никому не открывай дверь! Это смертельно опасно!
Он бросил трубку.
Это она! Она! Там! Сейчас! Она! Она одна! — Павел был чрезвычайно возбужден. Он бросился к дверям.
— Постой, Паша, — пытался урезонить друга Николай. — это может быть их ловушка.
— Паша, Паша! Да подожди ты! — направился за ними в коридор Рустам. — Я еду с вами!
Столяров на большой скорости вел свою «Девятку». Встречные водители уворачивались, гудя клаксонами.
— Только никаких эксцессов, ребята. — нервно повторял Рустам. — Я сам с ними договорюсь. Они меня уважают, все будет нормально.
Друзья вошли в квартиру и остолбенели. Погром в квартире был знатный. Переломано все, что ломается. Изрезано все, что режется. Разбито все, что бьется. Разорвано в клочья все, что рвется. Даже ванна — и та расколота. На стенах — азербайджанские и русские ругательства. Обои, шторы — подожжены.
— Никого. — Павел злобно отшвырнул ногой мусорное ведро.
— Я так и знал. — Рустам поднял упавшую пластинку.
— Надо вызывать милицию.
— Другого выхода нет. — согласился Николай.
— Милицию… да ты понимаешь, что ты говоришь? Вас же первых там и посадят! — убежденно заметил Рустам.
— Заткнись! Не хочешь, чтобы имя твое называлось, не бойся, не будет! — Павел отвернулся.
— А ты оказывается, пацан, Паша. — покачал головой Рустам. — Ты думаешь, я тебя пугаю. Да там они все завязаны. Я очень хорошо знаю этот мир и отвечаю за свои слова. И здесь ты ничего не докажешь!
— Не может быть, чтобы все так прогнило. Должна быть хоть какая-то власть.
— Паш, ты не знаешь наши реалии? Власть есть. Но она у них в руках! А теперь подумай о Николае — у него дети, — посмотрел другу в глаза Рустам. — ты отвечаешь, что все будет нормально?
— Ты все сказал?
— Все.
— Пошел вон отсюда! — рявкнул на Рустама Павел, взмахнув рукой. — До свиданья!
— Спокойно, дядя. — сквозь зубы процедил Рустам и сунув руки в карманы, вышел из разгромленной комнаты.
— Ты не прав, Павел, — Николай что-то прикидывал в уме. — неправ.
Он развернулся и вслед за Рустамом покинул квартиру.
Павел вошел на кухню, сразу проверил тайник в вентиляции — деньги на месте? Опасения оказались напрасны — барсетка с долларами, замаскированная ветошью не стала наградой неудачливым охотникам за Павлом. Тумасов отбросил упавший ящик, сел на кухонный стол у батареи и стал думать, потихонку превращая в дым начатую пачку «Мальборо».
Павел позвонил на следующий день в девять утра, когда Николай должен был уже быть на работе.
— У телефона. — буркнул Николай, сцапав трубку аппарата со второго захода.
— Привет, Коля, — раздался в трубке веселый голос Павла. — дуешься, наверное, за вчерашнее?
— Хэлло, Павел! — отозвался Столяров, разбирая бумаги на рабочем столе. — Ты вчера был неправ, старина. Да еще, как всегда, звонишь в самый неподходящий момент. Что снова приключилось?
— Мне тут пришла в голову мысль — Наталья может быть жива. Надо вскрыть могилу. Обязательно. Ты можешь помочь мне в этом?
Николай присвистнул.
— Знаешь, старичок, — Николай на всякий случай закрыл дверь в лабораторию. — хватит с меня вчерашнего. Такие приключения не в моем стиле.
— Могила на окраине, никто там не ходит, ничего и не заметят.
— Нет, за это я не возьмусь. Тут я пас.
— Коля, если ты мне не поможешь, то тогда я сам. Как в старые времена.
— Постой! Вот зануда! Так дела не делаются.
— Ладушки, прослушал утренние новости и иди к своим приборам, а приключения оставь мужчинам.
— Ты, мужчина! Хочешь один все на себя взять? Я тогда приволоку что-нибудь с работы…
— О, узнаю старого авантюриста Николая. Сможешь сегодня вечером?
— Пожалуй, смогу. Но один ничего не предпринимай!
Павел и Николай шли быстрым шагом, не разговаривая друг с другом. Столяров был насуплен, а Тумасов что то насвистывал. Вскоре они подошли к могиле. Столяров опасливо заозирался по сторонам.
— Никого нет, можешь не бздеть. — насмешливо сказал Павел.
Он положил лопаты на траву.
— Да я и не боюсь, — отозвался Николай. — И все равно, неправильно это — могилу разорять.
— Опять двадцать пять… Чего же соглашался?
— Я хочу тебе помочь.
— Помощничек какой выискался!
— Ладно, тише. — снял куртку Столяров. — Не место для шума.
Он взял лопату и стал копать, а следом за дело взялся и Павел.
Ничего себе как шурует, — пронеслось в голове у Павла. — Прямо экскаватор.
Стоялров закурил и сделал несколько затяжек, глядя в вечернее небо.
Павел работал все с большим остервенением. Казалось, мысль о том, что племянница может быть жива, прибавляет ему сил и энергии. Наконец лопата стукнулась о крышку гроба.
— Есть! — воскликнул он.
— Уберем землю, чтобы чисто было, — предложил Николай. И, когда гроб оказался полностью очищен, наклонился над могилой.
— Как же крышку снять? — забеспокоился Павел. — Ломать много времени займет.
— Инструмент у меня есть, — ободряюще сказал Столяров. Он извлек из сумки изогнутую буквой «S» массивную железку с привязанной к ней длинной веревкой. — Паш, цепляй!
Тумасов зацепил крюк за крышку и вылез из могилы. Друзья подхватили веревку и дернули ее с такой силой, что крышка вылетела на поверхность.
— Легко как пошла, — прокомментировал Столяров. — Вроде и не забивали.
Павел кинулся к краю могилы и заглянул внутрь.
Гроб был пуст.
— Я знал!! — заорал Павел.
— Не ори, — растерянно произнес Николай, — да уж, действительно странно.
— Вот так, — задумчиво сказал Тумасов. — как я и предполагал. Это значит что? Надо будет Дэна повторно навестить — взять его за жабры. Что же он скрывает? — обратился он к Столярову. — Что скажешь, Коля?
Столяров пожал плечами, закурил новую сигарету.
— Ты же помнишь, что вчера произошло. Это очень непросто…
Первую половину следующего дня Павел потратил на поиски одного телефонного номера.
Гасанов. Вот кто теперь был нужен. Рустам — не тот уровень. Нет, тут нужен человек посерьезней.
Да, Хамид Вахидович Гасанов.
История была давняя. Почти пятнадцать лет прошло. Еще до армии Павел захаживал в редакции различных тонких научно-популярных журналов, где студент Тумасов немножко подрабатывал переводами импортной фантастики. Еще в паре мест он был оформлен «подснежником» — денег требовалось все больше и больше: на одежду импортную, на кабаки, на дам, в конце концов. Словом, «подснежник» — оформляешься липовым сторожем за сотку, на работу приходишь раз в месяц деньги получать: половина себе, половина тому, кто оформил. И все идет по плану. Больше сотни ежемесячно за так — не мелочь в андроповские времена. У Павла было много знакомств с самыми неожиданными и интересными людьми. Хамид Вахидович познакомился с Павлом при обстоятельствах, не слишком благоприятных для Тумасова: тот в сильном подпитии пытался поменять какие-то доллары. В те времена это еще подпадало под серьезную статью о незаконных валютных операциях, валютчиками занималось ГБ, и, попадись Павлу на месте майора Гасанова кто-то другой, Павлу было бы несдобровать. На счастье Павла, Гасанов был одноклассником его отца и общими усилиями милицейский протокол был аннулирован. Отец Павла никогда не забывал этого и, если нужно было, помогал Хамиду Вахидовичу, чем мог.
В дальнейшем Гасанов перешел на работу в городскую прокуратуру, но уже в годы независимости во время острой политической борьбы допустил оплошность — поддержал не те силы, в результате чего оказался в оппозиции действующей власти. Он был отправлен на пенсию и коротал свои дни в загородном доме в курортной зоне, ведя неброский образ жизни.
После нескольких длинных гудков в трубке послышался уверенный, прямо-таки стальной мужской голос:
— Слушаю.
— Здравствуйте. Можно Хамид-аку к телефону?
— У аппарата. А кто это?
— Это Павел. Вы меня узнали?
— А, Паша, дорогой, — сразу потеплел стальной голос в трубке. — ну, как у тебя дела?
— Хотел бы с вами встретиться, когда у вас будет свободное время.
— Знаешь, Паша, давай заезжай ко мне, расскажешь обо всем. Давненько я ни с кем не встречался, хоть от тебя узнаю, как там в Москве жизнь складывается.
— Да я с удовольствием, а куда ехать то?
— В Новханы.
— Вы меня простите, пожалуйста, но я совершенно не помню, где это и как туда добраться.
— Это не страшно, столько времени дома не был. А добраться сюда проще простого. Ты как, на машине или пешком?
— Пешком.
— Тогда дуй на вокзал, там садись на автобус в сторону побережья. Записывай адрес, — собеседник продиктовал Павлу адрес и объяснил, как найти его дом. — все понял?
— Ага. Если вы не против, то я к вам сегодня часикам к пяти заеду.
— Хорошо, приезжай.
Этим же вечером по тихой, пыльной улочке приморского поселка Павел подошел к солидному частному дому, огороженному бетонным забором, аккуратно выкрашенным бежевой краской. Он постучал по металлической двери и принялся терпеливо ждать. Буквально через несколько секунд откуда-то сверху показался человек лет сорока в спортивном костюме, но почему-то на цепи.
— Эй, Хамид-ака здесь живет? — окликнул его Павел.
— Хамидыч, тебя спрашивают. — сиплым испитым голосом позвал хозяйна сторож.
— Кто там?
— Кто спрашивает? — повернулся человек к Павлу.
— Хамид-ака, это я, Паша Тумасов. Я звонил вам сегодня утром.
— Джульбарс, а ну-ка открой калитку, — донесся повелительный голос.
— Я же на цепи!
— Ничего, падла, дотянешься. — процедил тот же голос.
Дверь на удивление тихо, без единого скрипа, открылась. За ней стоял низкий лысоватый мужичок в тренировочном костюме и кепке на гладко выбритой голове. На ногах у него были короткие сапоги. Но главное — на одной ноге у него была закреплена массивная железная цепь, как поводок у собаки.
— Проходи. — поманил он Павла рукой.
— А-а, мне ли дядю Пашу не помнить, заходи, заходи. — во дворе стоял крепкий темноволосый мужчина на вид лет около пятидесяти пяти или шестидесяти, с короткой ухоженной бородой и очень внимательными, цепкими карими глазами. Он был одет в широкие штаны защитного цвета и клетчатую рубаху с короткими рукавами, вылинявшую от частых стирок. На ногах у него ладно сидели легкие серые летние кроссовки.
Павел крепко пожал руку хозяйну.
— Здравствуйте, Хамид-ака.
— Здравствуй, здравствуй. Ох ты, как вырос.
Павел улыбнулся и расправил плечи.
— Не думал, что когда-нибудь встретимся. Иди на место. — скомандовал Гасанов слуге на цепи.
— Проходи, что ж мы у входа встали-то, — деловито загудел хозяин. — пойдем вон в ту беседочку, посидим на свежем воздухе, попьем с тобой чайку, пообщаемся.
Павел по небольшому, чисто убранному дворику, прошел вслед за хозяином в красивую деревянную беседку, стоявшую в небольшом саду, среди яблонь, на которых уже висели маленькие зеленые шарики будущих наливных плодов. К беседке вела дорожка, посыпанная гравием и аккуратно выложенная по краям округлыми камнями среднего размера.
Войдя в беседку, сложенную из обработанных деревянных панелей, покрытых лаком, хозяин пригласил гостя за столик, на котором сгрудились несколько пузатых чайников. Рядом с ним стояли белые чашки на блюдцах, сахарница с кусками рафинада, тарелка с печеньем и маленькие розетки с вареньем и медом. Повсюду чувствовалась рука умелого хозяина, любящего свой дом и умеющего поддерживать в нем порядок, но это был порядок, созданный только мужскими руками, без сантиментов, жесткий, рациональный и даже немного казарменный.
— Садись, садись. Говорят, уезжал куда-то?
— Вернулся вот.
— Что, плохо?
— Обстоятельства так сложились. Да и гдe сейчас хорошо?
— Правильно говоришь, правильно. Оно все-таки дома немного лучше чем на чужбине, так?
— Ко мне тоже кореша приходили, уговаривали уехать, я отказался — мне и здесь хорошо. — бурчал под нос странный человек на цепи, лежа на раскладушке на добротно сколоченном высоком деревянном помосте, стоя на котором, можно было обозревать, что происходит рядом с домом.
— Ну что, пришел просто так, проведать старика или по делу? — положил локти на стол Гасанов.
— По делу. — выдохнул Павел.
— Тогда пошли в дом.
Гасанов достал из буфета графин.
— Выпьешь?
— Спасибо, не хочу.
— Нет, так нет. — легко согласился с ним хозяин.
— А вот чаю я бы еще с удовольствием. Меня к нему Али Хамраевич приучил. — предложил Павел.
— Точно, я помню, чай — это его страсть. Ему постоянно кто-нибудь из друзей привозил из дальних поездок разные сорта чая. Кстати, как он там поживает?
Разговаривая с гостем, хозяин с необычной для его возраста и комплекции принес с веранды чайники, неторопливо разлил чай по чашкам и сел напротив.
— Все нормально. — осторожно подув на горячую янтарную жидкость, ответил Павел.
— Эй, хозяин! Время-то обеденное! — донесся голос с крыльца.
Хозяин вышел во двор, снял цепь с ноги странного помощника и дал тому несколько купюр.
— Ну смотри, чтобы через час вернулся. Сегодня допоздна будешь работать.
— Понял…
Странного обритого наголо человека звали Иван Болтнев или Болт.
Надо сказать, что Болт начал работать у Хамида Вахидовича еще в середине 90-х. Несколько раз тот его выгонял, а два раза Болт уходил сам: первый раз, когда стал употреблять наркотики и потом, когда решил искать счастье то в Питере, то в Крыму. От наркомании он чудесным образом исцелился… при помощи алкоголизма, а от страсти к путешествиям его избавили неприятности на чужбине. Но, как блудный сын, Болт всегда возвращался. «Без него скучно, — думал Гасанов, — куда же без шута-то?»
Совершенно спокойно Болт мог позвонить в офис фирмы, принадлежащей Хамиду и плаксивым голосом заявить дежурному: «Это Иван Болтнев говорит, я только что из больницы, у меня обнаружили гонорею, передайте Сергею Прохорову, чтобы он тоже проверился». Когда же он сам брал трубку в доме Хозяйна, то часто говорил какую-нибудь чушь, например: «Двенадцатый причал боевых катеров-охотников слушает». За это Гасанов часто гонял его «боккэном» (деревянным самурайским мечом), который всегда держал под рукой для физической разрядки и время от времени сажал на цепь.
Надо отметить, что у Болта была неплохая память, удивительно высокий для пьющего человека интеллект, хорошее чувство юмора, преданность и исполнительность. А еще он неплохо водил машину.
— Красиво живете, Хамид-ака.
— А ты думал, я на ментовскую пенсию живу? — удивился Гасанов. — Ну, рассказывай, что за дело у тебя ко мне.
— Да я даже и не знаю, с чего и начать.
— А ты давай с конца. — отпил крепкого чаю Гасанов.
— Кажется, я попал в нехорошую историю, Хамид-ака. — Павел с трудом подбирал слова, чтобы максимально полно выразить события последних дней.
Послышались длинные гудки со стороны моря, перекрывающие все остальные звуки — это сухогруз заходил в бухту.
— …квартиру разгромили, друзьям моим угрожают, я не знаю, что мне делать с ними! — Тумасов хлопнул себя по колену и уставился в окно.
— И драться бессмысленно и уехать гордость не позволяет, так? — осторожно начал Хамид-ака.
— Да.
— Но что ты от меня хочешь? Чем я могу тебе помочь? — спрашивая, размышлял Гасанов.
— Хамид-ака, у вас остались связи, пистолет помогите достать.
— Нет, нет, Паша, нет у меня никаких связей. — покачал головой Хамид Вахидович.
— Хамид — ака… я заплачу, если надо…
— Как говорится, я вышел из этого возраста на заслуженный отдых. Так что ты здесь дал маху. Я ничем не могу тебе помочь.
— Ладно, ну тогда я пошел. Извините, если что не так. — Тумасов резко поднялся и направился к дверям.
— Извини…
— Извините, Хамид-ака, я думал, это для вас просто. На нет и суда нет.
— Я думаю, прощай. — вздохнул Гасанов. — Ты уедешь?
— Нет. Я остаюсь. — твердо заявил Павел.
— Уезжай, Паша! Мой тебе совет — уезжай, ты не знаешь этих шакалов. Они родную мать не пожалеют.
— Я учту.
Тумасов направился к выходу, сидевший в своем закутке Болт поднялся, чтобы проводить гостя.
— А ну-ка стой! Постой, Паша. — окликнул его Гасанов.
— Зачем?
— Заходи в дом. — Хамид сделал пригласительный жест рукой.
— Мы уже поговорили, мне надо идти, Хамид-ака. — Павел взглянул на часы.
— Заходи в дом, когда тебе говорят! — уже сердито произнес Гасанов.
Павел прошел в помещение.
— Вот характер, весь в отца. — шепотом проворчал Гасанов, закрывая за ним дверь на ключ.
Хамид-ака заварил свежий чай, по запаху — с жасмином. Предварительно обдал посуду кипятком, налил первый раз в пиалу, опрокинул содержимое назад, в чайник.
— Чойни кайтаринги, — механически прокомментировал Павел. — мне нужно знать, что случилось с моей племянницей.
— Я, Паша, не лезу в твои московские дела, но… кстати, а это не ты Зазу завалил? — отстраненно, глядя в пространство, внезапно спросил Хамид-ака.
— Всякое люди говорят… — Павел опешил сначала от неожиданности, но затем решил не опровергать слова хозяйна дома.
— Все это, конечно, меня не касается, — медленно ронял фразы Гасанов. — но ты пойми и меня. Я не хочу, чтобы московские разборки распространились на нашу республику. Приедут всякие, еще стрелять начнут… зачем?
— Хамид-ака, вы реально можете помочь? — немного с надрывом обратился к старому знакомому Павел.