«Живое оно. Живое. Кровь брызнула, синяя», — голос Кузьмы слышался сквозь ночной лай собак и похрапывающего на соседней кровати Еши. Тайра во сне вздрагивала и несколько раз просыпалась, смотрела пристально в окно и снова укладывалась. Ей было тревожно. И Кондрату было тревожно. От одной только мысли, что синий свет был здесь, в паре десятков шагов от домика Ольги Марковны. А если вернётся?.. Кондрат совсем по-детски натянул посильнее на себя одеяло. И присмотрелся в темноту окна. Нет, не видно ни света, ни отсвета синего. Собаки перетявкиваются дворовые.
«Живое оно, живое. Дьявольское. Ранил его, потому как сам оттачивал, в воде святой вымачивал …».
«А если, правда, дьявольское?» — Кондрат перекрестился. Последний раз он был в церкви мальчишкой лет семнадцати. Толпой ходили с парнями и девчонками, на ночную службу, в пасху. Было здорово. А потом вышли из церкви и напились за «Христос Воскресе». Сейчас отчего-то стыдно. А тогда весело было. Молодежь.
Тайра тревожно вскинула голову и прислушалась. Вместе с ней, и Кондрат внимательно вслушался. Собака тряхнула головой, зевнула и улеглась.
Тогда было весело. Не страшились ни черта, ни Бога. Да и не задумывались о них. А теперь? Что изменилось теперь? Синий свет с таежным дыханием. «Дьявольское оно!» — сказал Кузьма. А может и правда. «Живое», — так и слышался бас кузнеца.
«Живое, — тихо повторил Кондрат. — А разве дьявольское может быть живым? Дьявольское оно же нуу… потустороннее… миражное — наверное». А что он, собственно, знает о дьяволе. Може оно и есть живее всех живых? Может и есть. Кровь брызнула… Оно живое. Кровь… А может, почудилась кровь кузнецу. Со страху то? А боялся ли Кузьма? Свет описал, такой же, как и тот, что видал Кондрат. Живое. Нужно сходить с утра посмотреть возле коровника, если была кровь, то никуда она не делась. Они в темени могли и не заметить. Утром обязательно нужно сходить и проверить. Не верит он, что Кузьма Марию порешил. В историю его верит, какой бы жуткой и невероятной она ни была.
Кондрат вздохнул и, натянув одеяло по уши, закрыл глаза.
***
Ветер утих, солнце слабо светило за толстыми тучами. Мракота. В городе в семь уже ходят маршрутные автобусы, и то и дело сталкиваешься со спешащими на работу прохожими. В поселке Севольное было тихо. Ни одного человека на улице, кроме двух мужчин и собаки.
— И что ты там не увидел? — зевая, и ёжась на холоде, спросил Еши.
— Ночь была, — спокойно ответил Кондрат, — ничего не увидел. А потом много людей было.
— Так затоптали всё! — возразил Еши.
— Что ж они тебе дураки, затаптывать. Идем.
— Если не затоптали, значит, сами нашли. Они ж спецы.
— Они, спецы? — ухмыльнулся Кондрат. — Видали мы таких спецов.
Он открыл воротца и вошел во двор. По утру дом не казался мрачным и страшным. Только сейчас Кондрат увидал лежащую под деревом мёртвую собаку Марии. Вздохнул.
— Убрать что ли не могли!
И пошёл дальше. Обошел дом и прошел к коровнику.
— А может ты и прав, — произнёс вслух.
Земля у коровника было ровной как будто по ней прошлись катком. Верхний наст свеже-черноземный.
— Свежая земля, — подтвердил Еши, проведя по ней рукой. — Зачем?
— Вот и я о том же?
— Здесь теперь никаких следов днем с огнем….
— Может так и хотели?
— Странно все это, Кондрат, — пожал плечами Еши. — И Номин не вернулась. Теперь мы не знаем, куда она уехала.
— Не знаем, — вздохнул Кондрат. — Я вчера с местным кузнецом говорил. Он утверждает, что ранил убийцу. Вот здесь на этом самом месте….
— Так убийцу кто-то видел?
— Угу, — кивнул Кондрат. — Только со свидетелем больше поговорить нельзя.
— Это почему? — нахмурился Еши.
— Арестовали.
— Свидетеля? Арестовали? Дурдом. За что?
— За убийство, я тебе потом расскажу. Я сам уже готов в дурку отправиться. И если сейчас не найду хоть чего-то подтверждающего его слова….
Тайра заскулила и бросилась под ноги Кондрата.
— Что ты! — вскрикнул он. Собака крутилась и скулила, прыгала, отбегала, прыгала гавкая за коровник, и снова кидалась к ногам Кондрата.
— Зовет, — предположил Еши.
Леший недовольно посмотрел на молодого человека и пошел за коровник.
Топор лежал у стены, за кадушкой. Со стороны входа в коровник его было совсем не видно. Кондрат поднял топор и несколько минут просто смотрел. Осторожно провел по лезвию, на котором отчетливо виднелись присохшие синие разводы.
— Что это? — спросил подошедший со спины Еши.
— Это то, что указывает на мою полную вменяемость и на то, что на зоне Кузьме делать нечего.
***
Здание местного УВД представляло одноэтажный домик в пять комнат, одна из которых была камерой. Участковый сидел в первой комнатенке. И хотя, первый взгляд на Севольское УВД имел плачевный вид, то кабинет участкового отвечал всем самым смелым фантазиям любого сотрудника подведомственной службы. Такого кабинета не было даже у Фархада, начальника Кондрата.
— Проходите, присаживайтесь, — слащаво улыбнулся участковый Фёдор, увидев входящего Лешего. — Чем заинтересовали?
Кондрат окинул кабинет оценивающим взглядом. Вот, а он полгода новый монитор выбивал. Жидкокристаллический, чтобы глаза после отчетов не болели. А здесь!
— Интересно, — провёл Кондрат по полированному до блеска столу. — Эт за что это районному отделу такие почести? — он крутанул за высокую спинку стул из качественной и, судя по всему, не дешёвой древесины и сел на него облокотившись на дутую кожаную спинку.
— Так, — заелозил Фёдор, — аэропорт в паре километров, таможня, всяко может случиться. Комиссия у нас часто. Гости всякие, заезжие и иностранные. Потому и отдел первого достатка.
— Да тут не первый, — присвистнув, окидывая взглядом висящий на стене огромный плоский экран телевизора, усмехнулся Кондрат. — Тут верховный достаток. У нас так начальник не барствует.
— Так что хотели то? — улизнул от ответа участковый. — По делу или как?
— И по делу или как.
— Я тут узнавал в вашем отделе, — откинулся на спинку кресла Фёдор. — Вроде как вас к нам не посылали.
— Уже? Реактивно. Хорошо работаем.
— Так, — развёл руками Федор. — Работа такая. На границе… — и осёкся. — Рядом с портом, — повторился. — Люди всякие прилетают, приезжают. Патрули постоянно работают.
— И что часто вызывают?
— Бывает, — сощурил глаза участковый.
— А что прям по поселку ходят? Штат большой? Резерв имеется?
— Хороший штат, и резерв имеется.
— А отдел на вид маленький.
— Так-то мой отдел, участковый. А Севольский, тот в центрах будет, отсюда через пару улиц.
— Вроде и посёлок не шибко большой, а видать не один ты участковый. А я думал, ты и швец, и жнец и на дуде игрец!
— Большой у нас штат, мы и за прилегающими деревнями и до самого Яндыря, всю область несем на себе. Ты майор, по какому делу?
— Я здесь по личному делу больше. Девочка у меня пропала.
— Ваша девочка?
— Можно и так сказать. Жена друга. Журналистка. Рыжая. Сказала сюда поедет. И пропала. Друг переживает, я успокаиваю. Что с ней может здесь случиться? — он подмигнул участковому. — Места не глухие. Вот и вы говорите, патрулируются постоянно. Может, видали нашу девочку? Авось загуляла. Дело — молодое.
— Мож и загуляла, — пожал плечами Федор. Потянулся к телефону. Потыкал по кнопкам. — А девочка не та, что у Марьи обитала?
— Она самая!
— То я думаю, и чего вы за неё так ратовали. А оно вон как, — кивнул Фёдор и тут же, уже обращаясь в трубку, добавил, — Илья, ты приезжую у Марии проверял, рыжую такую, журналистку из Яндыря? К тебе сейчас человечек зайдёт. Майор Леший из Яндыря, ты ему расскажи, чего знаешь… Угу.
Положил трубку, снова откинулся на спинку кресла.
— Что знает, расскажет. А там не обессудь, майор. Если понадобится, ребят для поиска выделю.
Кондрат поднялся.
— Кабинет напротив, — скрипнул креслом, поднимаясь проводить, сказал Федор. Кондрат жестом указал, чтобы тот не вставал.
Уже почти вышел, но обернулся и пристально смотря в лицо участкового спросил:
— А Кузьму здесь держите?
— Так в психушку увезли. Он уже давно заговаривался. Всё ему чудилось. Бредил мужик. Да и подглядывали эти… разве ж здоровый будет поглядывать за бабой? Давно нужно было закрыть, до греха б не довели.
Кондрат нахмурился.
— А где больничка?
— Так больничка по району одна, городская.
— В Яндыре что ли?
— Туда и увезли.
— Понятно, — Кондрат направился к двери, напротив.
— А ты зачем интересовался?
— Да просто. Мужик, вроде, хороший.
— Эт, да, — вздохнул Фёдор. — Мужик он хороший. Того, конечно, — покрутил у виска. — Но хороший. Добрый мужик.
Кондрат кивнул и закрыл за собой дверь.