Через два часа они вышли на опушку посёлка, над которым, словно в плохой фантастике, висела, закрывающая небо черная тарелка.
***
На пустых улицах ни души. Даже собаки не лаяли. Кондрату вспомнилась записка Петро в одном из отчётов: «Животные покидают посёлок». Муторно. Тайра тревожно подёргивала ушами и водила носом, забегала вперёд, останавливалась и смотрела на Кондрата. В умных, синих глазах стоял вопрос: «Зачем мы сюда пришли? Что-то нехорошее здесь?». Кондрат был совершенно согласен с ней.
— Говорите, не верите в зелёных человечков? — съехидничал Еши, указывая на замерший в небе объект.
— Увижу, сразу поверю, безоговорочно, — отпарировал майор.
— А это что, по-вашему?
— Военные, — холодно ответил Кондрат.
Он и сам не верил. Но сказать, насколько сильно за последнее время пошатнулась его вера в мироздание, признаться не мог. Даже себе.
Они прошли по окольной и вывернули к центральной улице. Прошествовали мимо районного отдела полиции и уже направились к дому Кузьмы, как кто-то чуть слышно окликнул:
— Кузьма!
Обернулись все разом. На крыльце отдела стоял Фёдор. Он воровато оглянулся по сторонам и поманил рукой в здание. Путники переглянулись. Кузьма нахмурился.
— Идём, — кивнул Кондрат и направился к крыльцу.
— Что вы здесь делаете? — испуганным полушёпотом начал участковый.
— Да за одежонкой пришли, — зло прошипел Кузьма. — А то в психушке одёжку не дают.
Фёдор побледнел.
— Что здесь происходит? — тут же спросил Кондрат.
Участковый откинулся на спинку кресла.
— Карантин.
— Что?
— Кондрат, зачем вы сюда приезжали? — участковый сложил руки на груди.
— Я искал Номин…
— Не врите. Вы искали харизмата, — Фёдор откинулся на спинку хрустнувшего под весом кресла. — Он был здесь…
— Я говорил, — кивнул Кузьма. — Они все в курсе…
Федор не обратил внимания на слова кузнеца.
— Он чувствует, когда… — замялся.
— Когда что? — мягко спросил Леший.
— Когда проявляется харизма.
— Проявится что? — переспросил Еши и искоса посмотрел на Кондрата. Тот не сводил взгляда с участкового.
— Харизма, — повторил участковый. — Меня уволят, — добавил совсем тихо. — За разглашение.
Он вдруг поднялся, взял стул, приставил напротив Лешего и сел.
— Кондрат вы понимаете, у меня ведь жена, — он сокрушенно покачал головой. — В Севольном. А нам… нам конец… Я ведь знаю, что случилось в Дивном. Это всё НИИ, разработки. Что-то там в нем пошло не так. Вышло из-под контроля. Была заражена вся деревня. А теперь это у нас… Я приказал из дома ни шагу. У меня трое, девчонки и парень. У всех уже семьи, младшему внуку три года. В Яндыре. Не увижу, видать… — он уронил голову на руки.
— Ты сказал он приходил… — тихо направил в нужно русло разговор, Кондрат.
— Да, он чувствует. Я не знаю, как. Я не учёный. Я участковый. Он и там, в Дивном, пытался… по сводкам знаю. И сюда пришёл, учуял.
— Ты можешь объяснять внятно, — не выдержал Еши. Номин ткнула его в спину и приложила к губам палец: «Тцц». Журналист посмотрел на неё укоризненно.
— Когда мы пришли в дом Марии, сразу стало ясно, что это дело ОСВД. Мы начальные пробы, отпечатки, — все сделали, но работали там профи. Я только краем глаза видел. Мария была заражена. Была… но… она была мертва. Заражённые встают. Она не встала. Краем уха услыхал, что он вытянул это из неё это. Харизму.
— Что такое эта «харизма»?
Фёдор пожал плечами.
— Не ко мне вопрос. Люди как зомби. Только синие. Глаза как лёд. Я видел таких в рапорте о Дивном. Передаётся непосредственно через попадание харизмы на тело или в кровь.
— Зомби? — с ужасом переспросил Еши и снова был уколот Номин.
— Я не знаю, что произошло и откуда это пошло. Но… короче, тело Марии забрали. Вчера вечером был экстренный совет. Нас не допустили, а ночью… — он посмотрел отрешённо на Кондрата. — Нас закрыли. Как Дивное. У меня ребята пару лет назад в Дивном были, там все зомби! А нас закрыли! Понимаешь, Кондрат? Значит, вирус распространяется… Значит, и мы… — он закрыл глаза, выдохнул. — Мечтал, ещё года два и на пенсию. В город уеду. Жена все говорила, поехали. Дети там, внуки… а я… тянул… — он немного помолчал. — Дурак! — И снова уронил лицо в ладони. Не плакал, только тяжело дышал.
— Может, просто, перестраховались? — тихо спросила Номин.
Фёдор поднял голову и посмотрел на девушку.
— Они уничтожили все данные о посёлке. Вы как к нам попали? Дороги, теперь, даже нет. Было Севольное и кончилось… Это ни перестраховка. Это концы в воду…
Кондрат сложил руки на стол и сцепил пальцы.
— А НИИ в Дивном работает ещё?
— Здание, наверное, осталось. А НИИ… Так оно сразу за портом теперь. За границей посёлка. После Дивного НИИ было решено в жилых зонах не строить.
— А существо это… харизмат…
— Ребята мои его в Дивном видели. Мы ж по следу не первый год ходим… вот только недавно выяснили. Оно в Дивном.
— Зачем вы его искали?
— Приказ был.
— От кого?
— Из ОСВД.
— Что за ОСВД? Я никогда не слышал…
— Откуда бы тебе слышать, — усмехнулся Фёдор. — Ты же аттестацию не прошёл.
— Какую аттестацию?
— Не помнишь? — участковый кивнул. — И не должен. Никто из тех, кто не прошёл не помнит. Оно и ясно, секретное.
— Так что это?
Фёдор поднялся.
— С нами, конечно, здесь, скорее всего все кончено, но если я начну рассказывать тебе, то, о чем подписал документ не разглашать, то для меня будет все кончено уже сегодня. Ты сам всё узнавай. С меня спрос не большой.
— Мы собираемся в Дивное, — сказал Кондрат.
— Воля ваша, — пожал плечами Фёдор.
— А потом в город, — добавила Номин. — Я напишу о том, что здесь творится.
Участковый повернулся к Номин с растерянной улыбкой и вдруг засмеялся.
— В Дивное? А потом в город? Девочка, вы вообще понимаете, во что попали? — он обвёл всех смеющимися глазами и вдруг стал серьёзным. — Вы и, правда, не понимаете?
Все молча, смотрели на участкового, ожидая объяснений. Он вздохнул, прошёл к своему креслу и сел, сложив руки на подлокотники.
— До Дивного вы отсюда дойдёте. Но не факт, что выйдете из него. Деревня заражена. Мои ребята на окраине были, жуткие вещи рассказывали. И все-таки предположим, что вы выйдете. В какой город вы собираетесь вернуться?
— В Яндырь? — потерянно произнесла Номин.
— Яндырь? — усмехнулся Фёдор. — О чем я последние полчаса говорил? Посёлок под карантином. Дивное попадает в зону, но дальше… вы не выйдете из зоны карантина.
— Война план покажет, — поднялся хмурый Кузьма. Кондрат поднялся следом. — Там решим.
— Стойте, — вздохнул Фёдор. — Правда, решили идти?
Кондрат кивнул. Поднялся со стула Еши, а следом и Номин.
— С голыми руками?
— Топорики прихватим, — оскалился Кузьма. — Неплохое оружие.
Фёдор махнул на них рукой, поднялся из-за стола.
— Идём, — указал на шкаф. Щелкун ключами, выдвинул верхнюю полку, отодвинул в сторону заднюю стенку шкафа и открыл спрятанный за ней на высоту всего шкафа сейф.
— Вот, не фонтан конечно, но… — участковый протянул Кондрату ружье. Следом вытащил из потайного шкафчика пару пистолетов, запасную обойму. — Конфискат.
— Спасибо, — засовывая пистолет в карман, кивнул Леший. Протянул ружье Кузьме, сунул пистолеты в карман. Номин единственная осталась невооружённой. Кузьма подмигнул. — Ща за топориком зайдём.
Девушка заметно побледнела.
— Удачи, — вздохнул Фёдор, закрывай сейф. — Не знаю, что вы там хотите найти, но… удачи!
***
Кузьма закинул небольшой рюкзак на спину. Хлеб, сухари, чай в пластиковой бутылке. Больше в доме Кузьмы ничего не нашлось. Поправил кобуру Еши. Глянул на Номин, которая заправляла джинсы в сапоги.
— К вечеру доберёмся, — поучал Кузьма, начищая топор. — Ночью в Дивном будем.
— Номин, ты стрелять то умеешь? — Кондрат посмотрел на девушку, решая дать ей пистолет или нет. Девушка взяла со стола охотничий нож, предложенный ей Кузьмой. Ловким движением сунула его в ножны. С презрением посмотрела на Лешего, — постараюсь не промахнуться.
— А я вот не умею, — взял пистолет со стола и неловко попытался покрутить его, словно в ковбойских фильмах, Еши. Пистолет отлетел в сторону и с грохотом упал на тарелку, мирно стоящую на столе. Та рассыпалась на осколки. Кондрат вздохнул. Подошёл, поднял пистолет. Повертел в руках, покосился на журналиста, неловко держащего в руках кобуру. Последнюю он у Еши забрал, и вместе с пистолетом сунул в руки Номин. А журналисту предложили охотничий топорик, в кожаном широком ремне с расписной рукояткой.
— Готовы? — накинул ружье за плечо Кузьма. Потрогал топорик на поясе. Не такой как у журналиста, крупный, с деревянной ручкой. — С Богом, пошли! — направился к выходу. У ворот остановился, перекрестился. — На борьбу с нечистым идём, — пояснил он. Совершил крестное знамение, прочитал «Отче наш» и только тогда вышел. Кондрат в нечистого не верил, но выходя также перекрестился.
***
На одной из улиц Кондрат свернул.
— Здесь подождите, — скинул рюкзак. — К Ольге Марковне нужно заглянуть. Обещал отвезти к тётушке и пропал. Переживает старушка.
Объяснять, что он хочет удостовериться все ли в порядке с бабулькой, он не стал. Зачем раньше времени пугать. И хотя он и сам мало верил в синих людей, но подходя все ближе к дому Ольги Марковны, замедлил шаг, боязливо посмотрел по сторонам. Улица, невообразимо тихая, словно вымерла.
Ворота Ольги Марковны не закрыты. Зато дверь в дом открылась, стоило Кондрату притронуться к ней. Ох, теж! Зря он сюда пришёл, вот чует, зря!
— Ольга Марковна! — позвал Кондрат. С удивлением заметил, как из-за рта пошёл пар. Да и самого Лешего зазнобило. В доме стояла необычайный холод.
— Ольга Марковна! — ещё раз позвал он, поёжившись. — С вами всё в порядке?
Ему не ответили. Он прошёл в кухню, затем в комнату, и после в зал. Старушка сидела так же, как и в последнее посещение Кондрата, в кресле, смотря в телевизор, на котором беззвучно вещали новости.
— Ольга Марковна, — Кондрат сделал осторожный шаг. Глянул на старушку и тут же отпрянул. Глаза старушки замерли, смотря вверх, став ледово-синими. «Передаётся через харизму. Главное не притрагиваться к ней. А то, кто знает, как эта харизма выглядит», — мелькнула быстрая испуганная мысль.
Кондрат бросился к выходу, но остановился, ему вдруг показалось, что старушка повернула к нему голову. Он обернулся. Страх, ледяными жгутами сковал все тело — тук, тук… В Дивном синие люди. Севольное закрыли на карантин. Старушка сидела в кресле, обернувшись к Лешему. Ледовые глаза смотрели на него, она закашлялась, изо рта брызнула синяя жидкость, зашипела, испаряясь. Харизма! Кондрат попятился в коридор. Старушка поднялась. Кондрат отступал к выходу. Ольга Марковна прищурила глаза, от них по её телу потянулись синие разводы — по лицу, по шее, по рукам, выкрасив ногти на сморщенных пальцах в мертвенно-синий.
— Сгинь! — произнёс Кондрат, остановился, и, непроизвольно перекрестился. Старушка поморщилась, зарычала. «Неужели и, правда, нечисть!» — Кондрат усиленно вспоминал хоть одну молитву. — «Отче наш, еже еси… Что? Что там дальше?». Старушка на секунду остановилась и снова пошла за Кондратом, жутко скалясь беззубым ртом, из которого исходил синий свет. Кондрат приоткрыл двери вываливаясь из хаты, старушка скалилась. Неимоверно, огромным прыжком Леший выскочил в сени. Хлопнула дверь, старуха была в паре шагов от Кондрата. «Если она кинется… Главное, не позволить притронуться», — Леший мимолётно скользнул взглядом по стенам сеней. Коса висела на стене. Кондрат бросился к ней. Сдёрнул. За спиной раздался рык. Резкий разворот, взмах, и голова старухи, разбрызгивая синие следы, покатилась в сторону.
Она улыбалась, когда из глаз потёк синий свет. Тело начало дёргаться, пошарило руками, нашло голову и насадило её назад. Синий свет, разлитый по полу, собрался в одну лужицу и пополз к бабульке. Ждать пока старуха соберётся и снова кинется за ним, Кондрат не стал. Выскочил из дома, подпёр косой дверь. У сарая стояла канистра, Кондрат схватил её, внутри бултыхалось с пол тары жидкости. Не раздумывая, Леший облил вход в дом, сунул руку в карман Петровского бушлата. Коробок был в кармане. Он чиркнул и бросил зажжённую спичку на влажную от солярки землю. Та разом вспыхнула, огонь обволок дверь. За ней раздался жуткий вой.
— Вот так! Может хоть это тебя остановит.