— Я не позволю жалкому перебежчику так общаться со мной! — голос Маэда раздавался на всю деревню. — От моего задания зависит благополучие клана. И если кто-то будет мне препятствовать, помяни моё слово, тот отправится к праотцам.
— Маэда-сан, — Хироки окинул самурая взглядом. — Это моя деревня, и люди жалуются на беспокойство. Если вы прекратите вламываться в дома, запретите своим людям воровать и, наконец, заплатите за постой — можете оставаться в Сатомори сколько угодно.
Глава деревни и Маэда столкнулись у одного из домов на центральной улице. Дверь в приземистое строение была выбита, а вокруг собрались селяне и люди клана Хосокава. Назревал крупный скандал.
— Я прибыл сюда по указанию даймё! — прорычал Маэда. — Вы должны благодарить меня только за то, что я не перевешал вас всех за измену и укрывательство!
— Укрывательство? Вы уже неделю ищите беглецов, — злорадно усмехнулся Хироки. — Возможно, они уже на другом конце Японии.
— Нет, они здесь, — Маэда также недобро ухмыльнулся в ответ. — Я это прекрасно знаю.
— Откуда такая уверенность, Маэда-сан?
— Я знаю, этого достаточно, — он жестом подозвал к себе двух людей, стоящих у входа в дом.
Неожиданно из толпы вышел мужчина. Невысокого роста, бритый наголо, одетый в серое, довольно изношенное платье. На его грозном, тронутом морщинами лице, читалось явное раздражение. Он встал чуть позади Хироки.
— Ваши люди забрали у меня почти весь урожай! — прокричал он. — А у меня, между прочим, две дочки! Чем вы прикажите их кормить?! Верой в даймё?!
— Да-да! — послышалось из толпы. — Один из ваших приставал к моей жене! Слава богам, люди помогли. И какое ему наказание?! А?!
Народ зашумел, каждый выкрикивал в сторону Маэда претензии. Однако лицо самурая оставалось невозмутимым. Мужчина даже бровью не повёл, словно вслушивался в каждый голос, всматривался в лица окруживших его селян.
— Дела-дела, — растолкав народ, в центр вышел Одзиро. — Неужто, Маэда-сан, вы не можете навести порядок у себя в рядах?
— Какое твоё дело, старик? — огрызнулся Маэда. — Иди молись. От тебя большего и не требуется.
— Вы недооцениваете роли жрецов, Маэда-сан, — священник поклонился. — Не молитвами едины. Когда народ возмущён, только мы можем воззвать его к разуму.
— Так взывай, — мужчина обвёл толпу руками.
— Сейчас я бы хотел обратиться к вам, — Одзиро опёрся на свой посох.
— Ну, что ещё?
— Я бы посоветовал вам быть осторожнее, — продолжил жрец, — положение нашего даймё, к сожалению, шаткое. Если ко всем проблемам прибавятся бунты в сёлах, клану это может выйти боком.
— Не тебе меня учить, старик, — Маэда грозно нахмурил брови. — Я говорил, чем быстрее мы найдём беглецов, тем вам будет лучше.
Одзиро лишь промолчал и взглянул на Хироки, который пытался вести переговоры с толпой рассерженных крестьян. Атмосфера в Сатомори стремительно накалялась, казалось, еще немного, и клетки тела прочувствуют её. По обе стороны росло недовольство.
В рядах Маэда — голодные от недостаточного снабжения солдаты шли на радикальные методы, разграбляя селян. Селяне же, недовольные ситуацией, хаотично выплёскивали ненависть на всё вокруг.
— Возвращайтесь к работе! — рявкнул самурай. — Не о чем здесь больше говорить.
Постепенно, собравшаяся толпа начала расходиться и всё возвращалось на круги своя. Маэда направился в сторону рёкана. На площади остались лишь Хироки Суэно и Одзиро Юта. Оба смотрели в спину уходящему Маэда.
— Так больше продолжаться не может, Юта, — серьёзно заявил глава деревни. — Нужно что-то решать.
— Что ты предлагаешь, Хироки?
— Мне тут ветер принёс весточку, — в полголоса произнёс тот. — Оути стягивают войска у Киото.
— Снова попытаются занять столицу?
— Если это так, то наш достопочтенный даймё попытается призвать туда как можно больше сторонников, способных держать меч, — Хироки осмотрелся. — Наших гостей можно попробовать незаметно переправить во владения других кланов.
— Но, как долго нам ждать Оути? Люди недовольны, Суэно.
— Маэда неглупый человек. Если люди будут голодать, подвергаться нападкам и терпеть лишения лишь из-за двух беглецов, они скорее выдадут их, чем возьмутся за вилы…
— Но?
— Но Маэда не понимает, где оказался, — Хироки усмехнулся. — В Сатомори всю жизнь шли беженцы со всей округи. Мы научились держаться вместе, ибо каждый из нас находился в подобной ситуации.
Священник и Хироки двинулись в сторону поместья. Некогда спокойные и тихие улочки Сатомори пропитались ненавистью и недоверием. Люди старались не выходить лишний раз из домов и не выпускали своих детей без особой необходимости.
В поместье их уже поджидала Хотару. Девушка встретила мужчин низким поклоном и предложила пройти в гостиную, подготавливая оную для чаепития. Одзиро всё ещё помнил тот женский силуэт в ночи, который ему удалось застать недавно.
— Кстати, Юта, — Суэно остановился у входа в гостиную. — Чиё передала тебе письмо. Кажется, что-то важное.
— Письмо? — священник задумался. — Давай-ка его сюда.
Хироки сдержано кивнул и удалился в соседнюю комнату. Из-за двери послышалось шуршание бумаг. Судя по всему, комната служила Суэно рабочим кабинетом. Одзиро остался один на один с Хотару.
— Присаживайтесь, Одзиро-сан, — девушка указала на место рядом с невысоким столиком. — Чай скоро будет готов.
— Благодарю, — Одзиро с кряхтением опустился в позу сэйда.
— В деревне сейчас неспокойно, Одзиро-сан, — Хотару взглянула на жреца через плечо. — И чем всё это закончится?
— Скажи, Хотару-чан, — священник внимательно осмотрел девушку. — Как близко ты знакома с Маэда Такеши?
— С Маэда-саном? — она поставила поднос с чашками на стол и задумалась. — Однажды я приезжала в Киото. Это было около года назад. Я встретилась с ним на рыночной площади. Подумала ещё: «Надо же, такой знатный и состоятельный человек, не брезгует обыкновенным городским рынком».
— И далее?
— Маэда-сан не особо разговорчивый, — она странно улыбнулась. — Он предпочитает действие вместо болтовни. Поэтому долгих разговоров мы не вели.
Из коридора послышался шум шагов и в гостиную вошёл Хироки. В руках он держал небольшой обрывок бумаги, свёрнутый в несколько раз. Мужчина сел напротив Одзиро и протянул бумажку.
«Одзиро-сан, вы многое сделали для нас с братом, и мы благодарны вам за это. Но я хочу предупредить вас, дорогой друг. Я уже многое поведала о Хинае, возможно даже больше, чем следует. Если вы и дальше продолжите расспрашивать меня, может статься так, что вы, как и я, станете его пленником.
Есть вещи, Одзиро-сан, которые людям знать не позволено. Я с рождения обещана Хинаю, я свыклась с мыслью, что однажды придёт время, когда мне придётся остаться там навсегда. Но как Хинай повлияет на Вас, мне неведомо. Прошу вас, Одзиро-сан, прекратите приходить ко мне, прекратите расспрашивать о Хинае. Это моё вам предостережение. Спасибо за всё, Одзиро-сан».
— Что-то важное, Юта? — Хироки взволновано взглянул в глаза священнику.
— Нет, — но тот лишь болезненно улыбнулся. — Не важнее, чем проблемы с Маэда.
— Хотару, принеси-ка нам сакэ!
— Не нужно, Суэно, — Одзиро поднялся и низко поклонился сперва Хотару, а затем Суэно. — Меня ждут дела в храме. Выпьем в другой раз.
— Как знаешь, — вздохнул Хироки. — Будь осторожен, Юта. Не знаю, что ты задумал и к чему это приведёт, но будь осторожен с Чиё.
— Всё будет в порядке, Суэно, — кивнул жрец. — Я сделаю всё, чтобы Сатомори выстояла все напасти.
***
Босые ноги девушки проваливались в мокрый песок, на подол кимоно накатывались тихие морские волны. Небо, хотя и чистое, отливало серыми красками, нагоняя тоску. Где-то там, за облаками раздавались крики чаек.
— Я просила вас, — Чиё даже не развернулась. — Хватит вопросов.
— Вакада-сан, — Одзиро низко поклонился. — Вам опасно находиться здесь, если люди Маэда…
— Прошу простить мою неосторожность, — девушка вышла из воды. — Мне было тяжело сидеть столько времени взаперти.
— Я понимаю, — кивнул священник. — Скоро всё решится.
— Вы пришли сюда по этому поводу?
Одзиро замолчал. Чиё читала людей по глазам, ей не нужен был ответ на такие банальные вопросы. Она глубоко вздохнула и позвала Одзиро за собой в небольшой лес, что находился недалеко от рыбацкой хижины.
Они молча прошлись по вытоптанной среди кустарников и различных трав тропинке. Всё это время Чиё будто что-то обдумывала. Она сосредоточено смотрела себе под ноги, лишь изредка переводя взгляд на окружение.
Путь завершился на небольшой полянке. Чиё вышла в середину и расслаблено легла, блаженно вытянув руки и ноги.
— Вакада-сан…
— Здесь замечательное место, — умиротворённо произнесла она. — Была бы возможность, я бы проводила здесь дни напролёт.
— Я хотел поговорить, — Одзиро робко подошёл ближе.
Девушка приподнялась и окинула жреца странным, неестественным взглядом. Сложно было разобрать, о чём сейчас размышляет Чиё, но что бы это ни было, оно явно тесно связано с Одзиро лично.
— Вы так много рассказали о Хинае, — продолжил он. — Всё это я тщательно заносил в свитки… но, кажется, не хватает последнего компонента.
— Да? И чего же? — безынтересно, уже зная ответ, спросила девушка.
— Как бороться с богами? Можно ли их убить?
— Думаю, не мне вам рассказывать, что случается с душой после смерти, — Чиё вновь опустилась на траву. — Она покидает тело, сливаясь в гармонии со всем нас окружающим. Мы становимся теми, кто будет оберегать наших потомков, направлять их. Мы становимся ками.
Одзиро лишь слушал.
— А знаете, что происходит с теми, кто отдаёт свою душу Хинаю? Кто постигает его от начала и до конца? — она закрыла глаза. — Душа того несчастного будет вынуждена навеки остаться в чистилище, среди богов. Вечность в мире, где нет ничего, кроме дыма и гари. Вы готовы к этому, Одзиро-сан?
— Если это поможет спасти людей, я готов на эту жертву.
— Гарь и дым — всё, что нужно богам, — как не в чём ни бывало продолжила Чиё. — Им не нужен воздух, солнце ослабляет их, а луки и мечи не наносят никакого вреда. Боги кажутся всесильными, ужасающими и бессмертными.
— И всё же?
— Хи-най, — отрывисто проговорила она. — В мире, где обитают боги, нет лишь одного — яркого, первобытного, горячего огня. Стоит лишь загореться пламени, как боги испытают нестерпимый ужас, словно простые звери. Точно сухой хворост, они вспыхивают и сгорают без следа, стоит лишь коснуться пламени.
— Огонь? И всё? Так просто?
— Боюсь, не так просто, как вы думаете, — Чиё грустно улыбнулась. — То, что я вам рассказала — знать людям запрещено. Отныне, вы, мой дорогой друг, связаны с Хинаем. Воспринимайте это как контракт. Знания, в обмен на вашу душу.
— Я ничего не почувствовал, — Одзиро оглядел себя с ног до головы.
— Это пока, — девушка поднялась с земли. — Вы совершили глупейшую ошибку, Одзиро-сан.
— И почему же? Теперь мы сможем бороться с этими богами!
— Кто «мы»? — звонко засмеялась она. — Я и вы, Одзиро-сан? Кого вы готовы обречь на вечные муки? Кого вы готовы принести в жертву Хинаю?
Одзиро промолчал.
— Есть вещи, Одзиро-сан, которых люди знать не должны, — она отвернулась от священника. — Вы понимаете меня?
Но священник лишь отвёл взгляд в сторону, пытаясь осмыслить всё сказанное.
— Надеюсь, что понимаете, — Чиё зашагала в противоположном направлении. — Я бы хотела сходить к реке. Мой брат внимательно следит за передвижением патрулей, так что можете не беспокоиться за мою безопасность, Одзиро-сан.
***
— Куроко! — раздался голос с другой стороны берега. — Давай быстрее! Если не успеешь, я всю крупную выловлю!
Черноволосый мальчик кивнул и, ловко перепрыгивая препятствия на пути, бросился вверх по течению реки, в сторону ближайшего моста. Великоватое кимоно сменилось на неаккуратно сшитые льняные штаны и лёгкую накидку.
Куроко попал в храм будучи совсем ребёнком, потому совершенно не знал о прошлом. Одзиро не рассказывал ему ни о родителях, ни о месте, где мальчик родился. Единственное, что Куроко знал — это свою фамилию: Комаэда.
Мальчик не жаловался на свою жизнь. В отличии от многих детей‐селян, он не голодал и не вынужден был трудится в полях. Всё, что входило в обязанности Куроко — следить за чистотой в храме, менять благовония и выполнять другие мелкие поручения.
Одзиро, хоть и строг, однако всегда был добр к своему ученику и редко что-то ему запрещал. Потому, Куроко любил проводить время у реки с другими детьми, занимаясь отловом рыбы или простым нырянием.
Почти добежав до моста, Куроко заметил странное копошение в воде. Остановившись и приглядевшись, он обнаружил, что над водной гладью виднеется чья-то голова. Рядом, на берегу, лежало кимоно и стояла пара гэта. Мальчик остановился.
Его появление не осталось незамеченным. Внимательным взглядом странных, отрешённых глаз, Куроко оценивала Вакада Чиё. Впервые он увидел Чиё, когда Одзиро выхаживал её в храме. Сперва он боялся странных слов и этих глаз, что словно смотрят сквозь человека. Но со временем привык.
Когда Чиё закончила с изучением мальчика, на её лице проскользнула двусмысленная улыбка. Девушка поднялась из воды. Несмотря на невыразительное лицо, тело её выглядело здоровым и пышущим жизнью.
Соблазнительные изгибы талии, небольшая, но аккуратная и притягательная грудь, мокрая кожа блестела при дневном свете. Чиё не переставала улыбаться, глядя на Куроко, отчего у последнего перехватило дыхание.
— Ты же храмовый мальчик, верно? — она вышла из воды и нагнулась за кимоно.
— В-Вакада-сан? — Куроко не мог оторвать взгляда от девушки, хотя очень старался. — Что вы тут делаете?
— Сидеть взаперти — такая скука, — усмехнулась она. — Захотелось немного освежиться.
— Вас… вас… — что-то внутри заколотилось и слова совсем не шли.
— Меня? — она расправила кимоно, внимательно оценивая его.
— Не могли бы вы… — Куроко невольно задержал дыхание. — Кимоно…
— Что-что? — девушка вновь перевела ехидный взгляд на мальчика. — Я не понимаю тебя, Куроко-кун.
— Ваше кимоно, — испытание становилось для него всё тяжелее. — Не могли бы вы… надеть его?
— Надеть? — Чиё провела рукой по одежде. — Его?
Куроко кивнул.
— Зачем? Тебе не нравится, как я выгляжу без него?
— Нет-нет! Нравитесь… то есть… — щёки парня окончательно налились краской.
Девушка громко и звонко рассмеялась, затем накинула на себя кимоно и ловко повязала оби. Странноватая улыбка не сходила с её лица, хотя и стала чуть более добродушной. Чиё присела на один из обточенных водой камней и провела ладонью по коротким волосам.
— Раньше у меня были длинные волосы, — сказала она, даже не поворачиваясь к Куроко лицом. — Мягкие, как шёлк и чёрные, словно ночное небо.
— Но вы их остригли?
— Верно. С такими длинными волосами неудобно уходить от погони и пробираться через леса. Знаешь, к ним постоянно норовит что-нибудь прицепиться: репейник, листья, или чья-нибудь крепкая хватка. А ещё, если за ними не ухаживать, могут завестись вши.
— Когда Маэда-сан уйдёт, вы снова сможете их отрастить, — Куроко всё это время стоял на месте в абсолютном оцепенении.
— Но знаешь, — она в очередной раз бросила на парня неоднозначный взгляд. — Такие волосы намного легче мыть.
— Скажите, Вакада-сан, — Куроко набрал в лёгкие побольше воздуха. — То, что вы говорите про Сатомори — правда?
— А ты мне не веришь, Куроко-кун?
— Я… я не знаю.
— Да, правда, — подтвердила Чиё. — До самого последнего слова — всё правда.
— Значит, мы всё равно умрём?
— Почему же, — она невесело усмехнулась. — Если будешь слушать меня, Куроко-кун — не умрёшь.
— А боги? Они скоро придут?
— Слишком много вопросов, Куроко-кун, — она развернулась к мальчику полностью. — Всему своё время. А пока беги, куда бежал. И о том, что сегодня видел, никому ни слова. Понял?
— П-понял, — парень низко поклонился.
— Ну и славно, — Чиё улыбнулась.
***
Огонёк свечи нервно подёргивался, создавая иллюзию, словно тени на стенах рёкана живые. Футон — твёрдый и неудобный, но с этим приходилось мириться. Маэда не любил людей, которые не умели терпеть.
Самурай пустым взглядом смотрел в потолок и молчал. Его грубая ладонь сжимала небольшую нежную руку девушки, что лежала под боком и также молча осматривала мужчину. Многочисленные шрамы и рубцы на теле, некоторые из них были совсем свежие и только-только начинали зарастать.
Маэда был чуть старше тридцати, но лицо его уже украшали глубокие морщины, а волосы местами тронуты сединой. Можно было только догадываться, где побывал этот человек и сколько он перенёс.
Хотару высвободила руку и провела пальцами по тяжело вздымающейся груди. Он перевёл на неё холодный взгляд. Нет, Маэда понимал, что такое любить и хотел бы смотреть на Хироки Хотару совсем другим взглядом. Только он забыл как.
— У тебя были женщины до меня, Такеши?
— Были, — коротко ответил он.
— Они, наверное, куда изящнее и теплее меня, да?
— Нет, — всё такими же обрывками фраз продолжал самурай.
— Скажи, Такеши, — она прижалась к нему. — Ты мог бы взять меня в жёны?
В этот раз он промолчал и снова уставился в потолок, сделав вид, будто пропустил вопрос мимо ушей.
— Мы бы уехали в Киото, подальше ото всех, — Хотару мечтательно закрыла глаза. — Я бы родила тебе сына, Такеши. Такого же сильного, как и ты.
— Вакада, — произнёс Маэда, — они здесь?
— Может и здесь, а может и нет, — глаза девушки хитро блеснули.
— Рано или поздно я их найду. И я не буду делать поблажек, Хотару.
— Даже для меня?
Он снова промолчал.
— Знаешь, — она приподнялась с футона, прикрываясь одеялом. — Кажется, Одзиро-сан начал догадываться о нас с тобой.
— Неужели, — раздался хриплый смешок.
— Сегодня он расспрашивал меня о тебе, — кивнула Хотару. — Я ему ничего не рассказала… но, будь осторожнее, Такеши. Я очень волнуюсь.
— Осторожничать не имеет никакого смысла, — твёрдо заявил он. — Быть готовым принять бой — да. Всегда помнить о неизбежности смерти — да. Но прятаться и трястись, самураю не пристало.
— И для чего всё это, — Хотару устремила взгляд в окно, за которым на деревню уже опустился ночной мрак. — *Бусидо, честь, самураи, даймё? Почему нельзя скинуть с себя все эти условности, Такеши? Почему, нельзя жить как все обычные люди?
— Уже поздно, — он поднялся на ноги. — Если не вернёшься домой, могут возникнуть проблемы.
— Ты же хочешь, чтобы я осталась до утра?
— Нет, — коротко ответил Маэда. — Иди.
Хотару принялась неспешно одеваться, затем расправила свои длинные волосы, что спадали до самой поясницы и вновь подошла к мужчине, обхватив его сзади и положив подбородок на плечо.
— Хорошая ночь, правда, Такеши?
Ответа не последовало, самурай лишь сдержанно кивнул, глядя на силуэты покачивающихся на ветру деревьев да на гордые возвышенности холмов, скрывавших Сатомори от всего остального суетливого мира.
— Я люблю тебя, Такеши, — будучи уже у двери, произнесла Хотару. — Больше, чем кто-либо.
Но и в этот раз, кроме молчания, девушка ничего не услышала. Тяжело вздохнув, она задвинула за собой дверь. Послышался топот босых ног по деревянной лестнице, который с каждой секундой становился всё тише и тише.
Когда звук окончательно затих, Маэда затушил свечи и вышел на балкон, подняв взгляд к усеянному звёздами небу. Лёгкий ветер обдувал лицо, пробирался в волосы и пробегал по старым ранам.
— Хорошая ночь, — глубоко вздохнув, ответил самурай.
Примечания:
Бусидо — Кодекс самурая, свод правил, рекомендаций и норм поведения истинного воина в обществе, в бою и наедине с собой, воинская мужская философия и мораль, уходящая корнями в глубокую древность.