Два часа до конца света - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 26

Глава XXV: Рёв тысячи машин

«Если вы стоите в правильном направлении, все, что вам нужно — это продолжить идти» — Будда.

11 июня 2019, Зона 112, 12:02

Переступив через порог Зоны 112, миновав последнюю преграду на пути к свободе, Нежилец, скрытый от глаз всякого рода жизни, позволил наконец своим лёгким вобрать свежий летний воздух. Всем своим телом, потерявшим осязаемую форму, он ощущал, как лучи июньского солнца стремятся сквозь него, натыкаясь на асфальтированную поверхность земли. Жар, доносившийся с ближайшей звезды, бесконечным потоком ниспадал на землю вокруг. Нежильца не волновало, как он сохраняет способность к зрению, находясь в этом необычном состоянии. Страх за свою жизнь наконец оставил его.

— Боже, — пронеслось в его сознании, — меня нет. Меня просто здесь нет.

***

Ворвавшись в кабинет к Антону, Шихобалова в крайне эмоциональной манере стала осыпать коллег подробностями о своей работе над Бетой Центавра. Могилевич, у которому не терпелось изложить своё видение ситуации с профессиональным интересом наблюдал за активной жестикуляцией Маргариты:

— Понимаете, подобно тому, как для проявления гравитации необходима материя, чтобы эта сила могла себя проявить, также и для сознания нужен объект, способный дать ощущение индивидуальности. Грубо говоря, сознание не находится в мозге, как думают некоторые люди, оно непосредственно вокруг нас. Сознание, как и другие законы мира, пронизывает всю реальность, но для того, чтобы оно могло себя проявить, нужен индивидуум. Нежилец не является физическим объектом, в привычном смысле слова. Он — часть мировосприятия некоего человека, жившего давным-давно! Очевидно, кто-то, кто умер две тысячи лет назад, настолько привык сражаться с аномальными силами, что, умирая, сподвиг реальность к созданию самоподдерживающейся единицы сознания. Чтобы эта сила продолжала борьбу, не думая о смерти.

Когда сотрудница закончила свой сбивчивый рассказ, Могилевич, скрестив руки на груди, одобрительно кивнул.

— Честно признаюсь, — ответил он, поворачиваясь к стене, увешанной документами, — я бы ни за что не поверил в подобное, если бы не все эти свидетельства. Вот, посмотрите. Тут написано, что он служил во всех подразделениях по борьбе с аномалиями, начиная со времён смуты на Руси. Вы знали, что на ранних этапах государственности, надзор за аномалиями осуществлял безымянный орден монахов, которые до крещения представляли собою помесь язычников и шаманов?

— Звучит интересно, — с энтузиазмом ответила Марго, — с радостью послушаю лекцию в вашем исполнении, когда мы выйдем отсюда. Наши уроки истории были главным образом поверхностными.

— Детективов обучают истории досконально. Не только России, но и всего мира. Люди вообще, скажу я вам, склонны недооценивать прошлое своего народа.

Лебедев, до сих пор, таившийся в углу лаборатории, тихонько прокашлялся:

— Я извиняюсь, а можно ли нам вернуться к обсуждению настоящего?

— Да, конечно, — спохватился Антон, закатывая распустившиеся рукава рубашки, — вот, взгляните, этот документ датирован 1770-ым годом. В нём упоминается монах, передавший Комитету Аномалий Российской Империи несколько объектов, два из которых в данный момент числятся на счету Зоны 112. Это уже рассмотренный Маршем "Ртутный камень" и что-то ещё. Тут остался только старый порядковый номер: Фита-Сорок. Ищем в реестре Зоны зацепки, и попадаем вот на этот документ, согласно которому, теперь этот объект зовётся "Вещателем", и имеет номер…

— Шесть-три-четыре-один, — выдохнул Лебедев, — прескверная штука. Четыре головы, сшитые вместе в районе затылка. Сводит людей с ума.

— Точно, — подтвердил детектив, — именно столкнувшись с этим объектом, Нежилец впервые проявил себя как аномальная сущность. Мы полагаем, что его память может глушиться усилием воли. Вероятно, он, в течение многих своих жизней, мог заставлять окружающих воспринимать себя значительно моложе, чем он есть, играя роль обычного человека. Однако тот факт, что его природой является тяга к отмщению, заставляла самого Нежильца постоянно искать деятельности, связанной с аномалией. И столкновение с "Вещателем" стало поворотным моментом в его последней жизни, когда груз всех прожитых лет возник перед вниманием и выбил из колеи.

— Стоп, — воскликнула Шихобалова, доставая из сумочки очередную банку бодрящего пойла, — а почему мы говорим именно об отмщении? Я предполагала, что привязанность к людям, вроде сильной любви, куда более способна сподвигнуть людей на изменение реальности, в том числе и аномальными способами.

— Во-первых, — пояснил Могилевич, — истинная жажда мести является следствием утраты чего-то очень важного. Мы предполагаем, что Мнемогемнон, чьё имя упоминается в материалах "Ртутного камня", мог быть очень могущественным и жестоким существом. Вполне вероятно, что, при жизни, Нежилец, — простите за тавтологию, — потерял любимого человека, из-за действий этого монстра. Может, ходячее зло, как называли Мнемогемнона в некоторых источниках, вырезал его деревню, убив жену и детей, вроде того. Было бы неплохо поспрашивать об этом самого Нежильца. Учитывая, что "Стазис" уже снят, мы можем направиться к месту возникновения комплекса имени Новикова.

— Куда?! — Одновременно переспросили Лебедев и Маргарита.

Детектив устало провёл рукой по бледному лицу.

— Чёрт, вы же не знаете. Я уже связался с Одинцовым. Он подтвердил слова Архивариуса о появлении комплекса за чертой города. И, судя по его тону, грядёт нечто страшное. Он уже собирает информацию насчёт засекреченной постройки Отдела "П".

— Ебать, — резюмировала сотрудница, рухнув на офисное кресло, — а что насчёт нас? Нежилец по-любому покинул Зону. Что мы скажем начальству?

Тяжко вздохнув, Могилевич объявил коллегам:

— У меня есть план, но вам придётся мне подыграть.

***

Комплекс «Рост», то же время

Направив объектив фотоаппарата себе под ноги, Владимир Марш делал снимки цветов, состоящих целиком и полностью из покрытых коррозией шипов. Вокруг него стояли вооружённые дружинники из отряда Усачёва. Сам командир возился с тяжёлым чемоданом разномастной аппаратуры недалеко от железных ворот.

Им удалось пройти двадцать метров от входа в комплекс, не столкнувшись ни с одной опасностью, что можно было считать удачным началом исследования.

— Паш, подкинь линзу под номером девять. — Крикнул Марш, выпрямившись во весь рост. — Она в такой зелёной бархатной коробочке.

Напряжение, сотрясающее его руки, ушло вскоре после принятия таблеток. С каждым вдохом, разум всё более и более прояснялся.

Подошедший командир сунул ему линзу:

— Такую вещь лучше не кидать. — Миролюбиво заметил Павел. — Разобьётся.

— Да у нас таких на складе штук триста ещё, — поведал Марш, совершая манипуляции с фотоаппаратом, — это называется астатно-шихтовой линзой. Soviet technology, так сказать. Отдел «П» когда-то интересовался таким явлением, как завеса. Ты в курсе, что вокруг нас могут находится множество опасных невидимых тварей?

— Ну, — протянул командир, почесав бритый затылок, — нам многое на лекциях рассказывали.

Сняв стандартную линзу, Владимир с щелчком нацепил другую.

— А знаешь ли ты, мой воинствующий друг, что Отдел в своё время устроил целый геноцид людей с аномальными способностями?

Направив взгляд камеры на пространство комплекса, доктор несколько раз нажал затвор.

— То была жизнь без комитета по Этике, — пожал плечами Усачёв. — Хорошо, что он теперь есть, наверное.

— Наверное, — задумчиво повторил Марш, вглядываясь в дисплей, на котором вырисовывались очертания завода. — Смотри!

Заглянув через плечо Владимира, командир наблюдал, как между корпусами комплекса виднеется слабо различимый силуэт.

— Фантом? — Тихо спросил он.

— Не совсем. Помнишь ту девчонку, которую швырнуло дерево перед главным корпусом?

— Да, и что?

— Её зовут Вера. Когда-то давно её мать пытали в застенках нашего учреждения. Лет восемьдесят назад. Я дам тебе потом почитать очень длинный документ.

— Ты знаешь, я не очень лажу с книгами. Расскажи лучше кратко. И самое важное.

— Самое важное? — Подняв бровь, переспросил доктор.

— Ты знаешь о чём я.

— О наиболее эффективном способе убийства? Не знаю. Их тела набиты какими-то микроскопическими тварями, думаю, пули им не нанесут особого вреда.

— Взрывчатка?

— Может быть.

С этими словами, он уверенным шагом направился вглубь комплекса.

— Эй! — Крикнул Павел. — Ты куда?

— К тому дереву. Держу пари, оно разумное. Нужно поболтать с ним.

— Твою мать, Володя! Не суйся туда. Вернись.

— Догоняй! — Крикнул он, не оборачиваясь.

— Вот же тупорылый кретин, — тихо процедил вояка, — вы двое! За мной, остальным охранять вход. При первой же возможности, открывать огонь.

***

Недра главного корпуса, 12:20

Комплекс "Рост", четвёртый подземный цех, 1965 г.

Они медленно двигались в тесном проходе между огромными станками, наполнявших тёмный зал. Вера вела Константина за рука, ориентируясь на силу своей прекогниции. Светло-розовая футболка мальчика была пропиталась её кровью, когда ему пришлось повиснуть у неё на шее, чтобы она, левитируя, смогла спустить их на несколько этажей вниз. По какой-то причине, в здании отсутствовали лестницы, и не было найдено ни одного обломка бетонных перекрытий или свай, указывающих на то, что они вообще когда-то здесь были.

— Вероятно, местный персонал умел летать, — предположил мальчик, — либо телепортироваться.

— Здесь невозможно провести сеанс смещения, — возразила тётя, — что-то действует на меня. Не даёт сосредоточиться.

Сначала Вера думала, что ей мешал страх, но чем дольше она находилась внутри этого здания, тем яснее ощущала давящее присутствие потусторонних сил. Ощущение матери таяло с каждым шагом, словно она стремилась к миражу, который отдаляется, по мере приближения.

Когда они спускались, глаза Константина были плотно закрыты, но Вера, чьё зрение функционировало даже несмотря на наличие опущенных век, могла видеть, как в пустых дверных проёмах возникают пугающие образы.

Опустившись на самый нижний этаж, авантюристы оказались на два этажа ниже земли. Дальнейший путь им преграждал бетонный пол, усеянный осколками стекла. В очередной раз вспомнив про обувь, Вера была вынуждена приземлиться на это ранящее кожу стоп покрывало. Дальнейший путь лежал через широкое помещение, забитое разномастными механизмами, от которых в воздух поднимался стойкий запах машинного масла. Петляя между станками, Вера молилась всем богам о том, чтобы они вдруг не начали работать. Интуицией она видела, что на поверхностях этих машин не лежало ни одной пылинки. Где-то глубоко внутри её ума рождались тревожные видения, в которых рёв тысячи машин озаряет пространство, выбивая остатки сознания из Константина.

Полночь вошла через главный вход. Вероятно, там находился либо лифт, либо пустая шахта, по которой её мать могла достигнуть самого нижнего уровня строения. Сталкивалась ли она с чем-то ужасным во время своего пути? И, самое главное, смогла ли она встретить Эрион? И если она наткнулась на свою первую дочь, стало ли это причиной того, что её присутствие так сильно отдалились? Что, если Полночь канула в небытие вслед за Эрион?

Уводя за собой Константина, Вера пыталась припомнить все рассказы матери, в которых та упоминала Эрион. Прокручивая в голове воспоминания, где-то на девятом круге, она задалась вопросом, почему мать никогда не говорила ей "человеческого" имени её дочери? Как её звали до того, как она стала Эрион? Это была одна из тысячи вещей, которые она намеревалась выяснить при первой же встрече с Полночью.

Пройдя через зал, они вышли к широкому проёму. Прислонив руку к закрытым дверям, Вера сосредоточила ощущения на том, что находилось за ними. Чувства подсказали, что за ними никого нет, и тогда она их толкнула.

Тихо скрипнув, тяжёлые ставни из железа и дерева распахнулись, образуя проход. Внутреннему взору ведьмы открылся коридор, по бокам которого тянулись кабинеты. На этот раз все двери были на месте, а покрытие стен ощущалось как старое, но всё ещё целое. Перехватив ладонь Константина другой рукой, Вера двинулась дальше.

Проход уходил всё дальше и дальше, не давая девушке увидеть конец, где предположительно должен находиться спуск на более нижние уровни. Пройдя ещё метров десять, она явственно ощутила, что перед её ногами находится что-то живое. Сплетения сосудов несли в себе чью-то кровь. Некто будто расстилался перед ней, ожидая столкновения, чтобы схватить жертву в свои объятия. В смешанных чувствах Вера застыла на месте. Напрягая все свои сенсоры, она пыталась "прощупать" то, что находилось дальше пяти шагов, но сверхъестественная тьма, заполнявшая коридоры цеха, оставалась непроницаемой. Ей нужен был свет, но Константин был слишком напуган, и она опасалась, что он совершит какое-нибудь резкое движение, которое может спровоцировать существо впереди.

Вдруг она ощутила, как на её запястье ложатся пальцы второй руки Константина.

«Я слышу тебя, — пронеслось в её голове, — я обещаю, что не буду кричать».

«Как ты делаешь это? — Насторожилась Вера, не сводя глаз с темноты перед нею».

«Не знаю, это похоже на стрекот сверчков в голове, из которых складываются слова. Думаю, я слышу не тебя, а своих тлеедов, которые, в свою очередь, слышат твоих тлеедов».

«Звучит разумно. Зажигалка у тебя?».

Отпустив на секунду запястье тёти, Константин пошарил в карманах и вложил в её ладонь пластиковую зажигалку.

«Обещай, что убьёшь меня!» — Взмолился мальчик.

«Перестань».

Чиркнув зажигалкой, Вера озарила коридор неровным светом пламени. В сплетении дрожащих теней они узрели, что пол перед ними устилают несколько десятков тонких тёмно-серых щупалец. Плетьми они раскинулись на покрытой зеленоватым линолеумом поверхности, напоминая странный вид лапши. Подняв зажигалку выше, Вера почувствовала, как хватка мальчика становится всё крепче.

Щупальца, змеясь по полу, брали начало из недр рта, принадлежавшего огромному мертвенно-бледному лицу, заполнившему собою всё пространство коридора, от пола до потолка. Недвижимая, словно высеченная в камне, гримаса преграждала путь. Над широким рваным ртом располагались две бездонные дыры, которые медленно сжимались, вбирая в себя воздух, и разжимались, неслышно выдыхая его в лица наблюдателей. Выше располагались два совершенно человеческих глаза, лишённых век. Судя по закатившимся наверх зрачкам, существо находилось в глубоком сне.

Шум тлеедов в голове донёс до Веры мысленный крик Константина.

«Спокойно, — скомандовала девушка, погасив пламя, — медленно отходим. Ме-е-едленно».

Но едва они сделали несколько шагов назад, как за их спинами раздался грохот, ознаменовавший начало работы множества механизмов, наводнявших цех, который они прошли ранее. Шум, сотрясающий стены, прокатился по внутренностям корпуса. Лампы над их головами зажглись тусклым грязно-жёлтым светом. Переведя взгляд со ставней, отгораживающий от них кричащий механический зал, на лицо, Вера столкнулась с голодным взглядом громадного лица. Остатки губ растянулись в оскале, обнажая ряды острейших зубов.

— Едаааааа, — низкий утробный голос вырвался из недр пасти, и множество щупалец, лежащих ранее плетьми, потянулись к ним.

Выронив зажигалку, Вера совершила взмах свободной рукой, и несколько отростков упали, отрубленные невидимым тауматургическим лезвием. Не обращая внимания на ястное шипение монструозной гримасы, девушка тут же щёлкнула пальцами и втолкнула Константина в распахнувшуюся дверь.

Пробежав несколько шагов по комнате, они обнаружили, что её пол состоит из вязкого вещества, напоминающее тесто, смешанное с кровью. Увязнув в этой бордовой массе, Вера захлопнула за собою дверь, отрезая себя от последнего источника света — в помещении отсутствовали лампы.

«Блять, что за хуйня?» — кричал Константин. Проваливаясь сквозь зыбучий пол, Вера старалась не поддаваться панике, но ужас, разогретый выбросом гормонов, уже прогрызал путь сквозь грудную клетку. Мотая конечностями, они всё глубже погружались в объятья месива. Где-то на периферии сознания ведьма слышала свой собственный голос:

«Вот и всё. Мы оказались в чьей-то ловушке. На что я только надеялась? Неужели моя мать сейчас также угасает, попав в чьи-то сети?»

Она знала, что происходит с носителями, когда градус ужаса достигает критической точки. Обычный человек в таких случаях теряет сознание, но тлееды поддерживают высшую нервную деятельность на пике даже в момент смертельной агонии. Поэтому носители, столкнувшись с ужасом, против которого им нечего противопоставить, сталкиваются с одной из самых страшных участей, подготовленных паразитами.

Оказавшись в безвыходной ситуации, тлееды провоцируют самое настоящее кипение крови. Обезумевший от страха носитель взрывается, распыляя заражённую кровь по округе. Таков механизм выживания тлеедов. Они будут укреплять твоё тело ценой психической здоровья, дадут способности к тауматургии, но когда ты будешь умирать, они разнесут твоё тело в пыль.

Много лет назад, когда Вера была совсем ещё молодой, Полночь застала её в черте города. Девочка, движимая любопытством воспользовалась своими силами, чтобы пересечь реку, и мать была в ярости. В качестве наказания, она привела Веру в гости к сестре Полдень, но не для того, чтобы провести воспитательную беседу за кружкой душистого чая. Достав из "того самого сундучка" несколько кассет, она включила покрытый пылью видеомагнитофон. На украденных из Отдела «П» записях были представлены результаты опытов. Тысяча триста часов пыток, истязаний и кошмаров, преследующих Веру во снах на протяжении следующих лет жизни. Километры плёнки фиксировали одну и ту же лабораторию, куда приводили пойманных носителей.

Она помнила запись, где её искалеченная мать лежала в кресле, лишённая всех конечностей. Она помнила момент, когда незнакомая ведьма со смуглой кожей в течение трёх суток пыталась перегрызть стягивающие туловище крепления. Ей удалили почти все рёбра, поэтому она смогла согнуться практически пополам, чтобы дотянуться зубами до ремней. У неё также оставались ноги, поэтому, когда она сумела освободиться, ей удалось даже добраться до одной из покрытых железом стен, и размозжить себе голову. Но самой страшной записью являлась та, где замученный молодой человек в какой-то момент переставал кричать, и после двух-трёх секунд тишины просто… взорвался.

И ещё Вера помнила то разочарование, которое накрывало свинцовой плитой в момент, когда ей удалось повредить себе глазные яблоки. В тот день она с ужасом обнаружила, что может видеть даже без глаз.