Два часа до конца света - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 35

Глава XXXIV: Кипение крови

"В своей работе я всегда пытаюсь объединить истину с красотой, но когда мне приходилось выбирать одно или другое, я обычно выбирал красоту." — Герман Вейль, немецкий математик.

Комплекс "Рост", Минус-третий этаж, Полночь

Сотрясая бетонные стены мощнейшими волнами тауматургических сил, обнажая арматуру яростными выпадами, Эрион и Звягинцев кружились в облаках струящейся от стен пыли. Размахивая раскалёнными до красная клинками с рабочим названием "Грета", Капитан разбивал одну за другой вышедшие из-под запястий сумасшедшей чертовки сверхъестественные лезвия. Электростатические двигатели, встроенные в рукояти мечей, были разогнаны до сверхъестественного максимума. Механизмы, собранные по лекалам Отдела "П", генерировали мощнейшее давление, заставляя тлеедов, замороженных в эпоксидной смоле, приходить в неистовство и метаться по крохотной центрифуге, заставляя вскипать гремучую смесь жидких металлов. Атомы, составляющие сплав клинка, передавали друг другу немыслимое количество энергии. Аномальная кровь, закалённая для службы ординаторам Комплекса, сталкивалась в битве с аномальной кровью автономной колонии тлеедов.

Пару раз Звягинцеву удалось подобраться к Эрион на расстояние выпада, и тогда он вкладывал всю мощь, протекающую чрез его мышцы, в удар. Их битва длилась уже несколько часов, но яростные крики, оглашавшие коридоры нижних этажей, не затихали ни на минуту. Капитан наносил удар за ударом, он несколько раз отрубал ей конечности, но чудовище, закованное в тощее тело безумной дочери, раз за разом отращивало новые.

Распространяя невидимые сети внутри стен, Эрион заставляла бетон отрываться кусками от общей толщи корпуса, чтобы с неистовством метеора влететь в тушу капитана. Чаще всего, ему удавалось разбивать летящие камни на подлёте к телу, в противном случае, бледная кожа, укрытая обветшавшей формой Отдела, расходилась по швам от полученного удара.

Полотно застывшего цемента трещало под яростью Эрион, и вскоре, показавшаяся на поверхности арматура изошла смертельной судорогой, пытаясь пронзить тело ординатора. Вращая клинками по немыслимым траекториям, ординатор шинковал стремящуюся к нему материю на мельчайшие кусочки.

Остатки мыслей в мозгу, искали корни железного Древа в толще стен, посылая им сигнал о нужде в помощи, но охранник у входа молчал. Он бы узнал о нападении, если бы таковое имело место быть, но гробовая тишина в аномальном эфире говорила о том, что Древо больше не желает осуществлять свою работу.

Обращая же внимание к своему хозяину, всемогущему двойнику Бога, — Исполнителю, — он натыкался на ужас перед угрозой, что двигалась десятком тысячью этажей ниже. Неведомое существо, нарушавшее законы физики десятки лет, вдруг оказалось не исполненным мудрости универсумом, а обычным сгустком человеческого страха.

Перегружая двигатели обеих клинков, капитан сорвал клапаны, предохраняющие клинки от самопроизвольного возгорания. Кровь, кипящая в крохотных центрифугах мечей, вошла в необратимую реакцию, обращая кропотливо выверенную симфонию инженерии в хаос тупого милитаризма.

Разрывая на куски некогда человеческие тела противников, ударная волна локомотивом пронеслась по длине невероятно длинного коридора. Массивные железные двери слетали с петель, люминесцентные лампы, закреплённые на потолке, срывались одна за другой в потоках разогретого до солнечной температуры воздуха. Бесконечной толщины стены поглощали разрушительные вибрации, покрываясь трещинами, уходящих вглубь на многие метры.

Распылённые в мелкую труху останки разметало в противоположные стороны пламенным ветром, воцаряя на этаже гробовую тишину. Луч света, рвущийся с линзы одного из бесконечно многих прожекторов центральной шахты, зафиксировал, как толпы аномальных созданий покидают открывшиеся камеры. Как сотни глаз, рук и щупалец ощупывают пространство, изувеченное взрывом. Как множество ртов, пастей и жвал жадно раскрываются, поглощая поступающий из недр Исполнителя кислород. Как миллионы песочных тлеедов, осевших пылью на поверхностях, вновь собираются в единое целое.

***

Зона 112, то же время

Двери лифта открылись перед Константином, приглашая его в ярко освещённое пространство минус-третьего этажа. Сопровождавший его Могилевич, тянул за собою маленькую тележку, нагруженную пакетами донорской крови.

— Не бойся, — сказал Антон, мягко кладя руку на плечо мальчика, — всё будет хорошо. Сколько, говоришь, тебе лет.

— Я не говорил, — отстранённо ответил Костя, уворачиваясь от рук детектива и прижимая к груди окровавленную сумку, — мне семнадцать.

— Моему сыну почти столько же. Дочери чуть побольше.

Двое оперативников, идущие чуть впереди, открыли дверь в одну из лабораторий. Оказавшись в помещении, где целая стена была увешана какими-то документами и газетными вырезками, мальчик молча наблюдал, как в центр комнаты ставят весьма обширного объёма аквариум, вроде того, который использовался при изучении ползучих глаз. Не дожидаясь разрешения от подошедшего Лебедева, вызвавшегося зафиксировать все процедуры, Константин принялся зубами рвать пластиковые пакеты, выливая алое содержимое в стеклянную ёмкость.

С тяжестью на сердце, детектив не мог оторвать взгляда от трясущегося, покрытого ожогами от сигарет, запястья. Рядом, застыв в немом смятении, Валентин переводил взгляд с Константина на Могилевича, забыв про блокнот в кармане халата.

Наблюдавший за этой картиной через камеру слежения Одинцов, одной рукой размешивал сахар в чашке кофе, а другой писал отчёт администраторам по поводу всего случившегося. Когда на пороге Зоны появился оперативник с задержанным шпионом и малолетним невротиком, исповедующим тауматургию, его и без того перегруженный прошлыми событиями разум, уже не мог трезво осмысливать происходящее.

Шпионом оказался командир ведущей военной силы учреждения? Окей, спасибо, что схватили. Носитель-подросток с оторванной рукой и лопнувшим глазным яблоком требует два центнера литров крови для воскрешения двоюродной тётки? Без проблем, вам какая группа, первая или четвёртая.

Увлечённый собственными мыслями, он несколько раз перечитал собственное послание, выискивая те маты и непристойности, которые крамолой проскользнули по его пальцам к клавиатуре:

"…на данный момент состояние Комплекса, не смотря на (весь этот пиздец) возникшие трудности, остаётся стабильным. Надзор осуществляет ведущий исследователь паранормальных явлений (пахарь, жнец, на дуде игрец), сотрудник 4 уровня, Владимир Марш. В ближайшее время руководство Зоны 112 рассчитывает (забить болт и пойти спать) на максимальный уровень помощи от столичных сил Фонда."

Испустив красноречивый вздох, Смотритель устало облокотился локтями на стол и закрыл лицо руками. Не менее красноречивое "Бляяяяяяяяя" донеслось из-под ладоней Дениса спустя секунду. А спустя ещё минуту, дверь со скрипом открылась, и в кабинет ворвалась раздражающе бодрая Маргарита Шихобалова.

— Сука, — против воли выругался Одинцов, заставляя сотрудницу уставиться на него в непонимании.

— Что? — Спросила Марго, глядя на него исподлобья.

— Не, это я не вам, простите. Что у вас?

— Я думаю, вам стоит написать обращение в Зону 400.

— Марго, — взмолился Смотритель, — я отчитываюсь только перед Москвой. О вашем устроении в нашем учреждении я напишу в Челябинск завтра, так как важность вашего сообщения не является критической.

На секунду взгляд Шихобаловой стал именно таким, который рано или поздно увидят на себе все сотрудники Фонда, старше сорока пяти: ТЫ ГОВОРИШЬ КАК КРЕТИН С БЮРОКРАТИЧЕСКИМ ДЕРЬМОМ В ГОЛОВЕ.

Однако, Марго ответила следующее:

— Не злитесь на меня. Поверьте, я заинтересована в успехе компании Зоны 112 не меньше вас. И если ваша лояльность к Фонду выше, чем у схваченного боевика-шпиона, вы доверитесь решению администрации перевести к вам специалиста с одного из важнейших международных узлов организации в мире.

— Лояльность? Всё-таки вас прислали, чтобы подглядывать за нами, — потирая ладони, сощурился Одинцов.

— Отнюдь. Я не меньше вашего знаю, как по-скотски ведёт себя Администрация. Но она и не просит, чтобы мы любили её. Она просит, чтобы мы соглашались с её методами. Да, у нас кошмарная бюрократия, но у нас также есть Комитет по этике, — во многих случаях, эта решающая вещь. Каждый сотрудник сам выбирает причину любви к Фонду SCP: священная борьба со злом, образование и путешествия, открытия, деньги, но никогда не любовь к Администрации. Да, администраторами и полумифическим Советом О5 можно восхищаться, но любить — никогда.

— Вау, — поразился Смотритель, — честно говоря, это именно то, что мне нужно было услышать.

— Отлично, — улыбнулась сотрудница, — а теперь я очень прошу вас написать в Зону 400, что для Беты Центавра нашёлся идеальный кандидат на должность задающего вопрос. А я пока буду с Могилевичем.

Круто развернувшись, Марго устремилась к двери.

— Подождите, — воскликнул Денис, — я должен написать только это? Это же не имеет смысла?

— Как говорила одна из моих наставниц, — сказала Марго, замерев на пороге, — в этом мире мало что имеет смысл. И недавно я убедилась, что миром, похоже, правят идеи, а не смысл. В зоне 400 поймут, о чём я. Напишите так.

Хмыкнув вслед упорхнувшей сотруднице, Одинцов открыл на компьютере внутренний реестр Фонда, чтобы найти контакты Зоны 400.

***

Комплекс "Рост", Центральная связующая шахта, то же время

— Ты жалеешь его? — Спросил Нежилец, кружась невидимым туманом вокруг идущей по вертикали Гетеры.

— Сочувствую. — Ответила ведьма, вглядываясь внутренним взором вглубь Исполнителя. — Собрать столько мощи, столько сил и ради чего?

— Чтобы превзойти тебя, — предположил спутник.

— Да, так он сказал, но мне почему-то думается, что он слукавил. Всё, что Исполнитель творил, выходило лишь извращённой пародией на мою деятельность. Я живу тысячи лет — он тысячи лет паразитирует на аномалиях. Я закладываю порталы, возрождая природные места силы, а этот идиот расшатывает их, выпуская в мир потоки сверхъестественных нечистот. Я, сливаясь с мрамором, воздвигая колонны внутри пещер, — он сливается с бетоном и превращает собственное сознание в сингулярность. Даже железное дерево перед входом — не более, чем насмешка над моим хрустальным садом.

— Хрустальным садом?

— Да, — отмахнулась ведьма, — я раньше любила сооружать целые подземные дворцы. По всей планете осталось два из когда-то восьми. Первый ушёл под воду, там я бываю чаще всего. А второй облюбовали люди, меня теперь там нет.

— Как многого я о тебе не знаю. А что стало с остальными дворцами?

— Природа. Землетрясения, цунами, движения процессов гнили и коррозии. Я могла путешествовать столетиями, оседая лет на двадцать-тридцать в недрах какой-нибудь горы. От скуки я принималась за изменения окружающего мира, стараясь не обвалить при этом на собственную макушку пласт какой-нибудь руды.

— Тем не менее, — заметил Нежилец, — в своих странствиях я встречал тебя крайне редко.

— Потому что большую часть времени я гуляю по дну океанов. Эти территории куда более разнообразные. Прекрасные коралловые рифы и тысячи видов пёстрых водоплавающих малюток. Лишённые солнечного света, укрытые покрывалом ила, низины, изобилующие массой кошмарного вида членистоногих. Некоторые даже в темноте светятся.

Когда Гетере надоедало бродить под давлением в миллионы Паскалей, где вода перенимает плотность у гранита, она выбиралась на сушу. Как правило, после многолетнего нахождения под водой, её кожа раздувалась, а глаза набухали и вываливались из орбит. Случайный свидетель мог упасть в обморок с криком "Русалка!" или "Водяной!", иногда самые ярые безбожники начинали молиться. Тем не менее, в течении недели-двух, внешний вид возвращался к своему первозданному состоянию. Даже белоснежная тога, приглянувшаяся ей ещё во времена Аристотеля, всегда оставалось в том же виде, изредка подстраиваясь под нужды времени, дабы слить ведьму с толпой. Иногда одежда покрывала всё тело с ног до головы. Иногда обращалась в вечернее платье с откровенным вырезом. Она могла пройти куда угодно. Говорить с кем угодно. Спать с кем угодно.

Она посещала оперные театры великих актёров и театры боевых действий великих полководцев. Среди людей она гуляла не так, как по дну океана. На смену молчаливому движению в медитации приходил скорый темп бытовой жизни. Учительница, медсестра, научная исследовательница, бродячая скрипачка, и ещё тысяча жизней, прожитых на одном дыхании.

В противовес её увлечённости, Исполнитель всегда следовал по её пятам, стараясь нанести как можно больше злоключений. Внешний мир его интересовал только как инструмент для сворачивания шеи Гетеры, и всё, что последняя в нём оставляла, должно было быть вычищено, как мусор. Своими перфомансами эта наглая ведьма уводила человечество с дороги развития по губительному пути праздности. Всё, что она создавала, Исполнитель стремился обратить против неё. В конце концов, он даже приказал поймать и всесторонне изучить поведение её народа, чтобы понять слабости носителей. К его великому удивлению, носители вели себя как обычные люди, что совершенно сбивало с толку исследователей. Некоторая часть персонала, из соображений совести, даже написала заявление об уходе, и Исполнителю пришлось сделать из них отряд верных Ординаторов, в назидание другим. Звягинцев до сих пор, наверное, носит за пазухой обиду: он-то думал, что приходит в "Рост" за последней зарплатой, даже табельное на складе оставил. Видит Бог позже ему очень не хватало этого пистолета.

А ведь Гетера могла бы быть вместе с ним, строить дворцы, направляя всё человечество ввысь, пока он строил бы тюрьмы, напоминая двуногим, с какого дна они их поднимают. Древние, безымянные боги в царстве смертных слуг.

Но вместо воздвижения утопии из хрусталя и бетона, вместо крыльев, покрытых лунной пылью, она выбрала плесень болот и темноту пещер. Он желал двигать континенты силой мысли ради неё, а она бережно хранила кости своих предков ради себя самой. Ради Гетеры он отказался от мира, от людей, от дружбы, от любви, даже от собственного тела, чтобы купить и потратить ещё одно столетие на то, чтобы переубедить её. Он показывал ей, как страшны порталы, которые она воздвигает из наивных чувств к Матери-природе. Он явил ведьме нутро человечества, слившись с организацией, где работал Нежилец. И вот, доведённый до отчаяния, он поднял на плечи груз вселенской бесконечности, но и тогда она его проигнорировала. И тогда терпение исполнителя подошло к концу. В единственный раз за всю жизнь, он позволил себе по-настоящему разозлиться. Проклиная Гетеру, он со зла сбросил с себя груз неисчерпаемой ноши, но слишком поздно осознал свою ошибку. В своих устремлениях он зашёл слишком далеко, чтобы повернуть назад.

Метафизические силы помноженные на бесконечность, намертво привязанные к неутомимому и огромному Эго, потянули его сознание в пропасть. Весь ум Исполнителя и вся его личность, пропитанная ядовитой обидой, свернулись в бесконечно плотный сгусток бытия, навсегда отрезая своего обладателя от внешнего мира. Он оказался заперт в непомерно тесной ловушке собственного сознания, где все тоскливые мысли одновременно находятся в поле твоего зрения. Где невозможно закрыть глаза. И ничего нельзя отпустить.

Конец первого тома

Больше книг на сайте - Knigoed.net