Два часа до конца света - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 4

Глава III. Полдень и Полночь

«По вашей просьбе я также посетил кладбище к востоку от Ростова, чтобы уладить тамошний разлад в быте священника Анохина. Должен признаться, что являюсь глубоко верующим человеком, и потому считаю, что мёртвым полагается быть мёртвыми, особенно, если они священники. Тем не менее, ваша просьба для меня закон.» — корнет Лиходеев, в письме поручику Апраксину. Комитет Аномалий Российской Империи, 1743 г.

Блуждающая Ржавчина. Фото сделано при помощи астатно-шихтовой линзы, разработки Отдела "П", 1950 г. Эффект тумана на изображении является следствием механизма Завесы.

9 июня 2019, 12:04

Покрытые сеткой капилляров, веки, распахнулись, подставляя зрачки яркому свету, падающему на лицо девушки. Набрав полную грудь воздуха, Вера громко застонала, сотрясаясь в судороге, сковавшей тело. Изогнувшись в три погибели, она вытащила, застрявший в коленном суставе, кусок дерева и швырнула его в мяукающую тень под столом.

Мысли стремительно возвращались. События прошлой ночи, её появление в квартире, окончившееся ударом головы о пол в момент наступления смерти, — все эти образы воскресали в сознании вместе с личностью носителя.

Разбуженный шумом Константин, сел на кушетке, надевая упавшие во сне очки.

— Утро доброе, — сказал он, наблюдая, как Вера пытается проглотить весь воздух в комнате. — Кажется, ночь у тебя была бурной.

— Ржавчина, — выплюнула девушка, обнажив кровоточащие дёсны, — я столкнулась с ними второй раз за этот месяц! Если так и дальше пойдёт, однажды они убьют меня. Окончательно.

— Может быть, тебе просто не стоит выходить на улицу?

— Не думаю, что это поможет, — хрипела девушка, фокусируя взгляд на жирной мухе, парящей над лицом. — Тремя годами ранее, я столкнулась с одним из них в нашем коридоре, прямо на выходе из лифа. В том-то и дело, что эти твари могут возникнуть где угодно. И если раньше я могла не видеть их годами, то теперь они являются каждый месяц. Слушай, у нас ещё осталось вино?

Подскочив со скрипящего дивана, мальчик распахнул дверцу холодильника.

— Две бутылки, — ответил Константин, вытаскивая на свет содержимое.

Зелёные глаза Веры, закатившись, скрылись под веками. На дворе уже полдень, а она всё ещё была трезвая

— Константин. Не мог бы ты напоить меня вином, пока мои кости окончательно не срастутся? Это займёт ещё часа три, не более.

— С радостью, — улыбнулся мальчик, который уже вкручивал в пробку штопор.

Открыв вино, он опустился на колени у изголовья Веры, мягко приподнял её голову.

— Что-то происходит, — подытожила Вера, прикладывая пересечённые трещинами губы к холодному горлышку литровой бутылки. Сделав глоток, она откашляла из лёгких остатки не засохшей крови, прежде чем продолжить. — Последнее время Ржавчину так и тянет в наши края.

— Наверняка, это с чем-то связано. — Пожал плечами Костя. — Жаль, что я не обладаю неуязвимостью, чтобы помочь тебе сражаться.

— Ну, во-первых, Завеса всё равно не даст увидеть Блуждающих больше, чем одному человеку. Во-вторых, ты можешь помочь мне разобраться в том, что творится. Как и я, ты представитель третьего поколения…

— А значит, имею скрытые силы к открыванию замков щелчком пальца, — протянул мальчик, закатив глаза, — ты уже говорила.

— Дело не в том, — перебила Вера, ненадолго присасываясь к бутылке, — ах, отменное вино!

— Обычный дешёвый портвейн, — пробормотал Константин, поднося к глазам бутылку.

— Попробуй его после девятой смерти, сучара! Дай ещё.

Совершив несколько обширных глотков, девушка удовлетворённо откинула голову, прибив затылком ползущего по линолеуму паука.

— Фух. Дело в том, что твои тлееды способны спровоцировать кратковременное падение Завесы, и если за ней будет находиться исповедник Ржавчины, тебе крышка.

— Но ведь раньше ничего подобного не случалось, так? Значит, мои способности под вопросом.

— Нет. Способности к тауматургии имеются у десяти процентов людей и у всех носителей песочных тлеедов с первого по третье поколение. Бля, сколько всего тебе нужно выучить. Вот что, тебе пора познакомиться с бабушкой Полдень.

— Как-как? — Улыбнулся мальчик, обнажив брекеты.

— Моя мать и твоя бабушка когда-то отказались от своих официальных имён в документах, предпочтя традиционные наречия, описывающие, как им кажется, суть их естества. Все носители первого и второго поколений, рано или поздно, настолько углубляются в изучение тау-практик, что отказываются от того, чем они были в прошлом. На моей матери это сказалось ярче всего — она ведёт отшельнический образ жизни в лесополосе за Волгой. Её зовут Полночь. А её сестра Полдень, — твоя бабушка, — живёт на окраине старого города. Она-то и расскажет тебе подробнее о природе тлеедов и блуждающей Ржавчине.

— Вот это да, — протянул Костя, вливая в рот Веры ещё вина.

— Поверь, когда ты узнаешь их, ты поймёшь, насколько хорошо им подходят эти имена.

— Почему тогда ты не взяла себе иное имя?

Вера замялась:

— Ну, как носитель третьего поколения, я не очень привязана к древней природе тлеедов. Хотя мать и делала всё, чтобы я не уезжала в город, я никак не могла смириться с мыслью, что мне придётся провести всю жизнь в лесу. Хотя, если честно, не сказать, что я особо счастлива в городе.

— Ну, так какое имя могло бы у тебя быть?

— Даже не знаю, если честно. Я не думала об этом, мне и моё имя нравится.

Пожав плечами, девушка поднялась на локоть, и забрав у Константина вино, залпом допила остатки.

— Значит так, — отчеканила Вера, бросая бутылку под стол, — сначала тебе нужно будет добраться до площади Революции…

***

Основанный в 1586 году, город Самара за свою историю успел обрасти девятью внутригородскими районами, которые жители условно делили на три части: историческую, впитавшую в себя всю культурную ценность поселения, центральную, где жизнь била ключом, радуя урбанистов, поселившихся среди многочисленных новостроек, станций метро и авто-вокзала, а также Юнгородок и район Металлургов, куда крайне не рекомендуется заходить туристам из-за, якобы, высокой криминогенной обстановки. Всё вместе это выглядело весьма сумбурно и контрастно, отображая всю суть необъятного государства, где люди с одного конца страны совсем не похожи на людей с другого. Включив в плеере нуарный джаз, и пройдясь в летних сумерках по улицам Самары, даже самый несуеверный человек ощутит присутствие призраков, бродящих по округе в поисках ответов на вопросы, которые были заданы ещё при жизни. Чувства мистики и вдохновения витают в воздухе этого города.

Сестра Полдень, обитающая на окраине исторического центра, знала это лучше, чем кто-либо. Крохотный домик, в котором она жила, был сложен из красного дореволюционного кирпича, заросшего плющом со стороны улицы Самарской. Здание стояло уже пару веков, что всего на три-четыре десятка лет больше, чем возраст самой сестры Полдень. На вид это была невысокая худая женщина, с длинными золотистыми, и совсем не седыми, волосами, — случайный прохожий мог дать ей лет пятьдесят пять, не больше. Сестре принадлежал весь простор домика, включающий в себя прихожую, кухню и две комнаты, не считая кладовки и туалета. На заднем дворе имелся небольшой участок, усаженный разными цветами.

Полдень не пользовалась телефоном, не смотрела телевизор — хотя где-то в кладовой, у неё завалялись проигрыватель и несколько ящиков старых катушек видеоплёнки, записанные неизвестно кем. Старые лампочки, освещающие просторы комнат горели уже десятки лет, и было сложно сказать, является ли это следствием волшебства, исходящего от Сестры, или же их просто используют не так часто, чтобы они перегорали со стабильной частотой.

Сестра Полдень

Как и Вера, Полдень ясно видела, что обстановка в городе стала неспокойной за последний месяц. Проснувшись несколько дней назад, она отчётливо ощутила, как в хрупкой ткани Вселенной произошёл сдвиг, будто кто-то наскоро, корявым почерком, переписал реальность. Точка расхождения находилась где-то на просторах Самары, простираясь на всю область, словно чума.

А потом, будто в подтверждение её догадкам, грянул ливень невероятной силы, и сквозь стены своего дома, сквозь пелену падающей с небес воды, она видела, как исповедники Ржавчины бродят по улицам города. И мрачное чувство охватило её сердце.

— Только бы Вера не наткнулась на этих тварей, — тихо произносила она, время от времени, поглядывая в окна, за которыми было черным черно, — только бы не наткнулась…

Ночью Полдень долго не могла заснуть, а потому утром встала чуть позже обычного. Интуиция подсказывала, что всё обошлось и её племянница в порядке, но буря обещала вернуться, и на этот раз, в облике более страшном и странном, нежели июньский ливень.

В час дня, поддавшись внутреннему побуждению, Сестра вышла в прихожую и остановилась напротив двери. Шестое чувство никогда не обманывало, поэтому, спустя минуту, когда кто-то постучал, она сделала короткий взмах рукой, и тяжёлая деревянная дверь открылась. За ней стоял мальчик семнадцати лет.

— Здравствуйте, — Константин переступил порог, — я от Веры.

Впервые за весь день, на устах Сестры появилась улыбка. Не нужно было быть опытным тауматургом, чтобы разглядеть в молодом юношеском лице черты, которые когда-то принадлежали её дочери.

— Ты Костя, да? — Голос женщины развеял тишину в прихожей. — Рада наконец познакомиться с тобой. Вера рассказывала о тебе только хорошее.

Переминаясь с ноги на ногу, мальчик неосознанно расчёсывал отросшими ногтями раны на правой руке.

— Вы… Эм… Полдень?

Женщина кивнула:

— Именно так. Хочешь чаю?

Константин кивнул и прошёл вслед за женщиной. Дверь за его спиной медленно закрылась.

В доме Сестры Полдень витал стойкий душистый аромат травяных запасов. В смеси пряных запахов можно было узнать мяту, корицу, укроп, розмарин, шалфей и даже чеснок. Усаживаясь за старый деревянный стол на кухне, мальчик даже не заметил, что каждый вдох он делает всё глубже и глубже.

Тяжёлый железный чайник очень скоро оказался на старой газовой плите. Усевшись напротив Кости, старушка положила тонкие кисти рук на колени, и спросила о его матери:

— Как там Василиса?

Костя пожал плечами, пряча руки под стол.

— Не знаю. Нормально, наверное. Мы не общаемся.

Женщина понимающе кивнула.

— Понятно. А Вера? Она в порядке?

— Она сцепилась с Ржавчиной вчера. Сейчас восстанавливается, потом пойдёт в гости к Полуночи. Она сказала, вы можете пробудить во мне способности к тауматургии. Хотя, я сомневаюсь, что у меня получится.

Не по возрасту яркие глаза Сестры Полдень замерли на лице мальчика.

— Да, могу. Ей нужен кто-то, кто будет рядом, когда она снова натолкнётся на Блуждающих.

— Вот это меня как раз и беспокоит. Если завеса спадёт для неё, она сможет отбиться, а если Ржавчина увидит меня, что тогда? Я же, в отличие от вас вполне уязвим. Они же разорвут меня на части, если увидят.

— Пожалуй, — согласилась Полдень, вставая из-за стола.

Сняв с плиты закипевший чайник, она поставила его на стол и на несколько минут исчезла в кладовке.

— На самом деле, — доносилось из тесного помещения, в котором, кажется, даже не было необходимости включить свет, — ни я, ни Вера, ни моя сестра Полночь не способны к сверхъестественным проявлениям. Как и почти у всех людей, у нас нет власти контролировать законы физики. Эта сила присуща тлеедам. Эти паразиты явились в наш мир в поисках сознания. Сами по себе они не способны ни видеть, ни слышать, ни думать. Но с обретением носителя, они получают возможность самоосознания, а это является главной целью их существования. Тлееды способны извращать все возможные законы природы, даже открывать двери в иные миры, но всё это становится возможным лишь при наличии сознания.

Вернувшись на кухню, Полдень достала из ящика железную кружку и высыпала в неё из пыльного пакета смесь трав.

— Я и Полночь — достаточно древние носители, которым удалось получить тлеедов не по праву рождения, а извне. Василиса, моя дочь, как и Вера, — носитель второго поколения, как мы это называем. Она отрицает тлеедов, поэтому ничем не отличается от многих других людей, не желающих признавать наличие необъяснимого перед глазами. Соответственно, ы входишь в третье поколение. Увидев чужеродную жизнь внутри себя, научившись жить с ней в гармонии, со временем, ты ощутишь изменения в своём "Я". Возможно, решишь даже сменить имя, так как метаморфозы могут быть настолько радикальны, что ты отринешь свою прошлую личность, и связанную с ней жизнь. Это не плохо, и не хорошо, — это просто может случиться. Противиться этому или нет, решать тебе. Однако, не дай тлеедам полностью поглотить твоё сознание, держись за всё то человеческое, что в тебе есть. Тебе может показаться, что человек слаб перед могуществом тауматургии, но не дай себя обмануть. Тауматургия возможна лишь при наличия "Я есть".

— Ага. Но как мне быть, если я столкнусь с Ржавчиной?

— Как давно ты начал наносить себе увечья? — Внезапно спросила женщина, заливая пряности кипятком.

Юноша вытащил из под стола изуродованные руки.

— Несколько месяцев, я думаю. Мне… мне просто было плохо.

— Да, тлееды третьего поколения загоняют носителей в дебри депрессии и тревоги постоянно, если те не осознают себя и их самих. Однако, между паразитами двух разных носителей всегда есть связь. И твои тлееды, ощутив состояние тлеедов Веры, сподвигли тебя поджигать свою кожу. Потому что они получили сигнал о том, что где-то рядом есть угроза, обладающая сознанием — Ржавчина. Эти твари также осознают себя, хотя их умы находятся далеко в прошлом. Ты можешь попросить Веру рассказать легенду об их появлении.

— Они прибыли из другого мира?

— Нет. Эти твари когда-то были людьми. Но они потеряли себя в погоне за мнимым счастьем, — очередная, старая, как и сам мир, история. Тлееды чувствуют их страх. Они заставляют тебя поджигать свою кожу, потому что запах горелой плоти отпугивает Ржавчину. Вообще, запах всего, что горит. Блуждающие сторонятся огня, ибо он способен уничтожить абсолютно всё, при этом он скрыт от них завесой. О сути завесы ты также можешь узнать у Веры.

Перемешав содержимое кружки, источающее резкий аромат имбирного корня, Полдень поставила её перед мальчиком.

— Это зелье выведет моих жуков из спячки, или вроде того?

— Зелье? О, нет, это всего лишь чай. Тлееды не спят, просто ты должен осознать их присутствие и научиться слышать их. Пей, а я пока расскажу тебе про то, на что способна я, на что способна Вера и на что способен ты.

Из отчётов Отдела «П» ГРУ по делу «О носителях тлеедов»: Тауматургия, или тау-дисциплины многогранны по своей сложности, и потому мы делим их на четыре группы. Тауматургия первого порядка — это смутные, неточные, часто неявные, ощущения. В народе такие дисциплины называют прекогницией, или шестым чувством; по данным, собранным ещё в 1880 году, ныне расформированным Комитетом Аномалий Российской Империи, к слабым проявлениям этих способностей предрасположен каждый тысячный человек на Земле, не заражённый сверхъестественными паразитами, или же не осознающий их наличие. Однако, среди носителей песочных тлеедов, тауматургия первого порядка развита до состояния полнофункционального зрения, в довольно обширном радиусе, т. н. радиоэстезия. Тауматургия второго порядка открывает доступ к ограниченной телепортации, то есть, мгновенному перемещению в пространстве, и телекинезу, позволяя перемещать предметы, не прикасаясь к ним. С помощью дисциплин этого уровня, можно притягивать вещи с другого конца комнаты и открывать замки без ключа. Пирокинез и создание двойников — тауматургия третьего порядка. Способность к генерации аномальных явлений, требующих получение энергии буквально из неоткуда. Поколениям второго и третьего порядка даётся с большим трудом, часто провоцируя разрыв миндалевидных тел мозга, которые, по какой-то причине, играют одну из ключевых ролей в тауматургии. Тауматургия четвёртого порядка — реструктуризация материи под влиянием разума. Доступна исключительно носителям первого поколения, что делает их, фактически, конструкторами реальности. Люди, демонстрирующие такие способности, умирали почти сразу после их применения. Таким образом, можно сделать вывод, что человек, по природе, не может выдерживать большие нагрузки, создаваемые тлеедами, и поэтому, применяя тауматургию высшего звена, всегда рискует жизнью или рассудком. Полная версия документа доступна в реестре Фонда.

Полдень пояснила, что её способностей, ровно как и способностей Сестры Полночь, хватает лишь на тауматургию первых трёх уровней, с той оговоркой, что её пирокинеза хватит разве что прикурить сигарету. Поэтому Полдень прибегает к использованию различных сил природы; она действительно варит зелья, читает заклинания, взывает к материи. Полночь предпочитает обходиться силой своего "Я", практикуя жестовую тауматургию, развивая и подчиняя собственные эмоции гнева, ярости и отчаяния, направляя их, словно ракеты, в стан врага.

— Я не понимаю, — произнёс мальчик, выпив половину кружки, — я и раньше делал себе больно. Просто тогда у меня было лезвие, а сейчас — сигареты.

— Тлееды, живущие в тебе, и тлееды Веры, находясь рядом, в течение месяцев выработали нечто вроде телепатической связи. Хотя они не имеют мыслить, как люди, они могут перенимать поведение, — одна из причин твоего алкоголизма, кстати. — Пояснила Полдень. — Мы с Полночью можем ощущать себя на расстоянии многих километров, делиться эмоциями и мыслями. Получив сигнал от Веры, твои паразиты сподвигли тебя к поражению собственной кожи огнём, потому что Ржавчина не выносит запаха горелой плоти. Они боятся и избегают огня, так как не способны видеть его, а запах сгоревшего мяса — самый явный признак того, что где-то бушует пламя. Как я уже говорила, когда-то давно блуждающие были людьми, но произошло нечто ужасное, и теперь они обречены на вечные скитания в безлюдном, отделённом завесой, мире, но лишь до поры до времени. Теперь, ведомые чьим-то зовом, они стекаются сюда, в область. Я не знаю, что их сюда призывает, но мне известно, что механизм завесы появился как раз вследствие какой-то катастрофы. Сотни, если не тысячи лет назад, наш мир содрогнулся от некоего ужасного явления, эхо которого не умолкает и по сей день.

— А Вера знает о страхе Ржавчины?

— Да, вот только проблема в том, что ожоги на ней заживают слишком быстро, а во время столкновения с Блуждающими, нет времени подогревать кожу до экстремальной температуры. И она вряд ли сможет сотворить огонь, учитывая уровень её навыков. Так что твоя неспособность к столь быстрой регенерации, — это, в нашем случае, достоинство.

— То есть, моих ожогов будет достаточно, чтобы отвадить Блуждающих?

— Не буду тебе врать. Они довольно чувствительны к проявлениям огня, но они также чертовски стремительны и могут быть смертоносны для тебя, даже в количестве одной особи. Да, если бы они знали, как часто люди пользуются огнём в быту, они бы носу не сунули в города. Завеса скрывает от них столько же, сколько скрывает от нас. Есть множество душ, разного рода, невидимых для простых людей, и есть те, кто пытаются эти души найти и захватить над ними власть. И если тот, кто сотворил Завесу, вернётся и разорвёт её, мир утонет в хаосе.

***

Сестра Полночь жила не так далеко от города, как могло показаться. Маленькая хижина на другом берегу Волги, скрытая от глаз обывателя в чаще леса, могла сойти за обычный дачный домик на отшибе, если бы кто-то наткнулся на него. Официально, среди тонны пожелтевших бумаг в пыльных муниципальных архивов, этого строения не существовало, ровно как и уютного жилища Сестры Полдень. И если бы кто-нибудь однажды захотел навести справки о разрешении строительства, или же нарыть ещё какую-то информацию о Сёстрах и местах, в которых они обитают, он бы тут же утонул в океане бюрократического мусора. Образ жизни тауматургов настолько пронизан ненавистью к официальной системе, что создаётся впечатление, будто в каждом, даже самом последнем здании госучреждения работает команда саботёров, начисто заметающая следы присутствия таинственных сил.

В силу этих причин, Фонд SCP свято придерживается положению о Меморандуме: они знают, что существуют люди, обладающие сверхъестественными способностями и уже собрали немало информации об их местонахождении, повадках и, собственно, самих аномальных способностях. Единственное, что останавливает их от вероломного задержания всех колдунов, ясновидцев и юродивых на земле, это ясное понимание того, что вся их бюрократическая система рухнет, как только они попытаются поставить тысячи людей на содержание, ведь главной закон тауматургии, как и большинства аномалий, таков: ты можешь воздействовать лишь на то, о чём знаешь. Если тысячи тауматургов в один момент узнают о существовании Фонда, и если этот самый Фонд будет представлять для них угрозу, они тут же направят свои силы на деструкцию оного. Отдел «П», и его попытки повсеместной чистки, тому подтверждение. Но благодаря Меморандуму, негласный договор позволяет наблюдать за потенциальными Евклидами и Кетерами в естественной среде обитания. По крайней мере, до тех пор, пока они остаются безвредны для этой самой среды.

Перемещение в пространстве, как и вся тауматургия второго уровня, давалось Вере с некоторым трудом. Ещё в детстве, когда она жила в доме Полуночи, мать научила её самой важной части этой дисциплины, а именно снятию. Это своего рода откат или сброс неудачной попытки телепортации, когда твоё тело оказывается не там, где ты рассчитывала оказаться. Девушка отлично помнила, как первые шаги в сверхъестественных перемещениях оканчивались болезненными застреваниями внутри деревьев, когда части тела перемешивались с чужеродной материей.

Чтобы попасть в ту часть леса, где жила Полночь, нужно было телепортироваться на другой берег реки, что Вера проделывала уже в не первый, и даже не в десятый, раз. Тем не менее, раза два или три она оказывалась на дне Волги, что было крайне неприятно, ведь методика снятия не возвращает время вспять; она, буквально, откидывает носителя обратно к старту.

Поэтому, стоя в тенистых зарослях, в той части набережной, куда забредают разве что бездомные собаки, Вера пыталась сосредоточиться на точке назначения, устремляя взгляд зелёных глаз в глубину леса, через воздух над рябившей поверхностью реки.

Телепортироваться на очень большие расстояния было опасно по двум причинам. Первая — это шарообразность земли, не дающая точно предугадать местоположение почвы, что может привести к тому, что точка назначения окажется либо под землёй, либо высоко в воздухе. И в том и в другом случае есть риск того, что человек не сможет успеть сосредоточиться, чтобы сделать снятие.

Вторая причина — вектор перемещения. Телепортация по ощущениям похожа на луч, который исходит от носителя в направлении точки назначения. Чем больше расстояние, тем больше разброс конечной точки, и уже на протяжении пяти километров, радиус будет составлять примерно сто метров, что может привести к распылению тела носителя в этом пространстве.

Не менее важным аспектом является уверенность в том, что твой вектор случайным образом не пересекается с вектором другого тауматурга, иначе столкновение будет неизбежно. Метод снятия в такой ситуации использовать крайне не рекомендуется по той причине, что тлееды не смогут разобраться какая часть тела вышла из нужной точки, и в пункт отправки могут вернуться лишь безжизненные останки носителя.

Впрочем, Вера была почти уверена в том, что над Волгой нет векторов, помимо её собственного, и, наглядевшись в противоположный берег вдоволь, она опустила веки, вдохнула поглубже и ощутила, как вихрь, родившийся внутри её вен, поднял тело девушки, и протащил сквозь толщу материи туда, где должна быть точка назначения.

— …лять!

Барахтаясь по пояс в густом месиве из воды и ила, девушка цеплялась за растущий у кромки берега тростник, пытаясь вылезти на твёрдую почву. Она была относительно опытным тауматургом, и аномальные действия всегда проходили как надо, единственное, что могло порушить все планы — это её мозг, который иногда будто переставал работать. Перемещение тела входило в обязанности песочных тлеедов, а вот корректировка назначения…

— Сука! Падла! Ещё и без одежды, отлично, Вера! — Ворчала девушка, выползая на берег.

Оказавшись на суше, Вера двинулась вглубь чащи, искренне надеясь, что на пути к дому матери, ей не встретится какой-нибудь грибник. Сложно было бы объяснить её появления в этом месте в таком виде.

— Скотство. — Сокрушалась про себя девушка. — Скотство и тупость! Хорошо, по крайней мере, что сейчас лето.

Явившись на пустырь перед хижиной, Вера остановилась в недоумении. Обычно Полночь за километр видела её присутствие, и потому встречала дочь уже на подходе к жилищу, но в этот раз её не было. Вера бы заподозрила неладное, думая о Ржавчине, но она однажды стала свидетелем, как Полночь рвёт Блуждающих на части, используя жестовые атаки, а потому предположение такое было бы смешно.

Кстати, о силе жестовых атак. Часто, чтобы заставить мозг точнее направлять силу тлеедов, люди используют жесты. Это позволяет превратить обычный выброс аномальных сил в строго направленный удар, разносящий всё на своём пути, либо в устойчивую преграду на манер щита.

Когда Полночь столкнулась в битве с исповедником Ржавчины, со стороны казалось, будто она просто танцует, время от времени, то появляясь, то исчезая. Грациозно размахивая руками и кружась по всей поляне перед хижиной, она срывала с невидимого, для двенадцатилетней Веры, противника обширные части плоти. Завеса то накрывала её, во время возникновения связи с Ржавчиной, то вновь спадала, открывая её широкую, почти безумную улыбку взгляду дочери. Когда Полночь делала оборот вокруг своей оси, очерчивая двумя пальцами пути аномально созданных невидимых лезвий, разрезающих пространство. Полы её длинной юбки, слегка поднимались на ветру, как и чёрные, будто смола, извивающиеся волосы.

От воспоминаний Веру отвлёк шум, раздавшийся совсем рядом. Обернувшись, она наткнулась на пару зелёных глаз, таких же ярких, как и неё. Сестра Полночь материализовалась в нескольких шагах от дома, принеся с собой несколько песчинок.

Сестра Полночь

— Здравствуй, Вера, — сказала она, протягивая девушке её одежду. — Видела твоё убогое перемещение. Решила, что будет быстрее мне переместиться туда и обратно.

— Спасибо. Я пришла по делу. — Ответила девушка, засовывая голову в пространство бескрайнего свитера.

— Вся нечисть с области ползёт в город, — монотонно протянула Сестра, сводя тонкие чёрные брови.

— Есть мысли, почему это происходит?

Отстранившись от дочери, Полночь сцепила за спиной спицевидные пальцы рук, и медленно зашагала по округе, оглашая пустырь хрустом сухих листьев.

— Месяц назад я и Полдень стали замечать, что кто-то проводит обряды, предшествующие Вскрытию.

— Вскрытию?

— Насильственные действия, образующие дыры, ведущие в соседние миры. Методика была настолько древней, что мы так и не смогли узнать, кто или что за этим стоит.

— Это и есть причина происходящего? — Предположила Вера, прыгая на одной ноге, в попытке обуть сандалии.

Полночь покачала головой.

— Не совсем. На днях все следы Вскрытия просто исчезли. Кто-то будто переписал реальность целой вселенной.

— В смысле? Такое вообще возможно?

— Создать вселенную заново нельзя, но можно сменить направление, по которому движутся события внутри. Как если бы кто-то поменял расположение железнодорожных путей: мир цел, но в логистике воцаряется хаос.

— Ты же говорила, реальности отделены завесой.

— Завеса укрывает только некоторые грани нашей собственной реальности. — Ответила Полночь, устало закатив серебристо-серые глаза. — Само бытие представлено постоянным иррациональным: с одной стороны, мироздание единственное и целостное, и в то же время, оно бесконечно разнообразное в своих версиях и состояниях.

— Это какая-то квантовая физика. — Девушка задумчиво почесала затылок.

— Метафизика, — поправила Полночь, продолжая мерить шагами пустырь. — Так или иначе, тот кто переписал реальность, остановил надвигающееся Вскрытие, но подобное вмешательство заставило нашу реальность прибегнуть к "Внешней Реструктуризации", по крайней мере, так это называют в этих организациях. Это значит, что все материальные объекты, покинувшие нашу вселенную за последние полторы тысячи лет, будут возвращены в ближайшие дни.

— Полторы тысячи?! Это же безумие. Это же сотни и сотни тварей самых различных сортов. Почему именно полторы тысячи?

— Потому что именно тогда произошло нечто ужасное, что привело к появлению Блуждающей Ржавчины, завесы, и многих других аномалий. Тогда, по легендам, люди намеренно спровоцировали Реструктуризацию, чтобы запереть какую-то аномалию в специальном месте.

— Твою мать. То есть буквально на этой неделе, вся чертовщина, покинувшая наш мир за это время, будет возвращена на землю? Это же катастрофа!

— Проблема в другом. Вселенная не запоминает, когда и откуда исчез тот или иной объект. Она просто собирает аномалии, произошедшие из неё, и возвращает в ту точку, где была самая большая аномальная активность за последнее время.

— И эта, набитая кошмарами человечества, бездна появится прямо здесь, в области.

— Да. Но речь идёт не про обряд и не про перепись реальности, — эти аномалии не имеют материальной природы в своей сути. Речь про исчезнувший шестьдесят пять лет назад завод «Рост».

Сказав это, Полночь замерла, уставившись взглядом в пространство. С минуту Вера вглядывалась в непроницаемое лицо матери, пытаясь нащупать в памяти знакомые слова.

— Эрион, — наконец выдохнула девушка.

Полночь еле заметно кивнула.

— Да. Я более, чем уверена, что, если точка возврата находится где-то здесь, то порядок возникновения аномалий будет сосредоточен вокруг комплекса на окраине промышленного района Самары.

— Отлично, — воскликнула Вера, отчаянно жестикулируя, — моя агрессивно настроенная старшая сестра вот-вот вернётся на родину, прихватив с собой туеву хучу аномалий! Нужно что-то делать. Мы как-то должны связаться с этим Фондом.

Глаза Полуночи внезапно расширились до предела.

— Даже не думай, — крикнула она, выставив перед собой указательный палец.

— Но они могут помочь.

— Я скажу тебе, что они могут! Они запрут тебя в лаборатории под землёй, и будут дни и ночи отрезать от твоего тела маленькие и большие части, выясняя твои способности к регенерации. А в конце, чтобы установить лимит твоих возможностей, они поделят на части твой мозг, тем самым убив тебя окончательно.

— С чего ты взяла? Они же заботятся о сохранении мира.

— Мира? Пфф. Всё, о чём они заботятся, — это власть и деньги.

— Почему ты всё ещё так настроена против них? Они уже не тот "Отдел", что был раньше.

Полночь круто повернулась и взглянула на Веру. Гримаса гнева застыла её на лице.

— А ты как думаешь, куда делись все эти люди после развала Советов? Большая часть из них теперь работает под другим знаменем, но их чёрное нутро смердит изо всех щелей. Если ты думаешь, что знаешь лучше меня, можешь вернуться к Полдень и взять те записи. Видно, ты давно уже забыла о них, да? Уходи.

Опустив глаза, девушка вздохнула, и пространство сомкнулось вокруг неё, унося прочь вместе с осенней листвой. Оказавшись на Самарской набережной, она дрожащими пальцами вынула из пачки сигарету.