Ключ - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 7

Глава 6

Вепрев с ужасающей скоростью летел по узкому зловонному туннелю со скользкими гладкими стенками. Мерзко воняло. Сверху слышались взвизгивания Машки и Галины, да картавая матерная ругань доцэнта-жывотновода Семенова. Стояла абсолютная темень — хоть глаз выколи, и куда их занесет на сей раз оставалось неведомым. Впрочем, сейчас Шурик был слишком пьян, чтобы думать об этом. Однако уже через несколько минут в глаза экс-математику ударил свет, и он больно упал на ровную твердую поверхность.

Вскочив, Вепрев лихорадочно огляделся, и обнаружил себя в обширной комнате, сильно смахивающей на общественный сортир в кинотеатре «Революция», который Шурик посещал в юные годы с компанией с целью принятия перед сеансом стакана портвешка. Густо воняло дерьмом, табачным дымом, водочным перегаром и блевотиной. Все помещение освещала тусклая лампочка, свисающая в битом плафоне с низкого закопчённого потолка. Напротив двери стояла шеренга ржавых железных умывальников, над которой висело мутное зеркало, слева стояли писсуары, набитые окурками и с лужами на полу под оными, а справа в стене был проем с вышибленной дверью, ведущий в кромешную тьму.

Оглядывая место, куда его занесло, Вепрев мельком увидел в зеркале свое лицо — взлохмаченную башку с безумными глазами и небритой мордой, и внезапно заметил, что за его спиной стоит какой-то человек в белом халате, пристало смотрящий на него исподлобья. Вепрев испуганно обернулся, но увидел за собой пустоту — только облупленную стенку, вдоль которой стояла шаткая скамейка и жестянка, полная окурков. Никакого человека за ним не было.

Потрясенный экс-математик подскочил к зеркалу и снова посмотрел в него. Там тоже никого не было, кроме него самого. Но внезапно Вепрев почувствовал, что кто-то цепко хватает его за рукав и куда-то тянет. Обернувшись, он увидел давешнего человека в белом халате, который, схватив Шурика за рукав, тащил его к черному дверному проему, не сводя с экс-математика пристального взгляда. Внезапно до Вепрева дошло, что этот человек — вылитый он сам, Александр Вепрев, только в докторском халате. Слегка обалдев от неожиданного открытия, Вепрев не сопротивлялся, и его двойник вытащил его в темный коридор. Здесь он приложил палец к губам, призывая Вепрева к молчанию, затем ткнул пальцем вглубь коридора, подтолкнул Вепрева и тут же исчез, словно растворился в воздухе

— «Че за фигня?» — подумал Вепрев, — «надо в сортир вернуться, там хоть светло!» — и посмотрел назад. Однако дверной проем, через который его выволокли в коридор, уже исчез.

От некуда деться Вепрев пошел по коридору в том направлении, куда ему указал двойник, и через несколько шагов оказался в кромешной тьме. Приходилось идти на ощупь, держась руками за стенку. Но уже через десяток шагов пол из-под ног экс-математика ушел, и он стал падать в какую-то дыру. На какой-то миг Шурика охватила паника, но внезапно кромешная тьма в его глазах слегка рассеялась, и он обнаружил, что сидит за рулем старого ржавого автомобиля, а справа от него сидит Машка, с испугом смотря на приятеля. Через грязное лобовое стекло автомобиля виднелся киноэкран, приподнятый над землей как в американских авто-кинотеатрах, какие он видел по телевизору.

На экране скакали какие-то бессмысленные обрывки фильмов, буквы, изображения, из которых ничего понять было невозможно. Но внезапно вместо них на экран выплыла какая-то ужасная рогатая башка с собачьей мордой и козлиной бородой, вроде как у Ассенизатора, только еще страшнее. Это существо с экрана равнодушно смотрело по сторонам, беззвучно цыкая зубом.

Внезапно молчавшая до этого Машка быстрым, тревожным голосом обратилась к Вепреву:

— Саша, спроси его!

— О чем спросить то? — тупо буркнул Вепрев.

— Ну, так, ваааще… — неопределенно ответила подруга и вдруг исчезла. Несколько удивившись, Вепрев повернулся к рогатой морде, и вдруг, словно что-то дернуло его за язык, выкрикнул идиотской вопрос:

— Что такое жизнь?

Рогатая морда, по-прежнему равнодушно глядя в куда-то в сторону, звонко цыкнула зубом, и ответила совершенно безразличным тоном:

— Жизнь, Вепрев, это твоя жизнь… — чудище опять цыкнуло зубом, — А другой-то жизни и нетути… Ты чо хочешь то?

Вепрев секундочку подумал, а затем брякнул наобум:

— Вечной жизни и молодости! — а непонятно откуда снова появившаяся Машка больно толкнула его локтем в бок, и Вепрев торопливо добавил — мне и Маше!

Собачья Морда слегка скосила глаза на Машку, ухмыльнулась и густо пророкотала:

— Твой выбор. Только потом не жалуйся!

— На что жаловаться? — тревожно спросил экс-математик.

— Увидишь, — бросила Морда и внезапно из экрана к Шурику и Машке потянулись две корявые руки, похожие на узловатые ветки. Руки опустились на головы сладкой парочки, и Морда заголосила что-то на непонятном языке:

— Андрррр фивндррр арбено дснро тшдо алпрн прзд! Пррррнедго! Перепердетто моро! Аррритнгупгна рррнкв!!!

На последнем слове Шурик и Машка вспыхнули ярким светом, образовавшим два отчетливых вихря, затем вихри пропали, и парочка снова оказалась на своих местах в ржавом автомобиле.

— Захотел-получил, — пророкотала Морда, — продано!

С этими словами морда исчезла.

На экране опять замельтешили какие-то значки и линии, затем что-то щелкнуло, захрипело, и тотчас экран, машина, Машка и все остальное пропало, и Вепрев снова начал падать в безвестную тьму. Через пару минут, которые для Шурика растянулись на часы, он очутился в кромешной тьме в каком-то душном мешке с упругими, словно резиновыми, стенками. В приступе клаустрофобии он принялся биться, как рыба на крючке, и громко орать от ужаса. Внезапно что-то, уцепившись за ноги дворника-математика, с неодолимой силой потянуло его вниз. Вскоре Вепрев перестал чувствовать свои ноги по колено, а затем он и вовсе перестал ощущать себя по пояс. Когда онемение дошло до груди, началось удушье, и Вепрев мог только дергаться в конвульсиях и задышливо хрипеть. Но сознание не отключалось, и вскоре Вепрев почувствовал, как резиновые стенки облепляют ему подбородок, затем все лицо, и он мог только материться про себя, затем все исчезло. Вообще все.

sss

Внезапно перед глазами Вепрева мелькнуло видение какого-то огромного зала, затем что-то стукнуло его по заднице, и перед глазами оказался каменный пол, по которому он и покатился, не в силах остановиться. Вдруг Вепрев почувствовал, что куда-то падает, но лететь, к счастью, пришлось невысоко — с метр, не более. Тяжело брякнувшись на щербатые каменные плиты, Вепрев встал на четвереньки и потряс головой. Голова кружилась, но скоро прошла, и математик вскочил на ноги. Удивительно — он чувствовал себя абсолютно трезвым, а в животе бурчало и неимоверно хотелось жрать.

— Ну што, очухался? — послышался откуда-то сбоку ехидный голос старикашки Бусыгина.

Вепрев обернулся на голос, и увидел трезвого, как стеклышко, старикашку, как ни в чем не бывало стоявшего на ногах. Он хотел было уже спросить, куда они попали, и почему они оба протрезвели, но в этот момент его внимание отвлекли грохот и сдавленные женские вопли за спиной. Вепрев повернулся к звуку, да так и застыл, раскрыв рот от изумления, ибо открывшееся зрелище было точно не для слабонервных.

Он и старикашка находились в обширной круглой пещере, метров, наверное двести диаметром, с неровными стенками, будто кое-как вырубленными кайлом в скале. По периметру пещеры стояли какие-то здоровенные статуи, но Вепрев глянул на них только мельком, ибо его основное внимание поглотило колоссальное сооружение в центре зала. Там покоился огромный каменный круг, вроде жернова, толщиной он был с метр, диаметром метров сто, а в середине этого жернова темнело небольшое углубление, вроде чаши. С высокого свода пещеры свешивалась толстенная гофрированная кишка, плавно загибающаяся внизу до края "жернова". Приглядевшись, Вепрев обнаружил, что это не шланг, а огромный червяк, вроде дождевого, верхний конец которого скрывался в дыре в потолке.

Сейчас в верхней части червяка находилось утолщение, которое, интенсивно трепыхаясь и издавая пронзительные женские вопли, стремительно опустилось до самого низа. Тут же жернов начал крутиться, издавая жуткий скрежет и грохот, а из нижнего, заостренного конца червяка, касавшегося края крутящегося круга, начало выдавливаться тонкой струйкой белесое содержимое. Благодаря трепыханиям «шланга» острый кончик хвоста червя непрерывно колебался, благодаря чему выдавливаемая нить выкладывалась на круге неровным зигзагом. Одновременно по мере выдавливания содержимого длина червя уменьшалась, и выдавливаемая дорожка приобретала форму туго скрученной спирали. «Вроде бороздок на грампластинке», — мелькнуло в голове экс-математика.

Наконец, спустя несколько минут, выдавливание нити прекратились, и червяк уполз в свою нору в потолке. На поверхности крутящегося жернова осталась только длиннющая спираль, выписанная зигзагообразной нитью, выдавленной из червя. Внезапно эта спираль полыхнула ярко-красным цветом, затем красный свет медленно затух, а темно-серая спираль стала ярко-зеленой и светящейся, словно неоновая реклама. Шурик обратил внимание, что теперь эта спираль словно стала живой тварью, извивающейся на поверхности желоба.

Тотчас же, несмотря на продолжающееся вращение жернова, спираль начала втягиваться в небольшое углубление в центре «жернова», словно змея в нору, и тут же из углубления начала появляться сначала голова, затем туловище, и наконец ноги Машки. Едва девица появилась целиком, как центробежной силой ее швырнуло на крутящийся круг и Зверева с визгом покатилась по нему прямо к краю. Вепрев бегом кинулся на подмогу, и едва успел подхватить подругу, не дав ей упасть на пол. Придержав Звереву, он дал ей отдышаться, и, наконец, отпустил. Машка открыла глаза, огляделась и тут же испуганно спросила:

— А где кино? Ой! Саша, где мы? Как мы тут очутились? А что это по стенкам?

— Погоди, мать, щас разберемся, — авторитетно ответил Вепрев и принялся осматриваться.

Действительно, по периметру пещеры виднелись какие-то барельефы, изображавшие какие-то страшненькие фигуры не то людей, не то зверей, на фоне пустынного пейзажа с редкими горками и оврагами. Но отнюдь не это поразило экс-математика, а темневший в гранитной стене портал — капитальную кованую конструкцию размером с гаражные ворота. По всей поверхности ворот торчали не то винты, не то заклепки, но никаких замков и рукояток не наблюдалось.

Но больше всего поразила экс-математика ржавая вихлявая конструкция, торчавшая напротив портала. Вепрев припомнил, что такая же штука использовалась моряками во времена царя Петра Первого для подъема якоря, и называлась кабестаном. Здесь же назначение этого кабестана оставалось неизвестным.

Оторвавшись от созерцания этой дивной конструкции, Вепрев бегло осмотрел остальную пещеру. Там его взгляд привлекли два туго скрученных рулона высотой под портал, стоявшие в противоположном от врат конце. Рулоны эти были диаметром метра по два, а высотой с ворота, и более всего походили на туалетную бумагу для великанов.

Ничего не придумав, Вепрев предложил Машке:

— Ладно, мать, не хуй думать, пошли Бусыгина спросим!

— Ага, ага — торопливо согласилась Маша, — А чо, он уже тут?

— Ну! — только и ответил экс-математик, и направился в сторону старикашки, который к тому времени привалился к стенке и сладко спал, похрапывая, и не любопытствуя к происходящему.

Однако не успели они сделать и двух шагов, как в потолке пещеры раздался хлопок, из центра, извиваясь, выполз все тот же червяк, сверху которого находилось утолщение, из которого доносился утробный вой Галины. Далее повторилась все та же процедура, только на сей раз Вепрев не стал подхватывать попутчицу, и она брякнулась на каменный пол, набив шишку на лбу. Через несколько мгновений она пришла в себя, села на пол, и, привалившись к постаменту, на котором крутился таинственный жернов, принялась истово креститься, причитая, словно в горячечном бреду:

— Ну все, Господи, хватит, хватит…Господи…. больше не буду… домой пора… — или что-то в этом роде, Вепрев не расслышал. Молодые люди приблизились к попутчице, и Вепрев, критически осмотрев состояние наркоторговки, успокоил ее, ласково сказав:

— Завали ебало, говноведка. Вставай, нехуй валяться!

Почти сразу же сверху снова что-то хлопнуло, и вскоре в пещере объявился доцэнт-жывотновод Семенов, который при падении с жернова расквасил нос.

— Ну, все в сборе, — бодро объявил Шурик, — пошли к Бусыгину, авось что-нибудь узнаем, куда нас занесло.

И компания, воссоединившись, двинулась в обход граммофона к старикашке Бусыгину. За несколько шагов до гения-изобретателя доносился конских храп, а когда путники подошли к нему поближе, все увидели, что гений-изобретатель крепко спит, привалившись к «граммофону».

— Ишь ты, все ему нипочем! — поразился Вепрев. — Вставай, дедуля!

Дедуля, однако, никак не отреагировал на слова Шурика, и продолжал издавать сонные рулады. Тогда экс-математик, наклонившись над Бусыгиным, бесцеремонно щелкнул его пару раз по носу. Тот что-то промычал, заворочался и, приоткрыв глаза, и уставился на математика.

— Чего тебе? — недовольно спросил старикашка.

— Ну, че делать-то будем далее, папаша?

— Ну как што… — вяло ответствовал старикашка, — мне вот надо бы до кайфоломни дойти, тут недалече… даааа….

— Куда, куда? Пгастите, не понял Сеггей Вгадимирович? — спросил Семенов, нервно теребя лацканы потрепанного пиджака.

— Ну… тут, етта… я типа предлагаю сначала посетить кайфоломню, чтоб освежиться. Только тут неувязочка вышла, — засмущался старикашка, совершенно проснувшись и вставая на ноги.

— Какая неувязочка? — завелся с полоборота Вепрев, — ты куда нас завел, Сусанин?

— Я завел? — вызверился старикашка, вытирая нос рукавом — ты, чай, сам меня скинул в очко! — Старикашка вздохнул и мигом успокоился.

— Да завел я правильно… — примирительно заявил он Вепреву, и махнул рукой, — тока тут такое, понимашь, Сашок, дело. Вам щас придется вот эту штуку крутить, — старикашка ткнул пальцем в огромный ворот возле железного портала, — штоп, значит, на курс выйти.

— Ну так и что? — удивился Вепрев, — а ну ка…

Вепрев решительным шагом подошел к подобию корабельного кабестана и попробовал повернуть. Однако тот не поддавался, только внизу что-то гулко звякало. Вепрев налег всем телом, но ворот только дергался, но не поворачивался, словно заевший в замке ключ. На помощь вожаку пришли Машка, Семенов и Галина, однако и соединенными усилиями они не смогли провернуть заевший механизм.

— А ты че сидишь? — накинулся Вепрев на Бусыгина, — А ну, помогай!

Однако старикашка только помотал головой и категорически отрезал:

— Не, не прокатит. Я туда, понимашь, в механизьму-то, поллитру уронил, так што-то заело, видать.

— Куда уронил? — взвился взмыленный Вепрев.

— А вон туда, — старикашка указал на дыру в каменном полу, в которую входил поворотный вал ворота. — Присел, понимашь, отдохнуть на ручку, а она, родимая, из кармана выскользнула. И прям туды. Эх, мааа… жизня наша…

— А ну ка, глянем, — буркнул Вепрев и на четвереньках залез под ворот. Там он склонился над отверстием и попытался разглядеть в дыре механизм ворота. Но дыра была глубокая, дна не видать. Тогда Шурик сунул в дыру руку по плечо, но ничего нащупать не смог. Выматерившись сквозь зубы экс-математик вылез из-под ворота.

— Глубоко засела! Не достать!

— Брось это дело, — посоветовал Бусыгин. — Тут надо внутрь забраться, да глянуть миханизьму, может починить как-то можно.

— А как внутрь зайти, дядь Сережа? — спросила Машка.

— Да вот дверь эту видишь? — старикашка ткнул пальцем на капитальные железные ворота. — Больше некуда. Тока заперта она, вот ведь незадача…

— Ну, пиздец, — заявила Галина, оглядев неприступное препятствие, — у моего дома тоже такую поставили, так ее бомжи однажды ломом не смогли сковырнуть. — Галина тоскливо вздохнула и отвернулась.

— Я говогил! Я говогил! — истерически заверещал доцэнт-жывотновод Семенов, — нам геально пришел пиздец, я как чувствовал!

— Да ладно вам психовать! — прикрикнула на доцэнта нахальная Машка. — Давайте сначала ворота осмотрим, ну, не может такого быть, чтобы ворота, да не открывались! — решительно заявила отважная девица — Че ж это за ворота такие?

Пожав плечами, блистательный математик Вепрев, который в универе в уме легко решал дифферент второго порядка, подошел к двери, и пристально рассмотрел препятствие взглядом ученого человека — недаром же (ох, не задаром!) он парился в универе столько лет! С виду эти двери были как все двери — высокие и гладкие, только по всей поверхности торчали какие-то толстенькие штырьки с полукруглыми шляпками на конце. Вепрев присмотрелся к воротам внимательнее. Они вообще были какие-то странные — створок нет, замка тоже нет. Как их открывают?

— Это, типа, стена, а не ворота» — тупо заметил Вепрев.

— Саш, а что это за штыри такие? — влезла Машка, ткнув пальчиком в штырь, торчащий из двери. Тот провалился внутрь и тут же где то внутри звякнул колокольчик. Машка испуганно ойкнула и одернула руку.

— М-да… — только и выдавил из себя Вепрев, и принялся раздумывать, осматривая расположение штырей. Вдруг до экс-математика рывком дошло, где он видел нечто подобное. И в самом деле — это был квадрат Судоку — популярное развлечение любителей убивать время ребусами и головоломками. Только вместо арабских цифр от 1 до 9 в каждой его клетке находилось три рядка из трех же дырок, причем из некоторых дырок штырьки торчали, а в других штырьки были задвинуты. В некоторых же клетках выдвинуты были все штырьки. Вепрева мигом осенило: «Точно, на этой двери цифра, вписанная в клетку, определяется числом задвинутых штырей». Вепрев мотнул непривычно трезвой головой, и тут же ему в голову пришла вторая мысль: «Может быть для того, чтобы открыть дверь, нужно просто решить квадрат Судоку?»

«Слишком легко!» — с некоторым раздражением подумал математик Вепрев, — «я такое фуфло однова дыхнуть на спор колол за банку пива». Однако дешевиться перед компанией, особенно перед Машкой (которая стояла рядом, с тревогой и надеждой поглядывая на приятеля, как на бога), не стоило. Поэтому дворник-математик напустил на себя ученый вид, такой же, как у доцэнта Педрилайнена по кличке «Педо», преподавшего математический анализ на первом курсе, и заявил, постаравшись придать голосу властную весомость:

— Мне кажется, здесь все ясно, э-ккхм… — подражая Педо, Вепрев важно откашлялся, — мне кажется, что это — так называемый квадрат Судоку, частный случай экгм… латинского квадрата, экгм… м-да… ээээ… мюээээ…. Полагаю ээээ…, надо просто собрать квадрат ээээ… мюээээ…, и врата откроются, экгм…да….

— Какой ученый! — восхищенно всплеснула руками Галина, — аж страшно!

— Пгястите, гогубчик, а вы это сможете? — встревоженно вопросил доцэнт-жывотновод.

Обомлевшая компания с недоумением уставилась на бывшего отличника мехмата, ранее отличавшегося простотой нравов и доходчивостью речи с выраженным уклоном к нецензурной лексике. Даже Маша, хотя она знала Вепрева лучше других, была настолько поражена, что заботливо спросила приятеля:

— Ты че, Саша? Головой стукнулся?

— Обожди, мать, — отмахнулся Вепрев, тут же позабыв менторский тон, — тут не хуй делать, щас сбацаем, однова дыхнуть!

И бывалый путешественник по потусторонним мирам Шурик Вепрев мигом решил квадрат Судоку, задвигая торчащие штырьки, там, где надо. Врата пару секунд стояли неподвижно, но вдруг в них что-то громыхнуло, и они начали раскладываться на отдельные куски размером с разворот газеты. Если бы не Вепрев — обязательно кого-нибудь пришибло бы, потому что, как оказалось, ворота были сделаны из толстенного железа, и в целом весили несколько тонн. Но Вепрев успел отпихнуть коллектив и части благополучно разложились, открыв путникам темный проход, когда-то высеченный в скале и выложенный кирпичами.

— Ну что, папаша? — повернулся Вепрев к старикашке, — вперед, на подвиг!

— Только и ты со мной, — заупрямился старикашка, — может, подмога потребуется!

— Ладно, — снисходительно согласился Вепрев, — пошли!

— Гаспада! — внезапно проскрежетал доцэнт-жывотновод Семенов, который стоял позади всех, жадно поглядывая на задницу Галины, — пгедаагаю пегедохнуть, тык скыть, набгаться сиг пгэд новыми свегшеньями!

— Ладно, отдыхай, академик, — снисходительно согласился математик Вепрев, — а мы туда пошли. — Вепрев ткнул пальцем на зев тоннеля, — может, починим эту байду.

— Саш, и я с вами! — встрепенулась верная подруга Машка, которой до чертиков не хотелось оставаться одной в обществе ученых мертвецов-говноведов, поскольку она хорошо представляла, что начнется после ухода Вепрева и Бусыгина.

— Ну, пошли, — легко огласился Вепрев, и отважная троица быстро исчезла в черном зеве прохода.

В пещере остались только Семенов с Галиной. Немного потоптавшись на месте Семенов, очевидно, решился и обратился к спутнице:

— Должен вам напомнить ваше обещание, мадам, — начал он, — вы …

— А справка из вендиспансера есть? — без обиняков спросила догадливая наркоторговка, — а то щас людей спидон косит!

— Какая еще справка, мадам? — поразился Семенов, — мы же в Загробном Мире, и нас только что воскресили, все стерильно!

— Ну, ладно, — согласилась дамочка и принялась расстегивать штаны доцэнта.

Вскоре тишину пещеры нарушило чмоканье Галины и утробное уханье жывотновода…

***

Шурик, Бусыгин и Машка осторожно вошли в пустой проем, в котором ранее стояли врата, и двинулись по темному тоннелю. Древние своды некогда были выложены ярко-красным кирпичом, который давно прогнил, и со стен сочилась отвратительно воняющая слизь, светящаяся призрачным голубоватым светом, который кое-как освещал путь троице. Идти пришлось недалеко — пройдя короткий коридор в полсотни шагов, коллектив очутился на развилке: влево шел узкий и крутой спуск, который винтом уводил куда-то вниз, откуда воняло блевотиной. В слабом свете плесени можно было с трудом разглядеть высокие и узкие ступеньки. Проход же прямо заканчивался через несколько метров в каком то обширном полупустом помещении.

— Ну, нам, типа, вниз, — буркнул Вепрев, — и, не оборачиваясь, начал спускаться по лестнице, которая напомнила ему спуск из пещеры Эрдрума (или Педрило?). «А вдруг опять туда же попаду?» — мелькнула в голове Вепрева малодушная мысль. «Опять камушки переставлять?!! А ну как не мой случай выпадет? Впрочем, хуй с ним, прорвемся». Задумавшись, Вепрев чуть не загремел вниз, но удержался за осклизлую стенку.

— Саш, ты че? — донесся сверху тревожный голос Машки.

— Нормально, — отмахнулся экс-математик, но впредь двигался осторожнее.

Отважные путники продолжили спуск, и, опустившись метров на 20, вышли в небольшую замкнутую пещеру, из потолка которой торчал толстенный вал. Внизу он втыкался в шестеренку, которая должна была крутить еще большие шестеренки. Вепрев, бывалый автомеханик-любитель, тут же увидел, что между зубьями застряла двухлитровая бутылка водки, которая намертво заклинила механизм.

Ухмыльнувшись, экс-математик вытащил бутылку и показал старикашке:

— Твоя? — спросил он, осклабившись.

— Ага, — легко согласился Бусыгин, и, подойдя к Вепреву, забрал совершенно целую емкость.

— Она, родимая, — со слезой в голосе подтвердил гений-изобретатель, и с ходу предложил:

— Ну што, спрыснемся?

— Ну, давай, — согласился Вепрев. — Маш, ты как?

Машка только неопределенно пожала плечами в знак согласия, и старикашка, ловко откупорив тару, намертво присосался к горлышку. Залив в себя не менее пол-литра, он передал бутылку Шурику, тот, отхлебнув грамм 200, передал Машке, которая и довершила банкет, осторожно сделав маленький глоточек. Бутылку она вернула старикашке, который бережно сунул ее в карман грязных штанов.

— Ну что, все наверх? — спросил Вепрев моментально повеселевшую компанию, и первый начал подниматься по крутой лестнице вверх. Поднявшись, Вепрев отдышался и предложил:

— А давайте посмотрим, чо там есть дальше, ну, в проходе то этом — он указал на второй проход, который вел в какое-то помещение.

— Ну, пшли, — пьяным голосом согласился Бусыгин, а Машка только глупо хихикнула.

Компания дружно двинулась по проходу, так же как и ранее освещенному сочащейся из кирпичного свода гнилью. Вскоре он расширился, и вывел путников в пещеру, из которой вправо и влево тянулись коридоры, которые, как казалось на первый взгляд, огибали давешнюю пещеру с жерновом.

— Ну, куда дальше? — спросил старикашка.

— А пошли на…. наааааа… — Вепрев покрутил шеей влево-вправо и махнул рукой влево, — …лево! Туда пошли!

И отважный математик первым вошел в левый тоннель. Вскоре каменная стенка слева оборвалась, сменившись на что-то подобное туалетной бумаге, которая была скручена в рулоны в зале, только вместо пупырышков на ней были выдавлены какие-то фигуры, похожие на фигурки существ на стенах в зале. Вепрев попытался порвать бумагу, но не ту-то было — она была прочная, как броня, даже не прогибалась. Тогда Вепрев достал из кармана огрызок карандаша и нарисовал на свободном месте кривую рожицу между двумя другими рисунками каких-то существ с мордами крокодилов.

— Ладно, пошли назад! — предложил он компании, — тока дай-ка, дедуля, еще хлебнуть для бодрости!

Бусыгин вместо ответа молча протянул Шурику полупустую двухлитровку. Вепрев, моментально выдернув пробку, приник к горлышку и жадно глотнул пару раз.

— Ммммм? — вопросительно промычал он, протягивая бутылку сотоварищам. Однако Машка отрицательно покрутила головой, а Бусыгин так же молча отобрал емкость, и сунул ее на положенное место в кармане. Вслед за тем команда молча зашагала обратным путем и вскоре вышла из портала, подозрительно прислушиваясь к странным звукам, доносящимся из пещеры. Внезапно сзади послышался грохот. Троица обернулась, и увидели, что дверь с квадратом Судоку сама собой сложилась и снова стоит на месте.

— Ладно, — махнул рукой Шурик, если понадобится — снова откроем! — Пошли крутить эту штуку!

Выйдя из темного тоннеля, коллектив несколько минут щурился, привыкая к свету, и только тогда определился источник непонятных шумов. Обогнув огромный ворот они увидели, что жывотновод Семенов стоял, привалившись к стене, с расстегнутыми штанами, перед ним на коленках стояла Галина, и осуществляла обещанное оминечивание. При этом ее мордочка дергалась примерно так же, как у крыс, пожирающих объедки на помойке — сцена, которую дворник Вепрев не раз видел на вверенном ему участке.

По всему было видно, что они застали сладкую парочку на заключительном этапе блистательного сеанса орального секса, поскольку жывотновод сладострастно мычал, дергаясь в последних судорогах оргазма. Через несколько секунд все было кончено. Нимало не смущенная Галина встала с коленок, а довольный жывотновод принялся застегивать штаны. В голове у Машки мелькнула мысль попросить Галину ознакомить ее с техникой данного популярного извращения — авось пригодится! Вепрев же только ухмыльнулся, и деловито обратился к компании:

— Ну, че делать будем, извраты?

— Пгастите, батенька, мы не извгаты, а эстеты, — взвился жывотновод, — да вы сами попгёбуйте — гогячо гекомендую!

— Ладно, это потом! — отмахнулся математик, — че делать-то, я спрашиваю! Там прохода нет. — Вепрев мотнул головой на закрытые ворота в туннель.

— Крутить надо! — наставительно изрек старикашка.

— И че будет? — подозрительно спрашивает экс-математик.

— Увидишь! — таинственно пообещал старикашка. — Только крути по часовой.

— А почему по часовой? — тупо поинтересовался Вепрев.

— Отчего да почему воют волки на луну, — сердито передразнил Вепрева Бусыгин, — крути, давай, потом сам поймешь!

Пожав плечами, Вепрев подошел к вороту и попробовал повернуть его по часовой стрелке. Внизу, в глубине, что-то жутко заскрежетало, и внезапно произошло нечто невероятное: в противоположном конце пещеры громко зашуршало и огромный рулон туалетной бумаги, стоящий слева от врат, начал разматываться, а тот, что справа — сматываться. Изображения на бумаге с рулона начали ползти по стенам к вратам слева, и, пройдя врата, уползали по правой стенке, наворачиваясь на правый рулон. В это же время на мутном экране, появившемся на портале, проступали грубо очерченные изображения людей и таинственных существ на фоне темнеющих проходов в туннели.

— Эт че за хренота? — поразился Вепрев, на секунду прервавшись.

— Это, Санек, и есть она самая, Дорога Миров! — торжественно изрек старикашка. — Видишь эти статуи? Это, понимашь, бэушные интерфейсы, ими раньше пользовались.

— А сейчас как? — недоуменно спросила Маша.

— А щас, Маша, все на Интерфейс Богов перешли. Тык скыть все одном флаконе. Я доступно выражаюсь?

— Ни хрена не доступно, — отозвался Шурик, — а рулоны эти, че это такое?

— Этого я в точности не знаю, но на них весь мир как бы записан. Вроде перфоленты. Слыхал про такую? Да ты крути, крути, — махнул рукой старикашка, — после сам поймешь!

— Да че все я да я! — взбеленился экс-математик, — Этак у меня пупок развяжется. Давайте, вы все тоже крутите!

Сначала Машка, а потом и Семенов с Галиной присоединились к вращению ворота, только старикашка Бусыгин отказался.

— Старческая немочь замучила, стал быть! — сообщил он коллективу. — И вааще, старикам везде у нас почет!

— Ладно, — прохрипел доблестный математик, — скажи только, когда кончать, карапетик бледный!

— Скажу, Санек, скажу, — охотно согласился дедок, — крути давай!

И Вепрев с компаньонами принялся крутить ворот. Левый рулон постепенно разматывался, являя взорам путников все новые и новые изображения. Вдруг вместо очередной статуи появилась кривая рожа, нарисованная Вепревым. Она уныло висела на стенке в виде головы с глазами-дырками и широким ртом до ушей.

— Это че еще такое? — спросил пораженный Вепрев.

— Это ты, Санек, новый интерфейс сварганил, — хихикая пояснил старикашка. — Тока они не работают, я уже пробовал.

Вепрев пожал плечами и принялся крутить ворот дальше. Так продолжалось достаточно долго, пока левый рулон не раскрутился почти полностью, а правый стал толще вдвое. Наконец, когда рулон почти закончился, в экране на вратах высветилось грубое изображение довольно странного барельефа, изображавшего трех престранных существ. В центре, на троне, установленным на высоком постаменте, восседал мощный мужик, одетый в засаленный ватник с бейджиком на кармане с надписью: "Кайфолом, Великий Бог". На ногах Великого Бога красовались драные ватные штаны и сапоги гармошкой с высокими, как коровьи копыта, каблуками. Под троном, на грязном бетонном полу прямо перед Кайфоломом лежал огромный щит, сколоченный из необструганных досок и расчерченный мелком в клеточку, похожей на ту, что компания видела в пещере Слонопотама.

Но что самое поразительное — слева и справа от щита на огромных, золотых с виду, сундуках восседали два здоровенных индюка с длинными, как у цапель клювами. Левый индюк был белым, а правый — черным. На лапках птиц светились кольца с надписями на бирках: «Влом» и «Невлом». Стены пещеры обрамлял огромный полукруглый шкаф с маленькими выдвижными ящиками, вроде как в банковском хранилище.

— Стой! — велел гений-изобретатель, — вот щас мы быстренько туда наведаемся, раскумариться надо!

— Это как? — заинтересовалась Галина, знавшая толк в раскумаре, — дорожку надо занюхать или ширнуться?

— Увидишь, Галочка, увидишь! — пообещал старикашка, потирая сухенькие ручки, — и счастью твоему позавидуют арабские шейхи! Так что — айда!

— Да куда ж тут идти? — недоуменно спросила Галина, — стены кругом!

— Увидишь, — лаконично повторил старикашка, и, подойдя к картинке, смело вошел в нее, скрывшись за изображением. Оторопевшие путники стояли на месте. Внезапно из картинки в дверях высунулась голова Бусыгина, и нетерпеливо спросила:

— Ну что, идете?

— Ладно, пошли, — решил Вепрев, взял Машку за руку и последовал за старикашкой. Семенов и Галина заторопились следом. Приблизившись к стене, они, малость поколебавшись, вошли в изображение, и оказались в коротком и сумрачном коридоре, где их уже ждал Бусыгин.

— Ну, пошли на раскумар, предложил старикашка, увлекая компанию за собой. Дойдя до конца коридора, путники осторожно вошли в огромный зал и увидели троицу, что была нарисована на двери, но в натуральном виде. Сейчас стало видно, что в ногах у Кайфолома стоит корзинка с шариками, которые путники уже видели в пещере Мастера Заготовки.

Великий Бог лениво покосился на визитеров, а птички по бокам принялись возбужденно клекотать и переступать лапками на сундуках.

— Привет, Бусыгин, — пророкотал Кайфолом, едва увидев гения-изобретателя. — Чо, опять приспичило?

— Ага, — робко признался враз присмиревший старикашка, — мне бы шмальнуться разок.

— Ну, давай, все равно застой, — лениво согласился мужик. — Становись в позицию!

— Только мне бы тройной кайф хотелось бы, — просительным голосом сказал Старикашка, — у нас и ключик есть! Санек, покажи ему!

Вепрев вытащил из кармана злополучный ключ и показал Кайфолому. Глаза Великого Бога сверкнули адским пламенем, и он нетерпеливо сказал:

— Давай сюда!

— Отдай, отдай ему, Санек, — торопливо прошептал Бусыгин, — после вернем!

Вепрев, осторожно обойдя Влома и Невлома, приблизился к трону Великого Бога и протянул тому ключ. Тот жадно схватил его и радостно заржал.

— Ну, братва, щас я вас осчастливлю! Только ты, Бусыгин, имей в виду, три — это реально круто будет, без гарантии!

Бусыгин согласно махнул рукой. Тогда Кайфолом, покачав головой, встал с трона, подошел к круглому шкафу и стал обходить его, что-то высматривая. Наконец он нашел подходящий ящик и открыл его Бусыгинским ключом. Из ящика Великий Бог извлек небольшой золотой кубик. Сунув его в карман, он таким же образом нашел еще два кубика и сунул их в свой бездонный карман. Затем Великий Бог обернулся к путешественникам, и поинтересовался:

— Всем тройной или как?

Шурик вопросительно оглядел компанию. Все, кроме Галины, помотали головами, но дамочка осторожно сказала:

— Мне однократный, если можно! Для пробы…

— Ладно — буркнул Кайфолом, подошел к четвертому ящику и извлек из него четвертый кубик, который тоже отправился в карман.

Затем Кайфолом, оставив ключ торчать в дверце ящика, снова взгромоздился на свой трон и лениво предложил:

— Давай, Бусыгин, ты первый!

Гений-изобретатель торопливо вытащил из кармана бутылку с остатками водки и жадно употребил ее прямо из горла. Затем привычно прошел вперед, и встал точно в центре квадрата. Тотчас Великий Бог Кайфолом легонько стукнул его по голове своим посохом, и внезапно, к вящему ужасу путешественников, гений-изобретатель сплющился и размазался, образовав разноцветные фишки в клетках доски. В центре же доски возник золотой кубик, копия тех, что держал в руках Великий Бог. На гранях кубика виднелись какие-то надписи.

Кучка путешественников дружно ахнула. Однако Великий Бог, не обращая на них никакого внимания, подошел к центру доски и самолично положил еще три золотых кубика поверх первого. Затем он вернулся на своё место и повелительно махнул рукой.

— Давай, ребята!

Тут же Влом и Невлом затрепыхали крылышками, спрыгнули со своих сундуков, и сноровисто открыли их крышки. Затем своими длинными клювами они принялись выхватывать из них кубики: Влом — белого, а Невлом — черного цвета, и бросать их как попало на доску. Фишки, попавшие на главную диагональ, тут же подсвечивались зеленым цветом. Вепрев пригляделся: на каждом кубике светилась какая-то надпись, неразборчивая издали.

Тем временем, закончив один слой, Влом и Невлом приостановились, и уставились на Кайфолома. Тот утвердительно кивнул, и птички быстренько навалили еще два слоя кубиков. После этого они захлопнули крышки сундуков, ловко взлетели и опустились на прежние места.

Великий Бог Кайфолом своим посохом слегка ударил по стопке золотых кубиков, и все фишки по диагонали стали сливаться, образуя в центре доски еще три золотых кубика. Остальные фишки пропали. В итоге из центра доски торчал столбик из семи золотых фишек. Кайфолом покачал головой, и снова ударил посохом по столбику в центре доски.

Тут же на месте столбика фишек возник голый гений-изобретатель, выросший до трехметрового роста, который истерически хохотал, глядя перед собой безумными глазами, и продолжал расти, конвульсивно корчась в судорогах.

— Эк старикашку плющит! — задумчиво заметил экс-математик Вепрев, — видать, в чудовищном кайфе!

— Чем это только кончится, — мудро заметила Галина, — передоз — штука опасная, уж я-то знаю!

Минут через пять стриптиз-шоу Великий Бог Кайфолом легонько стукнул посохом по голове старикашки, и гений-изобретатель внезапно стал уменьшаться в размерах. Вскоре в центре доски на куче засаленных тряпок лежал, радостно гугукая, новорожденный младенец.

— Ну, я так и знал, — пророкотал Кайфолом. — Три фишки — это реальный перебор!

— Уа-уа-уа — заблажил младенец Бусыгин, и все с ужасом уставились на него.

— Он кушать хочет, — сказала Галина, — вот когда у моей сестры сын родился, так он целыми днями только ел, спал и гадил под себя!

— И че делать? — спросила Машка, — кто теперь с ним нянчиться будет?

— Не трепыхайся, голубонька, горю твоему помогем! — прогудел Кайфолом со своего трона. — Дака-ся младенца-то сюда. Кстати, герлица, — обратился Великий Бог к Машке, — это твой дедушка, познакомься!

— Какой еще дедушка? — изумленно спросила Машка, — я своих дедушек знаю!

— Э! — Махнул рукой Кайфолом, — то по бумагам. А твою мамашу Бусыгин натрахал когда крутил шуры-муры с твоей бабулей, откуда ты и произошла.

Машка с любопытством посмотрела на младенца, взяла его на руки, поднялась на постамент и передала младенца Кайфолому. Тот умело перевернул его кверху попкой, сунул корявый палец в задницу и выковырял один за другим все шесть дополнительных кубиков. Кубики он сунул в карман, а дитяти отдал Машке с наказом: «Поди, голубонька, положи его на место!» Маша взяла своего дедуленьку на руки и отнесла вниз. Положив младенца в центр щита, она отошла к кучке путешественников, изумленно наблюдающих происходящее.

Внезапно тельце младенца начало содрогаться и мгновенно рассыпалось на щите слоем черных и белых фишек. В центре же сиял золотым цветом кубик Золотой Глюк-Фишки. Кайфолом, видевший все происходящее с высоты своего трона, стукнул но фишке своим посохом. Тут же все фишки начали сливаться друг с другом, образуя стремительно крутящийся вихрь, и через несколько секунд в центре щита стоял голый старикашка Бусыгин, стыдливо прикрывая срам горстью. На его мордочке блуждала странноватая улыбочка счастливого идиота, а из уголка губ сочилась струйка слюны.

Быстренько оглядевшись, гений-изобретатель утер губы тыльной стороной руки и принялся торопливо напяливать свои разбросанные на полу шмотки. Одевшись, он несколько театрально поклонился Кайфолому и прочувствованно обратился к нему:

— Спасибо, тебе Великий Бог! Такого ломового кайфа в жизни не было!

— Што, даже пенную клизму перебило? — ехидно спросил Великий Бог и заливисто заржал, радуясь своему остроумию.

— Перебило тысячекратно, — признал старикашка.

— Ну и ладно, пророкотал Кайфолом. — Кто следующий? Ты, дамочка? Не раздумала?

Галина испуганно затрясла головой и категорически заявила:

— Нет уж, это слишком сильно, простите.

— Ну и ладненько, — легко согласился Великий Бог, и, сразу потеряв интерес к визитерам, приказал своим шестеркам:

— За дело пацаны! От жаркой работы срок тает!

Влом и Невлом живо соскочили со своих сундуков, и выжидательно уставились на Кайфолома. Тот, кряхтя, наклонился к корзинке с заготовками, и, покопавшись в ней, достал один из шариков, отличавшийся от прочих золотистыми пятнами на поверхности. Тотчас белая птичка, обозначенная как Влом, подскакала к подножию трона Кайфолома, осторожно взяла яйцо в клюв, и, вспорхнув, отнесла прямо в центр щита. Тотчас Великий Бог Кайфолом легонько стукнул посохом по шарику и он тут же рассыпался на разноцветные фишки, покрывшие всю доску равномерным слоем. В центральной клетке вместо шарика лежала особо яркая фишка, мягко светящаяся голубовато-зеленым цветом. На верхней грани ее красовался черный бубновый туз в перекрестии прицела.

Тут же Влом и Невлом принялись, как и ранее, заваливать доску фишками из своих сундуков. По завершению процесса Кайфолом стукнул по центру щита, и фишки, оказавшиеся на диагонали, слились в Золотую Глюк-Фишку, сверкавшую гранями точно в центре поверх бубновой фишки. Остальные фишки пропали. Затем что-то щелкнуло и через пару секунд обе фишки мгновенно слились, образовав бабочку с огромными золотистыми крылышками. Бабочка неторопливо расправила крылышки, и стало видно, что на них нанесено изображения бубнового туза. Немного потоптавшись на месте, бабочка изящно вспорхнула и улетела к потолку пещеры, где завывала вентиляционная труба, ведущая неведомо куда.

Гений-изобретатель, которому вся эта кутерьма была хорошо знакома, неторопливо напялил на себя свои драные одежки, почесал волосатую задницу и подошел к компании, увлеченно наблюдавшей за работой троицы.

— Зря отказались! — заявил он довольным расслабленным тоном, — Кайф реально крышесносный!

— Да, внушает — сказал Шурик, но Машка тут же перебила его, в упор строго спросив старикашку:

— Так вы, выходит, мой дедушка? И как такое случилось?

— Да обыкновенно, — пожал плечами ничуть не смутившийся инженер, — Степан-то, ну, муженек твоей бабушки, пил как скотина, на бабушку твою — ноль внимания, только деньги отнимал да с кулаками кидался. Ну, я и воспользовался случаем, когда он двухлетку на крытке мотал за пьяную драку в кабаке.

Машка только сглотнула, переваривая информацию, затем спросила:

— Ну и че дальше?

— А дальше надо добираться до Интерфейса Богов, от него можно моментально куда хочешь добраться, — наставительно ответствовал гений-изобретатель, — Пошли за мной, я вас коротким путем проведу. Да, Сашок, ты по пути ключик выдерни, сгодится еще.

— Дедушка, а вот мы на карте надпись видели «Игольное ушко». Это что? — спросила Машка.

— А, это… ну, это путь в рай, там только человек вкрай правильный пройти сможет — сообщил старикашка, — меня вот не пропустят просто так — выхлоп не тот, кхе-кхе…

— А кто не пропустит? — вяло полюбопытствовал Вепрев.

— Стражники там стоят, с лошадиными мордами, — сообщил старикашка, — за версту перегар чуют.

— А зажрать не пробовал? — спросил Вепрев, — Вот, салол говорят некисло отбивает!

— Да нет, — неопределенно ответил старикашка, — я по другому заходил. Да только че мне в раю том делать? Там же тоска беспросветная, только и занятий — Папику жопу лизать.

— А может, зайдем, посмотгим, — внезапно вмешался до того молчавший Семенов. — Жутко интегесно! Может, я там и останусь если понгавится.

— Ладно, тогда пошли назад, — легко согласился старикашка, — это надо опять граммофон покрутить.

— Какой граммофон? — спросила Маша.

— Ну, вороток-то этот, — уточнил дедок. — В общем, пошли! Да! Ты ключ-то забери, Вепрев!

И старикашка, а за ним весь коллектив, двинулись обратно к выходу из пещеры Кайфолома. Вепрев, воровски оглянувшись, подскочил к ящичку, из которого все еще торчал ключ, сунул его в карман и побежал за кампанией. Великий Бог, увлеченный процессом изготовления Золотых Глюк-Фишек, ничего не заметил.

Молча прошагав короткий тоннель до Граммофона, путники вновь очутились в знакомом зале. Там немного постояли, осматриваясь, после чего старикашка предложил:

— Ну, впрягайтесь, молодежь! Крутите назад, против часовой, пока не скажу.

Шурик, Машка и парочка животрупов заняли места в вороте и принялись налегать на ручки. Немедленно картинки на стенах с шуршанием поползли назад, демонстрируя все те же пустынные места с редкими кустиками и уродами. Работа, впрочем, длилась недолго — уже на четвертом обороте старикашка махнул рукой и громко крикнул:

— Стоп машина!

Все мигом прекратили крутить ворот и уставились на экран в центре ворот. Там торчало мутное изображение портала, сильно смахивающее на узкое игольное ушко. Рядом стояла парочка стражей в железных шапках и с лошадиными мордами. В руках эти лошары держали огромные бердыши.

— Ну, пошли! — предложил старикашка, — кстати, заодно и пожрать добудем!

Коллектив дружно потянулся вслед за старикашкой к вратам, и уже без опасений все прошли сквозь картинку. Перед ними открылся отстойный пейзаж — голая земля с чахлыми кустиками, среди которых паслись двугорбые верблюды, да какой-то круглый шалман, на котором красовалась кривая вывеска с надписью «Ара, захады, да!». Неподалеку справа высилась высокая и узкая арка портала, и в самом деле похожая на огромное игольное ушко, возле которого уныло переминалась с ноги на ногу парочка мужиков с лошадиными мордами и бердышами в руках.

— Щас зайдем к Ахмету, жратвы и бухла закупим, — сообщил старикашка, и во главе коллектива зашагал к шалману. По хозяйски распахнув дверь, Бусыгин вошел внутрь и уверенно подошел к длинному прилавку, заваленному разнообразной снедью, за которым высились полки с водкой и пивом. Посреди прилавка стоял восточный человек в папахе, вероятно, это и был сам Ахмет.

— Зидиравствуй, дарагой, захади, гостем будишь, — забухтел восточный человек, — у меня все есть! — с гордостью сообщил он, указывая на прилавок, — ну, вот все, чито хочишь, мамой килянусь! А тибе чито нужна, дарагой?

— Ну, как что? — недоуменно пожал плечами старикашка, — Водки! Ну, и зажрать чем!

— Айн момент! — мигом отозвался Ахмет, и на прилавке перед компанией вмиг выстроилась батарея поллитровок с водкой и горка банок с бычками в томате.

— Вот, плис! — радушно сообщил Ахмет, — чем пилатить будишь, дарагой?

— Фьючерсами! — сообщил Бусыгин, — щас в рай заедем, вынесу тебе пару доз амброзии.

— Вах, дарагой, — запричитал Ахмет, — да кто же тибя типерь в рай-то пустит? Ты же там так засвэтился, чито висе гурии понэсли! Неэкому, панымаишь, гироев абслуживать!

— Не робей, Ахметушка, прорвемся, — уверенно заявил гениальный инженер Бусыгин, — кстати, там, снаружи, чьи верблюды пасутся?

— Э! — пренебрежительно махнул рукой Ахмет, — дикие они. Можишь сибе забрать!

— Это хорошо, — ответил дедуля, складывая принесенный товар в мешок, неведомо как оказавшейся в его кармане. — Жди меня и я вернусь! Только о-о-чень жди! Пошли, молодые люди.

И компания вышла из шалмана, волоча за собой позвякивающий мешок с водкой. Не останавливаясь, старикашка пошел прямо к пасущимся верблюдам и, схватив на уши парочку скотинок поздоровее, заставил их опуститься на колени.

— Залезай, братва! — гаркнул он сотоварищам, — поехали в рай!

— Какой еще рай? — тупо спросил Вепрев.

— В тот самый, — ответил старикашка, — залезайте! А мешок здесь оставьте, не украдут.

Путники кое-как вскарабкались на верблюдов, и по команде старикашки двинулись к порталу, охраняемому парочкой лошар. Едва они приблизились к ним, как оба молодчика наставили бердыши и гаркнули:

— Стой, кто такие?

— Доставка! — солидно ответил старикашка, — отвалите, урроды!

«Уроды» послушно отошли в сторонку, только один из них ехидно спросил:

— И как ты пройти думаешь, Бусыгин?

— Помолчи! — отрезал старикашка, — Ибо сказано Пророком: легче верблюду пройти игольное ушко, чем грешнику. Вот я и въеду на верблюде! Цоб-цобе! Пщщёл!

И старикашка, а вслед за ним и второй верблюд с подельниками, подъехали к узкому порталу, и свободно проникли сквозь него.

— Учись, молодёжь! — проскрипел Бусыгин, — наглость — второе счастье! Мы в Раю!

Вокруг, действительно, был совсем иной пейзаж, нежели по ту сторону портала: кругом плотно стояли ларьки с самыми разнообразными вывесками, предлагавшими любой раскумар — анашу, мета, крек, кокаин, герыч, крокодил и другие неслыханные гадости. Отовсюду доносилась загробная музыка, нудная, как зубная боль. Вдали, скрытое туманной дымкой, возвышалось колоссальное строение со шпилем.

Однако Бусыгин, не обращая внимания на обстановку, сразу завернул направо и подъехал к небольшому магазинчику с надписью «7/24 Амброзия» на аккуратной вывеске. Здесь он что-то сказал на ухо верблюду, и тот покорно опустился на колени.

Бусыгин слез с шеи дромадера и крикнул Вепреву, сидевшему с Машкой и на втором верблюде:

— Слезайте пока! — и, обращаясь к Вепреву, наставил его: — Скажи ему в ухо «Напол!» — враз опустится.

Шурик так и поступил и вместе с Машкой слез с верблюда.

— Ээээ…, Сеггрей Владимигович, — проскрежетал Семенов, — неужели этот базаг называется гаем? Сомнительно!

— Э! Не сцы, паря, — ответил Бусыгин, испытывавший к инженеру чувство глубокого уважения за пенную клизму, — тут все есть, тока походить надо!

И старикашка уверенным шагом направился к лавке, пинком ноги открыл хлипкую дверь и зашел внутрь. Попутчики неохотно последовали за Бусыгиным, ожидая очередной подвох. Однако внутри оказалось довольно приличное место — небольшое помещение, заваленное какими-то мешками, а впереди торчал прилавок, за которым восседала злобная с виду тетка климактерического возраста с волосами, выкрашенными в фиолетовый цвет.

— Привет, Сысоевна — бросил тетке Бусыгин, — амброзии мне!

— А чем платить будешь? — спросила тетка, не трогаясь с места.

— Верблюдами! — Ответил старикашка, — выйди, глянь!

Тетка неохотно подняла свой необъятный зад и, переваливаясь словно утка, вышла на улицу. Увидев пару Бусыгинских верблюдов, она повернулась к старикашке и спросила:

— Обоих отдаешь?

— Ага, бери, — легко согласился старикашка.

— Две дозы, — твердо сказала тетка.

— Три, — обозначил контрпозицию дедок.

— Ладно, хуй с тобой, бери три, — махнула рукой тетка и, вынув из кармашка три маленьких пакетика, вручила их Бусыгину. Тот торопливо схватил их и сунул в свой бездонный карман.

Тетка пошла было к верблюдам, но вдруг, словно что-то вспомнив, обернулась к компании и сказала, указывая пальцем на Вепрева:

— А вот тебя, парниша, в розыск объявили. За оскорбление Богова Сына. — Тетка задрала толстый, как сосиска, палец, — учти! Да вон, уже скачут, чай, за тобой! — тетка указала пальцем на столб пыли, приближающийся к ним.

Все с тревогой уставились на пылевой вихрь, и через несколько минут стало возможно разглядеть, что в плотном столбе торнадо скачет на своих черных хвостах рота уже подзабытых ассенизаторов. Посреди их строя верхом на здоровенном крысоиде скакал вконец обдолбанный Патлатый, держа скотинку за уши и светясь улыбкой идиота. Увидев это, климактерическая тетка, схватив верблюдов за уши, мигом удрала вместе с ними во дворик за своей лавкой.

— Шурик, и че делать-то будем? — встревоженно спросила Маша, — может, бежим отсюда?

— Э! Не сцы, мать мы этого утырка однова дыхнуть через колено кинем! — самоуверенно заявил Вепрев, и пошел навстречу надвигающейся кавалерии. Ассенизаторы же, подскакав к группе путников, застыли столбами на своих черных хвостах, как будто чего-то ожидая, только Патлатый начал истерически хохотать, указывая пальцем на Бусыгина.

— Бусыжка-мартышка, где твоя сберкнижка? — заблажил Патлатый дурным голосом, — Хахахахахахаха — залился он гомерическим хохотом вконец обдолбанного наркомана. — Что, все пропил?

Бусыгин хотел было что-то ответить, но внезапно издалека донесся звон бубенчиков и вскоре на русской тройке, запряженной пряничными лошаками, теми же, что караулили вход в Игольное Ушко, на расписных санях подъехал сам Папик в компании со своей заплаканной, как всегда, супружницей — Боговой Матерью.

Звякнув напоследок колокольчиками, тройка замерла возле группы путников.

— Ну что, Вепрев, — начал вступление Папик ласковым голосом, — ремни будем со спины резать или хватит полутора тысяч шомполов?

— Да ты, дедуля, прям садо-мазо какое-то! — спокойно ответил бывалый математик, — че надо то? Я твоего бастарда-наркота сто лет в гробу видал!

— Штааааа!? Бастарда?! В гробу?! Хамить? Мне!? — взревел Папик, — да я… да я тебя…. в алебастр сотру, сучёныш, однова дыхнуть!

— Да ладно ужо тебе, батюшка, не горячи сердце! — вдруг вмешалась Богова Мать, трогая Папика за рукав белоснежного балахона, — молодой человек, подойдите, пожалуйста, ко мне, — попросила она Вепрева. Папик, сердито сопя, отвернулся.

Экс-математик осторожно подошел к саням. Вблизи стало видно, что супруга Папика была молодой женщиной исключительной красоты с умными, хотя и заплаканными глазами.

— Здравствуйте, Александр, — вежливо поздоровалась Богова Мать глубоким грудным голосом.

— Здрасьте, — буркнул Вепрев, не ожидая ничего хорошего от такого обращения.

— Вы знаете, я хочу поговорить с вами о моем сыне, — сообщила она экс-математику просительным тоном, — только это строго приватно.

Сказав это, Богова Мать выбралась из саней, технично показав стройные ножки, подошла к оробевшему Шурику и увлекла его в сторонку, чтобы никто их не слышал.

— Понимаете, — начала она доверительным тоном, вытирая кружевным платочком припухшие от слез глаза, — мой сын… вы его знаете… — Богова Мать мельком проницательно взглянула на Вепрева. Тот только кивнул, все еще не понимая, чего от него хотят.

— В общем, он превратился в законченного наркомана, — сообщила Богова Мать, снова ударяясь в загробные рыдания.

— И чем вставляется? — деловито поинтересовался Вепрев.

Богова Мать, мигом успокоившись, пристально посмотрела на Шурика. Казалось, она в чем-то усомнилась, но все же выдохнула:

— Всем… — и вновь разразилась загробными рыданиями.

— Ну, да, я, в принципе, знаю, — промямлил Вепрев, — но я то что могу тут сделать?

— Вы отведете его в пещеру Кайфолома, поставите в центр разделочной доски, а когда он разложится на Элементы Сущности, изымете его Глюк-Фишку и замените ее на ту, что найдете в спецзаначке Кайфолома, — неожиданно жестко ответила Богова Мать повелительным тоном, и даже прекратила загробные рыдания. — А ежели откажетесь, — она предостерегающе подняла руку, — то учите, что все эти шомпола и ремни со спины — отнюдь не пустая угроза!

— Да как я скажу все это Кайфолому-то? — взбрыкнул Шурик, — да он меня просто нахуй пошлет, а то и че похуже!

— Скажешь ему трижды заклятое слово нсчндстси и он завалит ебало на пару часов. Усек, шмакадявка? — грозно спросила Богова Мать вконец охреневшего Шурика. Тот только торопливо кивнул, не зная, что и ответить.

— Слово то это, повторите явственно, пожалуйста — вежливо попросил он Богову Мать.

Богова Мать нахмурилась, но послушно выговорила:

— Нсчндстси. Усек?

— Ага, — вякнул Вепрев, глубоко сомневаясь в успехе авантюры, и, наморщившись, с трудом, со злобой, выговорил: «нсчндстси».

— Вот и хорошо, — одобрила Богова Мать, и обернулась к Ассенизаторам, — эй, вы там, тащите сюда моего излюбленного сынулю!

Тотчас ассенизатор с Патлатым на плечах послушно подскакал к Боговой Матери, наклонился, и Патлатый, пошатываясь, встал на ноги, с трудом удерживая равновесие.

— А, это ты, Вепрев! — обрадовался он, — здорово, друган! Пошли к тете Наде, по пивку вдарим!

— А ну, цыц, — приказала Богова Мать, — пойдешь сейчас с ним, да не в пивную, а на повторную инициацию.

— Ах, маман, ужо сто раз инициировали, заебало! — промычал Патлатый пьяным голосом, одновременно золотым ножичком тайком срезая с мамашиного манто золотую подвеску с бриллиантами, — ну, скока можно?

— Пока не исправишься! — отрезала строгая маман, и пошла назад к саням. Едва она уселась на свое место, Папик оглушительно свистнул в четыре пальца, пряничные лошаки дружно тронулись, и вскоре сани исчезли в клубах пыли. На площадке возле магазина осталась только рота верховых ассенизаторов, разомлевшие путники да трясущийся от ломки Патлатый.

— Ну что, пошли? — спросил Вепрев Патлатого, — так сказать на экзекуцию, ыгыгыгыгыгыгыгы…

Патлатого передернуло, он злобно уставился на Шурика и прохрипел:

— Не кипишуй, паря, сначала похмелиться надо — и, обернувшись к лавке, громко рыкнул: — Эй, ты там, Сысоевна! Гони Столбовой две банки!

— Щас, щас князюшка, — заверещала из-за забора тетка с фиолетовыми волосами, — сей секунд подтяну.

Через несколько секунд она выкатилась из лавки, неся в руках две двухлитровки с яркой этикеткой, снабженной надписью «Водка Особая, Столбовая, 120 градусов», завидев которые Патлатый заржал от радости. Выхватив бутылку из рук торговки, он ловким движением руки вышиб пробку и жадно присосался к горлышку. Залив в себя крупными глотками половину содержимого, он оторвался, шумно выдохнул и прохрипел:

— Харашэ пашлэ! Круто вставляет! — и протянул поллитру Шурику, — Нака-ся, спрыснись, друган! Божественно!

Вепрев, как это принято в культурной столице, интеллигентно обтер горлышко об рукав, и осторожно сделал глоток. Пойло оказалось восхитительным, оно приятно согревало горло, а в желудке постепенно разгоралось божественным огнем. Голову сразу плавно повело, и весь этот дрянной мир показался Вепреву раем, и даже жопастая тетка с фиолетовыми волосами превратилась в жгучую сеньориту из мексиканского сериала.

— Капитально вставляет, — одобрил Вепрев, и хотел было добить содержимое, но Машка решительно отобрала у него бутылку.

— Делиться надо, — наставительно произнесла наглая девица и основательно хлебнула. Тотчас же ее глаза округлились, и Зверева, мигом допив оставшееся, принялась без умолку хохотать, указывая пальцем на Сысоевну:

— Ну, вылитая Хуанита из сериала, забыла название, аахахахахахахаха!

— А платить кто будет? — обиженно спросила Сысоевна, — товар дорогой!

— На, отвяжись, — сказал Патлатый, выковыривая из мамашиной подвески брильянт помельче. Отдав его тетке, он взял из ее рук вторую поллитру и столь же ловко откупорил ее. Затем точно так же ополовинил содержимое и протянул остатки Бусыгину.

— Накося, освежись, Владимирыч, это — Божье!

Бусыгина уговаривать не пришлось, и старикашка в один глоток ополовинил тару. Остатки он протянул Семенову, сказав напутственно:

— Не пей в меру, но пей досыта!

Семенов, а затем и Галина приложились к «Столбовой особой», и вся компания мигом превратилась в сообщество милейших счастливейших людей. Один только Вепрев, памятуя об обещанных шомполах, вспомнил задание Боговой Матери и решительно потянул Патлатого за собой.

— Пошли на инициацию, што ли? — спросил он, — или ты как?

Э! — Махнул рукой Патлатый, — толку не будет, но хоть кайфану, когда он будет глюк-фишку вставлять. Щас, погоди.

И Патлатый, как и давеча в отстойнике перед ситом, содрал и смотал в рулон весь окружающий пейзаж райских кущей вместе с попутчиками Вепрева, и оба они в мановение ока оказались в пещере Кайфолома. Здесь их встретило полное уныние — и Кайфолом, и подручные его, Влом и Невлом, уныло сидели на своих местах, загибаясь от скуки. Завидев парочку, Кайфолом оживился и мигом залебезил:

— Ах, чувствительно рад видеть вашсвтво, с чем препожаловали в мой скромный чертог, хе-хе?

— Внеплановая смена глюк-фишки, да не на простую, а на ту, что в твоей заначке! — прямо ответил Патлатый, — вот, Вепрев подтвердит.

Шурик неохотно кивнул, подтверждая слова Патлатого.

— Да нет у меня никакой заначки, — бегая по сторонам крысиными глазками заявил Кайфолом, — тупой стандарт!

Вепрев, которому все это как-то сразу надоело, решился, и, выступив вперед, экс-математик громко трижды произнес заклятое слово:

— Нсчндстси! Нсчндстси! Нсчндстси!

Кайфолом мгновенно преобразился, и с каменной мордой на деревянных ногах встал с трона и полез под сиденье.

— Ключ надо, слышь, Вепрев? — глухо донеслось из-под него. Вепрев вытащил из кармана ключ, поднялся к трону, и тоже полез под сиденье. Там оказался китайский сейф для домашнего пользования, запертый за висячий замок в самопальных ушках.

— Открывай! — Прохрипел Кайфолом, и Вепрев, неудобно изогнувшись и пару раз чихнув от пыли прямо в морду Великого Бога, отпер дверцу.

Кайфолом тотчас запустил волосатую руку в сейф и вытащил пригоршню Золотых Глюк-Фишек. Их он рассыпал перед Вепревым, и предложил:

— Выбирай, че там тобе Богова Мать напела!

— Насчет выбора и слова не было! — ответил Вепрев, — я думал, у тебя только одна фишка!

— Ладно, бери тогда вот эту, — Кайфолом протянул Вепреву особо яркую Золотую Глюк Фишку, переливавшуюся всеми цветами радуги, и добавил, прищелкнув языком, — для себя берег, да ужо ладно, бери! Ты так и скажи Боговой Матери, от души де оторвал Кайфолом, ради нее, красавицы!

— Ага, скажу, — легко соврал Вепрев, и, зажав в кулак фишку, полез наружу. На свету он прочитал, что на всех гранях Глюк-Фишки светящимися буквами написано: «Устав РККА 1937 г.». «Че за хрень?» — подумал Вепрев, который в свое время ловко откосил от армии, прикинувшись на комиссии полным идиотом — «в армию, что ли этого пацана забирают? Да похуй». И, пожав плечами, Шурик спустился к разделочной доске и велел Патлатому:

— Вставай в позицию, что ли!

Тот передал Вепреву смотанный в трубку пейзаж райских кущей и послушно встал посреди доски. Тут же Кайфолом слегка стукнул его по голове жезлом, и Патлатый мгновенно превратился в набор фишек, раскиданных по клеткам. В середине опять возникла Золотая Глюк Фишка, мягко светящаяся золотым светом. Вепрев, по знаку Кайфолома, снял ее с доски, заменил на сборник уставов РККА и отошел в сторонку. Тотчас же Влом и Невлом соскочили со своих сундуков и принялись по обыкновению, заваливать доску белыми и черными фишками. Немедленно по завершению, Великий Бог Кайфолом стукнул жезлом по заветной Золотой Глюк Фишке. К вящему изумлению Шурика, на ее месте образовалась высоченная башня из нескольких сотен золотых кубиков.

Довольно взоржав, Великий Бог Кайфолом стукнул жезлом по верхней Глюк-Фишке. Свет в пещере мигнул и на месте кубиков появился голый Патлатый, мрачно оглядывающий окрестности. Увиденное, очевидно, ему не понравилось, и Патлатый, передернув плечами, напялил на себя валявшийся на полу балахон. Затем он все так же молча взял из рук Вепрева скатанный пейзаж Райских Кущей, и неуловимым движением размотал его.

Немедленно Вепрев со своим спутником опять оказались возле компании из Бусыгина, Машки и обоих говнологов, которые даже не заметили их отсутствия, пребывая в кайфе от принятой дозы Столбовой водки.

— Алкоголь — враг дисциплины! — внезапно проревел Патлатый, — ударим по врагу!

И, обернувшись на магазин амброзии повелительно рявкнул:

— Эй, ты! Сысоевна! Ящик Столбовой мне, живва!

Из магазина тотчас выкатилась давешняя жопастая тетка с фиолетовыми волосами, толкая перед собой тачку с ящиком Столбовой водки. Едва подойдя к Патлатому Сысоевна молча протянула руку, и тот, тоже молча, сунул ей в руку парочку брюликов, стыренных у маман. Сысоевна мигом выгрузила ящик и молча покатила тележку назад.

Патлатый подошел к своему крысиному войску, ткнул пальцем в первого попавшегося крысоида и скомандовал:

— Забери ящик! Живва!

Тот торопливо подбежал к ящику и взвалил его на свои плечи. Одобрительно кивнув головой, Патлатый обратился к путникам:

— Садись на моих коней, ребята, нечего здесь зависать.

Тотчас четверо ассенизаторов подбежали к путешественникам и нагнулись, подставляя свои шеи для посадки. Сначала Бусыгин, а за ним и остальная компания, взобрались на предоставленный транспорт, и Патлатый скомандовал:

— Шяо-о-о-о-ом! Арш! — и колонна крысолюдей с седоками на плечах поскакала в обратный путь, в такт подпрыгивая на хвостах. Все встречные посетители базара, завидев Патлатого во главе колонны, разбегались куда глаза глядят. Беспрепятственно пройдя сквозь игольное ушко, колонна по просьбе Бусыгина подошла к оставленному мешку с водкой и закуской.

— Вы тут погодите, а я щас амброзию отдам Ахмету, — попросил Бусыгин.

Патлатый, заслышав слово «Амброзия», насторожился.

— И много ее у тебя? — спросил он старикашку.

— Три дозы, две щас отдам, третью сменяю на что-нибудь.

— Давай свою дозу мне! — потребовал Патлатый, — а взамен можешь ящик Столбовой водки забрать, и десяток моих аскеров в рабы.

Тотчас же десяток крысоидов выскочили из строя и молча пали ниц перед Бусыгиным. Носильщик же ящика с водкой молча поставил перед гением-изобретателем ящик и замер.

Бусыгин молча сунул Патлатому пакетик с белым порошком, жестом приказал рабам-крысоидам следовать за собой и, сделав ручкой, скрылся в дверях Ахметовой лавки. Все внимательно наблюдали за Патлатым

— Сейчас вставляться будет, — вполголоса произнесла Галина, — не утерпит!

И действительно, Патлатый сначала зачем-то понюхал пакетик, затем вдруг откинул верхнюю часть своего черепа, обнажив розовые головные мозги, и хладнокровно высыпал на них пакетик с амброзией. Затем он захлопнул череп и, прикрыв глаза, замер в наслаждении от тончайшей работой райского порошка.

Внезапно он захохотал, как безумный, и принялся кататься по земле, сотрясаясь от хохота. В какой-то момент его начало плющить и Патлатый, прекратив хохотать, принялся содрогаться в конвульсиях, выкрикивая с пеной у рта уставные команды: Смиррррна! На кряяяя…Ул!! Шяооооом! Арш! Рявнение Наааа! Пряву! Наааа! Леву!!! Ать-два! Ать-два! Драй! Жлай! Трщ! Комбриг! Параааад! Смииииирррррна! Рррявнение Нааа…. Леву!

— Че это с ним? — спросил старикашка Бусыгин, вернувшийся от Ахмета, и принесший с собой густой аромат свежевыпитой водки. Карман гения-изобретателя явственно оттопыривался от спрятанной в нем двухлитровой бутылки Особой Московской. В другом кармане явственно позвякивали золотые монеты, полученные за проданных Ахмету рабов-крысоидов.

— А хуй его знает! — озадаченно сказал Шурик, — он амброзией мозги посыпал, может через то и накатило!

— Ну, это поправимо, — сказал старикашка, вынимая из кармана купленную у Ахмета двухлитровку с надписью «Московская Особая, 40 градусов», — подержите-ка его!

Коллектив дружно навалился на Патлатого, и прижал к земле за руки и за ноги. Старикашка Бусыгин, ни слова не говоря, зацепил ногтем какую-то щелочку на голове страдальца, и откинул крышку черепа. Все ахнули — мозги Патлатого пузырились грязно-белой пеной, остро воняющей казарменной карболкой.

— Мда! — глубокомысленно промычал Бусыгин, — хорошо его вставило! Это от того, что его Глюк-Фишка не совместима с амброзией. Ты ему какую фишку-то вставил? — спросил он Вепрева, — ну, что на ней написано было?

— Сборник уставов какой-то РККА, — ответил Шурик, — че это может значить?

— Эр-Кэ-Кэ-А? по складам повторил старикашка и заржал, — так это же красноармей… ладно, щас полечим.

И старикашка твердой рукой откупорил бутылку и стал поливать мозги Патлатого водкой. По мере того, как грязно-белая пена смывалась на песок, сопротивление Патлатого ослабевало, а когда мозги приобрели естественный розовый цвет он и вовсе успокоился, и что-то неразборчиво промычал.

— Чего тебе? — спросил старикашка пациента.

— Оставь, говорю водчары накатить, — глухо ответил Патлатый.

— Ладно, — согласился Бусыгин, — Санек, давай-ка старую фишку!

Вепрев вытащил из кармана и протянул старикашке Золотую Глюк-Фишку, снятую с разделочной доски в пещере Кайфолома. Тот взял ее кончиками пальцев и, недолго думая, вдавил ее в розовые мозги Богова Сына. Затем он захлопнул его черепную коробку и принялся ждать. Внезапно у Патлатого начались конвульсии, он принялся извиваться, поднимая тучи песка, и внезапно затих.

— Так, щас мы его откатим, — изрек старикашка Бусыгин, и, приподняв край белого балахона страдальца, вытащил из его задницы заветную Глюк-Фишку Кайфолома с той же надписью «Устав РККА, 1936 г.». Затем он помог Богову сыну сесть на песке и сунул в руки ненужную более глюк-фишку.

— На, спрыснись, — протянул он Богову Сыну полупустую двухлитровку. Патлатый радостно взоржал и, сунув Глюк-Фишку в карман, схватил бутылку и жадно присосался к вместилищу эликсира жизни. Не успели путники и глазом моргнуть, как бутылка опустела.

— Харашэ пашлэ! — промычал Патлатый, и метко швырнул пустую тару в пасущегося рядом верблюда. Бутылка, описав красивую параболу, влепилась точно в лоб дромадера, и несчастное животное поскакало в пустыню, жалобно взревывая и взбрыкивая задними ногами.

— Ладно, — заявил излечившийся Патлатый, — щас домой поеду. Ужо держитесь у меня, папа и мама, всё попомню! — погрозил он кулаком огромному дворцу, стоящему в отдалении. — Эй, ты! — крикнул он крысоиду, на котором проехал в Игольное Ушко, — А ну, в позу раком, становись!

Крысоид безропотно подскакал к Патлатому, встал на четыре кости и подполз между расставленными ногами Богова Сына.

— Подъем! — скомандовал Патлатый, и крысоид поднялся. Теперь у него на плечах плотно сидел Богов Сын, держась за уши крысоида.

— Так, пацаны, — обратился Патлатый к Путникам, — спасибо за компанию, приятно познакомится и все такое. Вам, кстати, куда надо-то?

— Мы вааще к Интерфейсу Богов собирались, — робко сообщила Машка. — А сюда за припасами зашли. А еще нам надо рецепт на Фиал Вечности! — внезапно выпалила Машка, случайно вспомнив поручение Горыныча.

— Окей, герлица, — выпишу я вам и рецепт, а потом путь сокращу — прямо к Повелителю Смещения подкину.

И Патлатый, сорвав с неба белое облачко, что-то нацарапал на нем ногтем мизинца и протянул листочек Машке.

— У Ахмета отоварь, — посоветовал он Машке, — а листок пусть себе возьмет для оплаты.

Машка неуверенно взяла облачко, превратившееся в лист бумаги, и прочитала рецепт. Там корявыми буквами было написано:

— «Фиал Вечности, 1 шт. 200 мл»

Ладно, — сказала она, — я щас. — Саша, пойдешь со мной?

Вепрев пожал плечами и вместе с подругой пошел в шалман Ахмета, который, завидев в руках Машки рецепт, позеленел от ужаса и заблажил:

— Вах, вах, вах, чито хочишь, ханум?

— Тут написано! — ответила Маша, протягивая листок.

Ахмет прочитал рецепт, икнул, но беспрекословно полез под прилавок и извлек из-под него флакон, похожий на тот, в которых в доисторические времена продавали одеколон Шипр. На этикетке значилось: «Фиал Вечности, 200 мл, отпускается строго по рецепту!»

— Ладно, — сказала Маша, — а в уплату можешь листок этот забрать.

Ахмет торопливо закивал и вручил Маше двухлитровую бутылку водки.

— Премия лучшему покупателю! — торжественно заявил он, и добавил, — захады всегда, ханум, у Ахмета все есть!

— Ладно, — повторила Маша, вручая бутылку водки приятелю, — пошли, Шурик, нас ждут.

И молодые люди вышли из шалмана к ожидающей их кучки путников. Очевидно было, что они пропустили еще по одной, поскольку непрерывно хохотали под анекдоты патлатого.

Завидев парочку, Патлатый оборвал разговор на полуслове, снова взобрался на своего верхового крысоида, и заявил:

— Ну, пока! Приятно было познакомиться! — и в который уже раз ловко сорвал окружающий пейзаж как отсохшие обои, смотал их в рулон и тотчас исчез, умчавшись незнамо куда в окружении строя Ассенизаторов.

Люди и переминавшийся возле ящика Столбовой водки крысоид обнаружили себя в длиннющем коридоре, кое-как освещенном огоньками от масляных плошек, тут и там прикрепленных к корявым стенам. Дорогу им перегораживал огромный камень, перед которым торчало какое-то сооружение, отстоящее от камня примерно на метр. Сооружение походило на корявую палку высотой метра два, на которую кто-то насадил здоровенный кусок гнилого сырого мяса с двумя красными крысиными глазками сверху. Вместо рук с палки свешивалось множество извивающихся плетей с утолщениями на концах, — Вепрева аж передернуло:

— Это че за Люля Кебаб? — изумился он, и, обернувшись к Бусыгину, спросил — это, что ли, твой Интерфейс Богов, козел блекотный?!

— Да нет, — махнул рукой Бусыгин, — Это и есть он, Повелитель Смещения!

— Ладно, посмотрим, чо там как, — буркнул Шурик и принялся внимательно оглядывать конструкцию. В метре за «палкой» с Люля-Кебабом в преградившей путь стене находилась ниша глубиной метра два, и в нише той на высоте человеческого роста виднелось мутное оконце размером с форточку (сначала Вепрев и впрямь принял его за форточку, и, было, обрадовался). Под этой «форточкой» торчала ручка, очень похожая на те, что в доисторические времена использовались шоферней для завода автомобилей.

— Эт чо за хрень такая? — поразился Вепрев, указывая на ручку, — типа, заводной ручки, что ли? — Вепрев зашел в нишу и слегка подергал последний шанс древних водил с севшим аккумулятором, — может, покрутить?

— И чо будет? — опасливо спросила Машка.

— Хуй его знает, — задумчиво ответил Вепрев, — а что еще можно сделать с рукой?

— По-моему, это какая-то кофемолка, — с сомнением протянул Семенов, — У моей бабки такая же была, с гучкой…

— А может, лучше обойдем как-то? — предложила Маша, — хотя… не, не пройдем, — протянула девица, оглядев плотный стык камня со стенками тоннеля.

— Ну а ты что скажешь, дедуля? — спросил Вепрев у Бусыгина, который по обыкновению захрапел, привалившись к корявой стенке.

— А, что? — с трудом очнулся старикашка, и вдруг взревел:

— Огонь с левого фланга!!!

— Чо делать, спрашиваю — раздраженно бросил Вепрев, — а то завел, понимаешь, Иван Сусанин!

Старикашка встряхнулся и, придя в себя, непререкаемым тоном заявил:

— Сам Сусанин! Один путь — давай, крути ручку эту, что из стены торчит.

— За этим Люля-Кебабом, что ли? — спросил Вепрев. — А он не будет кусаться?

— Не боись, — успокоил старикашка, — у него и зубов-то нетути.

— Саш, а может, через окошко это надо пролезть? — предложила Машка, указывая на форточку, торчавшую в нише над заводной ручкой.

Вепрев с сомнением глянул в нишу, и, осторожно обойдя Люля-Кебаба, приблизился к «форточке». На оной форточке не было никаких ручек, замков, и прочих запоров — просто кусок мутного стекла, вмурованный в стену. Вепрев постукал кулаком по этому «стеклу» — оно звучало как барабан, но сколько Вепрев ни стучал — окно оставалось целым. Видимо, оно было крепким, словно бронебойное. Привстав на цыпочки, математик попробовал разглядеть помещение за окном. Снова неудача — «форточка» оказалась совершенно непрозрачной, только на самом «стекле» была нарисована какая-то мутная, словно смазанная, картинка.

Глаза Вепрева забегали по сторонам, в поисках выхода, и снова остановились на ручке. Внезапно в голове блистательного математика мелькнула тупая мысль:

— «Не может быть» — сказал Вепреву внутренний голос, — «штоп ручка просто так торчала! За каким тогда хуем ее повесили? Может, прав старый хрен — крутануть как следует, заведется мотор, так и поедем типа как на такси?».

И блистательный математик решился.

— Ладно, не хуй рассусоливать! — решительно произнес Вепрев. С этими словами он взялся за ручку и резко крутанул по часовой стрелке, как он когда то заводил в деревне древний дедовский Москвич 402, собираясь съездить в магазин за водкой.

Ручка с хорошо слышимым завыванием легко прокрутилась, и тотчас Люля-Кебаб ожил: крысиные глазки сверху куска мяса полыхнули рубиново-красным светом, а плети, свисавшие с него, ожили и принялись размахивать по сторонам. Вепреву едва удалось увернуться от одной из этих плетей; он успел только краешком глаза заметить, что на конце плети находится отнюдь не шарик, а змеиная голова с высунутым раздвоенным язычком и двумя огромными клыками. Вскоре беспорядочное перемещение «плетей» прекратилось. В некий неуловимый момент они вцепились в край камня, преградившего путникам дорогу, и замерли.

— Размахался, пидор! — погрозил Вепрев кулаком Люля-кебабу, — чуть не хлестанул! Теперь и выйти страшно!

— А ты понизу, — ласково посоветовала Машка, — у него руки до земли не достают.

Действительно, хотя руки-плетки твари легко дотягивались до оконца и торчащей под ним заводной ручки, до земли они не доставали.

— Я лучше проползу… — решительно проговорил Вепрев, и, не говоря более ни слова, бухнулся пузом на грязный камень, и подполз по-пластунски к основанию твари. Вблизи стало видно, то эта тварь более похожа на какое-то дерево, поскольку от ствола в подиум отходило множество мощных корней.

— Это прям-таки какой-то цветок душистых прерий, — сообщил он Машке, — эх, мне бы пилу сейчас!

Внезапно в куске тухлого мяса на палке прорезался рот, и Люля-Кебаб заговорил скрипучим голосом:

— Ты, оннако, паря не базарь, а ручку крути плавнее! Чай не Москвич твой гребаный!

— Че? — поразился Вепрев, — слышь, мать, оно говорить умеет!

— Не оно, а Повелитель Смещения! — по-прежнему скрипучим голосом заявил Люля-Кебаб, — но, ваще говоря, Вепрев, мне имя Люля-Кебаб нравится.

— Ты чо, типа мои мысли читаешь? — поразился экс-математик, — не, ну ващееее…

— Дык у тобя и мыслей-то нетути, паря, — добродушно сообщил Повелитель Смещения, — так, мельтешня.

— Ладно, — махнул рукой блистательный математик, — чо ты там нащет ручки-то?

— А ты, паря, покрути в обратную строну — увидишь, — радушно предложил Люля-Кебаб, — Тока легче, легче!

— Ладно, хули базарить! — решительно произнес Вепрев, зашел в нишу и попробовал плавно покрутить ручку против часовой стрелки. Против его ожиданий сделать это оказалось совсем нетрудным, в отличие от дедовского москвича, завести который было сущей пыткой. В «форточке» над ручкой поплыли какие-то мутные картинки.

Почти сразу же он услышал за спиной удивленные возгласы путешественников. Оглянувшись, Шурик заметил, что огромный камень, преградивший им дорогу, пополз вперед по дороге, удаляясь от кучки путников. Вепрев отпустил ручку. Однако движение камня не прекратилось и Шурик, оглядев свое хозяйство, обнаружил, что плети-змеи, вцепившиеся в камень, постепенно вытягиваются из Люля-Кебаба, проталкивая его вперед.

— Ага, понял, — заявил экс-математик, — давайте ко мне, прокатимся!

Тотчас вся компания сбилась в нише возле Вепрева и плавно поехала вперед стараниями Люля-Кебаба. Сзади безропотно подпрыгивал на хвосте крысоид с ящиком Столбовой на плечах.

— Ой, Саш, ты прям гений, — восхитилась Маша, — только куда он нас вывезет?

— Не робей, внучка, тут дорога одна — успокоил Машку Бусыгин, — до Интерфейса доедем — и все. Стоп машина.

Минута тянулась за минутой, и путники, скучая, принялись глядеть в форточку. Однако там только неторопливо ползли однообразные мутные картинки, похожие на набегающую под колеса дорогу.

— Слышь, изобретатель, — внезапно обратился Вепрев к Бусыгину, — а чем этот Кайфолом занимается?

— Дык ты же видел, — удивился старикашка, — кубики эти стругает, они Золотыми Глюк-Фишками зовутся.

— И что с ними дальше? — настаивал заинтригованный математик.

— А дальше, — наставительно произнес Бусыгин, — он в корзинке, что под ним стоит, берет Заготовку, помеченную золотым маркером, и шнырь его, Вломом зовут, соединяет их. Получается бабочка, это, типа, зародыш.

— А зачем она? — полюбопытствовала Машка, не отрываясь от созерцания в форточку.

— Ну, дальше она в человека вселяется с даром особым — или в науках, или в музыке, либо в каком другом деле.

— Ой, кажется приехали! — воскликнула Маша, увидев на картинке огромную статую. Тотчас разговоры смолкли, и компания стала внимательно следить за наползающим пейзажем.

Через пару минут движение прекратилось, и камень, преграждавший дорогу, откатился, открывая путь в гигантскую пещеру, границ которой не было видно.

— Ну, добрались, наконец, — сообщил старикашка, — здесь Интерфейс-то и находится.

Путники вышли в пещеру. Сразу, как только вышел их хвостатый носильщик, камень закрыл тоннель и плавно покатился обратно. Проводив его глазами, компания принялась с любопытством озираться.

Прямо перед ними стояла колоссальная статуя, видимо, очередного божка. Подойдя ближе, все заметили, что между его слегка расставленными ногами есть проход, за которым чернела глубокая и широкая пропасть, над которой свисал колоссальный член статуи. По другую же сторону пропасти высилась вторая огромная статуя, изображавшая сисястую и губастую бабищу, стоящую аки коровушка на четырех костях, лицом к пропасти. Обе сиськи бабищи свешивались аж до земли, а на ее чудовищном лице, обрамленном колхозным платочком, был прям таки написан пламенный призыв к ее визави. На стенке пропасти под бабищей крупными русскими буквами было написано «Интерфейс Богов».

— И как туда перебраться? — спросил Вепрев старикашку. Тот только развел руками — Не знааааююю… раньше мостик был, Логосом звали, а сейчас, видать, все переделали, — уныло сообщил он экс-математику.

Семенов подошел к краю пропасти и заглянул внутрь. Там, глубоко внизу шумел бурный поток горной реки.

— Внизу гека, — сообщил доцэнт-жывотновод, — не пегейти!

— Так может, обойдем? — предложила Галина.

Все посмотрели по сторонам. Похоже было, что пропасть окружает пещеру по периметру, и нигде не смыкается.

— Фигушки-хуюшки, — заявил Вепрев, — лучше мостик соорудить!

— Можно статую эту обвалить, как раз длины хватит! — смело заявила Машка.

Компания, задрав головы, принялась с сомнением разглядывать монумент. Статуя высотой метров в двадцать, была отлита из какого-то серебристого металла, и весила тонн двести, а то и больше. Изображала она голого мужика с козлиными рогами, курчавой бородой и задумчивым взором, устремленным как раз на вход в пещеру на другой стороне пропасти.

— Не обвалить! — авторитетно заявил Вепрев, — сил не хватит!

— Ой, смотрите, — глупо захихикала Машка, указывая на огромный фаллос, свисающий между ног скульптуры. — Как раз хватит, чтобы в ту пещеру перебраться!

— Да уж, только как бы его поднять! — сострил Вепрев, и от нечего делать щелкнул по головке, нависающей прямо над его макушкой. Тотчас раздался ржавый скрежет, и огромный прибор естественных отправлений начал подниматься, одновременно удлиняясь. Одновременно губастый рот бабищи на другой стороне пропасти начал открываться с пронзительным скрипом. Через несколько секунд член достиг губ бабищи, и, продолжая удлиняться, точнёхонько зашел глубоко в ее рот, после чего замер, а из задницы бабищи донесся паровозный гудок.

— Колоссально! — только и смог выговорить Бусыгин, — вот это потенциал!

— Ой, смотрите, что на нем написано! — со смехом воскликнула Машка, указывая на надпись на члене. Путники задрали головы и с изумлением компания прочитала, что на этом огромном органе размножения зеленой масляной краской написано: «Привет из Балты!».

— Мдаааа…. — только и нашел, что сказать Вепрев.

— Так ведь это как раз то, что нам надо! — радостно заявила Галина, — только вот как на него влезть?

— Была бы охота — влезешь! — попытался сострить доцэнт-жывотновод, и гнусно захихикал.

— Может, можно как-то вскарабкаться? — задумчиво заметил Вепрев, и в этот миг оба огромных яйца колосса диаметром в пару метров, начали опускаться вниз, гремя стальными цепями. Через несколько секунд они с глухим стуком бухнулись перед компанией — люди едва успели отскочить в сторонку. Тотчас на сферах откинулись круглые крыши, словно приглашая войти внутрь яиц, из которых доносились гнусавые аккорды свадебного марша Мендельсона, исполняемого на волынке под барабан с бубенчиками.

— Это вроде лифта, что ли? — предположила Машка. Любопытная девица подошла к одному из яиц и заглянула внутрь люка.

— Ой, а здесь даже скамейки есть! Точно — лифт!

— Ага, лифт в небо, — попытался шутить Семенов.

— Вот сейчас и проверим, — решительно заявила Машка. — По кабинам! Ты со мной, Вепрев? — и отважная девица первой влезла в люк. За ней полезли Вепрев и гений-изобретатель. Путники с трудом разместились в тесной кабинке.

— Ну, а мы во второе, — заявила Галина, и смело забралась в "лифт". Семенов последовал за ней.

— А мне куда? — внезапно произнес шипящим голосом всеми забытый Ассенизатор, который все так же покорно держал ящик со Столбовой водкой на плечах. Вепрев высунул голову и крикнул:

— Поставь ящик и можешь идти домой!

Крысоид покорно опустил ящик, затем молча повернулся и степенно поскакал назад, к темнеющему входу в тоннель.

— Ну что, все на месте? — внезапно прогудело сверху густым басом.

Шурик, задрав голову, увидел, что бородатый хозяин лифта наклонил голову и вопросительно смотрит на них. Экс-математик, уже попривыкший к здешним чудесам, громко крикнул:

— Все! Поднимай!

Тотчас обе крышки захлопнулись, и яйца стали быстро подниматься вверх. Через несколько секунд они со стуком зафиксировались в положенных им местах. Крышки тотчас откинулись, удалая компания быстро покинула кабинки и осмотрелась. Как оказалось, лифт доставил их в небольшую овальную камеру в корешке этого огромного фаллоса, из которого в нужную им сторону вела узкая дыра диаметром с кулак.

Неугомонная Машка потыкала пальцем стенку камеры. Она была упругой и теплой, словно резиновой.

— Да он живой, поразилась девица, — ничего себе!

— Плевать! — ответил Вепрев, и, подойдя к дыре потыкал преграду концом ботинка.

— Не пролезть! — с досадой произнес экс-математик и грязно выругался.

— Я говогил! Я говогил! — тотчас заверещал доцэнт-жывотновод, — спустите меня назад, эй вы! — и принялся стучать кулаками по стенке камеры. В этот же момент стенки камеры начали быстро смыкаться, сгоняя путников к центру.

— Ой, сейчас раздавит! — испуганно воскликнула Галина. Ситуация быстро стала критической, но внезапно проход, ведущий в нужную сторону, конвульсивно расширился. Вепрев, начавший уже кое о чем догадываться, с воплем «за мной!» бросился в открывшийся проход. Путники, толкаясь и торопясь, последовали за ним. Проход тотчас сомкнулся, закрывая путь назад, и компания снова оказалась в небольшой замкнутой камере с такой же дыркой впереди. Вдруг стенки этой камеры тоже начали сжиматься, а проход впереди расширился.

— Вперед! — рявкнул экс-математик, и все бросились за ним, чтобы не быть раздавленными.

Так повторилось раз пять, и под конец измученные и растрепанные путники были выброшены в точно такую же камеру, в которую они попали в начале переправы. Снаружи приглушенно доносилось довольное кряхтение.

— И чо теперь? — взволнованно спросила Машка, неизвестно к кому обращаясь. Но ответ пришел сам: внезапно в дне камеры откинулись две крышки, открывающие эскалаторы, ведущие вниз по колоссальным сиськам бабищи.

— А вот и ответ! — отозвался Вепрев. — Прямо как в метро! Поехали!

И путешественники, неторопливо спустившись вниз, вышли из круглых люков, образующих соски этой чудовищной машины. Слегка обалдевший от непривычного путешествия народ с любопытством осмотрелся. На противоположной стороне пропасти высилась статуя рогатого мужика, в которую они недавно залезали, а на стене под ней красовалась надпись: «Интерфейсы б.у.» Огромный фаллос статуи с мерзким скрежетом опускался, укорачиваясь на ходу, а чудовищная пасть бабищи с громким дребезгом смыкалась.

— Это как такое могло получиться? — спросил Вепрев неведомо кого, — чудеса!

— Не парься, Санек, — проскрипел Бусыгин, — пути Аллаха неисповедимы, как говорил мне по пьянке один татарский попик.

Новоприбывшая компания огляделась. Под их ногами находилась абсолютно ровная, словно полированная, поверхность, сплошь утыканная какими-то пеньками, словно ранее на этом месте рос лес, а потом его спилили. Между пеньками деловито сновали существа, которых Вепрев ранее принял за собак, но теперь он разглядел, что они больше похожи на огромных муравьев с головами ящериц, которые праздно перебегали от пенька к пеньку, но ничего не делали.

— И чо это все значит? — спросил Вепрев старикашку Бусыгина. — Где Интерфейс твой?

— А вон та шайба — это и есть интерфейс, — ответил гений-изобретатель, указывая на огромное сооружение в форме шайбы в центре равнины, — а пеньки эти — они типа для каких-то настроек, я еще не разобрался.

Вепрев подошел к одному из пеньков и пригляделся. Он сразу увидел, что пеньки натыканы не как попало, а блоками по 25 штук, причем некоторые были задвинуты. Каждый «пенек» представлял собой полированный металлический цилиндр диаметром с полметра и высотой по колено.

— И чо эта хуйня значит? — задумался блистательный математик, и потыкал один из ближайших пеньков. Впечатление было такое же, как если бы он стукал ногой в бетонную стену — «пенек» даже не шелохнулся. Тогда он попробовал надавить на выдвинутый пенек. Тот неожиданно легко подался, вжавшись до обрубка в 5–6 см, а где-то вдалеке послышался звонкий щелчок. Тотчас к Вепреву подбежал один из «муравьев», быстро вытащил «пенек» обратно своими паучьими лапками, и убежал.

— Не трогай, Саша! — забеспокоился старикашка, — а то перенастроишь интерфейс, и чо делать будем?

— Ладно, хуй с ними, пошли к этой шайбе, — блистательный математик махнул рукой в направлении огромной шайбы в центре, — после разберемся!

И Вепрев решительно направился к центру равнины. Коллектив безропотно зашагал за вожаком. Через пару шагов Семенов, грязно выругавшись, упал, споткнувшись об один из пеньков, но покорно встал и поплелся далее.

Приблизившись к сооружению в центре, коллектив обнаружил, что оно представляет собой круглую конструкцию с пропорциями хоккейной шайбы диаметром метров 100 и высотой метров 30, сделанное из цельного куска какого-то материала типа черного полированного гранита. Сверху над «шайбой» непонятно на чем висел ярко светящийся шар диаметром с метр, который испускал во все стороны ослепительно белый свет. Подойдя почти вплотную к полированной стенке этого сооружения, Вепрев заметил, что в ней не отражается ничего из окружающего мира — ни сами путники, ни тоскливый пейзаж, состоящий из странных «пеньков», ни снующие здесь и там «муравьи».

Единственное, что выделялось в окружающем пейзаже — ярко-золотистый круг с полметра диаметром, отстоящий примерно на метр от «шайбы».

— Саш, а почему отражения нет? — с недоумением спросила Маша, тщетно пытаясь разглядеть себя в гладкой отполированной поверхности.

— Мне-то откуда знать? — удивился Вепрев, — ты вот лучше скажи, чо это за круг такой? — и Вепрев потыкал ногой в центр круга. Тотчас в глубине зеркальной поверхности «шайбы» что-то полыхнуло, и вслед за вспышкой там появилась какая-то извивающаяся клякса, похожая на кривляющийся ярко светящийся фантом. Фантом немного походил на человека с паучьими лапками. Вепрев тотчас шарахнулся от стенки, и фантом мигом пропал.

— Ой, че эт было-то? — озадаченно спросила Галина. — Вроде какой-то человек там…

— А, Бусыгин? — спросил Вепрев, обернувшись к старикашке.

— Не знаю, я тут еще не пробовал разобраться, — развел руками гений-изобретатель, — мудрёно тут все, но сила ощущается!

— А вот мы сейчас узнаем, — заявил расхрабрившийся доцэнт-жывотновод Семенов и решительно вступил в круг. Тотчас в полукруглой полированной стене напротив него появился все тот же фантом, похожий на человека с паучьими лапками, и принялся кривляться, корча рожи и жестикулируя паучьими конечностями. Все оторопело смотрели на сие диво, не в силах вымолвить ни полслова.

— Может, он к нам пробиться хочет? — с опаской спросила Машка, памятуя свою схватку с рогатым отражением в каморке Бусыгина. — Лучше отойти!

— И то правда, — согласился Вепрев, — давай отойдем подальше.

Все, кроме Семенова, отступили на пару шагов назад. Семенов же не смог сдвинуться с места, словно его ноги приклеились к кругу. Вепрев уже собирался ему помочь, как клякса фантома внезапно размножилась, и на цилиндрической поверхности шайбы появилось множество клякс самых разных форм, которые тоже начали кривляться.

— Это чо это он? — с испугом спросила Маша. Вепрев тупо пожал плечами — ответить было нечего.

Внезапно шайба начала вращаться, издавая едва слышный гул. Кривляющиеся фантомы один за другим проплывали мимо замершего от ужаса жывотновода Семенова, и каждый раз на лбу ужасного призрака на несколько секунд вспыхивали два кроваво-красных глаза. Вепреву даже показалось, что эти глаза прощупывают несчастного жывотновода насквозь, словно пытаются о чем-то спросить. Однако Семенов молчал, только мелко трясся и что-то бормотал, дергая ногами в тщетных попытках освободиться. Пауза затягивалась.

— Слышь, доцэнт! — наконец, окликнул Вепрев жывотновода, — ну…, ты…, типа, скажи им, чо тебе надо! Может, отвяжутся!

— А-ва-ва-ва…. — заблеял несчастный клизмопостановщик, — а что сказать?

— Скажи, хочу, мол, ящик пива холодного, — ехидно встряла нахальная Машка, которой жутко надоело топтаться без толку перед странным сооружением, а хотелось легкомысленной девице в Анталию, на берег теплого турецкого моря, где она в обалденном купальнике от Армани…, ну, там, …БМВ…, и все такое….

— Хочу ящик пива! — послушно вякнул жывотновод, и поспешно добавил: — холодного!

Вращение шайбы на миг приостановилось, но затем она начала вращаться еще быстрее. Кляксы фантомов на ее стенке начали пульсировать, словно тщетно пытались принять нужную форму, но не могли. Наконец, «шайба остановилась, а все фантомы замерли и у всех у них на лбу вспыхнули кроваво-красные глаза.

— Не то что-то, — констатировала Галина, и окликнула несчастного клизмодела:

— Леня, ты вообще-то пиво любишь?

— Ага, — проблеял несчастный жывотновод.

— А какое? — продолжила допытываться Галина.

— Светлое, — признался Семенов.

И тут произошло чудо: шайба снова начала вращаться, и из ее центра в высокий потолок пещеры начала выдвигаться какая-то штуковина, типа винтового пандуса. По его боковой поверхности беспорядочно метались причудливые кляксы, некоторые из них на миг превращались в неразборчивые штрихи, а потом снова расплывались в пятна. Так продолжалось минут 5, и за это время шайба превратилась в нечто подобное винтовому пандусу или Вавилонской башне, которую Вепрев однажды видел на картинке в Интернете. Вход на этот пандус оказался как раз перед ногами клизмолога Семенова.

— Слышь, жывотновод, — окликнул Семенова Вепрев, — они типа приглашают тебя зайти…

— Ничего не знаю! — истерически взвизгнул жывотновод, — я тут не пги чем! Я пгосто пива пожелал!

— Леня, ты не паникуй, — примирительно вставила Галина, — ты иди, иди…Может, и пивка там попьешь!

— Иди, как же, — с сомнением в голосе выдавил Семенов, — а что там? — он мотнул головой на верхушку башни, что высилась перед ним.

— Ящик пива, — утешила жывотновода Машка, и многозначительно добавила, подняв палец: — холодного!

— Правильно, — продержал отважный математик Вепрев женскую половину коллектива, — иди доцэнт, а мы за тобой!

Жывотновод неуверенно переступил ногами, и тут же восхитился:

— Да я свободен! — и попытался выйти из круга. Но не тут-то было — выйти из золотого круга ему не удалось. Круг, словно световое пятно от прожектора, следовал за ним, все время оставаясь под ногами. Вепреву тотчас припомнился его единственный визит в балетный театр, на который его затащила одна из многочисленных подруг, желавшая проявить высокое культурство перед потенциальным женихом. Там тоже круг света от прожектора неотступно следовал за парочкой из мускулистого мачо и его анорексичной партнерши, виртуозно изображавших высокохудожественный половой акт гуманоидов языком танца.

— Давай на пандус, доцэнт! — скомандовал Вепрев струхнувшему жывотноводу, — а мы следом!

Жывотновод Семенов неуверенно ступил на пандус и поплелся вверх. Остальная компания последовала за ним. И, что удивительно, едва жывотновод зашел на пандус, золотистое пятно мигом пропало и возникло на прежнем месте. Наши же путешественники, гуськом поднимаясь вслед за жывотноводом, наконец, достигли вершины на высоте метров сто.

На самой верхушке пандуса спираль наматывалась на толстенную ось диаметром со слоновью ногу, а в центре оси зияла замочная скважина, прекрасно видимая в лучах светящегося шара, поднявшегося вместе с шайбой. Однако ящик пива нигде не наблюдался. Все остановились, и, отдышавшись, принялись думать, что делать далее.

— Ой, смотрите, — воскликнула Машка, указывая пальчиком на замочную скважину, темневшую в оси, — а тут скважина! Саш, а может сюда дедулин ключ подойдет?

Вепрев, щурясь от яркого света, пригляделся — скважина, как будто, и в самом деле подходила под Бусыгинский ключ.

— Господи, да что тут глядеть-то?! — всплеснула руками Галина, — попробовать, и всех дел!

— Точно, — согласился Вепрев, и, вытащив из кармана Бусыгинский ключ, попытался вставить его в скважину. Ржавая Бусыгинская самоделка удивительно легко вошла в дыру, словно под нее и была некогда кое-как выточена ржавым же напильником. Но компанию ждало разочарование — ровно ничего не произошло.

— Теперь надо его повернуть, что ли, — неуверенно предположила Маша.

— А то! — самоуверенно ответил экс-математик, и попробовал повернуть ключ против часовой стрелки, как он привык делать, отпирая двери. Замок, однако ж, не поддавался.

— А ты попгобуй наобогот! — внезапно предложил жывотновод Семенов, — иногда замки специально так делают, ну, типа, от вогов…

— Щас, — буркнул математик и попробовал покрутить ключ по часовой стрелке. К его вящему изумлению, ключ удивительно легко повернулся, словно в отличном замке германского производства. Тотчас раздался легкий гул, и спираль пандуса слегка повернулась в обратную сторону, ровно настолько, что один ее виток исчез. Все чуть не попадали, но удержались.

— Ой, — взвизгнула Машка, хватая Вепрева за рукав. — Че это, Саш?

— Не знаю, мать, — озадаченно протянул экс-математик, — мейби, эта хрень типа заводной пружины? Ну, типа часов пружинных?

— А что это такое? — тупо спросила Машка — ну, часы пружинные?

— Это, мать, которые без батарейки тикают, — снисходительно просветил Вепрев подругу, затем встряхнул головой, и решительно заявил: — А, да ладно!

И отважный математик принялся крутить ключ по часовой стрелке, отнюдь не задумываясь о последствиях. При каждом обороте ключа очередной виток пандуса исчезал, словно виток заводной пружины в часовом моторе. В итоге через пару десятков оборотов все витки исчезли, и компания оказалась на плоской крыше исходной шайбы. Крыша была абсолютно ровной и плоской, только в самом центре осталась дырка скважины, из которой торчал Бусыгинский ключ. Над головой по-прежнему висел яркий светильник.

— И что дальше? — спросила Галина, — вроде все, завел машинку! Где пиво-то?

— Мда…. - протянул Вепрев, — задачка! Ну, да ладно…

И Вепрев попытался вытащить ключ. Сделать это удалось без малейшего труда. Но! НО!! Но!!!! Едва Вепрев вытащил ржавый бусыгинский Инструмент Управления Вселенной из скважины, все окружающее пространство полыхнуло ослепительно белым светом, и на несколько секунд коллектив совершенно ослеп. Когда же зрение к ним вернулось, они обнаружили себя сидящими за самым уютным угловым столиком в заведении тети Нади. Столик был плотно уставлен запотевшими бокалами пива с пышными шапками пены, в центре же громоздилась гора астраханской рыбы тараньки. Рядом стоял ящик с запотевшими бутылками пива Балтика.

И все бы было просто замечательно, если бы не одна единственная ужасная подробность окружающей обстановки: все вокруг — и алкота, толпящаяся у стойки, и прочая публика, и сама тетя Надя, — ну, словом все, все, все — было совершенно неподвижно, словно в застывшем кинокадре!

• «
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• »