— Конечно.
— Потому что ты видел меня в ложе? — я ощутил укол вины, потому что за столько дней впервые нашел время посетить церковную службу.
— Потому что я видел страдание на твоем лице. — Он указал на железное кресло с высокой спинкой в углу комнаты. Кресло было повернуто к его столу, за которым стоял небольшой алтарь. Сидеть на этом месте означало находиться одновременно под взглядом кардинала и Императора. Воистину, место, спасительное для души.
— Что происходит, Мейсон? — спросил Ривас.
Я сел в кресло, глядя прямо вперед, в глаза моего друга и в глазницы черепа на алтаре. Я рассказал Ривасу все, настолько спокойно, насколько мог, говоря только правду без преувеличений. Я описал то, что казалось мне реальным, и то, что могло быть иллюзией. Я уже не мог решить, что из этого было реальным, а что нет. Кошмар, в котором лицо Элианы превращалось в череп, тревожил меня все больше. Я не хотел думать, что безглазый ужас был более реальным, чем представляло мое подсознание.
Ривас слушал, не прерывая меня. Когда я останавливался, он иногда просил меня пояснить что-то подробнее или продолжить рассказ. Все это время он почти не двигался, но морщины на его лице, казалось, становились все глубже, а в глазах все больше была заметна тревога. Когда я рассказал все, он спросил:
— Ты переживал что-то подобное раньше?
— Нет. Хотя Адрианна сказала, что мое душевное состояние не столь стабильно, как прежде.
— Наверное, она выразилась более тактично?
— Да.
— Ты считаешь, что она не права?
— Насчет моего состояния она права. Но не насчет того, что лишь им можно объяснить то, что я видел.
Ривас сжал руки, потом разжал. Он выглядел явно более обеспокоенным, чем Вейсс.
— Я согласен с тобой, — сказал он. — Я думаю, что, возможно, что-то не так в самом Мальвейле. Я считаю, тебе нужно уехать оттуда немедленно.
— Что в нем не так? Что может вызывать такие явления?
Ривас огорченно вздохнул.
— Я не знаю.
— Есть что-то в Имперском Кредо, что может объяснить виденное мной?
— Нет, — Ривас, казалось, хотел сказать что-то еще, но замолчал. Я узнал взгляд на его лице. Это было выражение лица человека, столкнувшегося с неприятным парадоксом.
— Я видел призрак Элианы? — спросил я прямо.
— Призраков не бывает.
Ответ Риваса казался слишком банальным. Он был будто процитирован, в нем не было убежденности.
— Тогда…
— У меня нет ответа для тебя сейчас, — сказал Ривас. Он осторожно выбирал слова. — Я не хочу делать поспешных выводов, но ты видел что-то. Поэтому я предлагаю тебе покинуть Мальвейль.
— Я не могу, — за весь день, полный сомнений, это были самые категоричные слова, которые я произнес.
— Почему?
— Ее дневник… Я начинаю понимать, что означало оставить ее здесь. Какую ответственность ей пришлось на себя взвалить…
— Ничего такого, о чем она не знала бы. И ты покидал Солус и раньше, когда дети были совсем маленькими. И с ней было все в порядке.
— Возможно. Я не знаю. Но в этот раз что-то сломало ее. Что-то убило ее, Кальвен.
Он печально кивнул.
— Я думаю, если я останусь в Мальвейле, у меня будет шанс на искупление… — произнес я.
— Перед кем? Кто будет прощать тебя? Не Элиана. То, что ты видел — это не она.
— Я не могу рисковать, что это может оказаться не так.
— А Катрин и Зандер? Пусть хотя бы они уедут из Мальвейля.
Я покачал головой, чувствуя упрямое нежелание так поступать. Моя семья снова была вместе. Зандер начал проявлять признаки понимания, что такое долг. Катрин разговаривала со мной без враждебности. Может быть, мы никогда не будем близки, но мы не были теперь и совсем чужими. Я не мог отбросить все, что сумел достигнуть.
— Они ничего не видели и не слышали.
— Ты можешь со всей честностью сказать, что они там в безопасности?
— В большей безопасности, чем если бы они жили в городе. Монфор не намерена сдаваться. Она не смогла убить меня, и знает, что ее дни сочтены. Поэтому она будет еще более опасна и попытается причинить вред мне и моей семье всеми возможными способами.
— Есть и другие возможности защитить твоих детей, — сказал Ривас.
Я не хотел слушать о них.
— Нет причин полагать, что они там подвергаются большему риску.
— Твой кошмар…
— Возможно, это просто кошмар. И даже если нет, мне не было причинено вреда.
— Раны могут быть нанесены не только плоти. Не мне напоминать тебе об этом.
Он был прав. Но разве я был в худшем состоянии, чем до того, как поселился в Мальвейле? И если бы я мог искупить… Я подумал о страдании, которое выражало лицо Элианы. Если бы я только мог избавить ее от этого страдания… Если бы я мог дать ей покой…
Я знал, что это противоречит всему, что говорил Ривас. Я думал и действовал так, словно действительно видел призрак Элианы. Словно это действительно была она.
Мне нужно, чтобы это было так. С внезапной ясностью я увидел, что единственная возможность для меня обрести покой — действовать так, словно это действительно была Элиана. Потому что если бы я сделал так, как просил Ривас, и отрицал бы существование призрака — а Ривас бы ошибался — тогда мне не было бы прощения.
Ривас видел, что не может склонить меня последовать его совету.
— Хорошо. Делай, как считаешь нужным.