«Сегодня она спасла мою жизнь».
Я решил, что видение на мосту следует толковать именно так.
«Здесь нет зла».
— Отвези меня к Адрианне, — попросил я Риваса, надевая пальто.
Машина Экклезиархии, на которой ездил Ривас, был украшена с торжественной роскошью. Моя по сравнению с ней выглядела просто — на ее бортах был лишь герб моего рода и эмблема лорда-губернатора. Корпус лимузина Риваса украшал золотой орнамент в виде свитков. Эмблема Экклезиархии на крыше напоминала по размеру монумент. Машина была не просто заметна, но мгновенно узнаваема с большого расстояния, словно объявляя о своей священной миссии всем, кто видел ее. Молчаливое благочестие Риваса наполняло эту роскошь святостью. Это не было тщеславие. Великолепие мастерской работы являло собой дань почитания Бога-Императора.
— Мы едем в Силлинг? — спросил я.
Река Обливис протекала по границе поместья Монфоров на южной окраине Вальгааста.
— Что? — удивился Ривас. — Нет. Ее нашли в Лоусе, не в Обливисе, в нескольких милях отсюда.
Все это казалось чем-то бессмысленным. Оставшуюся часть поездки я молчал. Чувства скорби пока не было. Я поверил, что Адрианна Вейсс мертва, но поверил лишь разумом, а не на эмоциональном уровне. Я только что говорил с ней несколько минут назад. Она говорила со мной. Ее смерть была для меня пока лишь сообщением, а не чем-то реальным.
Однако ее визит ко мне сейчас был реальным. Я не понимал, что происходит в Мальвейле, но все больше и больше принимал его реальность. Были события, которые можно рассматривать лишь как сны. Но когда я видел Вейсс, я не спал. Я не мог отрицать это чудо.
«Чудеса. Вот что это такое. Эти события — благословение, ниспосланное Императором».
Это откровение было таким внезапным и таким очевидным, что я едва не рассмеялся от нахлынувшей на меня радости. Я с трудом сохранял молчание. Сейчас не то время. Ривас не поймет. Но я думал, что со временем он поймет. Возвращение ко мне Элианы можно объяснить только чудом. А чудо — это не ересь.
Почему это чудо случилось — другой вопрос. Возможно, разбираться в нем лучше Ривасу.
Водитель Риваса выбрал дорогу, которая шла по северной окраине заброшенного промышленного района, у подножия холма, на котором стоял Мальвейль. Река Лоус текла мимо холма с севера на юг, потом поворачивала на восток, и по ней проходила граница Вальгааста. Через несколько минут мы выехали в серые пустоши. Мануфакторумы здесь по большей части были снесены, и неровный ландшафт усеян горами промышленных отходов и ржавым демонтированным оборудованием. Хотя рудники давно закрылись, земля была насыщена ядовитыми отходами. Вода в реке была черно-коричневой. У берегов пенилась серая грязь.
Военные поставили на берегу реки большую брезентовую палатку. Вокруг стояли их машины. Был здесь и «Таурокс» Адептус Арбитрес. Проливной дождь стучал по брезенту палатки, хлопавшему на ветру.
Ривас и я подошли к входу в палатку. Штаваак был здесь с двумя своими арбитрами, в полной форме и броне, визор шлема скрывал его глаза, у пояса висела силовая дубинка. Он мрачно кивнул нам.
— Лорд-губернатор, — произнес он. — Кардинал. Выражаю вам свои соболезнования. Это огромная потеря для всего Солуса. Мы все скорбим.
В другом конце палатки стоял прозекторский стол. Вокруг того, что лежало на нем, собрались офицеры милиции СПО.
— Расследование ведете вы? — спросил я Штаваака, надеясь, что это так.
Он покачал головой.
— Еще нет. Пока не определена степень угрозы Империуму.
— Но это явно связано с делом советника Трефехт. Это месть за ее арест.
— Мы еще не знаем, — сказал Штаваак.
— Что еще это может быть?
Он посмотрел на труп.
— Я в самом деле не знаю.
Я подошел к столу, Ривас за мной. Офицеры, увидев нас, расступились.
Я посмотрел на мою подругу.
Теперь я осознал ее смерть полностью. Воспоминания о последней встрече с ней померкли перед реальностью ее мертвого тела. Я взялся за край стола, чтобы удержаться на ногах, и заставил себя посмотреть на ее голову, хотя это зрелище снова открыло старые раны в моей душе. Ее голова была страшно изуродована, почти неузнаваема, половина черепа размозжена. Казалось, что-то смяло правую половину ее черепа и разрубило плечо до самой грудной клетки. От ее головного убора остались лишь несколько перьев, намокших от крови и прилипших к раздробленным костям черепа.
— Что могло нанести такую рану? — спросил Ривас.
Я видел такие раны — на Клоструме. Ее как будто ударил коготь тиранида.
«Этого не может быть. Это просто невозможно».
«Но посмотри на рану!»
«Она могла быть нанесена чем-то другим. Выяснение причин смерти — не моя специальность».
Цепляться за разумные объяснения было слишком трудно. Я смотрел на мертвое тело моей лучшей подруги, и все, о чем я мог думать — что пожиратели Клострума вырвались из моих кошмаров, чтобы убить ее.
Ривас сжал мое плечо. Он думал, что моя реакция вызвана лишь скорбью.
— Мы почтим ее память, — сказал он.
— И отомстим за нее, — прохрипел я, отвернувшись от стола. Эмоции, которые я сдерживал по пути сюда, теперь обрушились на меня. И если я не преодолею их, они поглотят меня. Заставив себя придать походке твердость, я подошел к Штавааку.
— Что вам известно? — спросил я. Пусть расследование пока было в юрисдикции местных властей, но я им не доверял.
— Немного, — сказал Штаваак. — Патруль проходил здесь и заметил ее тело на мелководье у берега.
— Как удачно, — тихо произнес я.
— Возможно, а возможно и нет. Патрули обходят территорию регулярно, и рано или поздно ее бы заметили. Даже здесь.
— Но как она оказалась здесь? — спросил Ривас. — Она хотела встретиться с тобой?
— Да. Но когда… когда я последний раз видел ее, она направлялась в Силлинг. Она надеялась узнать что-то, что мы могли использовать против Монфор, — негромко сказал я. Если Штаваак сочтет нужным поделиться этой информацией с местной милицией, то я доверял его суждению. Впрочем, я подозревал, что они уже знали.
Ривас и Штаваак мрачно переглянулись.
— Если она была убита там, мы не найдем ни улик, ни свидетелей, — сказал Штаваак.
— Это было бы слишком дерзкое преступление, даже для Монфор, — заметил Ривас. — Насколько мне известно, раньше она никогда не убивала политических соперников.
— Насколько тебе известно, — подчеркнул я. — И, возможно, раньше у нее не было необходимости их убивать.
— Ты стал для нее настолько серьезной угрозой?