Когда Буранбай и Умар ушли, Хамза опять погрузился в раздумья. Он прочитал уже много книг, многое видел в жизни.
Но книги и жизнь не сходились - они противоречили друг другу.
Типографии, выпускавшие книги, принадлежали богатым. А в жизни большинство людей были бедны. Почему?.. Значит, богатство и бедность - вот основной признак, который различает людей. Но разве аллах не одинаково относится ко всем мусульманам? Ведь он же должен - должен! - воздавать всем поровну.
Значит, религия тоже...
Нет, нет! Религию трогать нельзя. Учение Магомета не зависит от земной жизни человека. Религия утешает. Свод мусульманских знаний незыблем и не может быть подвергнут сомнениям. Если он, Хамза, начнет сомневаться в религии, ослабнет покровительство святого Али-Шахимардана, которое так часто помогало и ему самому, и отцу, и всей семье. Собственно говоря, все то, чего он достиг - медресе, дружба с Алчинбеком и многое другое, - все это прямой результат милосердия пророка Магомета. Святой Али помог в делах отцу и послал ему свое благословение на покупку дома. А кроме того, вся его, Хамзы, будущая жизнь зависит от верности духу Шахимардана. Ведь сказал же оберегатель усыпальницы святой Миян Кудрат в тот великий и горький день на вершине скалы около гробницы:
"Пусть будет долгой жизнь этого мальчика!"...
Аллах акбар! Велик аллах! Да сбудется воля всевышнего и воля всех тех, кому он поручает помогать и покровительствовать мусульманам! Аллах акбар!..
Буранбай и Умар еще несколько раз приходили к Хамзе, в дом Хакима-табиба. При дальнейших разговорах выяснилось, что Умар-богатырь не такой уж и простак, каким показался при первой встрече.
От Умара впервые услышал Хамза о том, что между хозяином хлопкоочистительного завода Садыкджаном-байваччой и мастеровыми существуют довольно напряженные отношения. Он же, Умар-богатырь, впервые произнес в цветнике дома Хакиматабиба такие непривычные для слуха первого ученика медресе слова, как "буржуй" и "пролетарий".
Себя и Буранбая Умар тоже называл весьма необычно - "мы, рабочие"...
Шел 1907 год. Далекое эхо первого грома, ударившего в центре России, медленно приближалось через пустыни и степи к южным границам империи.
4
Пятница. Мусульмане в этот день посылают аллаху свои просьбы с особым почтением. Считается, что пятничный намаз идет к престолу всевышнего быстрее, чем молитвы всех остальных дней недели. В самом деле, если правоверный согрешил в понедельник, то это вовсе не означает, что он не согрешит во вторник, или в среду, или в четверг. Но кто же станет грешить в пятницу, если в этот день аллах подводит итоги греховодному поведению всех мусульман за неделю? Поэтому именно в пятницу особо истово молятся правоверные, надеясь предстать перед всевышним прямо с утра во всей чистоте своих помыслов и поступков и получить от него быстрое согласие на исполнение самых заветных чаяний.
Хамза и Алчинбек свой пятничный намаз совершали на скорую руку в медресе. Быстро покончив с обращениями к аллаху (друзья в тот день не ждали себе никакого снисхождения, так как всю неделю тайно читали новую партию газет и журналов), Хамза и Алчинбек вышли из школы и направились в чайхану Исфара, расположенную в самом центре Коканда.
По дороге, конечно, заглянули во двор бани, где поединки в кости не прекращались даже ночью. Здесь никому не могла прийти в голову мысль сделать перерыв на пятничный намаз...
Как всегда, немного постояли в стороне и посмотрели издали на толпу сумасшедших зрителей, давящих и жмущих друг друга, чтобы увидеть, кто из играющих сделает самую крупную ставку или сорвет наибольшим количеством очков сразу весь кон.
Придя в чайхану, с достоинством лучших учеников медресе сели в углу на ковер за низкий столик. Чайханщик с поклоном принес большой фаянсовый чайник и две пиалы самым молодым, но едва ли не самым уважаемым в этот час посетителям его заведения.
- Не кажется ли вам, уважаемый Алчинбек, - произнес Хамза, - что все эти люди, присутствующие во дворе бани в качестве зрителей, вызывают к себе чувство глубокой жалости? Я еще могу понять игроков - каждый из них надеется внезапно разбогатеть. Но зрители, зрители!.. Какие страсти испытывают они?
Зависть к чужим деньгам? Острые ощущения - повезет или не повезет? Но ведь играют же не они...
- Наблюдение за игрой и поведением играющих, наверное, тоже доставляет немалое удовольствие, - улыбнулся Алчинбек.
- Я бы предпочел быть среди игроков, а не зрителей, - сказал Хамза.
- Прекрасная фраза, - наклонил голову Алчинбек.
- Несчастье этих людей в том, - продолжал Хамза, - что им не дано осознавать свое положение. Может быть, они были бы другими, если бы кто-нибудь в свое время указал на унизительность их поведения, на низменную природу страстей, которые ими владеют.
- Вы правы, мой друг, - согласился Алчинбек, - они слепы духовно. И это состояние объясняется прежде всего их невежеством, необразованностью и тяжелыми условиями жизни.
- Не знаю, как вы, но я иногда испытываю чисто физическую боль, наблюдая за людьми. Большинство людей, страдая и мучаясь весь свой земной век, даже не приближаются к пониманию истинных причин выпавших на их долю испытаний. Я бы считал свою жизнь удавшейся, если бы сумел помочь людям сделать хотя бы первый шаг по дороге избавления от слепоты и невежества.
- Ваша боль, Хамзахон, за людей - наша общая боль.
Многие молодые, уже научившиеся отличать белое от черного, стремятся освободить народ от оков косности.
- Бесконечно правы те, кто пишет в газетах и журналах о том, что только просвещение и знания выведут нацию из болота невежества. Во все века великие умы всех народов оставляли мудрые изречения о пользе образованности и учености.
- Все этот так, и недостатка в мудрых изречениях у нас, конечно, нет. Но сколько усилий нужно для того, чтобы просветить нашу нацию? Сколько людей потребуется, чтобы народ действительно стал грамотным? Что, например, можем сделать лично мы с вами? Очень мало. Два ручейка, как бы они ни хотели этого, не изменят течения реки. Необходимо широкое движение мусульманской интеллигенции, которая понесет в народ знания.
Нельзя забывать о религии. Ислам открывает душу мусульманина для познания мира, а слуги ислама ведут его за руку дальше, к вершинам познания.
- Вы говорите об усилиях... Так давайте же сделаем хотя бы одно такое усилие! Давайте соберем детей из неимущих семей и начнем обучать их. Конечно, два ручейка не могут изменить течение реки. Но два ручейка, слившись воедино, могут дать начало новой реке.
- А деньги? - спросил Алчинбек и потрогал кончики своих длинных усов. У вас есть деньги, чтобы нанять помещение, купить необходимые книги, бумагу?
- А наши щедрые баи? В журналах и газетах пишут, что каждый бай даст деньги на открытие одной школы...
- Ну хорошо, наши щедрые баи дадут нам деньги один раз.
Предположим, что дадут и второй раз. А что потом?
- Потом? - переспросил Хамза. - Что-нибудь будет и потом. Важно начать хорошее дело, а дальше народ сам примет участие в нем и поможет.
- От слова "халва" во рту сладко не станет, - усмехнулся Алчинбек. Советы могут давать все, но редко случается, чтобы вместе с советами давали деньги. И, скажу вам откровенно, мой друг, я слабо верю в то, что баи дадут деньги. Вот, например, мой родственник, Садыкджан-байвачча. Разве он заинтересован в том, чтобы народ на его хлопкоочистительном заводе стал более грамотным?..
Хамза рассмеялся.
- Вам лучше знать своего дядю!
- Я слишком хорошо его знаю, - вздохнул Алчинбек, - и почти никогда не ошибаюсь в его намерениях и поступках.
Хамза разлил по пиалам остатки чая.
- Мы осуждаем людей во дворе бани Ялангач, - сказал он, - которые только наблюдают за игрой, не принимая в ней участия. Но не уподобляемся ли мы сами этим людям? В нашей интеллигенции усиливается движение за просвещение нации, издаются газеты и журналы, пишутся статьи... А что делаем в это время мы? Только читаем и обсуждаем эти статьи. Чем же мы тогда отличаемся от зевак и ротозеев около бани?
- Но издание газет и журналов - это не игра в кости.
- Тем более! Я не хочу больше быть зрителем в театре, который называется жизнью. Я хочу действовать и быть полезным людям!
- Дорогой Хамзахон, я прекрасно понимаю ваши чувства.
Конечно, у народа меньше возможностей осознать свое положение, чем у интеллигенции. Но не думайте, что он совершенно безразличен к событиям, которые происходят вокруг. Лучшие люди из народа давно думают об избавлении от тирании богачей и ищут пути для этого избавления...
- Одни пируют и купаются в роскоши, другие изматывают себя непосильным трудом ради куска хлеба, - будто не слушая Алчинбека, размышлял вслух Хамза. - Взять наш город. В центре высится дворец Худоярхана - резьба, лазурь, купола, порталы, веранды, тронный зал... А в двух шагах по улицам бродят беспризорные дети, больные, нищие, умалишенные, калеки... Кто объяснит эти противоречия, кто научит - что нужно делать, чтобы их не было?
- Интеллигенция, - твердо сказал Алчинбек, - просвещенные, образованные круги общества. И мы с вами, дорогой друг, имеем честь принадлежать к этим кругам. Но достаточно ли велики уже наши собственные знания, чтобы учить других, чтобы объяснить людям законы жизни? Думаю, что нет. Нам самим предстоит еще постигнуть смысл многих противоречий, прежде чем научиться объяснять их другим. Это долгий и трудный путь, и, надеюсь, мы не остановимся на полдороге.
- Я хотел бы идти по этой дороге всю жизнь, - тихо сказал Хамза, - не уставая и не делая остановок.