Рядом бежали Шафоат-айи, жена Умара Зебихон, дети...
Шафоат уронила паранджу, седые волосы ее растрепались, она рвала на себе волосы.
- Умар, сыночек, сыночек!.. Рустамджан! Не увижу вас больше никогда-а-а!..
Хамза, оглянувшись, в ужасе остановился. Сотни женщин бежали по рельсам за вагонами.
Зебихон, подхватив на руки младшего сына, бежала впереди всех.
- Умар, муж мой!.. Трое у нас!.. Что буду делать, если вы не вернетесь?!
Поезд уходил, уходил... Из теплушек кричали, махали руками.
Последний вагон, вздрогнув на стрелке, покинул территорию станции.
Зебихон, задохнувшись, остановилась, опустила на землю мальчика. К ней подбежала Шафоат.
Последний вагон делался все меньше и меньше, все меньше и меньше...
Рванув на груди платье, Зебихон закричала и, вскинув вверх руки, упала на рельсы.
Шафоат, пошатнувшись, опустилась на землю рядом с женой сына.
Одна за другой опускались на теплые еще рельсы бежавшие за вагонами женщины. Они гладили их руками, целовали пропитанные мазутом шпалы, перебирали пальцами насыпанную между шпалами мелкую гальку и щебень.
Зебихон лежала на рельсах лицом вниз. Около нее лежала Шафоат.
Вся территория товарной станции, все подъездные пути были усеяны лежавшими на рельсах женскими фигурами.
Бессильно уронив руки и опустив голову, сидел перед пианино Хамза. Далекое, давнее воспоминание опустошило его сердце, выскребло душу.
Разве может музыка звуков, рождаемая человеком, сравниться с трагической музыкой жизни, которую создает само время?
Никогда не увидел больше свою Тозагуль Рустамджан. Она умерла от тифа летом девятнадцатого года, а он, закрученный вихрем войны и революции, вернулся на родину только после окончания гражданской войны, пройдя почти по всем ее фронтам.
Не дождался и Кудрат-ата Хатамджана, погибшего в мардикерах.
Умар-палван пришел из мардикерства накануне свержения царя, но через год сложил голову при подавлении Кокандского мухтариата, оставив Зебихон с тремя сыновьями, заботу о которых взял на себя Рустам Пулатов.
И Шафоат, проводив мардикеров, не увидела больше своего младшего - она не пережила гибели Умара.
Жизнь чертит свои острые нотные линейки через судьбы людей. Так стоит ли соперничать с жизнью? Даже если ты Хамза?
Доступны ли музыке звуков, создаваемой человеком, раскаты жизненных гроз, извергаемых временем?
Раздавленный воспоминаниями, сидел Хамза перед пианино, бессильно уронив руки, опустив голову.
В сердце его вошло сомнение. Надолго ли? Он этого еще не знал.
3
Два человека верхом на ослах выехали из скалистого мрачного ущелья на широкую, уложенную аккуратно обтесанными камнями дорогу. Ярко светило солнце, горы, вышедшие из-под снега, оживали первой зеленью трав и пестрыми коврами ранних цветов. Небо впереди над степью голубело до самого горизонта.
; Путники ехали неторопливо, оживленно переговариваясь йежду собой, иногда оглядываясь на остающиеся позади скалистые предгорья. По своей одежде они были похожи на обыкновенных дехкан, болтающих о разных пустяках, чтобы скоротать расстояние до ближайшего кишлака.
Но это были не дехкане.
В полдень солнце начало сильно припекать. Путешественников разморило. Они остановили своих невозмутимых "иноходцев"
возле невысокого холма, спустились к ручью, утолили жажду, ополоснули лицо. Горная вода в ручье была настолько прозрачна, что на дне его было видно много красивых разноцветных камешков.
Неожиданно где-то рядом раздалась песня. Из-за склона холма показалась отара овец. Сбоку шел молодой чабан, заливаясь во все горло. Заметив незнакомых людей, он остановился и замолчал.
- Да не уставать вам! - произнес традиционное приветствие один из путников. - Какую замечательную песню вы поете... Что это за песня? - А вы не местные? - удивился певец-йигит.
Второй "дехканин" пристально, исподлобья посмотрел на него.
- Почему не местные? - спросил он. - Мы из Шахимардана.
- Ну тогда можете и не знать эту песню, - махнул рукой чабан, - в Шахимардане всегда много приезжих людей.
- А ты сам откуда?
- Из Вадила.
- А почему ты решил, что мы приезжие?
- Так ведь это же песня нашего поэта Хамзы. Он сейчас живет в Самарканде, а родом тоже отсюда, из Вадила. Его песни все тут у нас поют.
Когда путешественники снова взгромоздились на своих ослов и поехали дальше, первый сказал второму:
- Хорошенькое дело, мальчишка-пастух сразу же определил, что я не местный.
- А вы бы меньше вступали в случайные разговоры, - угрюмо буркнул второй.
- Но мне же надо тренироваться в разговорной речи.
- А вы тренируйтесь со мной.
Первый "дехканин" усмехнулся.
Между тем память его работала с профессиональной быстротой и четкостью. Хамза... Индия, Бомбей, Рабиндранат Тагор.
Значит, тот человек, с которым он много лет назад побывал у гурудеви, не исчез в водовороте мировой войны и русской революционной бури, а стал знаменитым поэтом у себя на родине, песни которого поют простые даже чабаны.
Сейчас он живет в Самарканде. Может быть, судьба столкнет их еще раз?.. Узнает ли он его? Вряд ли. Слишком много воды утекло с тех пор.