Дернулся было вперед Алиджан, но его не пустили, сжали со всех сторон... На лицах дехкан появилось обычное, покорное выражение. Все оживление как рукой сняло. Батраки растерянно молчали. Алиджан не знал, куда девать глаза. Зато Шадман смотрел на сцену восторженно, глаза его блестели от слез. Теперь-то он понимал, что сам аллах направил его на помощь строителям, если красную чайхану открывает шейх Исмаил.
- Сбылось то, о чем я всегда говорил! - воскликнул шейх, воздев вверх руки.
Голос его звучал надрывно. И все находившиеся в чайхане жители Шахимардана тяжко вздохнули. И этот громкий, трагический вздох был похож на какой-то всеобщий страдальческий стон, вырвавшийся из широкой груди всего народа.
И тем не менее никто ничего не мог понять. Пришли на открытие чайханы, а дрожащий, плачущий голос шейха как бы готовил людей к покаянию, напоминал о грехе, о несовершенстве этого бренного мира.
- Обо мне сказали неправильно! - крикнул Исмаил. - Я не потомок святого Мухаммеда... Я собака! Слабая, беспомощная собака, которая стережет гробницу святого Али!
В зале послышались рыдания. И громче всех плакал отец Санобар, Шадман-ака. Ему было искренне жалко шейха Исмаила.
- В Шахимардане не осталось ни одного правоверного! - неистово воскликнул шейх. - Шахимарданцы отвернулись от ислама! Невер Хамза, проклятый нами, хочет создать тут гнездовье разврата и еретизма! Шахимарданцы же, будто собаки, послушные свистку хозяина, сразу же сбежались и за несколько дней воздвигли вот это прибежище шайтанов! Вы, шахимарданцы, послушавшись этого дьявола Хамзу, сбились с пути истины и сами обратились в слуг дьявола! И этим погрязли в неимоверных грехах! Для тех, кто, поверив красивым словам Хамзы, сбился с пути шариата и корана, кто забыл молитвы и нашу святую веру, для тех не будет ни прощения, ни пощады ни на том, ни на этом свете! Кайтесь, кайтесь, кайтесь, правоверные!!!
Все шейхи, как по команде, зарыдали, завыли, начали рвать на себе халаты, замахали руками.
И в эту минуту в чайхану ворвались запыхавшиеся Хамза и Амантай.
- Все ясно, - тяжело дыша, сказал Амантай. - Ловко же они провели нас, проклятые! Чайханщику, негодяю, голову оторву!
- Что будем делать? - с трудом переводя дыхание, спросил Хамза, глядя на рыдающих на сцене шейхов. - Надо исправлять положение!.. Исмаил украл у нас открытие чайханы! Всю решимость людей, пришедших на выборы нового сельсовета, он присвоил себе и обратил в свою пользу!.. До чего же умен, дьявол!
- Сейчас уже ничего не сделаешь, - махнул рукой Амантай. - Стоит шейху сделать знак, и нас растерзают.
- А народ?
- Вряд ли кто-нибудь пойдет за нами. Народ в смятении...
- И все-таки я попытаюсь, - решительно произнес Хамза. - Нельзя упускать такой момент. Будь внимателен.
- Что вы хотите сделать, Хамза-ака? - испугался Амантай. - Надо подождать!
Но Хамза, ничего не ответив ему, пошел к сцене.
- Все, отвернувшиеся от религии, будут обречены на муки адские, проповедовал между тем с возвышения шейх Исмаил. - В главе корана "О погрязших в грехах" сказано: "Языки их, измучившиеся от жажды, повиснут до самых колен, будут купаться в кипятке... Есть им суждено только ядовитые плоды, а пить железо расплавленное!.."
Хамза подошел к сцене. Шейх, вытянув в его сторону руку, изрек:
- На такие муки будут обречены те, кто отвернулся от религии, и те, кто пойдут за ними!.. Ветер только хворост подхватывает, а пусть попробует перевернуть бревно!
Хамза, как бы испытывая глубочайшее уважение к шейху, низко поклонился ему. Озадаченный Исмаил настороженно всматривался в него, ожидая подвоха. Но Хамза молчал. И тогда шейх произнес:
- Но истинно правоверные будут жить в ином мире, предаваясь наслаждениям. В коране о них сказано - "люди, достойные рая".
Вся чайхана замерла, глядя на Хамзу и шейха Исмаила. Все понимали, что сейчас что-то произойдет. Все знали, что Хамза не тот человек, который оставляет последнее слово за своим противником.
А Исмаил, воспользовавшись общим молчанием, начал рассказывать главу корана "Имран". Он привычно считал себя сейчас единственным властелином зала и полным повелителем душ всех своих слушателей. Подняв руку, он хотел было уже приказать всем верующим покинуть чайхану, но тут раздался голос Хамзы, который изысканно и церемонно обратился к шейху:
- О светоч разума и символ мудрости, предводитель шейхов гробницы! Позвольте мне, как одному из страждущих знаний, перенять крупицу знаний от ваших сокровищ!
Шейх надменно посмотрел на Хамзу и ответил степенно, сохраняя величественное достоинство:
- Говори! Каждый страждущий знаний вправе рассчитывать на меня.
Хамза стоял сбоку у сцены, и все, кто хотел слышать его, смотрели на него, отворачиваясь тем самым от шейхов.
- Значит, тем, кто сохранил веру, в раю будут прислуживать гурии и ангелы, - сказал Хамза. - Истинное наслаждение ожидает их там. И это будет достойная награда за их молитвы, не так ли, таксыр?
- Хвала вам! Вы очень хорошо вникли в эту главу корана, - согласно кивая головой, важно произнес шейх Исмаил.
- Никто из набожных не будет наказан презрением и не будет обойден, не так ли?
- Никто не будет обойден. Ибо в коране сказано: все, кто посвящает свою жизнь молитвам, - все будут вознаграждены одинаково, - подтвердил шейх.
- Всем этим людям гурии и ангелы будут прислуживать в равной мере? переспросил Хамза.
- Да, всем будут прислуживать в равной мере. Так написано в священной книге.
Хамза приблизился к сцене.
- Каждое ваше слово вселяет радость в душу мусульманина, таксыр! Голос Хамзы зазвенел с новой силой. - Но в сто двадцать третьем стихотворении главы корана "Женщины" сказано так: "Кто совершает благое дело, тот достоин рая, никто из них не должен быть обойден перед другими".
На мгновение в чайхане возникли гул и оживление, но потом люди снова умолкли.
- Хош, что же из этого? - сердито спросил шейх. - Как написано в коране, так и будет.
- Так скажите же мне, таксыр, - театрально возвысил Хамза голос до предела, - когда мужья пируют и наслаждаются, что делают в это время их жены, тоже набожные? Ведь и они тоже, как сказано в коране, ни в чем не должны быть обойдены, а?
Минуту, вторую висела тишина... И вдруг вся чайхана грохнула хохотом. Смеялись все - и батраки, и баи. А Каримджан, богатырского вида батрак, сидевший у двери, так заливался хохотом, что из глаз его ручьем бежали слезы.
- Почему же, в самом деле, женщины не веселятся, когда мужья пируют? говорил он, вытирая рукавом халата слезы. - Ведь они гораздо более набожные, чем мужчины. Почему, в самом деле, а? Что ответите на это, шейх?
Кто-то крикнул от дверей на всю чайхану:
- А Рукия-биби, жена Исмаила? Ей как раз по ее нраву и годам время смеяться и веселиться, а она, бедняжка, сидит рядом с засохшей деревяшкой, которой уже не суждено плоды приносить!
- А у Бузрук-ишана три жены... И ни одна не плодоносит!
Какое уж тут веселье?
Шейхи, обступив Исмаила, о чем-то шептались и спорили, но тут на всю чайхану загрохотал голос Амантая:
- Отвечайте на заданный вопрос!
Поднялся невообразимый шум. Спорили в каждом углу, каждый доказывал свое. Хамза с интересом провожал взглядом Амантая, который ринулся напролом через зал к сцене. Поднявшись по ступеням, Амантай в упор спросил шейха:
- Мой уважаемый шейх, вы бы объяснили мне... В святом шариате сказано, что правоверным грех предаваться корысти и накопительству. Они должны довольствоваться тем, что посылает им бог... Так почему же вы отняли землю у покойного Тухтасына и обрекли его на батрачество в чужих домах? Разве бог не должен наказать вас за это? Но вы, судя по вашему виду, совсем не боитесь божьего гнева, не так ли?