Бешено, ударом ноги распахнув дверь, в комнату вошел Садыкджан. Шахзода и Алчинбек онемели от ужаса - слышал или не слышал?
- Что вы здесь делаете? - срываясь на визг, заорал байвачча. - Где коньяк?
Алчинбек достал большую черную бутылку с французской этикеткой.
- Налей в большую пиалу! Полную! - топнул ногой Садыкджан и повернулся к Шахзоде: - Где слуги?
- Вы обещали отпустить их сегодня в дом невесты... Они убрали дастархан, и я сказала, чтобы они уходили...
- А где эти кобылы?
- Ваши старшие жены? Они сегодня хорошо угостились и уже спят...
Алчинбек протянул дяде большую пиалу, до краев наполненную коньяком.
- В доме никого нет, - сказал Садыкджан, - иди закрой на замок калитку.
Алчинбек вышел.
- Налей еще, - приказал байвачча Шахзоде.
Она плеснула немного в пиалушку.
- Полную!
- Пьёте за вашу новую жену... - усмехнулась Шахзода, - и за то завещание, которое вы обещали написать на мое имя?
Или у вас теперь другая наследница?
Садыкджан, ничего не ответив, одним глотком осушил большую пиалу.
- А теперь убирайся! И не смей попадаться мне на глаза до утра!
Шахзода, качнув бедрами, вышла из комнаты.
Байвачча снова наполнил большую пиалу.
Вошел Алчинбек.
- Кого ты подсунул мне? - зашипел Садыкджан. - Эта чертова Зубейда упряма как ослица!.. Она не далась мне... У нее в голове до сих пор сидит твой друг Хамза, будь он проклят вместе с тобой!
Он жадно выпил вторую пиалу.
- Налей еще! И себе!
Алчинбек со страхом смотрел на байваччу - он никогда не видел еще, чтобы тот пил столько коньяка сразу.
- Ты оглох? Достань еще одну бутылку! И дай мне кусок мяса и лепешку...
Коньяк ударил Шахзоде в голову. Проходя мимо комнаты Зубейды, она остановилась, чуть приоткрыла дверь.
И в ужасе отшатнулась!
Зубейда лежала на спине с залитым кровью лицом, зажаз в руке маленький кинжал. Платье на ней было разорвано до пояса, и была видна большая молодая белая грудь, вся покрытая свежими ранами и порезами.
- Кто тебя? - метнулась в комнату Шахзода. - Он? Ты сама?
Зубейда открыла глаза. И, увидев Шахзоду, ударила себя кинжалом под левый сосок.
- Аи, аи! - Завизжала Шахзода, закрывая лицо руками. - Что ты делаешь с собой?
Но рука больше не слушалась Зубейду - она опять только порезала себе грудь.
- Несчастная, откуда у тебя кинжал?
- Я взяла с собой, - захрипела Зубейда, - я хотела убить себя... И не могу, нет сил... Он переломал мне все кости. На, ударь как следует... в сердце...
- Нет, нет!
- Помоги мне умереть, - хрипела Зубейда, - скорее... Дай пузырек, как тогда в саду... Я знала, что в нем яд... Я потеряла его... Дай еще один...
Дыхание Шахзоды пресеклось. Она не понимала, что делает. Вид окровавленного лица Зубейды и изрезанной белой груди лишил Шахзоду разума. Коньяк застилал глаза пеленой. Она сунула руку в карман платья, достала пузырек...
Зубейда, выронив кинжал, схватила его.
- Передай Хамзе: я умираю невинной...
И, откусив стеклянное горлышко, она все до конца вылила себе в рот.
Сидевшая на корточках Шахзода затряслась и, потеряв равновесие, упала на бок.
- Нет, нет, - поползла она в сторону, - не надо; не надо...
Зубейда дернулась. Сильнейшая судорога сотрясла все ее тело. Кровь хлынула из горла.
- Нет, нет! - стонала Шахзода, пытаясь встать на ноги.
И вдруг сильнейший удар в голову отбросил ее к стене. Она упала и тут же оглянулась. Шатаясь, к ней шел пьяный Садыкджан.
Он споткнулся о ногу Зубейды и, остановившись, несколько секунд смотрел, как растекается кровь по одеялу. Потом повернулся к Шахзоде.
- Отравила все-таки, - невозмутимо и вроде бы безразлично покачал головой байвачча. - Зачем?
У Шахзоды прыгали от страха губы.
- Она сама... она сама хотела... Вот лежит ее кинжал...