- Пока не знаю. Надо проверить. У меня все готово.
- Ваш человек на месте?
- На месте.
- С богом, - перекрестился Медынский.
Когда брат и сестра вошли в дом, ибн Ямин сидел у постели жены, изредка проводя по пересохшим губам Джахон-буви мокрой тряпкой.
В комнатах было тихо. Тускло светилась в нише керосиновая лампа. Пламя ее, вздрагивая, бросало на стены неровные тени.
Хамза опустимся на колени у изголовья матери.
- Сынок, - тихо сказала Джахон-бувп и открыла глаза,
ты успел...
Тяжело дыша, она смотрела перед собой невидящим, угасающим взглядом. В зрачках промелькнули какие-то неземные, последние тени - боль, благодарность, прощание... Опустились
веки...
- Не удалось мне увидеть моих внуков, - прошептала Джахон-буви горестно и печально, - не расцвело твое счастье, сынок... Аллах обошел нас своей милостью, наказал своим гневом...
Что же, на все его воля. Судьбу, видно, не изменишь... И Зубейда ушла, не достигнув заветного... Да простится ей ее грех... Тяжко мне на душе, дети... Отец, дай воды... Сынок, не живи больше один, женись...
Хамза проглотил подошедший к горлу комок. Мать заболела
сразу после его выздоровления. Он понимал, что его болезнь отняла у нее последние силы.
Джахон-буви открыла глаза, обвела взглядом мужа, дочь, сына. Долго смотрела на каждого, что-то сказала.
- Отец! - заплакала Ачахон. - Она просит вас благословить ее...
Ибн Ямин, захлебываясь слезами, провел по лицу руками.
- Мать, прости меня... Мы столько прожили вместе, столько детей было у нас... Спасибо аллаху, мы всегда жили дружно...
Если я чем-нибудь обидел тебя, то прости меня, прости... Я же только благодарен тебе, тысячу раз благодарен за все... Прощай, прощай...
Рядом рыдала Ачахон, но Хамза не верил, что мать умирает.
Ему казалось, что все это неправда, сейчас все изменится, мать встанет, зажжет в доме все лампы и свечи, накроет стол, и они сядут ужинать всей семьей...
- Просите благословения, дети, - сказал сквозь слезы ибн Ямин.
Ачахон припала к умирающей, гладила рукой ее волосы, лицо...
Хамзу охватил ужас. Нет, все это было правдой! Смерть приближалась, вошла в их дом.
- Мама, мама. - зашептал он, закрывая лицо руками и чувствуя, как лед прикоснулся к его спине, - не надо, не надо... Вы поправитесь, у вас будут внуки, вы увидите их...
Плачущая Ачахон, тронув брата за плечо, показала на отца.
Ибн Ямин, причащая жену, уже читал над ней прощальную суру из корана главу "Оятал курси".
Хамза застыл в оцепенении. Джахон-буви дышала все реже и реже, едва различимо... Судорожное движение подбородком в сторону сына - словно хотела что-то сказать, самое главное, словно хотела предупредить о чем-то, предостеречь...
- Она умерла, - хрипло, задушенно сказал ибн Ямин, прервав чтение. Аллах взял ее к себе...
И вдруг резко распахнулись двери дома ибн Ямина. Вошли сразу несколько человек.
Полицейский.
Двое в чалмах и халатах, подпоясанные форменными ремнями с бляхами, чиновники местной туземной администрации.
И странный господин с длинными черными волосами в картузе.
- Обыск! - громко и отрывисто сказал один из чиновников.
Хамза не верил своим глазам, ушам. Что им нужно здесь, этим людям? Неужели не видят они, что произошло здесь?
- У нас в доме покойная, - сдвинув брови, медленно начал подниматься с места Хамза.
- Весьма сожалею, - участливо произнес странный черноволосый господин, - но у нас есть указание произвести у вас обыск сегодня при любых обстоятельствах.
- Чье указание?
- Вице-губернатора Туркестанского края.
- Это кощунство! - резко повернулся Хамза к чиновникам в чалмах и халатах.
- Предлагаю подчиниться, - сказал сзади черноволосый. - В случае сопротивления вынужден буду применить оружие.
- Вы люди или не люди?! - бешено сжал кулаки Хамза. - Как вы можете?!!
Отец осторожно взял сына за руку.
- Не оскорбляй прах матери, - тихо и безучастно сказал ибн Ямин, смирись...
- Приступайте, - кивнул чиновникам человек в картузе.
Полицейский вошел в комнату Хамзы, начал рыться в бумагах
и книгах, переставлял с места на место посуду и вещи. Черноволосый, расхаживая по комнате, молча наблюдал за ним. И только представители туземной администрации, словно испытывая стыд перед покойницей, неподвижно стояли на месте, со страхом глядя на покрытое одеялом тело Джахон-буви.
- Почему не производите осмотр помещения? - остановился около них "картуз". - Никогда не видели мертвых?