Через три часа все было готово.
Ночью спустились в подвал мельницы. Степан открыл тайник в стене - в маленькой нише стоял печатный станок.
- Начинаем, - сказал Соколов.
- Завтра Ленина будут читать в Коканде. - Умид поплевал на руки. - Да поможет нам аллах сделать узбекские листовки не хуже русских.
Быстро росла стопка оттисков. Умид работал сноровисто, быстро. Степан и Хамза проверяли текст.
Вдруг в дверцу подвала постучали.
- Это я, - раздался снаружи голос хозяина мельницы, - прячьте все скорее!
- Что там? - напружинился Соколов.
- На том берегу солдаты...
- Живо! - скомандовал Степан.
Умид засунул в нишу станок и наборную кассу.
- Что с листовками делать? - шепотом спросил Хамза.
- В муке зарыть! - зашептал Степан. - Вон ларь у стены стоит...
Открыли потайной люк и вылезли из подвала возле самой воды. Хозяин мельницы уже стоял на берегу, около камышей.
- Тихо, тихо, - приложил он палец к губам, входя в камыши. - Идите сюда...
Хамза, Соколов и Умид сползли за ним. Вода была всем по горло.
- Где солдаты?
- Вон они...
На противоположном берегу реки на широкой поляне выстроилась шеренга солдат с винтовками. Перед ними сбились в кучу несколько изломанных фигур. Все были босы, в изорванных нижних рубахах, в кальсонах. Двое еле стояли на ногах. Их поддерживали под руки.
Чуть поодаль расхаживал грузный человек в рясе с большим крестом на груди.
- Это из гарнизона, которые бунтовали, офицера убили, - зашептал Степан. - Неужто солдаты своих же солдат будут расстреливать?
- Тише, тише, - просил мельник.
- Раздать лопаты! - донесся с поляны властный голос.
- Пересветов! - узнал Степан. - Палач, сучья лапа...
- Мельницу осмотрели? - спросил у кого-то ротмистр. - Нам свидетели не нужны.
- Там ночью, ваше благородие, никого не бывает.
- Осужденным рыть могилы, - приказал Пересветов.
- Не будем рыть! - крикнули из группы людей в нижнем белье.
- Незакопанными будете валяться, непогребенными...
- Закопаешь, сволочь, если свидетели не нужны!
- Ну что ж, логично. - Ротмистр закурил. - Батюшка, приступайте.
Священник подошел к приговоренным.
- Исповедуйтесь, братцы... Просите у бога прощения... Спасите души словом Христовым...
- Какой еще бог, если ты, падаль бородатая, землю топчешь, мозги дуракам вкручиваешь!
- Не раскаявшись уходите из мира сего! - повысил поп Толос. - Господь не простит... В геенне огненной гореть будете!
- Вместе с тобой, с жуликом!
Священник вернулся к ротмистру.
- Бесполезно. Неисправимы.
Пересветов бросил папиросу.
- Взво-од, слушай мою команду-у...
- Стреляйте скорее!.. Эх вы, темнота!.. Пусть совесть вам всю жизнь душу жгет... Кого убиваете? Своих!..
- За бунт, за измену присяге и государю императору...
Огонь!!!
Залп. Долгое эхо в ночи.
- Ваше благородие, один, кажись, шевелится...
- Кто там еще шевелится?
- Голубенко. Он завсегда живучий был...
- Добить! - Ротмистр закуривает. - Никому шевелиться уже не положено.
Выстрел. Одинокий. Последняя душа отлетела на небо.