- Пойдем спать, - позвала мужа Аксинья. - Утро вечера мудренее.
- Утро, день, сумерки - какая разница! - вдруг взорвался Хамза. - Мы живем в ночи, во мраке, и ему нет конца! Зажигаем фонари, костры, факелы их поглощает тьма! Создаем школь, - их разрушают! Произносим лозунги - их не слышат!
А стоит мулле, как сотни лет назад, провозгласить очередной намаз - и тысячи людей опускаются на колени...
У Степана сузились глаза, но Завки положил ему руку на плечо, сжал плечо.
- Вы бы только посмотрели сегодня на эти тысячи обманутых людей! раскачивался Хамза из стороны в сторону. - На их глазах горели книги... книги! Самое великое изобретение человека... А они не шелохнувшись смотрели, как исчезают в огне великие мысли и чувства, переданные им через века... И никто даже не попытался защитить эти великие мысли и чувства...
Зачем же тогда писать книги? Чтобы будущие Мияны Кудраты сжигали их?
- Хамза, ты сказал, что все выдержишь, - напомнил Завки.
- И мне казалось, что я все выдержу, учитель, но выходит, что костра из книг я выдержать не могу.
Хамза крепился несколько секунд, потом закрыл лицо руками.
Слишком жесток и немилосерден был сегодняшний день, слишком большое напряжение пришлось пережить.
Аксинья не отрываясь смотрела на мужа. Глаза ее были затоплены любовью, страхом, тоской, ненавистью к разлуке.
Хамза оторвал руки от лица.
- Сегодня вместе с этими книгами сожгли мою молодость...
Вся моя юность прошла с этими книгами... Это были мои друзья, товарищи, мечты, надежды... Их мне подарил отец... Я учился по ним жить, понимать людей... Они мне объясняли мир, помогали, спасали...
Степан хотел что-то сказать, но Завки опять положил ему руку сзади на плечо, прошептал в затылок:
- Не надо, ничего не надо говорить... Ему очень больно, очень тяжело сейчас. Это пройдет...
Аксинья лежала рядом с мужем. Хамза смотрел в потолок.
Маленький Гияс спал около них.
- Не любишь, не любишь, - плакала Аксинья, - бросаешь нас, уезжаешь куда-то... Ты никогда не любил меня по-настоящему, я знаю! Ты любил только Зубейду. Надо было забыть ее - тут я и подвернулась... Ты все время хочешь забыться, убегаешь сам от себя...
- Ты жена мусульманина, Аксинья... А каждый мусульманин должен хотя бы один раз в. жизни побывать в Мекке.
Она обняла его, поцеловала, гладила пальцами обожженные брови...
- Сладкий мой, ненаглядный, неужели я больше не нравлюсь тебе? Неужели разлюбил, неужели все забыл, что у нас было?..
То, что может женщина, не может даже бог. Где-то далекодалеко, за краем сегодняшнего дня, за обрывом последних недель и месяцев, над цветами и травами горной степи джайляу, взошло золотое солнце. И лучи его, пришедшие из прошлого, растопили лед настоящего.
Время качнулось, отступило... Золотые волосы Аксиньи, рассыпавшись по лицу Хамзы, спрятали его от мира. Он взлетел над землей...
Завки и Соколов сидели в саду.
- Степан Петрович, - спросил Завки, - а это действительно вы дали Хамзе совет ехать в Мекку?
- Я? - удивился Степан. - А почему вы так решили?
- Хамза сам сказал нам об этом.
- Кому - нам?
- Мне и отцу.
- Больше никого не было?
- Нет, никого.
- Дело было так... Нам стало известно, что после случая на заводе, когда Хамза хотел поджечь хлопок, старый его друг Садыкджан-байвачча дал полицмейстеру Медынскому взятку пять тысяч рублей и попросил его выслать Хамзу из города. Такую же взятку байвачча дал и Мияну Кудрату, который начал готовить всю эту комедию с письмом от народа и отлучением ибн Ямина от мечети...
- Как же вы узнали об этом? О взятках и даже их суммах?
- Доктор Смольников лечит многих богатых людей в городе.
А больные разговорчивы...
- Понятно.
- И мы решили помочь Хамзе...
- А кто - мы? Если не секрет, конечно.
- От вас у меня нет секретов. Мы - это я и Смольников...
Вот так и родилась эта идея о ложном проклятии, чтобы обмануть хазрата.
- А Мекка?
- Хамза предложил сам. Мы к этому никакого отношения не имеем. Это дело тонкое, религиозное.
- Вот именно. Поэтому я и расспрашиваю вас подробно.
Если станет известно, что Хамза едет в Мекку по совету своих русских друзей, ему несдобровать. Фанатики убьют его.
- Нет, нет, это его личное желание... Думаю, что оно возникло у него вот по какой причине. После того как Хамза женился на моей племяннице, ему нужно было сделать что-то для отца во славу ислама. Как говорится, отмолить перед стариком свой грех за женитьбу на русской... А что может сильнее Мекки искупить такой грех с точки зрения ибн Ямина?.. Так и возникла у него эта мысль - поехать в Мекку. Исключительно по религиозным соображениям... А тут как раз началась вся эта карусель с Мияном Кудратом. И он решился.
- Он вам сказал о своем паломничестве после того, как вы посоветовали ему обмануть хазрата?.. Это очень важно, Степан Петрович.
- Нет, раньше... Впрочем, это могло произойти и одновременно. Сейчас уже не помню. Все совпало.
- Наверное, я не должен интересоваться этим... Но положение у Хамзы сейчас, после проклятия, очень серьезное. Вы - человек, рожденный в другой религии, и до конца не сможете понять, насколько страшен мусульманский фанатизм... Степан Петрович, паломничество Хамзы связано с выполнением какихнибудь поручений, которые ему дали вы и доктор Смольников?