Джинн так и не вспомнил свой сон, и, не найдя ничего интересного наяву, уснул опять. Маленькая фея вернулась петь ему колыбельную, а весёлый шалун-карлик снова ждет своего часа. Джинну снова снится сон, но уже другой. И сон этот тоже чьё-то мироздание, но не наше…
А на Земле, в маленьком городе Сивокобылинске, шли затяжные юридические баталии за квартиру покойного гражданина Котовасина.
Хорошо, когда снятся интересные сны. Тогда, даже если наяву в нашей жизни не очень благоприятный период, и всё вокруг мерзко и тошнотворно, у нас остаётся хоть какая-то отдушина. Правда, иногда сны бывают продолжением наших жизненных переживаний, иногда они просто скучные и неинтересные, а порой снятся и кошмары. Но о кошмарах позже. И всё-таки, среди пустой породы заурядных сновидений, нет-нет, да и заблестит золотая крупинка яркого сказочного сна. Вот ради этих бесценных самородков и стоит спать, а может даже жить. А, пробудившись после такого дивного сновидения, мы и наяву чувствуем себя радостнее, даже волшебнее, что ли.
Позвольте, а что же происходит со снами, когда мы пробуждаемся? Куда деваются те чудесные виртуальные миры наших грёз? Исчезают, уходят в небытие? Нет и ещё раз нет! Ведь мы их помним, даже если очень смутно, что с того? И происшедшее с нами наяву мы не всегда помним твёрдо и подробно. Но память наша ничего никуда не выбрасывает. Все хранится, записанное в нашем мозгу комбинациями нейронных связей, только не всегда к любой записи есть доступ пользователю, то есть собственнику серого вещества. И все те миры, которые наше воображение создаёт в сновидениях, внесены в серый каталог черепного содержимого, вписаны в строчки извилин буквами чего-то, о чём, может быть, только славные нейрохирурги да их мудрые собратья по перу, в смысле скальпелю — нейрофизиологи имеют отдаленное представление. И их история не обрывается с уходом из зала зрителя — самого сновидца. Действие продолжается, как однажды запущенный самодостаточный механизм вроде нашей вселенной, наши сны продолжают жить своей жизнью. Быть может, творец когда-нибудь ещё попадёт в созданный им мир, а может, до самой смерти ему не приснится больше этот сон, или его продолжение, не важно. Мир созданный во сне так же реален для его обитателей — персонажей сна, как наш мир для нас.
«…скитался по стране мёртвых. Вёл ничего не значащие беседы с её обитателями, вспоминал, обдумывал свои воспоминания. Да, видел одного из новосозданных посланцев Гатанаи. Красивое зрелище! Давно у нас не было абсолютно новых душ, ещё ни разу не рождавшихся. Да ещё с такой кармой! Настоящий ангел смерти! Наверно, даже помощнее Александра Македонского будет. Тот тоже первую жизнь жил. Огромные потребности, богатая впечатлениями жизнь. Ждёт подходящего воплощения, чтобы все условия с детства соответствовали его предназначению. Второго я ещё не встречал, а мне сказали, что их трое, но один уже родился. Интересно, как они между собой разберутся там, внизу. Вместе будут, или враждовать между собой. Скорее, враждовать. Так рентабельнее. Третья мировая, грандиозные действия. Всем хватит сильных впечатлений. Ну, с такой мощной энергетикой долго ждать не придётся. Из любой семьи к мировому господству пробиться смог бы, если бы один он был. Но другие двое ему весь мир не отдадут, тоже хотят порулить. Заварушка намечается масштабная. На мою следующую жизнь, как раз придётся. Надо вспомнить, что там у меня не отработано из экстрималки. Да пошустрее надо. Все спешат свои воспоминания быстрее в порядок привести, новые задачи выявить. Никто не хочет в такой момент здесь сидеть. Контуры подбора нового воплощения поразвесили. Кто не успел, тот опоздал. Вообще, в стране мёртвых остаются от двух-трёх лет и до двух-трёх веков. Молодые побыстрее воплощаются, старики дольше выбирают, где и кем родиться. Подбор осуществляется так: все воспоминания обрабатываются, осмысливаются, потом определяется задача — какие впечатления надо получить новые, какие недополучены из старых жизней. На основе всех этих данных настраивается контур подбора следующего воплощения. И ждёшь. Как подходящее тело внизу появилось — тебя в него втягивает. Это не так сложно, как на первый взгляд кажется. Всё само собой, автоматически происходит. А если на одно тело два и более претендентов, то рождается тот, у кого кармы больше. Молодым везде у нас дорога. И не по традиции какой-то, а само собой так получается. Таково мироустройство…».
Читатель уже наверно разочаровался в этой книжке. Скучно, ничего не происходит. Всего несколько диалогов, да и то неинтересные. Всего одна смерть — да и то главного героя в начале повествования. Действия никакого. Скажу прямо: не нравится — не читайте. Есть масса других книжек с действием, диалогами, убийствами и страстями. Они про живых. А моя — про мёртвых. И не про зомбиков с вурдалаками, а про самых обычных покойников, таких как мы с вами. В смысле не сейчас, а будем. А у покойников, какие могут быть страсти? Какие происшествия? Гроб ограбили? Некрофилы обидели? Не будет в этой книжке никаких действий, одна только болтовня псевдонаучная будет. Так что бросайте её в дальний угол, на голову любимому таракану те, кто любит читать приключенческие книги. Не ждите здесь приключений. Всё! Не читайте дальше!
Все разбежались? Или кто-то ещё остался? Для оставшихся сообщаю: я пошутил. Сейчас начнутся похождения и действия, сюжет самый сейчас начнётся. Пропустим мы с вами все воспоминания Агапона Кузьмича, или вернее, уже Гесвода. Нас они не касаются. Это его личное грязное бельё, с нас хватит и того, что он вспомнил на своих поминках, на сорок дней. Итак, готовы? Начнём. Как там говорится? Прошло двадцать два года…
«…никак не могу определить задачи своего следующего воплощения. Не могу понять, какие ощущения мне ещё нужны. Застрял я в стране мёртвых, как еще никогда не застревал. Бывает, конечно, и по двести лет здесь находятся в ожидании подходящих условий рождения, но задачу себе определить, это же месяц, от силы два требуется. А я больше двух десятков лет уже не могу понять, что мне нужно. Со старцами многими разговаривал, никто подобного не видел никогда. Один, правда, посоветовал сгонять на сферу Тха-Эттона, там остались ещё совсем древние старцы. Те, кто ещё до гибели того мира перестали воплощаться в физические тела. Может, кто-то из них порекомендует, что мне делать. А Безымянный во мне зудит. Требует дальше действовать, освободиться хочет побыстрее. Да и самому наскучило. Чувствую, осталось во мне нереализованное что-то по части сильных впечатлений, очень сильных. Из тех, что обычно в первых жизнях проживают. А я-то уже не молод. Считал до сих пор, что мой путь к размеренной середине приближается. Ну, ладно, надо отправляться на Тха-Эттон.
Я устремился к фокусу сферы очень быстрым лётом, но не скоростным способом. Когда выходишь из сферы, надо замедлить скорость. Не то, не свернёшь в нужном направлении и вылетишь из Солнечной Системы вообще. Ничего страшного, конечно, но зачем лихачить. В фокусе в самом центре есть маленькая тёмная точка. Её хорошо заметно на фоне окружающего света. Когда ищешь, конечно. А если просто мимо пролетаешь, то и не замечаешь её вовсе. В эту точку и надо стремиться, если хочешь выйти из сферы. Она хоть и маленькая, но когда в неё летишь, сам тоже уменьшаешься. Здесь пространство наше загробное искривлено — фокус энергии. Да и в физическом мире в этом месте, скорее всего, какая-нибудь пространственная аномалия. Центр Солнца, температура, давление, гравитация. Масса Солнца со всех сторон давит, тяготение во все стороны равномерно притягивает. Да ещё излучения всякие. Вот пространство в этой точке во всех реальностях, на всех частотах искривлено.
Устремился я в фокус, вроде близко он перед глазами, но когда уменьшаться начал, это расстояние очень сильно растянулось. Похоже на то, что видишь, когда умираешь. Да и время здесь чувствуется по-другому, не поймешь, то ли мгновение миновало, то ли много часов. А в середине прямо видно, как все сферы вокруг тебя мозаикой вращаются, они по цвету неодинаковые. Как будто разноцветные лучи на тебя направлены со всех сторон, и движутся медленно, беспорядочно. То один цвет на другой наплывает, то наоборот. Как волны прибоя, плавно и в абсолютной тишине. Вот зеленоватое пространство ко мне выпуклость выдвинуло — сфера Тха-Эттона. Мне туда. Нырнул я в зеленоватый луч, тут уже можно разогнаться, никуда не промахнёшься. И свет зеленоватым только сначала кажется, в сравнении с другими. Уже через несколько секунд привыкаешь, и зеленого оттенка уже не замечаешь. Чуть тусклее только, чем на земной сфере. Но ведь дальше от Солнца и пространства здесь гораздо больше. Казалось бы, обследовать такой объём малообитаемого пространства — дело долгое. Но я уже говорил, мы, мёртвые, чувствуем присутствие друг друга на расстоянии своей аурой. Правда, у старцев сигнал тем слабее, чем они древнее. Но мне и нужны самые древние старцы. Я прислушался и почувствовал одиноко разбросанные сигналы около полумиллиарда существ. Некоторые из них очень медленно двигались, как щепки по тихой водной глади, но большинство стояли на одном месте. Не все из них принадлежали людям или их предкам тха-эттонцам. Это тоже чувствуется. Я выбрал ближайший из самых слабых сигналов, принадлежащий разумному существу, и двинулся в его направлении. Достигнув поверхности, я с трудом заметил почти прозрачный силуэт человека без признаков пола. Тха-эттонец. У нас, тех, кто воплощается в человеческие тела бывших бесполых существ, на призрачном посмертном теле постепенно появились признаки пола. Мужские. Все бывшие тха-эттонцы воплощаются в мужские тела, а души, созданные Гатанаей, Ашторет и другими чисто земными богами да ещё Чаквой могут рождаться и только мужчинами или только женщинами, а могут и попеременно. Я вытянул щупальце из своей ауры и коснулся сидящего на корточках старца. Прошло довольно долго времени, пока он отозвался. Мой вопрос уже был сформулирован в мыслях, а многие старцы вдобавок научились читать их по узору цветовых пятен ауры, поэтому он сразу сказал ответ:
— Я не знаю, — и замолчал, больше не обращая на меня внимания.
Я и не ожидал, что первый же попавшийся старец объяснит мне моё положение и даст совет. Был уже опыт неудачных попыток на земной сфере. Я засек следующий самый слабый сигнал, и продолжил свой поиск. Этот старец был ещё более прозрачным. Совсем скоро он уйдёт в небытие. Но и этот древний мудрец не знал ответа. Дальше. Шестой по счёту старец был человеком с Земли. И он был не один. Рядом с его силуэтом цвета водопроводной воды я увидел такой же силуэт собаки. Пёс неподвижно лежал на гладкой поверхности сферы рядом с человеком. Аур у них обоих не было, как и у всех старцев, но, приглядевшись, я заметил тонкую золотистую ниточку, вроде пуповины, соединяющую их в области, где в телах находится солнечное сплетение. Вся карма обоих отработана, осталась только последняя задача — изжить их привязанность друг к другу. Больше ничего не держит их на пути в нирвану. Кто знает, сколько времени они сидят так рядом, и сколько веков проведут ещё вместе. Избавление от привязанности — долгая карма. И кто-то из богов питается таким ощущением. Зная гастрономические пристрастия земных богов, я всё равно не смог определить создателя этой пары — человека и зверя. В течение часа я пытался вступить с ними в контакт, но безуспешно. В их общем внутреннем мире я уже не существовал. Продолжаю поиск. Около пятисот миллионов обитателей сферы, из них примерно четверть разумны, из них процентов семьдесят недостаточно стары, это сколько времени мне потребуется обойти всех самых древних старцев Тха-Эттона? Время на дорогу много не уходит, в основном на попытки добиться аудиенции. Если примерно по полчаса на каждого…»
Прошло ещё десять лет.
«… хотя бы чем-то занят. Всё равно до сих пор я не могу определить себе задачу на следующую жизнь. Очередной старец. Нет, этот ещё недостаточно стар. Его тело не прозрачнее моего, и даже есть ещё остатки ауры. Да ему ещё жить не одну жизнь. Что он здесь делает, вдали от возможности воплощения? Подойти, что ли, раз он попался на пути? Я подлетел к нему. При моём приближении старец, да какой он старец, чуть постарше меня, встал и первым потянулся ко мне. Все цвета его поблёкшей уже ауры скопились на кончике щупальца, коснувшегося меня. Я открылся.
— Гесвод? — спросил он.
— Да. А ты кто?
— Я Аспахель, я жду тебя.
Хотя я никогда раньше не слышал этого имени, я понял, что нашёл, кого искал. Но по привычке, сложившейся за десятилетия поиска, попытался изложить свою проблему.
— Я ищу…
— Знаю, — перебил меня Аспахель, — я жду тебя очень давно. Я не так молод, как кажется на первый взгляд. Я самый древний обитатель Солнечной системы, хотя не жил ни одной жизни в теле. Я посланник Шаха, моё предназначение дождаться тебя и передать информацию от нашего создателя.
Пока мы разговаривали, его аура исчезла полностью, только яркое фиолетовое пятно на моём коконе осталось в том месте, где его щупальце коснулось меня. Да и всё его тело на глазах становилось прозрачным. Такого я ещё никогда не видел, и даже не слышал о подобном.
— Ты избран Шахом для выполнения особой миссии, — продолжал посланник, — Когда вы ещё только отправились в путь, вечность тому назад, Шах сотворил тебя особым. Ты — оружие. Сейчас ты полностью готов к своей задаче. Наша встреча, это то единственное, что не хватало тебе для полной боевой готовности.
— И против кого? — нетерпеливо спросил я, хотя уже смутно догадывался.
Витиеватая манера речи Аспахеля начинала меня раздражать, но он ждал этого момента так долго. Безымянный во мне зудел невыносимо, как будто почувствовал, что близится очередная стадия его освобождения. Хотя я знал, что Безымянный не может чувствовать, это реагировала моя программа. А Аспахель выполнял свою программу.
— Я был послан, — продолжал он, не обращая внимания на моё нетерпение, — уже после того, как вы направились к Солнечной системе. Но так получилось, что я, позже посланный, раньше вас оказался на месте. Шах отправил меня во время до вашего прибытия с хорошим запасом. Те, кого я застал здесь, уже давно в нирване. Я ждал всё это время, пока ты будешь готов найти меня. Шаху всё равно, случись это миллион лет назад, или ещё через много миллионов лет. Дело не требует срочности, но оно должно быть сделано. Ты не один такой, вас тысячи. Но ты первый вышел на нужную стадию развития. Это не твоя заслуга, и, даже не промысел Шаха. Это всего лишь случай. Ты прошёл путь инкарнаций на Тха-Эттоне и Земле, набрал много жизненного опыта. У тебя нет ни к чему привязанности, даже к самому себе. Ты поймёшь это, если окажешься на краю гибели. Гибели души, так как враг может пожрать душу. Ты знаешь, что это такое.
Я знал. Съеденная душа не освобождает своего Безымянного в нирвану. И она не может испытывать предназначенные ей ощущения. Вообще никакие ощущения, кроме безысходности. И эта безысходность кормит пожирателя душ вечно. И ещё я знал только одного пожирателя чужих душ.
— Икхетол? Но если сам Шах и другие старшие боги не могут его уничтожить, как это сделаю я?
— Могут. Они уже придумали оружие. Это оружие — ты.
— Но я не знаю, как с ним справиться. Я даже не знаю, что он такое.
— Его боится даже сам Спящий Джинн. Икхетол — кошмар, ему снящийся. И, поэтому боятся его и все обитатели его снов. Не одного нашего сна, а всех. Ты отправишься в иную реальность, в тот сон, который снится Спящему Джинну сейчас, то есть тот сон, где он сам присутствует. В «сейчас» не нашей вселенной, а Джинна. Относительно нас это будет через миллиарды и миллиарды лет. Там ты найдешь джинна. Не Джинна, который спит, а джинна, снящегося самому себе. И избавишь его от кошмара.
— Но здесь нужен психиатр, а я не помню, чтобы хоть в одной жизни был им.
— Ты прожил много жизней, видел много снов. В этом опыте есть всё, что тебе понадобится.
— Но я же не помню все свои сны! Это невозможно!
— Ты вспомнишь их все. Посекундно. Всё, что снилось тебе на протяжении всех твоих жизней.
— Разве можно такое вспомнить?
— Чтобы записать такой объём памяти на материальных носителях, не хватит никакого мозга. У тебя будет все эти сведения. Вернее доступ к ним. Когда ты выйдешь за пределы нашей вселенной, перенастроишься на другую частоту, ты станешь огромным. Больше всего нашего мира, почти таким же, как старшие боги. Твоё время потечёт по-другому. То, что для тебя сейчас миллионы лет, станет коротким мигом. Как для Шаха и других. И ты будешь говорить с ними. Они укажут тебе путь в нужную реальность. Все боги совместно будут держать для тебя открытым всеобщее информационное поле. В нём записано всё, что когда-либо происходило, или будет происходить во всех реальностях. Всё, вплоть до ничтожного изменения положения каждого атома. Ведь информация никуда не исчезает. Эта вся память Спящего Джинна. Даже он сам, когда проснётся в своей Сверхреальности, не имеет полного доступа к этой памяти. Ты, конечно, не сможешь получить её всю, и старшие боги не могут, даже все вместе. Но ту часть памяти, где записаны все твои ощущения и во снах и наяву, они для тебя откроют. А после того, как ты выполнишь задачу, тебя ждет награда, которой не удостаивался ещё никто. Хотя ты всё равно не можешь отказаться, это твоя карма. Но так пожелал Шах. А если ты… не справишься — следующий займёт твоё место.
Аспахель уже почти совсем исчез, я мог видеть, где он находится только потому, что свет ещё преломлялся через отдельные фрагменты его тела. Как в восходящих потоках от нагретой земли в жаркий летний день. Этот оптический эффект тоже вскоре пропал. Лишь фиолетовый отпечаток на моей ауре ещё был виден, когда я метнул в пустоту вопрос:
— А как мне выйти из нашего мира?
— Вспоминай… И пятно на моём коконе тоже стало бледнеть. От его центра пошли круги, как от камня брошенного в воду, и всё. Аспахель выполнил свою миссию и ещё один Безымянный вернулся в нирвану…»