Вороны показали им дорогу к лагерю. Они кружили в бледном небе, шумели и каркали с ветвей деревьев, которые выстроились вдоль дороги.
К тому времени Коди и Ленуар были достаточно близко, чтобы увидеть дым, поднимающийся с поляны. Хор воронов был настолько громким, что он заглушал стук копыт по дороге.
Хор смерти, как их называли в Писании. Коди был не таким уж религиозным человеком, но это все равно заставило его содрогнуться.
Воронье всегда можно обнаружить в больших количествах вблизи лагерей адали, так как там им всегда есть, чем поживиться. Адали не привыкли задерживаться на одном месте, и чистоплотность — не самая их сильная сторона.
Они привыкли оставлять мусорные кучи недалеко от становищ, привлекая тем самым всевозможных падальщиков. Вороны возле лагерей адали было настолько обыденным явлением, что те и другие стали неразрывно связаны между собой в народном творчестве.
И они удивляются, почему все считают их язычниками и ведьмами… Нос Коди сморщился от запаха, который доносился до них из лагеря.
Это была острая смесь из запахов костров, крупного рогатого скота и гнилых овощей. Без сомнения, пахло еще чем-то, но он не собирался утруждать себя, задумываясь, чем именно.
Красные и желтые цвета стали появляться через деревья слева от них, первый признак красочных палаток адали.
Их яркие оттенки смотрятся в окрестных лесах на удивление хорошо осенью и летом, но теперь, когда листья упали, они стояли, как полевые цветы после лесного пожара.
Они были здесь совсем не к месту, как и сами адали, которые к зиме должны были направиться на север, на поиски более теплых мест.
Когда деревья расступились, у поляны стала видна остальная часть поселка. Он не был особо большим. Вероятно, здесь проживало не более ста или около того человек.
Их пожитки были довольно скромными, даже по меркам адали.
Кроме стада из примерно тридцати голов тощего рогатого скота, пасущегося около одинокого фургона, единственный домашний скот, который видел Коди — это маленькая группа коз, что соревновались с воронами за всякий мусор.
Палатки выглядели старыми и поврежденными непогодой, и дети, вышедшие из них, чтобы наблюдать за приближением всадников, были худыми.
Коди прошелся глазами между деревьев, чтобы разглядеть не было ли вокруг другой скотины, но так ничего и не обнаружил. Никаких признаков лошадей, не было слышно даже блеяния овец. Может ли быть так, что это — весь скот, что у них был? Если так, то этот клан находиться ужасно низко в пищевой цепи сообщества адали.
Они были изолированы, маргинализированы, можно даже сказать, на них велась охота. Удручающий факт жизни адали: слабые кланы находились под угрозой атаки, которую могли затеять ради крупного рогатого скота или рабов.
Иногда нападающие приходили с юга, из Брайленда и его пределов, но куда чаще это были адали из соперничающих кланов.
Молодые женщины и дети были особенно уязвимы, так как их можно было взять в жены, или использовать как рабочую силу, или продать в качестве проституток на юге.
Этот клан вот уже несколько недель как должен был двигаться на север, но они, похоже, чувствовали себя слишком уязвимыми среди себе подобных. Коди гадал, развяжет ли это обстоятельство их языки или наоборот.
Пара псов выскочили к ним навстречу из лагеря, яростным лаем давая знать о появлении чужаков.
— Как думаете, мы добьемся от них чего-нибудь? — тихо спросил Коди.
Адали бывали более чем скрытными, особенно когда речь шла о полицейских расследованиях.
— Сложно сказать.
Ленуар с опаской покосился на собак, которые прыгали возле лошадей. Его жеребец прижал уши, предупреждая псов, чтобы держались на расстоянии.
— Иногда они сотрудничают, если считают, что это снимет подозрения с их рода. Но в этом случае, когда убитый адали, сомневаюсь, что они окажутся сговорчивыми. Адали преданы друг другу и защищают свои обычаи. Если речь заходит о том, чтобы вершить правосудие, они предпочитают заниматься этим самостоятельно.
Коди сомневался, что это предпочтение разделяли нарушители. Правосудие адали было непреклонным, иногда совершенно зверским. И вместе с тем оно было, несомненно, эффективным.
Старейшины кланов следили за подобными вещами: вопреки распространенному мнению, уровень преступности среди адали, которые оставались со своим кланом, был ниже, чем среди населения Кенниана в целом.
Это городские, те, которые были отрезаны от своих традиций и общины, были ответственны за столь несоразмеримое количество преступлений в Пяти Деревнях.
Они спешились на краю лагеря. Уже с полдюжины людей во все глаза следили за ними: выглядели они даже более неприветливо, чем жители Норт Хейвена. Пожалуй, их можно было понять.
Было немного причин, по которым посторонним могло понадобиться посетить лагерь адали, и не одна из них не сулила им ничего хорошего. Люди приходили, бросая обвинения, угрозы и выдвигая требования. Никто не хотел видеть общину адали поблизости.
Они были разбойниками, они посягали на чужие угодья, они привлекали диких зверей. Если в одной из Пяти Деревень вспыхивала чума, адали обвиняли и в этом тоже.
Они привыкли ждать враждебности от любого, кто приходил искать их. Особенно от легавых.
Коди вытащил свернутую бумагу из седельной сумки и развернул набросок.
Он сделан довольно грубо: нос был не совсем верным, да и уголь выглядел размыто в некоторых местах, но, учитывая, что Ленуар дал художнику всего десять минут, чтобы сделать рисунок, тот справился довольно прилично.
Покойник на рисунке был достаточно узнаваемым, чтобы любой, кто был с ним знаком, мог опознать его.
Ленуар направился к центру лагеря, где его уже поджидала группа людей. Как бы бедны они не были, Коди не мог не признать, что выглядели они впечатляюще.
Высокие, с угловатой фигурой и кожей цвета крепкого чая с молоком. Взгляд глаз цвета янтаря, казалось, затягивал в бездну.
Искусно вырезанные украшения из костей и рогов украшали изящные пальцы и тонкие шеи, а одежда, пусть и потёртая, и выцветшая, всё равно была ярче, чем однообразные серые и коричневые вещи жителей Брайленда.
Старейшина, выглядевшая лет на шестьдесят, была типичным представителем своего народа: небольшой рот, высокие скулы и яркие, широко расставленные глаза. Выражение её лица было суровым, густые брови сошлись на переносице, а губы сжались в тонкую линию.
— Я — инспектор Ленуар, а это — сержант Коди из Департамента Полиции Кенниана, — произнёс Ленуар громко, привлекая внимание толпы.
— Мы здесь, чтобы задать вам пару вопросов о произошедшем в Берривине.
Несколько человек в толпе хмыкнули, словно говоря: «Ну конечно».
— А что там произошло, инспектор? — спросила старейшина. У неё был сильный акцент, но слова она выговаривала чётко.
— Мы нашли тело — труп адали — и хотели бы, чтоб вы его опознали, если сможете.
После его слов Коди поднял набросок, показывая его собравшимся.
Несколько человек остались послушать, но большинство разошлись по своим делам, демонстративно игнорируя посторонних.
Подобное пренебрежение показалось Коди прозрачным намёком на то, что адали не потерпят, чтобы кто-то приходил в их лагерь и нарушал их покой, обвиняя во всех грехах.
Пока адали рассматривали рисунок, Коди наблюдал за адали. Большинство из них никак не реагировали, но у некоторых Коди замечал скрытую реакцию. У одной из женщин глаза вспыхнули на секунду, а затем снова перестали выражать эмоции.
Мальчик в центре толпы зашевелился, когда кто-то встал перед ним, закрывая обзор. Мужчина, скрестивший на груди руки, сплюнул на землю. А Ленуар и старейшина в это время пристально смотрели друг на друга.
Они не отрывали друг от друга взгляда, с бесстрастными лицами оценивая, на что готов их собеседник. Женщина даже не взглянула на рисунок.
— Мы его не знаем, — ответила она.
Ленуар изогнул бровь:
— Правда? Удивительно, учитывая то, что тело нашли недалеко от Берривина, в каких-то пятнадцати минутах езды отсюда.
— И что вас удивляет, инспектор? Мы не можем знать всех адали в Пяти Деревнях.
Ленуар оглянулся через плечо и улыбнулся Коди:
— Знаете, сержант, я не так уж и умён, как сам считаю. Я и не думал, что адали, не входящему в этот клан, будут здесь рады.
Коди наигранно пожал плечами:
— И я так не думал. Мне казалось, это относится только к друзьям и членам семьи.
— Судя по всему, нам ещё многое стоит узнать о народе адали, сержант, — произнёс Ленуар, оборачиваясь к старейшине и всё ещё улыбаясь.
Женщина просто смотрела на него.
— Полагаю, вы знаете, что сокрытие улик является преступлением, — заявил Ленуар.
— Я полагаю, вы знаете, что мы не признаем за вами права судить нас, — сказала старейшина.
«Для иностранки она очень хорошо говорит на брайлишском»- подумал Коди. Он был готов поспорить, что ей уже приходилось использовать эту фразу раз или два в прошлом.
Ленуар медленно кивнул, склонив голову. Коди решил, что тот думает, задержать ли женщину, и стоят ли того угрозы. Вдвоём они, конечно, задержание не произведут — понадобится помощь людей Креарса.
Но община никогда не отдаст добровольно кого-то из своих в руки полиции, тем более, старейшину. Если инспектор пойдёт на это — ждать кровопролития.
По-видимому, Ленуар решил, что оно того не стоит, развернулся и пошёл прочь, сказав только: «Коди, идём», будто тот был чёртовой собакой.
Тем не менее, Ленуар был прав — оно того не стоило. Коди это понимал, но внутри у него всё кипело. Эти люди знали убитого, это было так же очевидно, как солнце, светящее на небе.
Но они не собирались арестовывать их. Придётся потратить целый день, чтобы доставить старейшину в участок, а зачем?
Ведь она им точно ничего не скажет, по крайней мере, без подписанного Парламентом приказа о дозволении использования более жестоких методов допроса. А к тому времени мальчик уже может быть мёртв.
— И что теперь? — буркнул Коди, когда они взобрались на лошадей. Адали всё ещё стояли рядом со старейшиной, не сводя с них пристального взгляда своих янтарных глаз.
— Если мы не можем получить сведения непосредственно от адали, можем попробовать кое-что другое.
— Что же?
— У северной границы Берривина есть аптека. Мы проезжали её по дороге сюда.
«Умно», — скрепя сердце признал Коди. Адали славились своими зельями, компрессами и тому подобным.
В былые времена адали никогда не стали бы торговать лекарственными травами с жителями города, но сейчас этот народ не жил настолько обособленно. Они ощутили преимущества цивилизации, и те им понравились.
Хорошую аптеку, особенно расположенную на краю города, посещают как жители деревни, так и адали. Возможно, аптекарь опознает убитого.
В конце концов он сможет им рассказать об общинах, бывавших в этой местности.
Коди глубоко и удовлетворённо вздохнул, когда они выбрались на дорогу.
Вот как должно проходить расследование.
Впервые Коди ощутил, что Ленуару действительно важно это дело. Он понятия не имел, чем это дело особенное, но был рад увидеть инспектора таким.
Он только надеялся, что они найдут Зака живым. Ведь если нет — он не знает, когда Ленуар ещё так серьёзно отнесётся к делу и отнесётся ли вообще.
* * *
Аптекарь как раз открывал магазин, когда подъехали двое полицейских. Похоже он занимался разгрузкой товара — обе руки были чем-то заняты.
В левой руке он нёс небольшой мешок, из которого послышался пряный аромат, когда мужчина перехватил его, пытаясь найти ключи.
В другой руке он нёс огромный мешок какой-то травы, которую Коди не смог узнать.
Единственное, что знал о ней сержант, это то, что она не используется при приготовлении пищи.
— Пожалуйста, входите, — произнёс аптекарь, снова перехватывая мешки, чтобы достать ключ из замка.
Коди предложил бы помощь, но по некоторым причинам он не стал этого делать, независимо от того, что нес человек.
Магазин был небольшим и беспорядочным, было темно, даже после того, как человек зажег фонарь. В нем не было окон, и дверь, смотрящая на запад, пропускала очень мало солнечного света.
— Так лучше для плесневых грибов, — пояснил аптекарь, пока его гости приспосабливались ко мраку.
Смесь запахов почти вызывала головокружение. Некоторые пряные, немного сладкие, некоторые землистые — и среди всего этого очевидный запах гнили.
Коди посещал аптеку раньше, но именно в этом магазине, очевидно, обслуживали особых клиентов. Вместо средств от порезов, ушибов и головной боли, в этой аптеке ассортимент был для менее повседневных целей.
«Даже не собираюсь об этом больше думать», — подумал Коди мрачно.
— Чем могу быть вам полезен, парни? — спросил мужчина, как только расположился за прилавком. Он был высок, и внимательно смотрел на них своими большими янтарными глазами.
Интересно, а есть ли в нём кровь адали? Если так, то он будет не более разговорчив, чем остальные.
— Мы пытаемся опознать этого человека, — произнёс Ленуар, жестом показывая Коди достать набросок.
— Вы его видели?
Аптекарь нахмурился и задумчиво посмотрел на рисунок, держа его под лампой.
— Хм, не думаю. А вы уже говорили с кем-то из клана Азис?
— Это лагерь на выезде из города? — спросил Коди. — Мы только что оттуда. Адали утверждают, что не знают его, но мы считаем, что они лгут.
— Почему? — холодно спросил аптекарь. — Потому что они адали?
Его глаза неуловимо изменились, но прежде, чем Коди ответил, Ленуар произнёс:
— Потому что они лгали. По их лицам было видно, что этого человека они раньше видели. Даже один из ребят его знал.
Значит и Ленуар это заметил. Ну конечно.
Аптекарь пожал плечами.
— Возможно. Думаю, община считает, что покойный совершил преступление, и хотят сами с этим разобраться. Адали вообще предпочитают карать сами.
— Этот человек уже мёртв, — заметил Коди.
— Да? Что ж, в таком случае, они хотят защититься. Адали знают, что всю общину обвинят вместе с этим мужчиной, — слабо улыбнулся аптекарь.
— Звучит правдоподобно, — произнёс Ленуар, — но я думаю, есть ещё что-то. Один из членов общины сплюнул на землю, когда увидел набросок.
Коди удивлённо хмыкнул. В тот момент Ленуар пристально рассматривал старейшину, но ничто не ускользнуло от его взгляда. Мужчина стоял далеко и вёл себя тихо, поэтому Коди решил, что инспектор не заметил ничего даже краем глаза.
— Может быть, он изгнанник, — предположил аптекарь. — Когда адали изгоняют из общины, от него все отрекаются. Остальные даже не признают больше его существование.
— И за что человека могут изгнать из общины?
— О, за многое.
Аптекарь опустил мешок, который нес, на прилавок и начал его развязывать. Коди смотрел с нездоровым восторгом, немного побаиваясь увидеть, что там внутри.
— Заключения в тюрьму Брайленда обычно бывает достаточно: за те же преступления клан назначил бы куда более суровое наказание. Они также высылают тех, кто, как им кажется, относится непочтительно к ценностям адали. Обычно преступления являются в некотором роде духовными или религиозными. Зная клан Азис, держу пари, что это была кхекра.
— Что вы сказали? — нахмурился Ленуар. — Хек-ра?
Человек улыбнулся:
— Достаточно близко. Волшебство адали. Или, скорее, чрезвычайно темный вид магии адали. У клана Азис было несколько колдунов, которые славились когда-то, но они отказались от кхекры много лет назад. Они говорят, что это принесло им только горе, и они, вероятно, правы. Старейшины всегда не одобряли это, но в наши дни кто-либо, уличенный в темной магии, высылается или того хуже.
Коди и Ленуар переглянулись. Они слышали о такой магии, конечно — все слышали.
Во многих захолустных деревнях во всяких неудачах, от погоды до болезней и несчастных случаев, винили магию адали.
Но более образованные жители Пяти Деревень отвергли это как суеверную чушь.
Аптекарь вывернул мешок на прилавок, заставляя Коди отойти на шаг. Однако, к его облегчению, он увидел всего лишь связку высушенных цветов.
— Вы, парни, выглядите немного скептичными, — сказал аптекарь. — Я подозреваю, что вы не верите в магию.
— А вы верите? — спросил Ленуар.
Мужчина пожал плечами, достав откуда-то из-за прилавка глиняный горшок. Он начал сортировать высушенные цветы, складывая их в горшок.
— Я уже двадцать пять лет веду дела с адали, и за это время видел многое, что не мог объяснить. У них бесспорно дар к врачеванию. Кроме того, если вы встретите адали, которого постоянно преследуют неудачи, будьте уверенны, что он кого-то недавно оскорбил. Этот народ постоянно боится, что их сглазят.
Коди фыркнул:
— Человек, верящий, что его прокляли, сам притягивает к себе неудачу.
— Возможно, — согласился аптекарь, — но ведь в таком случае неважно, настоящее проклятие или нет. Результат один и тот же.
— В каких-либо заклятиях фигурируют дети? — спросил напрямик Ленуар.
Он хотел шокировать аптекаря, и ему это удалось. Руки мужчины замерли над столом.
— Почему вы спрашиваете? — произнёс он сдавленным шёпотом.
Коди открыл рот, чтобы ответить, но Ленуар его оборвал:
— Неважно. Отвечайте на вопрос. Слышали ли вы о каком-либо виде кхерха, в котором используются дети?
Взгляд аптекаря снова опустился к цветам, его дрожащие пальцы продолжили работу.
— Господи, да, слышал, — пробормотал он. — И из-за этого я не спал много ночей.
Коди уставился на него, почувствовав внезапную дурноту.
— Кто вам рассказал? — спросил Ленуар. — Вы говорили, в клане Азис есть врачеватели, знакомые с магией кхекра.
— Они были знакомы с магией. Сейчас это запрещено старейшинами.
— Почему?
— Вы заметили, насколько они бедны? Около десяти лет назад их стада пали от мора. Вымерли все, до последнего животного. Тогда колдуны кхекра начали возвращать мёртвых. Старейшины решили, что боги наказали клан за использование колдовства, и объявили кхекра вне закона. После этого любой, кто был замечен за его использованием был изгнан или казнён. Но ущерб уже был нанесён. Клан потерял место в обществе адали. Они не могли больше голосовать по вопросам миграции. Их даже не приглашали на ежегодное собрание кланов. В этом не было смысла. У них не осталось денег, они не могли заплатить должную сумму могущественным кланам. Вот почему они всё ещё в Берривине накануне зимы — им просто некуда больше деться. Без пастбищ им не восстановить стада. Они настолько бедны, что на их лагерь больше не совершают набегов — ведь брать там нечего.
«Кроме женщин и детей», — мрачно подумал Коди. Клан Азис действительно находился в крайне тяжёлом состоянии. А отчаявшиеся люди совершают отчаянные поступки.
«Мы на верном пути. Но что-то я не чувствую радости по этому поводу. Всё это ведёт чёрт знает куда»- Коди это печёнкой чувствовал.
Ленуар постучал ногтем по сделанному углём наброску:
— Будем считать, что вы правы, и этого человека изгнали за колдовство. Зачем ему мог понадобиться ребёнок? Какова цель?
Аптекарь понизил голос и заговорил быстрее, желая побыстрее закончить эту беседу.
— Кхекра использует всё, что угодно: травы, минералы, органы животных…
— И людей, — продолжил Ленуар.
Губы Коди скривились от отвращения. Дикость какая!
— Иногда. Обычно не используется ничего зловещего — ногти, волосы, капли крови. Но имеет значение, откуда вы берёте материал. От кого вы его берёте. Чем моложе человек или животное, тем чище материал, а чем чище материал, тем сильнее заклинание.
— Поэтому они используют детей, — произнёс Коди с отвращением.
Лоб аптекаря покрылся испариной. Он ещё больше понизил голос, говоря почти шёпотом.
— Адали верят, что с помощью ребёнка можно сотворить действительно мощное заклинание, способное залечить даже смертельные раны. Но я не слышал, чтобы они причиняли детям вред, для этого нужно только пару капель крови.
— Только? — прорычал Коди, не в силах скрыть свою ярость.
Аптекарь провёл рукой по вспотевшему лбу:
— Послушайте, я всего лишь… говорю, что знаю, сержант. Пытаюсь помочь.
Лицо Ленуара не выражало эмоций:
— А что насчёт трупов? Они используются в медицине?
Несчастный аптекарь позеленел и покачал головой.
— Нет. Плоть мёртвых нечиста, её никогда не используют в медицине. Может при колдовстве, но я не думаю, что кто-то из адали на это пойдёт. Они верят, что за осквернение покойных будут наказаны свыше. Этот народ чтит мёртвых.
Взгляд Ленуара стал рассеянным, лоб прорезала морщина. Затем взор снова стал осмысленным, и он спросил:
— А предполагает ли какое-то заклинание обязательное наличие ребёнка и мёртвого тела?
Аптекарь в растерянности покачал головой:
— Я не… Я никогда о таком не слышал. — Он положил руку на живот, будто ему стало плохо. — Что происходит, инспектор? Господи, неужели кто-то?..
— Кто может рассказать нам больше? — перебил его Коди.
— Любой адали, но я сомневаюсь, что кто-то решится. Поймите, сержант, об этом адали не говорят, даже среди своих. И я не должен был вам это рассказывать. Бог свидетель, я и не хотел.
Последовала долгая пауза. Ленуар произнёс:
— На этом всё. Спасибо вам.
Солнечный свет снаружи был настолько ярким, что Коди пришлось зажмуриться. Когда его глаза приспособились к освещению, он увидел двух женщин-адали, ожидающих их рядом с лошадьми.
— Инспектор, — произнесла одна из них, когда Ленуар подошёл ближе. Коди её узнал, она стояла в толпе во время их разговора со старейшиной.
— Мужчина, которого вы ищите, — произнесла женщина с сильным акцентом, — мёртв?
Коди достал набросок и протянул его адали:
— Вы его знаете?
Женщина постарше грустно взглянула на рисунок:
— Да. Он был… был моим братом.
Другая женщина — помоложе — взяла её за руку и легонько сжала.
— Как его звали? — спросил Ленуар.
— Я не могу сказать, — произнесла сестра погибшего. — Нам запрещено произносить имя, которое он когда-то носил. Он…
Она запнулась, нахмурившись, будто подбирая слова.
— Он перестал существовать, — продолжила молодая адали.
— Что вы имеете в виду? — поинтересовался Коди подозрительно.
Ленуар догадался:
— Его изгнали.
Вот как. Аптекарь упоминал, что когда кого-то изгоняют, клан больше не признаёт его существование. Но Коди не думал, что надо это воспринимать настолько буквально.
— Почему вы спрашиваете о нём? — поинтересовалась сестра. — Он совершил что-то… перед тем, как погиб?
Ленуар прищурившись взглянул на неё:
— Думаю, вы знаете ответ.
Женщина покачала головой, роговые бусины на серёжках ударились друг о друга от этого движения.
— Нет. Я его давно не видела, он жил в городе. А то, что он сделал здесь, за что его изгнали… Вас это не касается.
— Касается, — ответил Ленуар. — Расскажите мне об этом.
— Это запрещено, — произнесла женщина.
— Он занимался?…
Коди замолчал, прежде чем произнести следующее, он понимал, что это только больше расстроит женщин.
— Он занимался медициной?
Глаза женщины наполнились слезами, и она опустила голову.
— Медициной? — прошептала она с дрожью в голосе. — Да, он многим помог.
— Да, многим, — твёрдо сказала вторая женщина, переглянувшись с сестрой убитого.
— И поэтому старейшины прогнали его? — поинтересовался Коди.
Сестра посмотрела в сторону, её губы сжались. Им ответила вторая женщина:
— Нет, не поэтому. Старейшины знали, чем он занимался, хотя и делали вид, что не знают. Его изгнали за… за дождь.
Ленуар нахмурился:
— За дождь?
— Точнее, не за дождь, а… — Она запнулась и дёрнула рукой, пытаясь подобрать нужное слово из чужого языка. — За то, когда нет дождя, — беспомощно продолжила она.
— Засуху? — предположил Коди.
— Да, засуху. Дождей не было три сезона, стадо постепенно вымирало. Мы были бедны, люди болели и страдали.
— Мой брат пытался помочь, — произнесла тихо сестра. — Он составил заклинание. И его поймали.
— И изгнали, — продолжил Ленуар. — Вы видели или общались с ним с тех пор?
Сестра напряглась:
— Нет.
— Его для нас не существовало, — напомнила вторая женщина.
— Как давно он перестал существовать?
К удивлению Коди, в вопросе инспектора не было сарказма. Как бы дико это не звучало для жителей Брайленда, адали относились к этому серьёзно, и Ленуар уважал чужие традиции.
— Четыре или пять сезонов, — ответила молодая.
«Значит, около двух лет», — решил Коди. Адали считали сезоны по своим переселениям. Сезон начинался, когда они покидали Кигири и направлялись на юг к Брайленду, и заканчивался, когда с наступлением осени, они возвращались домой.
Только сейчас клан Азис не мог возвратиться на север. Это должно было нарушить их привычный уклад. Впервые Коди осознал, что адали никогда раньше не сталкивались с зимней погодой, пока не появились в Брайленде. Как они ухитряются выжить?
«Они ведь передохнут, как мухи на холоде», — мрачно подумал сержант.
— Вы сказали, что он жил в городе, — продолжал Ленуар. — Знаете, чем он там занимался? Где жил, с кем работал?
Сестра покачала головой, серёжки снова звякнули друг о друга. Взгляд янтарных глаз был грустным и смирившимся с потерей. Коди решил, что она не врёт.
— Назовите его имя, — сказал Ленуар.
— Это запре…
— Знаю, — перебил Ленуар, — но на кону жизнь мальчика, и времени у меня в обрез.
— Жизнь мальчика? — побледнела женщина. — Мой брат бы не причинил вреда ребёнку!
— Уверены? — с сомнением произнёс Коди. — Его ведь изгнали из общины, не так ли?
Она бросила на него острый взгляд:
— Его позор… Он сотворил те заклинания, чтобы помочь людям, он не собирался вредить. Он делал плохие вещи, верно, но он только хотел помочь нам. Если он продолжал делать плохие вещи, когда умер, это всё было для людей. Для нашего клана.
Коди почувствовал, как скривились его губы, но ему удалось проглотить саркастичный ответ. Что касается Ленуара, тот просто сказал:
— Может и так, но факт остается фактом: мальчик исчез, и с этим каким-то образом связан ваш брат. Что вы можете рассказать о его магии? Приходит ли вам в голову какая-нибудь причина, по которой ему мог бы понадобиться ребенок?
— Он бы не стал вредить ребенку! — настаивала женщина, и её голос зазвучал выше. — Я уже объясняла, что не должна. Нельзя говорить много об этом. Это запрещено, — её глаза расширились от страха.
«Мы слишком давим. Так мы вот-вот потеряем её».
Ленуар тоже понимал это, он поднял руку в успокаивающем жесте:
— Простите меня. Я больше не буду спрашивать о магии. Но я должен знать имя вашего брата. Если то, что вы сказали, правда, он бы не хотел, чтобы ребенок пострадал, а если я не найду его, мальчик может умереть. Прошу вас.
Женщины переглянулись. Та, что моложе, сказала что-то на языке адали, качая головой. Сестра вздохнула. Они посовещались еще немного, затем сестра повернулась к Ленуару.
— Меня могут изгнать за это, — сказала она. — Но мальчик в опасности, а это может помочь, так что я должна. Взамен, я прошу вас проследить, чтобы тело моего брата было сожжено, как это принято у нас. Не позволяйте им предать его земле, — её глаза вновь наполнились слезами, и она тяжело сглотнула.
— Я прослежу за этим, — пообещал Ленуар.
— Его имя… — её голос дрогнул, и она вновь сглотнула. — Его звали Райен.
— Благодарю вас, — сказал Ленуар.
— Вы совершили правильный поступок, — добавил Коди.
Женщина кивнула. Она сказал что-то своей компаньонке на родном языке, и они, повернувшись, направились вверх по дороге к лагерю Азис. По пути младшая обхватила плечи сестры.
Волнение скрутило внутренности Коди. Кое-чего они уже достигли.
— Куда теперь, инспектор? Обратно в город?
— На станцию. Когда доберемся туда, разойдемся. Вам предстоит наведаться в трущобы, форт Холд — везде, где только собираются адали. Теперь, когда у нас в придачу к наброску есть имя, появилась возможность найти кого-нибудь, кто знает этого Райена.
Коди кивнул:
— А вы?
— Отправлюсь к писарям, поищу какие-нибудь упоминания о нем или о любых других членах клана Азис, живущих в Пяти Деревнях. Может быть Райен разыскал кого-то из родствеников.
— Звучит разумно.
— Если повезет, может быть удастся найти кого-нибудь, кто сможет рассказать больше о кхекре. Мы всё еще не имеем понятия, каков был мотив, а это важнейший ключ к разгадке.
Они сели верхом и направились обратно к городу, стараясь двигаться как можно быстрее. Они едва достигли предместий Берривина, когда услышали стук копыт позади. Коди обернулся в седле и узнал констебля Креарса и двух его людей, скачущих прямо к ним.
Стоило им поравняться, как Креарс сказал:
— Рад, что смог отыскать вас так быстро. Нашли еще одно тело, сэр, убит где-то час или два назад, как нам кажется. Мужчина-адали, лет двадцати с лишним.
Ленуар и Коди обменялись взглядами.
— Отправляйтесь, сержант. Опросите людей в городе. Я останусь с Креарсом и займусь делами здесь. Встретимся завтра.
— Да, сэр, — Коди решительно кивнул Креарсу, развернул лошадь и ускакал, оставив Ленуара разбираться с трупом.
Пока Коди ехал, его разум усиленно работал. За последние двадцать минут он узнал о культуре адали больше, чем за прошедшие двадцать лет, и он не был уверен, что с этим делать.
Но в одном он был уверен: чтобы сейчас не происходило, это имело отношение к чему-то большему, чем судьба одного мальчишки — и всё происходящее вот-вот грозило выйти из-под контроля.