Прошло довольно много времени с тех пор, как Коди посещал Форт Холд — главную тюрьму Кенниана. И понятно почему: эти визиты заставляют задуматься о правильности выбранной профессии.
Стоило сержанту войти в полумрак помещения, как он весь напрягся, словно каждая клеточка тела считала минуты до того, как он покинет тюрьму. В воздухе витало отчаяние, обострявшее чувства посетителя.
Эти звуки преследовали его: холодный стук цепей по камню, глухое бормотание сумасшедших и шуршащие в тени насекомые.
Его ноздри раздулись, едва почувствовав этот запах: железа, плесени, грязи и застарелой мочи. Его холодное, липкое прикосновение напоминало дуновение из затхлого подземелья.
Этот запах вызывал горечь во рту. Но то, что Коди увидел, было ещё хуже.
Исхудавшие, смертельно бледные лица, выглядывавшие сквозь прутья решёток, не выражали никаких эмоций.
Мало кто заинтересовался появлением Коди, большинство даже не обратило на него внимания. Кто-то сидел неподвижно на полу с открытым ртом, уставившись в пустоту. Кто-то расхаживал по камере, волоча ноги, от одной стены к другой, насколько позволяли цепи.
И все они были больны: открытые раны, шумное дыхание, помутневшие глаза. У Коди появилось тревожное ощущение, будто его окружает армия оживших мертвецов.
Коди всегда считал нелепым, что тех, кто виновен в жестоких преступлениях, приговаривают к смерти, а осуждённых за мелкие проступки отправляют сюда.
Если бы Коди пришлось выбирать, он бы скорее согласился быть повешенным, чем провести хоть месяц в этой тюрьме проклятых.
И сержант ничего не мог поделать с собой, чувствуя помимо воли вину за то, что он отправляет людей гнить в таком месте.
Он встряхнул головой, избавляясь от таких мыслей, и попытался сосредоточиться на задании.
У него имелись причины считать, что этот визит пройдёт плодотворно.
Вместо того, чтобы ошиваться рядом с лагерем с изображением Райана в призрачной надежде, что кто-то его узнает, Коди решил последовать совету Ленуара и начать с известных членов клана Азис.
Ему сказали, что женщина, которую он пришёл сюда навестить, Марани, была изгнана, как и Райан.
Она почти наверняка знала погибшего мужчину, и Коди хотел с ней поговорить, когда приехал в город. Также он надеялся больше узнать о кхекра.
И если клан был известен своими колдунами-врачевателями, как сказал аптекарь, Марани должно быть известно об этих тёмных искусствах.
Коди нашёл её с трудом, поскольку женщины-заключённые, в большинстве своём, были адали (собственно, как и мужчины), и не каждая из них ещё помнила, как её зовут.
Наконец от толпы отделилась женщина средних лет и неохотно направилась к решётке. Она с подозрением глядела на Коди помутневшими глазами.
«Она скоро ослепнет», — догадался сержант, глядя в желтые глаза, подёрнутые мутной плёнкой, как озеро льдом.
Женщина остановилась в нескольких шагах от решётки, будто опасаясь, что Коди приблизится и схватит её.
— Что вам надо? — требовательно спросила она хриплым от долгого молчания голосом.
— Мне нужно задать вам пару вопросов, — Коди протянул ей набросок. — Вы знаете этого человека?
Она глянула вскользь:
— Не-а.
— Да ну? — усмехнулся Коди. — Он член вашего клана.
Марани пожала плечами:
— И что? Я его не знаю.
— Давай я тебе помогу. Его зовут Райан.
Она нахмурилась, внимательнее взглянула на снимок:
— А! Точно! Я его не узнала. Последний раз, когда я его видела, он был ещё ребёнком.
— Ребёнком? — ошеломлённо спросил Коди. — А как давно вы уже не живёте с кланом?
— Уже пятнадцатый год, — произнесла женщина, будто гордилась этим.
— А как давно вы здесь?
— Пять лет или около того. Стоит сказать спасибо легавым, не так ли?
«Чёрт. Слишком долго для дальнейшего допроса. Марани была в тюрьме, когда Райан появился в городе. Вряд ли она знает что-либо о последних знакомых убитого.
Мне стоило об этом подумать раньше».
Коди даже в голову не пришло поинтересоваться её приговором. Ладно, перейдём к плану Б:
— Тогда может вы мне поможете в моём маленьком… исследовании?
— Исследовании? — подозрительно нахмурилась адали.
— Да. Об адали. О некоторых ваших… культурных традициях.
Она скептически хмыкнула:
— Наших «культурных традициях»? И что, во имя Тёмного Пламени, это должно значить? Зачем ты мне надоедаешь, легавый? Кто тебя послал?
— Думаю, вы помните сержанта Изара?
«Конечно, помнит, это ведь он её сюда засадил».
— Этого предателя? — зло сплюнула Марани. — Чтоб он провалился! Он не истинный адали, он отвернулся от своего народа!
Коди ожидал подобную реакцию, но кровь всё равно прилила к щекам:
— Говорите уважительно! Изар отличный офицер.
— Что?! Да клан Заид — в большинстве своём лгуны и мошенники.
Женщина оглянулась на своих сокамерниц, будто ожидая, что кто-то не согласится.
— Может и так, — заметил Коди невозмутимо, — но его уважают больше, чем клан Азис, я не прав?
Марани холодно улыбнулась, но ничего не ответила.
— Я слышал, что у клана было много неприятностей?
— Что ты можешь об этом знать? Что может знать об адали ищейка из Департамента Полиции? Или этот болван Изар?
— Может и так, но я быстро учусь. Вы удивитесь, узнав, как много может найти ищейка, поставившая себе такую цель. Например, я знаю, что в клане Азис были колдуны.
Лицо Марани потемнело:
— Я больше не одна из них.
Она отошла на шаг от прутьев решётки:
— Что бы они не совершили, это больше не имеет ко мне никакого отношения.
— Я знаю. Они изгнали тебя, не так ли? Изар не сказал мне за что. Если подумать, он и не признался, за что ты находишься здесь.
— За убийство, — произнёс кто-то изнутри камеры. Марани обернулась, но из-за плохого зрения не могла разглядеть, кто это произнёс. Женщина снова сплюнула на пол.
— Я невиновна, — с издёвкой сообщила она Коди.
Тот пожал плечами:
— Мне всё равно.
— Тогда что вам надо? — вскрикнула внезапно она, бросаясь на прутья. — Зачем ты здесь, легавый?
Коди на мгновение опешил от этого взрыва эмоций, рука инстинктивно дёрнулась к мечу на бедре. Марани уставилась на него широкими глазами, тяжело дыша.
«Да эта женщина безумна, — понял Коди. — Если я хочу получить от неё нужную информацию, надо спрашивать напрямую».
— Я хочу знать, какой тип кхекра практикуют ваши родственники и почему.
Марани снова отошла вглубь камеры, ужас явственно читался на её лице. Повисла гнетущая тишина. Упоминание кхекра было подобным выстрелу, заставившему всех замереть.
— Что вы знаете о кхекра? — прошептала Марани.
— Знаю, что она существует. Знаю, что в ритуалах используется кровь, и с помощью кхекра создаются лекарства.
У Марани вырвался напряжённый смешок:
— Это меньшее, о чём тебе следует волноваться, легавый.
«Наконец-то мы подходим к самому главному!» Коди пытался по-прежнему говорить спокойно:
— И о чём ещё мне стоит волноваться?
— Марани, — предостерегающе окликнула её другая женщина, — то дела адали.
Марани её проигнорировала:
— То, что используется для лечения, лишь небольшая доля. Несколько капель крови или локон волос. Никому не причиняют вреда, если речь идёт о медицине. Но с помощью кхекра можно не только исцелять.
— Проклятия? — Коди постарался, чтобы в его голосе не было слышно недоверия, но ему это плохо удалось, потому что Марани хмыкнула.
— Не верите в проклятия, сержант? Тогда зачем хотите узнать о кхекра?
— Потому что не важно, во что верю я. Важно, что верит кто-то ещё, и поэтому похищает детей.
— Похищает детей? — задумчиво пробормотала Марани. — И что заставляет вас думать, что это связано с кхекра?
Коди проигнорировал этот вопрос:
— Существуют ли обряды, в которых используются дети?
Она показала Коди неприличный жест:
— Откуда мне знать? Я ведь не шаман кхекра.
— А как насчёт других видов магии? — решил зайти Коди с другой стороны. — Может есть заклинания противоположные проклятиям?
Марани хитро прищурилась:
— Приносящие пользу? Меняющие внешность и делающие привлекательнее?
Женщина хихикнула, довольная собой.
Коди не заглотил наживку:
— Допустим, мне нужны такие заклинания — приносящие пользу. Шаман смог бы мне помочь?
— Возможно, если предложите что-то стоящее. Но сейчас никто из Азис не сделает вам одолжения, после того, чего они натерпелись от кхекра. Разве что, вы их действительно сможете заинтересовать.
— От денег ещё никто не отказывался, — с иронией произнёс Коди.
Марани фыркнула:
— За небольшую услугу, возможно. Но похищение ребёнка — услуга не маленькая. Даже если вы найдёте добровольца, он будет глупцом, если всё же согласится. Ведь его изгонят, или повесят, или кое-что похуже. Например, он станет причиной падения целого клана.
Она была права. Если поймают кого-то из адали, замешанного в похищении детей, весь народ поплатится за это. Толпы линчевателей выйдут на улицы от Кенниана до Брейкенсвейла, и первой их целью будет клан Азис.
Лагерь сожгут, а людей прогонят. А клану Азис больше некуда идти. И если и было что-то, что нравилось Коди в адали, так это их преданность родным: даже если Райан и не был желанным членом клана, всё равно его сестра уверяла, что не стал бы так необдуманно рисковать.
Кроме того, сестра и её подруга упоминали, что Райана изгнали за то, что он пытался помочь людям. Он знал, что старейшины и так следят за ним, пока закрывая глаза на врачевание, но он всё равно не побоялся вызвать их гнев, а постарался совладать с засухой.
Развернуться спиной к собственному народу и сознательно навлечь беду на клан… Что-то здесь не сходилось. Райан не пошёл бы на это без дополнительного стимула.
«На кону должно стоять что-то значимое, стоящее риска», — подумал Коди.
— А что могло бы вас заставить пойти на такое, Марани?
Женщина ухмыльнулась с издёвкой:
— Всё просто, легавый. Вытащи меня отсюда — и я твоя.
Коди не узнал ничего полезного из этого разговора, а никто из заключённых больше не заговорит с ним, уж точно не о кхекра. Это слово действует на всех как заклятие молчания. И тем не менее, общение прошло плодотворно.
Коди был уверен, что приближается к разгадке мотива, а Ленуар всегда говорил, что мотив — самое важное в раскрытии преступления.
— Не дай деталям отвлечь себя, — говорил ему Ленуар снова и снова. — Они важны, но надо ещё понять, как они соотносятся друг с другом, о чём тебе говорят. А если поймёшь, почему было совершено преступление, всё, что тебе останется — понять, как его совершили.
Коди обдумывал всё это по пути к работе.
«Думаю, сестра была права, и всё, что сделал Райан, было для пользы клана».
«Может, так он хотел заслужить прощение и снова быть на хорошем счету у старейшин? Но что мог от всего этого получить клан? Что им было надо?»
В голове постепенно оформлялась идея, но Коди надо было с кем-то её обсудить. К счастью, он знал подходящего собеседника.
— Изар! — позвал он, войдя внутрь и подойдя к нужному кабинету.
Сержант Изар склонился над столом, записывая что-то на листе бумаги. Выглядел он нелепо — сгорбленная спина и колени, упирающиеся в крышку стола; казалось, что мебель здесь детская.
Уже не в первый раз Коди подивился росту этого человека. Он и сам был шесть футов с лишним, но Изар почти дотягивал до семи.
Адали глянул на подошедшего Коди:
— Что случилось? У меня много работы.
Коди не отпугнула его резкость — таковы уж были манеры Изара.
— Я не отниму много времени. У меня пара вопросов к тебе.
Промычав что-то недовольное, Изар жестом предложил Коди присесть.
— У тебя пять минут.
Коди не стал терять ни минуты:
— Правда ли, что адали не используют деньги?
Лицо Изара мгновенно потемнело. Как и большинство адали, он с подозрением относился к вопросам о его народе.
— К чему ты клонишь, Коди?
Коди поднял руки в успокаивающем жесте:
— Изар, ты ведь знаешь, что я тебя уважаю. Просто ответь мне, ладно?
Изар помедлил секунду, вглядываясь в лицо Коди, пытаясь что-то найти в нём. Враждебность? Или пренебрежение? Коди задело, что Изар не смог отбросить все сомнения и сразу дать ответ. Конечно вопрос был личным, но ведь они знакомы уже много лет.
— Адали используют деньги, — произнёс наконец Изар. — Все народы используют деньги, ведь это отличает людей от зверей.
Коди заметил тонкую иронию в словах сержанта — многие в Пяти деревнях считают, что адали недалеко ушли от животных.
— Я имею в виду, что адали не используют в качестве валюты золото или бумажные деньги, — произнёс Коди.
— В традиционном понимании у нас нет валюты, хотя всё меняется. Богатство у адали измеряется поголовьем крупного рогатого скота, в меньшей степени — коз и овец.
— Так я и думал. То есть клан Азис — тот, что около Берривина — он абсолютно беден?
Изар не ответил. Он ждал, когда Коди объяснит, к чему он ведёт.
— Есть кое-что, чего я не понимаю. Богатство дает власть, так? Влияние. Но по мне, в том, что богатство клана оценивается по вкладу в котел, присутствует элемент удачи. Если у вас был неудачный год — бац! Вы на дне кучи. И наоборот, наверное.
Изар слабо улыбнулся:
— И что не так с этим? Полагаешь, общество, где статус зависит от случайности рождения, имеет больше смысла, чем система, где те, кто наиболее искусен в земледелии, или сельском хозяйстве, или промышленности, или неважно в чем — занимают привилегированное место?
— Я понятия не имел, что ты такой философ, — сказал Коди сухо.
— Ты сам об этом заговорил.
— Я только пытаюсь понять, чего стоит для клана, у которого наступила полоса неудач, как клан Азис — выпутаться из этого. Звучит так, будто это очень легко, в принципе. Может кто-то просто купить им стадо коров?
— Это может помочь. Может быть, Кеннианское женское благотворительное общество.
Коди закатил глаза:
— Очень смешно. Серьезно, этого хватит, чтобы изменить их судьбу?
— Сомневаюсь. Коровы — это валюта, так что их стоимость появляется, когда их предлагают, как дань для более могущественного клана, или как выкуп за невесту, и прочие подобные вещи. Клан, которому дали коров на один сезон, может немного продвинуться по социальной лестнице, но без способа сохранить размер стада, этого не хватит.
Это имело смысл: единственный дар никогда не заменит постоянного дохода.
— Так как поддерживают численность стада?
— Мастерством, но, преимущественно, доступом к воде и обильным пастбищам. И за этот доступ ожесточенно конкурируют.
— Кланы сражаются за него?
— Временами, хотя не так часто, как раньше. Пару сотен лет назад каждый конфликт, который возникал между адали, был по поводу пастбищных земель. К счастью, старейшины в конечном счете пришли к более цивилизованному способу решения проблемы.
— Какому?
— Каждую весну проводится встреча главных кланов в Кигири. Она называется Ором. Пути сезонной миграции определяются там.
— Ором, — повторил Коди задумчиво. Аптекарь упомянул что-то об ежегодной встрече кланов. — Как это происходит?
— Это похоже на аукцион. Кланы покупают право прохода по наилучшим пастбищным землям. Платят скотом, само собой.
— У кого они покупают права?
— У друг друга.
Коди нахмурился:
— Я не уловил.
— Это другая концепция собственности на землю, которая принята у нас в Брайленде. Земля коллективный товар, принадлежащий народу. Так что, в сущности, она не может быть предметом купли-продажи. Это больше похоже на аренду с правом, переходящим к покупателю с самой высокой ставкой. Теоретически, право сохраняется на один сезон. Но самый богатый и могущественный клан всегда покупает права на лучшие миграционные пути, те, где самая плодородная земля и много воды. Одни и те же кланы покупают те же маршруты из года в год, потому что никто не может перебить их ставку. Иногда менее богатые кланы имеют очень удачные года и выкупают маршруты. Это инвестиции, потому что доступ к плодородным землям увеличивает стада.
— Но если все владеют землями, кому они платят? Я хочу сказать, скажем, я дал тысячу коров за проход по земле. Кто получит коров?
— Народ. — Сказал Изар, так будто это было очевидно. — Платеж идет в общий резерв и в конце аукциона, он делится между беднейшими кланами. Вот так мы можем быть уверены, что никто не будет в полной нищете. Он не будет слишком большим и делится между горсткой кланов, но этого достаточно, чтобы люди не голодали.
— Так… коровы, которыми платят за доступ к плодородным землям, идут на благотворительность?
Изар пожал плечами:
— Можно рассматривать и так.
«Угу. Неплохая система, — подумал Коди. — Представляю, что было бы, если бы кеннианские богачи сбрасывались в общий котел для бедных каждый год. Жизнь была бы другой.»
— Адали заботятся о своих людях, Коди. Люди похожи на стадо, и стадо должно быть вместе, чтобы выжить.
— Тогда что случилось с кланом Азис?
Изар содрогнулся:
— Как я сказал, платеж, который они получают на Ороме небольшой и иногда этого недостаточно. Жизнь тяжела для Адали везде, особенно из-за засухи, которая была пару лет назад. Даже богатейшие кланы потеряли скот, что означало меньший платеж в общий котел и меньшее количество для распределения. Думаю, Азис решили остаться, даже если им не рады, чем испытывать удачу на севере.
— Но, если бы кто-нибудь дал Азис достаточно скота, они могли бы выторговать хорошее направление в следующем году.
— Может быть, но что тогда? Если они продадут большую часть скота за доступ к землям, то для чего им эта земля? Они останутся на прежнем месте на следующий год. Нужно много лет, чтобы восстановить численность стада.
— Может система не так уж хороша в конце концов, — сказал Коди кисло. — Выглядит так, будто она гарантирует, что богатейшие кланы останутся такими, а бедные останутся бедными.
Изар опять пожал плечами:
— Я не говорил, что это справедливо. Кроме того перемены случаются. Всегда есть шанс, что клан будет иметь исключительно удачный год. К тому же бедные кланы, иногда, создают союзы с более сильными через выкупы и свадьбы. Для них это мера защиты.
Коди обдумал это. Похоже, что пока есть такая ограниченная мобильность, самые могущественные и многочисленные кланы сохраняют один и тот же ранг на социальной лестнице из года в год.
Особенно клан вроде Азис, который, очевидно, не имел средств, чтобы купить поддержку более могущественного клана. Это был порочный круг: меньшая численность стада означала ограниченный доступ к плодородным землям, и это означало малочисленное стадо.
Бедный клан без альянса был легкой добычей, подвергался кражам скота, набегами за рабами или хуже. Несмотря на то, что Изар говорил о людях, как о стаде, адали не избежали основных инстинктов человеческой природы.
— Кланы вроде Азис не имеют шанса вернуть прошлое, — сказал он, скорее себе, чем Изару.
— Определенно. Сомневаюсь, что они когда-либо вернуться домой. Однако, хотя для адали трудно быть здесь, это лучше, чем рисковать своими детьми и стадами, возвращаясь домой. С течением времени клан, возможно, расстворится среди народа Пяти деревень. Они не будут первыми.
Они посидели в тишине недолго. Коди пытался придумать другой вопрос, но не мог. Он в расстройстве постукивал по столу. Он был так близко, но здесь было что-то, чего Коди не видел.
— Я думаю, мои пять минут истекли. Спасибо, Изар.
Янтарные глаза Изара задержались на нем:
— Ты собираешься рассказать мне, в чем дело?
— Я думаю, несколько Азис затеяли что-то плохое. — Коди не стал уточнять, он не хотел испытывать терпение Изара, говоря о кхекра. — Но я убедился, что они просто исполнители. Мне нужно найти нанимателя, но, чтобы сделать это, мне нужно понять, как им платили.
Он остановился. Его сердце забилось быстрее:
— Стой.
Изар ухмыльнулся:
— Я знаю этот взгляд. Сделай глубокий вдох, Коди.
— У меня есть идея.
— Не расскажешь?
Коди резко остановился:
— Мне надо идти. Еще раз спасибо. — Он протиснулся между столами к выходу. — Эй, Хардин, — позвал он.
Полный офицер с румяным лицом посмотрел на него со своего места:
— Привет, Коди.
— Как на счет того, чтобы сходить со мной на допрос?
Хардин не был первоклассной ищейкой, но, по крайней мере, заслуживал доверия, и Коди не хотел идти без прикрытия.
Это распространенная ошибка любителей, позволить себя убить. Он бы предпочел взять Изара — адали был лучшей ищейкой — но это было нечестно, втягивать его в такое дело. Изар бросил за решетку достаточно своих людей.
— Где Ленуар? — спросил Хардин.
— Занят.
— Я не знаю… — Хардин посмотрел на стопку бумаги на своем столе. — У меня куча отчетов, которые нужно сделать…
Коди подавил нетерпеливое рычание:
— Слушай, ты всегда жалуешься, что застрял за этим столом. Вот твой шанс выбраться и запачкать ручки. Так, ты хочешь пойти или нет?
— Хорошо, — сказал Хардин без энтузиазма.
«Неблагодарный», — подумал Коди. Но даже этого было недостаточно, чтобы уменьшить его волнение.
— Подожди секунду. — Он побежал вверх по лестнице, перескакивая две ступеньки за раз, черкнул небрежную записку и оставил на столе Ленуара. Затем он захватил Хардина, мясной пирог из лавки через улицу и отправился на охоту за зацепкой.