Следующий день, после Праздника света, был не менее суетным, чем день самого торжества. Приезжие возвращались из Лиона в свои города. Участники праздника делились своими впечатлениями, а те, кому не довелось побывать в Лионе, слушали с большим интересом.
Вместе с возвращающимися, в Сент-Этьен прибыл и Марсель со своим сопровождающим. Время близилось к полудню. Анри сидел в своём кабинете. Внезапно вошёл кирасир.
— Марсель Маноду́ прибыл из Лиона, — сказал он.
— Пусть зайдёт
Кирасир вышел.
— Плохие новости, — сказал, входя, Марсель.
— Он мёртв? — ни капли не удивляясь, спросил жандарм, встав. Он подошёл к окну и сложил руки за спиной.
— Да. Ему отрубили голову, — с робостью в голосе, ответил Маноду.
— Ты заметил что-нибудь необычное в его комнате? — продолжая разглядывать что-то в окне, спросил Дельмас.
— Нет. На столе было потухшая свеча, и рядом с ней вот эта сумка, — Марсель протянул сумку Анри, — в ней деньги, которые заплатили Артуру за предательство.
— Ну что ж, — Дельмас бросил сумку на стул, — мы сделали всё, что могли. А сейчас идём, — он взял со стола свою двууголку и надел её.
Анри вышел, и за ним следом Марсель. Когда они спускались по лестнице, к ним подбежал Леопольд Кавелье.
— Обыскали всё, что можно — их нигде нет, — сказал он.
— Это уже бесполезно. Вот новый приказ. Распорядись, чтобы на крышах, вокруг площади, поставили стрелков. Слишком много возмущений в народе. Могут попытаться сорвать казнь.
Кавелье побежал выполнять приказ. Анри и Марсель вышли на площадь. Народу собралось много. Толпа ликовала, ожидая, когда выведут приговорённых к смерти. Виселица была уже оборудована десятью петлями. Приказав Маноду следить за обстановкой, жандарм поднялся по ступеням на деревянную платформу и стал рядом с петлями. Увидев его, толпа стихла.
— Приведите осуждённых! — крикнул он.
Люди расступились. Через аллейку толпы вели десять человек. Марсель внимательно следил за всем происходящим вокруг. Он заметил, как на крышах, один за другим, появились солдаты с ружьями, около одиннадцати человек. Солнце слепило глаза Маноду, но не пекло. Повеяло прохладой. Тучи начали затягивать чистое небо.
Гремя цепьми и стуча оковами, приговорённые подошли каждый к своей петле. Среди них была одна женщина. Анри подали лист бумаги. Он начал зачитывать приговор:
— Именем революции и республики! Эрсан Лабулэ, Кампо́ Дело́не, Леду́ Креспе́н, Паулина Лабулэ, Жан Бона́р, Арма́н Антре́г, Жак Дело́не, Филипп Куапе́ль, Морис Бенуа́, Леон Дефоссе́. Вы обвиняетесь в измене и приговариваетесь к смертной казни через повешенье! — Дельмас опустил лист и толпа загудела, как пчелиный рой.
Когда он ещё читал приговор, с солдатами на крышах что-то случилось. Они попадали, как чем-то поражённые. Так же, как и появились — поочерёдно, они и упали. Марсель заметил это, и очень сильно встревожился. Им овладел непонятный страх. Он хотел крикнуть Анри, но кричать было нельзя. Между тем, небо полностью посерело и затянулось тучами.
— Ваше последнее слово! — обратился Дельмас к приговорённым.
— Четверо человек засвидетельствовали — я был ночью дома, — заговорил Кавелье, пытаясь доказать свою невиновность, — ни я, ни моя жена, не причастны к этому преступлению!
— Я нечего не знаю об этих свидетелях! — отвечал Анри.
— Да одумайся же ты! Ты губишь невиновных! А вместе с нами, губишь наших детей!
— Если вы невиновны, пусть Бог остановит руку палача! — после этих слов Анри, мороз внезапно покрепчал, у людей на ресницах и бровях появился иней; повалил снег. Мелкие хлопья быстро покрывали крыши белой пеленой. Своим полотном они уже успели укрыть трупы мёртвых солдат, лежавших на крышах. Анри поднял правую руку вверх. Когда он её опустит, палач дёрнет рычаг и десять петель мёртвой хваткой сожмут шеи десяти невиновных человек. Толпа молчала в ожидании. Дельмас зачем-то выдерживал какую-то паузу. Снег продолжал идти. Он окрасил весь город в непорочный белый цвет, хотя город глубоко увяз в своих грехах. Когда Анри держал руку поднятой, над толпой появились голубовато-серые дымки́. Никем не замечаемые, они стремительно летели, сквозь снеговой столп к виселице. Дельмас резко махнул рукой, опустив её вниз. Палач дёрнул рычаг. Дно мгновенно провалилось под приговорёнными. Едва петля начала затягиваться, верёвка над головами лопнула, и осуждённые свалились под деревянный короб, гремя своими цепьми, с оборванными петлями на шее. Толпа взорвалась. Началось всеобщее смятение. Народ зашевелился. К площади спешили солдаты.
— Кирасиров сюда! — вопил Анри.
Спасённые выбрались и, растворившись в толпе, убежали. Солдатам не удалось пробиться сквозь толпу, чтобы задержать беглецов, на которых кроме грязной робы ничего не было.
Никто этого не заметил, но перед тем, как верёвка с петлями лопнула, сквозь неё пронеслись струи голубовато-серого дыма, незаметные в снегу. А после, на крыше дома возле площади, появились, как будто из снега, семь человек в чёрных одеяниях, в плащах и капюшонах, с острыми, как бритва, кинжалами в руках. Их не заметил никто, даже наблюдательный Марсель, столь внимательно следивший за обстановкой на площади. Сейчас всех волновало то, как могло произойти столь невероятное происшествие. Также внезапно, как и появился, Орден Феникса исчез. И никто их не видел. Но они не отправились в своё убежище. Гаспар приказал соратникам на время где-нибудь укрыться, а сам, бесплотной дымкой, направился в кабинет Анри. Пройдя сквозь закрытое окно, Гаспар воплотился и, забрав сумку с деньгами, исчез. Снег усиливался, покрывая тёмный город белым, как свет, полотном. Улицы были уже истоптаны разнообразными следами.
Заполучив деньги, Гаспар проник в сапожную лавку, которая была сегодня закрыта. Он оставил на столе сумку и исчез. Рядом он положил записку:
«Луиза Лефе́вр, твой возлюбленный — Артур, мёртв. Эти деньги он получил за предательство великого братства. И он хотел бы, чтобы после его смерти они достались тебе, как и все его сбережения. Их ты найдёшь в Лионе. В квартире на третьем этаже, в доме возле Розовой башни. На двери этой квартиры выцарапана птица.
Феникс»
Анри, войдя в свой кабинет, не заметил пропажи сумки с деньгами. Он положил на стол лист с текстом приговора и вышел. Голова Анри шла кру́гом. Два необъяснимых происшествия подряд как следует потрепали его нервы. Дельмас злился по каждому пустяку. Любая глупость могла привести его в ярость. Молодые солдаты, попадавшие под горячую руку жандарма, получали строжайшие выговоры, но сами не понимали за что. Небольшой отбойный молоток непрестанно и упорно колотил у Анри в виске. Он ничего не ел со вчерашнего вечера. Невероятное желание поесть внезапно затмило его разум. Дельмас, и без того спешивший домой, пошёл ещё быстрее. Это стоило ему адских усилий. С каждым шагом, молоток в его виске молотил сильнее, но реже.
Часть людей покинула площадь. Снег всё шёл и шёл — остановить его некому. Анри прошёл сквозь редеющую толпу, но даже не заметил людей. Он смотрел в, покрытую хрустящим снегом, землю. Дельмас не слышал ничего, кроме боли и голода. Его синий плащ побелел. На брови и ресницы налип снег. Иногда, сквозь боль и голод, в голову жандарма протискивались мысли о, всё тех же, необыкновенных происшествиях. Любые попытки понять случившееся, заканчивались тем, что он не находил ни одного разумного объяснения, и его разум снова затмевали боль и голод. Они выплёскивались на него, как до времени сдерживаемая волна.
Анри не заметил, как дошёл до своего дома. Его квартира была на втором этаже. Перед тем как войти, Дельмас стряхнул подтаявший снег с плаща и, сняв двууголку, отряхнул и её. Войдя, он снял с себя всё обмундирование и прошёл за стол. Квартира была хорошо отделана. Стены, покрытые бардовыми обоями с чёрными узорами, украшали миниатюрные картины, но среди них была одна большая — портрет Анри. На нём он был изображён в своём синем плаще, двууголке и опирающимся одной рукой на саблю. Стол стоял посередине комнаты, в ней семья Дельмас проводила трапезы. Ножки стола были украшены сложнейшей резьбой. В этих узорах можно было разглядеть головы львов, орлов и даже человека. Окна украшали пышные красные шёлковые шторы.
Анри сел на мягкий стул и пододвинулся к столу. Его жена сидевшая за этим же столом, встала и ушла в другую комнату. Через минуту оттуда вышла прислуга, всего два человека. Они несли блюда своему господину. Когда стол был накрыт, Дельмас принялся есть. В его распоряжении был говяжий антрекот, свиной баллотин, нарезанный свежий багет, от которого исходил пар, как, почти от всех остальных блюд. Рядом с баллотином стоял жюльен из грибов и, заключительным блюдом был дарн де сомон, который так любил Анри. Когда голодный жандарм принялся за еду, пришла его жена и села рядом. Её каштановые волосы, были сплетены на затылке. Надо лбом красовался позолоченный ободок. Уши украшали золотые серёжки в форме капель. Рукава её синего платья покрывали руки от локтей до плеч. На груди был небольшой вырез. В её карих глазах отражался Анри. Узкий подбородок венчали аккуратные губки.
— Да ты бледен, — заметила она, глядя на мужа.
— Вся эта канитель с ворами меня очень сильно утомила, — ответил Анри, оторвавшись от антрекота.
— Что же случилось?
— Прямо перед казнью эта шайка сбежала, — с недоумением ответил жандарм, — как им это удалось — неизвестно. Скорее всего им помогли. Подозрения пали на начальника тюремной охраны, его жену, двух кирасиров и на шестерых солдат, — Анри принялся за дарн де сомон, заедая его багетом, — около часа назад их должны были казнить… Но казнь была сорвана. Петли оборвались, а приговорённые сбежали. У меня нет ни одного разумного объяснения тому, как это могло произойти.
— Тебе нужен отдых, — заботливо сказала жена Анри.
— Да, милая Евгения, — с доброй улыбой отвечал жандарм, — мне нужен только отдых…
По мере того, как Дельмас насыщался, боль прекращалась, а голод вовсе исчез. К лицу прилила кровь. Анри успокоился.
— Я пойду посплю, отдохну, — сказал он, вставая из-за стола, — будить меня только по очень важному поводу, — наказал Дельмас и отправился в свою спальню.
Он заснёт, проснётся и будет жить дальше. И умрёт Анри Дельмас, так и не узнав, кто освободил приговорённых, и как сбежали семь воров, именующих себя — Братство Феникса.