Следующие пять лет Лозарг с отцом не разговаривал. Из убежища он мог выходить без сопровождения. Прогулки Лозарг делал только для того, чтобы увидеть Полину. Она реже стояла на балконе, но чаще гуляла одна по улице. Будущий вор наблюдал за ней из далека, по долгу любуясь прекрасными чертами её ангельски-невинного лица.
Вернувшись после очередной прогулки, Лозарг решил сделать то, что давно планировал — уйти из Ордена. Он без стука вломился в кабинет отца и заявил:
— Я ухожу.
— После пяти лет молчания, ты решил начать разговор именно так? — удивился Гаспар, оторвавшись от написания письма, — и куда же ты, интересно, собрался?
— Я ухожу из подземелья и буду жить в городе как все честные люди, — холодно отвечал Лозарг.
— И вернуться ты не планируешь?
— Нет.
— А как же тайна Ордена, великое мастерство, сокрытое в хранилище? разве ты забыл?
— Это тайное знание мне не нужно.
Гаспар встал и, взяв из шкафа чем-то набитый наплечный мешок, бросил его сыну:
— Возьми. Может когда-нибудь пригодится. Ступай — я тебя не держу.
Лозарг закинул мешок на плечо и вышел. Идя по улице, он ощущал свободу, но вместе с ней и тоску. Его белую рубаху трепал тёплый весенний ветер, кожаные сапоги звонко стучали каблуками по плитке. Сын вора всё время думал, где он будет зарабатывать деньги. Первый месяц одиночной жизни прошёл плохо. Найденная Лозаргом работа, ему не нравилась. Он разносил людям вино и блюда в различных заведениях, иногда и на балах. За этот месяц он поработал в половине городских пабов и ресторанов. Ночевать приходилось в самых разных местах. Хозяева некоторых заведений давали Лозаргу небольшую коморку для ночлега, а в остальных случаях приходилось ночевать в различных заброшенных подвалах и чердаках. Спать приходилось на досках или на тряпках, подложив под голову свой набитый мешок, который он ещё ни разу не открывал. Один из подвалов ему приглянулся и он стал заходить в него чаще.
В следующем месяце всё понемногу наладилось. Лозарг пристроился разносчиком писем при одном дворянине, который платил ему хорошие деньги. Господин Венса́н Сенье́ выделил для будущего вора комнату в своём подвале, где он мог проживать, но лишь на время своей «службы».
Венсану Сенье было сорок три года. Он любил участвовать в различных заговорах ради личной выгоды. Он был одним из тех людей, у кого, по-мнению Гаспара, следовало бы воровать. Сенье не заработал честно ни одной монеты. Организовывая заговоры против других дворян, Венсан избавлялся от них или упрятывал в тюрьму, а сам присваивал себе всё их имущество. Все письма, которые разносил сын вора, были адресованы союзникам-заговорщикам Венсана. Глядя на роскошное убранство дома, Лозарг вспоминал слова своего отца о воровстве, но даже мысли не пускал в свою голову о том, чтобы что-то украсть.
— Вот, держи. Это письмо отнесёшь на дом и отдашь лично в руки, — Сенье показал первый конверт, — господин Сока́ль ждёт. Затем, — он показал второй конверт, — направляйся к собору. Там тебя будет ждать человек в красном камзоле с двумя белыми повязками на левой руке. Ничего ему не говори, просто молча отдай письмо — он сам скажет, что нужно. А это, — Венсан показал третий конверт, — отнеси госпоже Антуанетте в бордель. Она будет ждать у входа. И ещё… На крыше находится голубятня. Когда разнесёшь все письма, проверь, нет ли там чего-нибудь для меня.
— Да, хорошо. Я всё сделаю.
— А теперь иди.
Первый получатель жил не далеко. Лозарг залез на балкон, который находится на втором этаже, и постучал. Хуан Сокаль нисколько не удивился стуку «не в ту дверь».
— Письмо от господина Сенье, — Лозарг протянул конверт.
— Благодарю. Передай Венсану, что всё готово.
— Хорошо.
До собора юный вор добрался по крышам, что сэкономило ему время. Спустившись, он стал искать человека в красном камзоле с двумя белыми повязками на левой руке. Когда нашёл, подойдя, молча протянул письмо. Господин слегка приподнял, напущенную на глаза, чёрную треуголку и, взяв письмо, сказал:
— Звери уже в клетках, — и ушёл.
Лозарг ничего не понял, но задерживаться и размышлять над этой, казалось бы, бессмысленной фразой он не стал, и направился к борделю. Как и говорил Венсан, у входа стояла Антуанетта, женщина лет тридцати семи, с отличными пропорциями. Тёмно-зелёное платье было наделено большим вырезом на груди, даже слишком большим. И без того узкую талию стягивал корсет. Чёрные волосы были прекрасно собраны на голове. Увидев Антуанетту, Лозарг многократно замедлил шаг и, достав письмо из сумки, едва переставляя ноги, стал подходить. На лице у него было удивление. Столь откровенный вид Антуанетты смутил его.
— Подойди ближе — я не укушу, — улыбнулась она.
Сын вора ускорил шаг.
— Письмо от господина Сенье, — робко протянул он конверт.
— Ах, Венсан, Венсан, — вздохнула Антуанетта, — жадность погубит его.
— Ему что-нибудь передать?
— Нет, ничего. Не хочешь зайти? — предложила она, указывая рукой на вход.
— Нет, я тороплюсь.
Лозарг сразу же поспешил на крышу к голубятне. Там ничего для господина Сенье не оказалось.
— Да, войдите, — крикнул Венсан.
— Все ваши письма доставлены адресатам. В голубятне — ничего.
— Мне что-нибудь передали?
— Да. Господин Сокаль сказал, что всё готово, а человек в красном камзоле с двумя белыми повязками на левой руке сказал, что звери уже в клетках.
— Очень хорошо. Что сказала Антуанетта?
— Ничего.
— Ничего? — удивился Сенье.
— Ничего, господин.
— Что ж, ты прекрасно выполнил свою работу. Вот твои деньги. На сегодня ты свободен. Зайди ко мне завтра, в это же время. У меня будет для тебя ещё поручение.
— Да, господин.
Деньги, которые зарабатывал Лозарг, он прятал в том подвале, где ночевал чаще всего. Тратить он старался как можно меньше, а откладывать как можно больше. Получив очередной доход, будущий вор спешил в свой подвальный банк, чтобы вложить туда новую партию денег. В своей спешке он врезался в одну девушку. Это была Полина.
— Извини, я просто задумался… и не заметил…
— Ничего, — улыбнулась она, — я здесь каждый день прогуливаюсь — такое часто случается.
Лозарг никогда не смотрел на неё с такого близкого расстояния, никогда не был с ней рядом. Сердце билось как муха, попавшаяся в паутину. Кровь будто закипала. Лишь дыхание было ровным и спокойным. Глаза никак не могли насладится зрелищем, никак не могли оторваться от столь прекрасного создания. Лозарг невольно взял Полину за руку.
— Может прогуляемся вместе, — предложил он.
— Почему бы и нет.
Вся спешка, вся суета, все дела — всё ушло на задний план и забылось. Спокойная и размеренная прогулка с Полиной доставляла Лозаргу удовольствие. Всю дорогу она рассказывала о себе и о своей семье, об их доме и о прекрасном поместье под Парижем. Закончив свой рассказ, Полина спросила:
— Кто твои родители?
— У меня нет родителей, — ответил юный лорд, — мать убили, а отец… Я остался один.
— Какой ужас, — удивилась она.
Поражённая ответом на свой вопрос, Полина больше не стала ни о семье, ни о доме Лозарга.
Их прогулка продолжалась до самого вечера. Когда солнце начало медленно прятаться за крыши, Лозарг проводил Полину до её дома.
— Видишь вон тот балкон?
— Да, я знаю, — и Лозарг рассказал, как он наблюдал за ней с самого детства.
— Что ж, мне пора, а то нянечка выйдет меня искать. До завтра.
Уже начинало темнеть. Лозарг поспешил в свой подвал. Положив деньги, он собрался спать. Укладывая мешок, у него появилось желание его открыть, но мысли и воспоминания об отце сразу же отбили это желание, и он, уложив его поудобней, улёгся и уснул.
На следующий день Лозарг явился к господину Сенье в назначенное время.
— Ты как раз вовремя, — сказал он, вставая из-за стола, — сегодня писем разносить не придётся — есть другое задание. Направляйся к дому, где живёт господин Сокаль — он расскажет, что делать дальше. Это будет последнее моё поручение. Выполни его и всю следующую неделю будешь свободен. А теперь иди, господин Сокаль ждёт тебя.
Лозарг быстро добрался до назначенного места. Хуан ждал его на улице.
— Вот и ты, — заметил он юного лорда, — идём, я тебе всё расскажу. Здесь недалеко живёт один мой знакомый. У него нужно забрать кое-какие вещи. Их много, и они тяжёлые, поэтому ты поможешь мне погрузить их в карету. Она уже ждёт у его дома.
Пройдя пару улиц, Хуан Сокаль привёл Лозарга на задний двор одного дома. Небольшая площадка была по периметру усыпана деревянными манекенами, потрёпанными от пуль и сабель. Под стеной стоял стол, возле которого суетился тот самый знакомый Хуана. Кузнецкий фартук обтягивал его пузо. На лице и руках виднелись чёрные пятна сажи. Лысина блестела на солнце.
— Здравствуй, Франсуа, — сказал Сокаль, подходя ближе, и распростёр руки.
— Здравствуй, здравствуй, — радостно забормотал толстяк, и его закрученные усы заиграли на верхней губе. Он обнял Хуана и похлопал его по плечу.
— Это Франсуа Сюрку́ф, — представил его Сокаль Лозаргу, — лучший кузнец в городе и оружейных дел мастер.
Сын вора почтительно кивнул.
— Итак. Всё готово?
— Да, как и просили, — Сюркуф достал из-под стола толстый свёрток и развернул его на столе, — вот, лучшие клинки, таких ты нигде не найдёшь, — хвалился Франсуа, — острее бритвы. После такого никто не выживет, — он взял из кожаного свёртка один нож и метнул в манекен. Попадание было не точным. Клинок попал немного ниже головы. Увидев столь не грамотное владение оружием, Лозарг взял из свёртка два ножа и метнул их оба сразу. Клинки одновременно поразили два манекена, в голову, в самый центр, — дьявол, — изумился Сюркуф, — это невозможно!
— Как видишь… — улыбнулся Хуан, — я убедился, что клинки добротные. Давай следующее.
Франсуа достал ещё более толстый свёрток и развернул его поверх предыдущего.
— Лучшие пистолеты во всей Франции.
Хуан взял один и, направив на манекен, прицелился, но не выстрелил.
— Да, действительно, хороши, — говорил он, кладя пистолет на место.
— Они все уже заряжены и готовы поразить цель.
— Нам ещё нужно двадцать сабель, пять палашей и семь ружей, — напомнил Сокаль.
— Ну, разумеется, — улыбнулся Сюркуф, — они уже в карете, а остальные пятнадцать свёртков грузите сами.
— А боеприпасы?
— Уже в карете.
— Прошлое Арм-Виля ещё не забыто, — засмеялся Сокаль.
Лозарг принялся носить и укладывать свёртки в карету.
— Вот плата, — Хуан протянул полный кошель своему товарищу.
— Когда это закончится? — вздохнул толстяк.
— Никогда, — улыбнулся Сокаль.
Когда Лозарг перенёс все свёртки в карету, Хуан протянул кошель и ему.
— Вот твоя награда. Ты можешь быть свободен. Только постарайся поменьше говорить об этом.
Лозарг кивнул.
Хуан Сокаль был человеком осторожным и всегда думал наперёд. Потомственный аристократ. Он всегда дорожил своим положением и ни за что на свете ни хотел его лишиться.
Получив деньги, Лозарг потратил очень малую часть на еду, а всё остальное отложил в свой банк.
В течение этой недели Венсан Сенье и его союзники проводили окончательную подготовку плана действий. Заговорщики решили осадить и штурмом взять нужное им поместье. Полусотне наёмников были розданы пистолеты и ножи. Самым обученным достались ещё и сабли. Семь человек с ружьями должны будут прикрывать с тыла, сидя на деревьях. Сам Сенье вооружился до зубов. Всё было тщательно спланировано. Днём исполнения заговора была назначена пятница.
Жертвой заговорщиков был аристократ Жан-Марк Бенуа́, лично знакомый с папой Пием VII, с папой Львом XII и с папой Пием VIII. Жан-Марк доживал пятый десяток. Редко выезжал из своего поместья и никуда без охраны не ходил. Его всегда сопровождали не менее десяти человек, хорошо обученных и хорошо вооружённых. Несмотря на свой возраст, Бенуа любил поразвлечься с молоденькими куртизанками, которых ему привозили из борделя «Ecarlatesrose» (именно этим борделем и владела Антуанетта), прямо в его поместье, и каждый раз новых. Обычно, Жан-Марк заказывал себе одну-две куртизанки, но иногда, прибывая в очень хорошем настроении, заказывал себе три, а то и четыре. Бенуа выглядел лет на двадцать моложе, чем ему было. Многие думали, что это из-за того, что он часто ездил в Ватикан и подолгу пребывал там.
Всю эту свободную неделю Лозарг провёл с Полиной.
Проводив её в пятницу вечером домой, сын вора решил зайти к кузнецу Франсуа. Сюркуф оказался на заднем дворе.
— Господин Франсуа, — обратился Лозарг, подходя ближе.
— Ах, это ты, Лозарг, — обернулся Сюркуф, — зачем пришёл?
— Я хотел кое-что спросить.
— Ну спрашивай.
— Зачем господину Сенье столько оружия? у него своя армия?
— Да, почти. Ты просто не знаешь кто он такой.
— И кто же?
— Я не думаю, что тебе нужно это знать.
— Но, господин, я хочу это знать, — настаивал Лозарг.
— Да не господин я тебе, — смутился Франсуа и притих, — такие знания могут быть опасны, — предупредительно сказал он.
— Я буду осторожен.
— Хорошо, слушай. Венсан Сенье — разбойник и вор, только прикрывается своим титулом. Ни одной лиры он не на́жил честным трудом. Он всё украл, всё отобрал у простого народа, а в последнее время взялся за аристократов. И то оружие, которое он купил у меня, нужно для очередного заговора.
— У кого на этой раз Сенье хочет отобрать имущество?
— Жан-Марк Бенуа. Живёт в своём поместье не далеко от города и почти никуда из него не выезжает. Всё, что ему нужно привозят в поместье.
— И когда всё случится?
— Сегодня. После захода солнца.
— Что? — удивился Лозарг.
— Даже и не думай, малец, — усмехнулся Сюркуф, — остановить их не получится. Они просто вспорят тебе брюхо, как собаке и твой земной путь закончится.
— Ты поможешь мне?
— Ты с ума сошёл? Эта затея — самоубийство, — возмущался Франсуа.
— Я один не справлюсь — мне ну́жно твоё оружие, — уговаривал его Лозарг.
— Ну уж нет… — отказывался кузнец, — если ты собрался в могилу, то вперёд, а я умирать не хочу.
— Да подумай же — сколько он ещё людей погубит и ограбит.
— Мне то что́? Главное, чтобы меня не погубили, а за остальных я не беспокоюсь.
— Не уж-то ты думаешь, что Сенье оставит тебя в живых? Ты слишком много знаешь. Когда они закончат с Бенуа, ты будешь следующим, — Лозарг пытался припугнуть кузнеца, — ведь ты им больше не нужен… Etreenbonnesante, — юный лорд собрался уходить.
— Ладно. Постой, — Сюркуф испугался за свою жизнь, — у тебя есть план?
— Ещё нет. Сколько наёмников у Сенье?
— Около полусотни, и каждый до зубов вооружён.
— Помешать им уже не получится, но после победы их можно будет остановить.
— У Бенуа очень много охраны, поэтому боеприпасов они израсходуют не мало, может даже понесут потери.
— Антуанетта тоже в заговоре?
— Да, но она терпеть не может Венсана. И помогает ему только из-за денег.
— Она сможет чем-нибудь помочь?
— Ну… если как следует попросить, то да, — улыбнулся Франсуа.
— Хорошо, я поговорю с ней сам. От тебя нужно только оружие — всё остальное сделаю я.
— Ты — безумец, — полушёпотом сказал Сюркуф.
— Нет, я — спаситель, — улыбнулся Лозарг.
Кузнец вздохнул.
— Много тебе нужно оружия? — спросил он.
— Тридцать метательных ножей и два коротких кортика, таких, чтобы могли поместиться в мои сапоги, а пистолеты… как ими пользоваться?
— Я научу тебя, — засмеялся Франсуа.
— Сколько тебе понадобится времени?
— Мне понадобится не одна неделя, чтобы изготовить и раздобыть такое количество метательных ножей. Я попробую связаться со своими товарищами из Парижа, надеюсь они мне помогут. Часть я сделаю сам, а часть — привезут они. На подготовку заказа для Сенье ушло несколько месяцев. Здесь я справлюсь быстрее.
— Когда с Венсаном будет покончено, ты получишь свою награду.
— Хочется верить, — с надеждой улыбнулся Сюркуф.
— Хорошо. Эх, опасную игру ты затеял, — сказал Франсуа ему вслед.
Лозарг приостановился, но ничего не ответил.
Вечер подступал всё ближе и ближе.
— Ну что ж, пора, — сказал Сенье, глядя на опускающийся диск золотого солнца.
— Да, пожалуй, — согласился Сокаль.
Заговорщики сели в карету и направились к борделю Антуанетты. Она ожидала их у входа. Подъехав, Сенье медленно ей кивнул, она кивнула в ответ, и карета двинулась за город. В лесу их ждали наёмники во главе с господином в красном камзоле с двумя белыми повязками на левой руке.
— Жан-Франсуа, — обратился Сенье, — выходя из кареты, — всё ли готово?
— Да, Венсан, — немного хрипящим голосом ответил господин, приподняв свою треуголку.
— Пора занять позиции, — скомандовал Сенье.
Наёмники оседлали коней и через лес отправились к Бенуа. Добравшись, заговорщики засели.
— Теперь будем ждать весточку от Антуанетты.
Солнце уже полностью село. Тьма начала расползаться по земле, окутывая всё на своём пути. С наступлением темноты часть охраны Бенуа направлялась в бордель «Ecarlatesrose» (он был единственным в городе). Прибывшая партия охранников, была напоена вином, в которое подмешали яд Тофаны. Они заснули и больше не проснулись.
Через час из поместья выехала карета.
— Это за женщиной, — доложил Сенье.
Вскоре карета вернулась. В ней сидела куртизанка в маске с перьями.
— Весточка от Антуанетты, — обрадовался Венсан. Он был уже в нетерпении ворваться в это поместье, — приготовьтесь.
Привезённую девушку отвели в, роскошно убранную, спальную Бенуа. На маленьком столике стояли два бокала вина. Куртизанка должна была подмешать воду Тофаны в бокал Жан-Марка. Но если что-то вдруг пойдёт не так, то у неё под платьем был небольшой, острый как бритва, кинжал.
Бенуа уже ожидал девушку в своей спальне. Без лишних слов, он сразу же принялся за дело. Во время поцелуя, куртизанка обняла его лишь одной, левой рукой, а правую протянула к бокалу и вылила яд из маленького флакончика. Насладившись поцелуем, Жан-Марк предложил выпить и взял бокал, который был ближе к нему. Увидев, что Бенуа взял не тот бокал, девушка нарочно пролила свой. К этому времени господин уже осушил свой.
— Ах, какая я неловкая, пролила вино, — притворно бранила себя куртизанка.
— Ничего страшного, — успокоил её Жан, — продолжим.
Когда Бенуа снял с девушки платье, она аккуратно наклонилась и, просунув руку к кинжалу, вытащила его и хладнокровно вонзила его в сердце господину. Жан-Марк повёл руками, пошатнулся и его ноги подкосились. Бездушное тело рухнуло на пол.
Через несколько минут заговорщики, ждавшие в лесу, увидели, что свет в комнате Бенуа стал тускнеть, а потом и вовсе погас — это куртизанка погасила все свечи в знак того, что Жан-Марк Бенуа мёртв.
— Вперёд, — завопил Сенье, и армия заговорщиков ринулась на стены поместья. На своём пути они убивали всех. Одному из самых умелых людей Бенуа удалось сразить полтора десятка наёмников, но его сразила одна пуля, выпущенная Хуаном.
На плацу перед особняком шли бои. Все люди Бенуа сбежались сюда. Когда через час битва закончилась, все люди Жана были мертвы, но и из наёмников Сенье пали ещё пять.
Одержав победу, Венсан щедро вознаградил всех заговорщиков, из казны Бенуа, а сам, как и планировал, поселился в поместье. Хуан Сокаль получил в распоряжение несколько просторных комнат в особняке. Жан-Франсуа де Монкан получил свою долю и вернулся в город. А бордель Антуанетты Лепен оказался под покровительством Венсана. Наслаждаясь своим триумфом, заговорщики затихли и пока больше ничего не планировали.