О, как же шумел этот город! Громче, чем несколько взбунтовавшихся роёв. Каждый куда-то спешил. В этой безудержной суматохе трудно было разглядеть медленно бредущего, бледного Лозарга. Его терзали мысли, противоречивые мысли, мысли о том, что Елена, увы, не будет вечной. «Может незаметно подмешать ей в вино мою кровь, — думал Лозарг, — но так нельзя, это будет против её воли… И зачем я согласился на это рандеву!.. — жалел вор, — как я мог не подумать о Елене?.. Почему я забыл об этом?.. Почему, я сделал этот выбор?.. Почему, всё именно так, — Лозарг остановился и посмотрел вверх, но небо было сокрыто от него тяжёлыми серыми тучами, как и было сокрыто само солнце, — но что сделано, то сделано, — лорд двинулся с места, — поздно сожалеть о выборе, когда он сделан». Лозарг направился на улицу, где пару дней назад встретился с Бастьеном. Он нашёл его сидящим на бочках возле мясной лавки.
— Чем обязан? — спросил Жан, увидев подошедшего предводителя.
— Собери всех, мне нужно вам кое-что сказать.
— Хорошо, — согласился Бастьен, — надеюсь, это что-то важное…
— Очень.
— Когда собирать братство? — спросил Жан, уходящего Лозарга.
— Как всегда — на рассвете, — сказал через плечо лорд-вор, и отправился дальше бродить по шумным улицам.
Так пробродил он, пока не начало смеркаться. И без того серый и тусклый день стал ещё мрачнее. Повеяло каким-то необъяснимым холодом, несмотря на то, что была уже середина июня.
— Пора бы исполнить договор, — прошептал лорд самому себе и побежал по пустым улицам. Он бежал к лесу, находившемуся недалеко от окраин. Выбежав за город, Лозарг остановился и пристально посмотрел назад — воровская привычка проверять, что за ним никто не следовал. Убедившись в отсутствии погони, вор побежал дальше. По дороге он скинул свой балахон. И вот, Лозарг забежал за пышные кустарники, и опять обернулся — за ним никого не было. Редко случалось такое, чтобы за ним кто-то гнался или следил, обычно только в тех случаях, когда он шёл на кражу вместе с Еленой — она была не такой быстрой, как Лозарг, поэтому вдвоём скрыться было труднее.
Он зашёл глубже в лес. Дойдя до просторной полянки, он остановился и осмотрелся.
— И как же это сделать, — прошептал Лозарг, смотря на свои руки.
— Просто пожелай этого, — послышался голос откуда-то из-под земли.
Из-за неожиданности лорд испугался, и начал оглядываться, ведь он неоднократно убедился, что за ним никто не следил.
— Первый раз будет тяжело, потом — просто, — голос звучал громко, и от него под землёй раздавалось эхо. В нём Лозарг узнал голос Люцифера.
— Просто пожелать, — повторил вор, опять смотря на свои руки.
Он закрыл глаза, и через мгновенье, как будто длинная спица пронзила его позвоночник сверху вниз. Лозарг в судорогах прогнулся, корчась от боли. Внезапно боль ослабла, и он упал на четвереньки. Боль опять начала усиливаться, и уже поразила всё тело. Крик рвался из уст Лозарга, пронзительный крик. На его теле стремительно начала прорастать шерсть. Плечи расходились, а спина делалась шире и бугристей. Ноги удлинялись и становились массивнее. Сапоги вора разорвались. Стопы стали больше, на пальцах вылезли когти и впились в землю. Жилет Лозарга затрещал и порвался. Ленточка, державшая заплетённые волосы, каким-то образом распустилась и упала на землю. Тело уже было покрыто густой и чёрной, как ночь, шерстью. Под давлением, наручи лопнули. Остались целыми одни штаны, но их длина стала короче в два раза. Пальцы на руках плавно переходили в когти, от боли, яростно впивающихся в землю. Лорд кричал сильнее и громче. Его зрачки покраснели и расширились. Лицо покрылось шерстью и начало вытягиваться вперёд. Зубы переросли в большие клыки, которые венчали четыре мощных резца. Постепенно, крик переходил в рёв зверя, ужасный и пронзительный рёв. Голова Лозарга изменилась — она стала волчьей, но сохранила человеческие черты. И длинные волосы лорда не исчезли, а лежали меж волчьих ушей, свисая на затылок. Когда перевоплощение закончилось, боль сразу же исчезла. Лозарг встал, и выпрямившись, взвыл, разведя руки в стороны и запрокинув голову. Вой был жутким и протяжным. Его услышали горожане, даже те, которые сидели в шумных пабах. Город разом стих. Все поворачивали головы на вой, который вселял страх и ужас.
— Помилуй нас, Господи, — шептали одни, другие говорили вслух.
Возгласив клич, лорд опустил голову и посмотрел на своё видоизменённое тело.
— Иди, принеси мне дань, — говорил Люцифер.
Лозарг побежал к городу. Кусты и сухие ветки звонко трещали под его тяжёлым телом. Он шёл напролом, обходя только деревья. Между лесом и городом была равнина. Миновав последний куст, бегущий Лозарг, на ходу опустился на четвереньки, и побежал быстрее любого коня. Земля дрожала от его поступи. Лошади, привязанные у входа в город, увидев оборотня, начали метаться, пытаясь сорваться с привязи. Некоторым это удалось, и они поскакали прочь. Остановившись у городского входа, Лозарг выпрямился и осмотрелся — на улицах не было ни души. Вор неспешно пошёл по улице, не меняя своего облика. В нескольких метрах от него, с правой стороны, открылась дверь паба и оттуда вывалилась кучка пьяниц из пяти человек с бутылками в руках, пытаясь петь. Лозарг видел не их тела, а их души. Кожа, бледно зелёного цвета и покрытая плесенью, обвисла; они рассыпались на глазах лорда. В них были сквозные дыры — гниль проела их. На лицах кожи почти не было, и из-за этого виднелся грязный череп. Глаза едва держались в глазницах, а рот был раскрыт, и из него текла гниль. Пьяные не заметили вора.
— Вот они, — шептал Лозаргу Люцифер, — вот первая партия. Их души окончательно прогнили. Вырви их сердца, или рассеки.
С рёвом Лозарг накинулся на пьяниц. Одним, своими когтями он разрезывал им груди так, что разрывалось на части сердце, другим, вонзал свою руку и вырывал его. Хоть в руке у Лозарга было истекающее кровью сердце, в своих глазах он видел сердце, истекающее гнилью. Расправившись с этими пятью, лорд вошёл внутрь паба, и как будто очутился среди живых мертвецов. Лозарг перерезал всех, находившихся в заведении. Всё помещение было обагрено кровью. На столах лежали оторванные руки, по углам были разбросаны разрубленные напополам головы, стулья были обмотаны человеческими внутренностями, в стаканах лежали чьи-то пальцы. Стены были забрызганы кровью, а на полу, в её лужах, лежали остатки тел. Выйдя из паба Лозарг взвыл.
Бродя по улицам, он оставлял после себя растерзанные тела. Всякий раз, когда ему попадались хорошенькие блудницы, он видел лишь гниющие тела; не щадил никого. И лишь однажды, за эту ночь, ему встретилась девушка, чья душа была прекраснее её тела. Одета в сияющие белые одежды, она слепила глаза Лозаргу.
— Она чиста и непорочна, — заговорил Люцифер, — поэтому её душа не моя. Убивать её или нет — решай сам. Впрочем, ты и так, неплохо поработал.
Девушка не видела лорда — он стоял в переулке, залитом мраком, лишь два глаза светились как угли из глубин преисподней. Вор не понимал своих ощущений: он чувствовал в ней что-то близкое, но в то же время чуждое и далёкое. Оставив девушку в живых, Лозарг побежал к лесу. Его галоп содрогал улицы. Едва зайдя за кусты, вор осмотрелся, и, как сказал ему Люцифер, пожелал снова стать человеком. В несколько секунд его тело уменьшилось, шерсть вросла, и лицо стало прежним. Когда процесс завершился, на нём была его одежда, а волосы были заплетены.
Лозарг побрёл в убежище братства.