- А трубачи бредут в казармы,
А трубачи бредут в казармы, Коней усталых расседлав. А завтра будет день базарный, А на губах труба груба.
А ночью снов совсем не будет,
А только тяжесть забытья
От тяжести житья-бытья
Пока дневальный не разбудит.
И вновь - захочешь, не захочешь Ты начинаешь день трубя. Он отделяется от ночи, Он начинается с тебя.
О, как ты юн в его начале!
Как будешь стар в его конце!
Что будет на твоем лице,
Когда тебя он измочалит?
И может, ты не в настроеньи, И, может быть, всему труба. Но полк на общем построеньи, А на губах труба груба.
И дело вовсе не простое
Заставить петь простую медь.
Но эть надобно суметь,
Иначе мучаться не стоит.
- Написано в поезде Саратов-Москва
Начать бы все заново, сразу, немедля, да вот Неважное время - конец уходящего дня. Фонарь на последнем вагоне отмашку дает Всему, что уже не касается больше меня.
Всему, что так долго душило нехваткою слов,
Всему, что похоже, и нынче за глотку берет,
Всему что тяжелым болотом к ногам приросло
Ни шагу назад! - Что ж с того, коль ни шагу вперед.
Но надо же было однажды к чему-то придти, И день наступил, беспощадной усмешкой зубаст. Теперь-то попробуй запрячь, задержи, запрети. Дай бог дотянуть - так он ведь еще и не даст.
И долго за поездом ветер кружит шелуху,
Обрывки беспечно растраченных весен и зим.
И черт с ним, что некому выложить как на духу,
И слава те господи, цел и, кажись, невредим.
А рельсы на запад, на запад, на запад, в огонь И там под закатом, неистово раскалены. А рельсы качают, качают, качают вагон, Разматывая перед поездом новые сны.
И теми же рельсами гонится степь по пятам,
То ль череп местами в колосьях, местами плешив.
То ль плоская эта Земля - неразменный пятак.
И на обороте навстречу мне кто-то спешит.
1973
- Другой Серж спит и поет песенку самому себе
по фильму " Неоконченная пьеса
для механического пианино"
Все двинет как прежде по старому пошлому кругу. Лишь галстук поддерни да крестик поглубже запрячь. Я сплю, сидя в бричке, и женщина гладит мне руку. Покойно, тем боле, что бричку забыли запрячь.
От этой вчерашней бездарной бессмысленной драки Я в сон, как в спасенье, без веры ушел и без сил, Но, праведно светел, проснусь, чтоб раздаривать фраки, Не все, а конечно, лишь те, что донЕльзя сносил.
Все будет как было, дотлеешь и сам не заметишь, Коль так просыпаться и так засыпать не впервой. Куда ж друг от друга нам деться на этой планете? Вот видишь - колеса совсем зарастают травой7
- Сказка с хорошим концом
А эти домишки когда-то росли на горе, Но, к морю сходя, вдруг однажды навеки застыли. Лет двести так славно, под утро - ни ветра, ни пыли, Ни злобы, ни зависти - жалко, что лишь на заре.
И утренней лошадью в город въезжал Аполлон, И лошадь плясала, ив городе жизнь воскресала. С оси колесницы топленое капало сало, Пригретое слишком уж щедрым хозяйским теплом.
И дружно собаки высовывали языки,
Не злые, а мокрые узкие флаги собачьи,
И, прячась в тени, за кобылой бежали, тем паче
Что больше и некуда было бежать от тоски.
Нет, было куда - той тропинкой, что шла сквозь леса, Вилась по ручью, с каждым шагом другая, но та же. И девочка грустно кораблик несла на продажу, Но кто-то уже заприметил его паруса.
- Сказка о золотой рыбке
сл. Ген. Алексеева