Жил-был на свете бедный мальчик, и пожалела его богородица и, превратившись в монахиню, вышла ему навстречу, когда он одиноко бродил по дорогам.
— Послушай, мальчик, почему ты все ходишь без дела? — спросила она. — Скоро придет зима, а у тебя нет ни родителей, ни отчего дома, ни теплой одежды… Хочешь, я помогу тебе?
— Конечно, матушка, целую руку, — ответил мальчик.
— Тогда следуй за мной.
Мальчик последовал за монахиней. Она привела его в типографию и устроила там учеником. Затем она дала ему мелочи на бублики, благословила и ушла.
И началась для бедного мальчика тяжелая полоса подневольной жизни: изо дня в день тяжелая работа ради куска черствого хлеба, необеспеченное существование и изнурительный труд с утра до позднего вечера не только в будни, но и по праздникам, и даже по воскресеньям; обиды и подзатыльники за легкие провинности, никем не оплачиваемое прилежание, зубная боль от типографского свинца и многое-многое другое… Было за что благодарить монахиню…
Однако он все это вытерпел и продолжал работать.
Так он и рос, бедный мальчик, забитым и несчастным, а когда вырос, то стал наборщиком. Но судьба его от этого не улучшилась. Долго он терпел и трудился, пока однажды вечером, идучи домой, усталый и разбитый, по той самой дороге, на которой повстречалась ему в детстве монахиня, он не вспомнил о ней с обидой и тоской. И вдруг откуда ни возьмись она снова предстала перед ним, такая же ласковая и грустная, как в те далекие времена, и такая же молодая и красивая, словно ее совсем не коснулись прошедшие годы…
— Ты думал обо мне? — спросила монахиня.
— Да, матушка, думал, — ответил наборщик. — Мне стало совсем невмоготу работать и не иметь куска хлеба, и я подумал, что вы, наверное, пользуетесь влиянием в нашем мире…
Но монахиня грустно улыбнулась и ласково прервала его:
— В этом мире? Увы… я здесь не пользуюсь больше никаким влиянием…
— Но все же я хотел бы вас попросить улучшить мою судьбу, — сказал наборщик.
— Попробуем… я попрошу за тебя моего сына.
— А кто ваш сын? У него есть какая-нибудь власть?
— Я думаю, что есть. А что бы ты хотел?
— Разве я знаю? Хорошо бы не работать так много и за такую ничтожную плату.
— Ладно, — сказала монахиня, — я попрошу моего сына…
И, подняв кроткие глаза к небу, она произнесла такую молитву:
— Сын мой, сын мой… внемли моей просьбе и помоги этому несчастному человеку. Избавь его от подневольного труда и награди его так, чтобы за каждое набранное им клеветническое измышление ему воздавалось по три гроша, за каждую ложь — по два, а за каждые две глупости — по одному.
— Ох, матушка, всего по грошу? — вскричал наборщик. — Не видать мне достатка до конца моих дней!..
— Молчи, — отвечала монахиня. — И не теряй веры… Сын мой ведь говорит: веруй — и спасен будешь… Спокойной ночи…
И она удалилась.
Наборщик же отправился к себе домой. Но, войдя в дом, он увидел такую картину: его жена… — стремясь сократить рассказ, я забыл вам сказать, что наборщик женился, — стало быть, его жена зажгла целую сотню свечей и пляшет между ними одна в комнате.
— Что случилось? — спросил наборщик. — Ты что, сошла с ума? Почему ты танцуешь одна, да еще без музыки?
А жена и слушать не хочет, продолжает скакать как одержимая. Схватила его за руку и давай кружить по комнате, пока они оба не свалились в изнеможении на стул.
Бедный наборщик перекрестился.
«Видимо, спятила моя жена от бедности и отчаяния», — подумал он.
Отдохнув и отдышавшись, жена наборщика встала, намереваясь снова пуститься с ним в пляс. Муж от страха бросился было бежать. Она за ним!.. Догнала его жена и рассказала причину своей веселости. Явилась ей во сне богоматерь, которая сказала: «Иди поскорей и поскреби ножом под печкой в сенях. Ты найдешь там горшок; и все, что в горшке, будет ваше».
— Вот, посмотри! — С этими словами жена наборщика приподняла одеяло на постели, и ошеломленный муж увидел целую гору монет и ассигнаций: были тут и пятаки, и двадцатки, и золотые, и даже банкноты по сто и даже по тысяче лей… Все это она нашла в горшке и высыпала на кровать.
Так-то разбогател наш наборщик и принялся горячо благодарить матушку-монахиню за оказанную ему милость.
Только значительно позднее он понял, в чем дело и что он разбогател потому, что уже столько лет работает наборщиком в большой ежедневной газете.
Шутка сказать — три гроша за клевету, два — за ложь, а за глупости… по грошу за пару!
1892
Мировой судья. Значит, вы — Лянка, вдова, содержательница винной лавки.
Лянка. На Чертовом подворье…
Судья. Знаю. Не мешайте вести допрос.
Лянка. Я патент имею, господин судья.
Ответчик. Ишь ты!
Судья. Тише!
Лянка. Вы уж меня не забижайте, господин судья.
Судья. Не мешайте задавать вам вопросы!
Лянка. Молчу.
Судья. Следовательно, вы — Лянка, вдова, содержательница винной лавки. Что вы заявляете против обвиняемого Янку Зуграву?
Лянка(постепенно распаляясь). Я, дай вам бог здоровья, господин судья, целую ручку, женщина бедная. Видит бог, как я бьюсь из-за куска хлеба… Потому-то и задумала я после святого Георгия забросить эту лавку, потому нету у меня никакой возможности из-за этих налогов содержать ее, — и на кусок хлеба не остается, а тут еще и за патент плати.
Ответчик. За патент господин Митикэ платит.
Лянка. Господин Митикэ? Да провались на месте тот, кто возводит эту напраслину!
Судья. Тише! Никто не имеет права говорить, пока я не спрошу.
Лянка. А почему он говорит, что это господин Митикэ? Я, господин судья, целую ручку, присягу могу принести, что не знаю за собой никакого греха.