Александри В. Стихотворения. Эминеску М. Стихотворения. Кошбук Д. Стихотворения. Караджале И.-Л. Потерянное письмо. Рассказы. Славич И. Счастливая мельница - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 5
1883ГЛОССАПеревод С. Шервинского
День примчится, день умчится.Все старо и вечно ново.Зло, добро узнать случится,Размышляй, ища благого.Не надейся и не бойся.Ты не верь волне текучей!Пусть зовут, — не беспокойся,Сам себя ничем не мучай.Много видим мы событий,Много звуков ловим ухом, —Только помним ли, скажите,Все уловленное слухом?О себе предайся думе,Предпочти уединиться, —И пускай в житейском шумеДень примчится, день умчится.На стальных весах мышленья,Чуждых всякого пристрастья,Полно взвешивать мгновенья,Выверять личину счастья,Порожденного мгновеньем, —Вмиг пропасть оно готово!Удовольствуйся сужденьем:Все старо и вечно ново.Знай, что ты живешь в театре.Пусть актер гримасы строит,Роль одну играет за три, —Но лица и грим не скроет!Отойди… Ведь он, без чувства,Тронуть сердце криком тщится.И на поприще искусстваЗло, добро узнать случится.Что прошло и что настало —Одного листка страницы.Узнает в конце началоДней постигший вереницы.Все, что было, будет сущим.Ты о бренности земногоВ настоящем и грядущемРазмышляй, ища благого.Знаешь сам, всего на светеРаспорядок изначален.Длинный ряд тысячелетийМир и весел и печален.Те ж актеры в новом гриме…Слушать их опять настройся,Хоть давно обманут ими,Не надейся и не бойся.Подлецы, грязнее тины,Строят мост к победам шумным.Обойдут тебя кретины,Будь ты хоть из умных умным.Но не бойся, ты не робок:Кончат дракой неминучей!С ними ты не стой бок о бок…Ты не верь волне текучей!О, не верь, пловец, сирене!Мир тебя в тенета тянет,Чтоб других сменить на сцене,Тащит в бездну, где и дна нет.Осмотрительно, сторожкоПрокрадись и тихо скройся…У тебя — своя дорожка,Пусть зовут, — не беспокойся!Не польстись на их приветы.Помолчи, когда клевещут.Знаешь сам, твои советыДостоверностью не блещут.Пусть болтают и бранятся, —Удались на всякий случай…Да не надобно влюбляться:Сам себя ничем не мучай.Сам себя ничем не мучай,Пусть зовут, — не беспокойся.Ты не верь волне текучей!Не надейся и не бойся,Размышляй, ища благого.Зло, добро узнать случится…Все старо и вечно ново…День примчится, день умчится…1883
ПРОШЛИ ГОДА…Перевод А. Эфрон
Прошли года, как тучи, стороноюИ растворились в небе без остатка…Былые сказки, ереси, загадкиУж не имеют власти надо мною…Уж стало горьким все, что было сладко,Вечерний сумрак овладел душою.С усталою закатною пороюК чему былой восход играет в прятки…К чему рука перебирает струныДавно забытой, отзвучавшей лиры —Не зазвенят в душе былые звуки!Я никогда не буду больше юным!Проходит счастье — остаются муки…Проходит жизнь, как облака в эфире.1883
ВЕНЕЦИЯПеревод Ю. Нейман
Угасла жизнь Венеции счастливой,Замолкли песни, отблистали балы,Лишь от луны на мраморе портала.Как в старину, сверкают переливы.И бог морской грустит во тьме канала:Он юн — и верит, что былое живо,Звеня волнами, просит он тоскливо,Чтобы невеста из гробницы встала.Но спит она, над нею — тишь могилы,Один Сан-Марко — страж ее бесстрастный, —Как прежде, полночь отбивает с силой,Провозглашая медленно и властноЗловещим, низким голосом Сивиллы:— Не воскресишь умерших, все — напрасно!1883
НЕ СОН КО МНЕ ПРИХОДИТ…Перевод А. Эфрон
Не сон ко мне приходит полнощною порою —То смерть стучит в окошко, зовет меня с собою,По хоженым дорогам увлечь меня стремится,Чтоб между ней и жизнью я позабыл границы…Но на весах рассудка не вздрагивают чаши,И смерть меня не манит, и жизнь ее не краше.1883
ДЕНЬ ЗАВТРАШНИЙ ТЫ ОТКРЫВАЕШЬ…Перевод М. Зенкевича
День завтрашний ты открываешь,Покончив с днем вчерашним счет,Но все ж всегда перед тобоюТвой день сегодняшний течет.Один уходит, и приходитДругой на смену в светлой мгле,Так одновременно заходитИ всходит солнце на земле.И катят в быстрой смене волныПо руслу одному свой бег,Сменяясь, опадают листья, —Так жизнь течет из века в век.Над тьмой ночной возносит утроКорону солнечных лучей,А смерть — лишь плод воображеньяИ только жизни казначей.Так в смене быстрой, неизменнойПроносится за мигом миг, —Движенье вечное вселеннойЯ в этой истине постиг.Пусть год и этот пронесетсяИ канет в прошлое в тиши, —Ведь постоянно ты владеешьСокровищем своей души.День завтрашний ты открываешь,Покончив с днем вчерашним счет,Но все ж всегда перед тобоюТвой день сегодняшний течет.Пускай проносятся пред намиКартины жизни чередой, —Их бег незыблем под лучамиБессмертной мысли, как покой!1883
ЛУННЫЙ СЕРП НАД ТЕМНОЙ КУЩЕЙ…Перевод Ю. Кожевникова
Лунный серп над темной кущей,Листьев шорохи глухи.И сквозь заросли ольхиСлышен дальний рог зовущий.Дальше, дальше, глуше, глуше,Замирая вдалеке,Неутешную в тоскеСоблазняет смертью душу.Что умолк ты, звук надрывный?Я готов с тобою в путь…Вновь меня когда-нибудьПозовешь ли, рог призывный?1883
ДОБРОЙ НОЧИ!Перевод И. Миримского
Птицы смолкли. Тихо стало,Сон крылами веет в очи.Спят цветы, склонясь устало, —Доброй ночи!Лишь в траве ручья журчанье —Словно сладостная дойна.Лес уснул. Вокруг молчанье, —Спи спокойно!И, качаясь, лебедь дремлетНа воде, в тени осоки…Тише! Пусть его объемлетСон глубокий!И луна взошла, и тениВсе чернее и короче.Все — мечта, все — сновиденье…Доброй ночи!1883
ГОДА ПРОХОДЯТ, Я СТАРЕЮ…Перевод Ю. Кожевникова
Года проходят, я старею…Но день за днем, за шагом шагВсе больше очарован ею, —Не знаю чем, не знаю как.Один лишь взгляд ее мгновенныйИспепелил меня совсем.Не женщиной обыкновенной —Вошла другим, не знаю чем.В ней целой жизни воплощенье:Сиянье слов, молчанья мрак.И голос сладостный, как пенье,Зовет в тиши — не знаю как.Порабощен тоской бескрайной,Иду дорогой, глух и нем,Постичь очарованья тайнуНе знаю как, не знаю чем.1883
ВСЕЙ СВОЕЙ ДУШОЙ ЖИВОЮ…Перевод М. Петровых
Всей своей душой живоюВверься сердцу моему!Не страшись, — про нас с тобоюНе проведать никому.Нам уйти отрадно будетВ стародавние леса,Где молчанье ночи будятДревних буков голоса.Звезды в густолистой сетиЯрко блещут в поздний час.Кроме звезд, никто на светеВ эту ночь не слышит нас.Как душисты косы эти…О, доверься мне, решись!В эту ночь никто на светеНас не видит, не страшись!Над лесной притихшей глушьюПоднимается луна.Слышишь дудочку пастушью?Как светло грустит она.Зачарованный, грустящий,Ей в ответ вздыхает лес…Я томлюсь в волшебной чащеТайной всех твоих чудес.Милый ангел, недотрога!Отстраняя и маня,Смотришь нежно, смотришь строго…Как ты мучаешь меня!В чаще озеро луноюДо глубин озареноИ, от чар ее хмельное,Одиночеством полно.В камышах его прибрежныхВолны зыблются чуть-чуть,Будто мир тревог мятежныхНе дает ему уснуть.Но на миг зеркальной гладьюВолны лягут, не дыша, —Ты смеешься, в воду глядя,Ты на диво хороша!Да и ночь подобна чуду, —Мы одни здесь, но вездеБлещут звезды, звезды всюду:Звезды в небе и в воде.Ветви липы, ветви ивы…Как чудесно в их тени!До чего мы здесь счастливы,До чего мы здесь одни!Пусть луна из тучки выйдет,И блеснет над миром вновь,И в моих объятьях видитСветлокудрую любовь!1883
УХОДИШЬ ТЫ…Перевод Н. Стефановича
Уходишь ты, — и нет спасенья:Года грядущие темны…Мои глаза в твои движенья,В твою улыбку влюблены.О жар любви, — горит зачем онТаким мучительным огнем?Твоя душа — коварный демонС прекрасным, мраморным челом.Как ты бледна! Сверкают очи,Меня навек околдовав.Твой влажный взор чернее ночи,Он и капризен и лукав.Ловлю движенья, от которыхИсходит золото лучей…Твоих ресниц неясный шорохНад жизнью властвует моей.Уходишь ты, — не оттого лиВдруг порвалась живая нить?И я себя жестокой болиНе стану в жертву приносить.И будет шаг бесповоротным…Где губ томительная дрожь?Ужель дыханьем мимолетнымС ума, как прежде, не сведешь?Я мог предать тебя злословью,Я не владел уже собой, —Так порождается любовьюСлепая ненависть порой.Но все ушло с твоим уходом.Не обратится время вспять…А день за днем и год за годомДруг друга будут повторять.И осень поздняя сгустилаТуман над царством пустоты.Как листья мертвые, унылоШуршат увядшие мечты.Вся жизнь — безумье, бред и хаос.Не получая, отдаем…В бездонной вечности, казалось,Мгновенье были мы вдвоем.Волшебный миг — он скрылся где-то…Я невозможного хочу,Но возврати его, — за этоЯ вечной скорбью заплачу.1883
ИЗ ВОЛН ВРЕМЕН…Перевод И. Гуровой
Из волн времен приходишь ко мне, любимый друг.Кудрей сиянье льется, белеет мрамор рук,А на лицо, что, словно чистейший воск, бело,Призрачными тенями страдание легло.Нежна твоя улыбка, твой взор глубок и прост.Звезда ты между женщин и женщина меж звезд.Твоей руки коснуться хотел бы — и дрожу,Сквозь слезы в очи счастья растерянно гляжу.Как мне тебя у мрака, у хаоса отнять?Любимый, нежный ангел, как мне тебя обнять?Лицом, от слез соленым, прильну я к твоему,Тебя целуя жарко, в объятьях я сожму,Твоим рукам холодным свое тепло отдам,Согрев, прижму их нежно и к сердцу и к губам.Но ты, бесплотный образ, увы, чужда земле,Ты скрылась легкой тенью в холодной, черной мгле.И тщетно простираю тебе я руки вслед,Зову тебя — и слышу лишь тишину в ответ,И остаюсь один я, тоскою удручен,Тебя не в силах вырвать из темных волн времен.1888
ЧТО ТЫ, ЛЕС, КАЧАЕШЬСЯ…Перевод А. Штейнберга
— Что ты, лес, качаешься,Ветви свесив до земли?Ветер стих, дожди прошли…— Оттого качаюсь я,Что проходит жизнь моя.Дни за днями все корочеИ длиннее стали ночи.Свищет ветер в сучьях голых,Гонит прочь пичуг веселых,Дует, свищет, гонит лето.Знать, зима уж близко где-то…Как же ветви мне не гнуть?Птицы к югу держат путь,Ласточки за стаей стаяПрочь уносят, улетая,Счастья моего крупицы…Мчатся друг за другом птицы,В дальней шири голубой,Взяв мечты мои с собой,Тают, как мгновения…И теперь осенняяПустота осталась мне,Чтоб я мог наединеКоротать весь день-деньскойС собеседницей-тоской…1883
ТОСКУЮ ЛИШЬ О ТОМ…Перевод Ю. Кожевникова
Тоскую лишь о том,Чтоб в тихой могилеНа берегу морскомМеня схоронили.И снился бы мне сон,И лес недалекийС лазурью глубокой В воде был отражен.Не надо мне свечей,Венков, славословья, —Из молодых ветвейСплели б изголовье.Пусть слез надо мнойНикто не роняет, —Осеннею листвойЛишь ночь прорыдает.Пока журчит волнаПастушьей свирелью,Над темною ельюСкользила б луна.И пусть издалекаСквозь старые липыДоносятся всхлипыНочного ветерка.Забуду навсегдаЗемные скитанья,И наметут годаСугроб воспоминаний.Звезда лишь в вышине —Друг верный покоя —Сквозь темную хвоюПусть улыбнется мне.От боли жестокойПлачет ветер морской,А я сольюсь с землей,Совсем одинокий.1883
МОИМ КРИТИКАМПеревод Ю. Кожевникова
Много есть цветов, но редкийСкромный плод свой в мир приносит…Сколько их еще в зачатьеСмерть безжалостная скосит!Рифмоплетствовать нетрудно,Коль ни мысли нет, ни чувства,Нанизав слова пустыеЛишь по правилам искусства.Но когда пылает сердцеИ тоскою и страстямиИ наполнен ум мятежныйИх немыми голосами, —Как цветы в преддверье жизни,Все стучится в дверь мышленья,Доступ в мир широкий ищет,Просит слов для воплощенья.Для твоей незримой жизни,Для страстей с тоскою рядомГде найти бесстрастных судейС ледяным спокойным взглядом?Ах! Тогда как будто небоНа тебя упасть готово.Чтобы выразить всю правду,Где найти такое слово?Критик, что же дать ты можешь,Ты — бесплодный пустоцвет?Рифмоплетствовать нетрудно,Коль ни чувств, ни мысли нет.1883
ДИАНАПеревод А. Эфрон
Сквозь лепет струй, сквозь птичий щебет.Чему внимаешь в час ночной?Чей лик неуловимый лепитИгра потока пред тобой?Луна ль в него свой луч роняет,Иль, в темный погружаясь вал,То свет иной, возникнув, таетСреди дробящихся зеркал?Чей тихий голос слуху мнится,Сквозь шелест хвой, сквозь трепет трав?Быть может, это ветер мчитсяИ лист дрожит, к листу припав?Весна овладевает лесом,И каждый обновленный кустЗеленым вспыхивает блескомИ шепчется, тысячеуст.Но не весною ты встревоженИ не весною пробужден,Лежишь на изумрудном ложе,Как молодой Эндимион!И не весну ты ждешь… другая,Чей светел взор и дивен стан,Пройдет сквозь тьму, полунагая…Неистощим ее колчан.Лес замер, как завороженный,Застыл, дыханье затаив,Следя за светом, отраженнымВ струях ручья, под сенью ив.Стопами легкими своимиУснувшей не примяв травы,Грядет охотница-богиняВ рукоплесканиях листвы.1884
ИЗ ТЬМЫ ЗАБВЕНИЯ…Перевод Ю. Кожевникова
Из тьмы забвения, кудаСтекают, как ключи,И боль, и радость, и беда,И сумерек лучи,Оттуда, кто уже угасИ не вернется вспять —Хотел бы я, чтоб ты хоть разПришла ко мне опять.И если глаз твоих огниУже не вспыхнут вновь,Спокойно на меня взгляни,Потухшая любовь.И если даже нежных словТы не произнесешь,Пойму я замогильный зов —То ты меня зовешь.1884
ВЕЧЕРОМ НА ХОЛМЕПеревод А. Глобы
Слышен рожок, и под звездным мерцаньемСтадо на холм потянулось с мычаньем.Льется в овраге вода ключевая,Ты под акацией ждешь, дорогая!Светлая всходит луна над тобою —Смотришь сквозь ветви с узорной листвою:Влажные звезды роятся, мерцая,Сердце тревожной тоской наполняя.Тучи бегут, и луна уже выше.Ввысь поднимают дома свои крыши.Скрипнул журавль на ветру у колодца.Ясно пастушья свирель раздается.Скоро косцы возвратятся с покоса.Сторож бьет в доску, чуть звякнули косы.Звон, с колокольни слетев, проплывает.Пламя в груди моей жарко пылает.Скоро умолкнет село, засыпая.Скоро увижу тебя, дорогая!Мы под акацией сядем незримо,Я расскажу тебе, как ты любима.Склонимся в тень, голова с головою,И, улыбаясь, уснем мы с тобою.Кто не отдал бы всю жизнь за такуюНочь светозарную, ночь золотую!Жан Стериаде (1880–1957)
«Белильщицы»
МЕНЯ НЕ ПОНИМАЕШЬ ТЫПеревод И. Гуровой
Готов оставить ныне все прежние мечты,Лишь разгадать бы тайну победной красоты.Загадочное чудо, стремясь тебя понять,Я безмятежность мысли решился разменять.На мелочи и сказки созвучья слов дробя,Их суетною песней хотел пленить тебя,Из образов оковы сковать своей мечте,Не дать прекрасной тени исчезнуть в темноте.……………………………………………………….И вот, когда мой разум в бессилии паденьяИз мук и боли сделал для милой украшенья,Когда, как мрамор светлый, ты предо мной сияешь,Когда лучистым взором глаза мне ослепляешь,И в этом блеске ярком та мыслей глубина,Что в их ночи сокрыта, мне больше не видна,Когда к тебе сегодня моя любовь чиста,Как ты сама, как прелесть твоя и красота,Как жажда быть друг с другом, которой нет конца,У света и у тени, у камня и резца,Когда такой любовью сегодня сердце бьется,Что ей нигде подобной под сердцем не найдется,Когда люблю в тебе я так нежно и светлоДвиженье все, улыбку, добро и даже зло,Когда сегодня вижу в тебе свои мечты,Меня, моя загадка, не понимаешь ты.1886
ЗВЕЗДАПеревод Ю. Кожевникова
Звезды новорожденной свет,Стремясь к земле, проводитВ пространстве сотни тысяч лет,Пока до нас доходит.Быть может, он уже угасВ просторах мирозданьяВ тот самый миг, когда до насДошло его сиянье.Звезда потухла, умерла,Но свет струится ясный;Пока не видели — была,А видим — уж погасла.Была любовь, ее уж нет,Затмилась мраком ночи,Но все любви угасшей светМне ослепляет очи.1886
ЧТО Ж ТЫ НЕЙДЕШЬ?Перевод Ю. Нейман
Ты видишь, — ласточки летят,Под изморозью — виноград,Орешин сиротлива дрожь…Что ж ты нейдешь, что ж ты нейдешь?О, если б ты пришла, любя!Глядеть бы жадно на тебя,Усталой головой прильнутьК тебе на грудь, к тебе на грудь!По рощам, по долинам роз —Ты помнишь? — как тебя я нес,Любуясь блеском милых глаз,О, столько раз, о, столько раз!У многих женщин, говорят,Ничуть не меньше блещет взгляд,Но пусть прекрасны их черты, —Они — не ты, они — не ты!Из ночи в ночь, из года в годТобой душа моя живет,Ты мной любима навсегда,Моя звезда, моя звезда!..Печален осени закат,Шуршит на тропах листопад,Цветы исчезли, сжата рожь…Что ж ты нейдешь, что ж ты нейдешь?1887
КАМАДЕВА[62]Перевод М. Талова
Исцелить хотел я душуСладостной любви отравой.И во сне призвал я Каму:Кама — бог любви лукавый.Прилетел прелестный мальчикВмиг на крыльях попугая,И улыбка засветилась,На устах его блуждая.Он крылат, в его колчанеВместо стрел — цветы сокрытыС берегов священных Ганга:Эти стрелы ядовиты.Вот цветок мне в грудь вонзился,Пущен мальчиком крылатым.По ночам с тех пор рыдаю,Сон не в сон на ложе смятом.Наказал меня жестокоКамадева своенравный,Он — сын Неба голубогоИ Иллюзии тщеславной.1887
ДЖЕОРДЖЕ КОШБУКСТИХОТВОРЕНИЯ
ATQUE NOS[63]Перевод С. Шервинского
В зиму длительную ночью посойдутся кумы-сваты,На скамьи у печки сядут в полумраке теплой хатыИ рассказывают сказки. Тороплюсь и я скорейТоже слушать про героев, королей, богатырей.Дружно верим мы любому фантастичному событью.Забываешься, уходишь вслед за сказочною нитью.Вот рассказчик по старинке постепенно входит в роль.«Жил да был, — он начинает, — жил-был некогда король…»Как люблю я эти сказки с их медлительным подходом!В них народ родной описан, и притом самим народом.За простым повествованьем я слежу и часто самОтдаюсь непринужденно завлекательным мечтам.Я младенчески блуждаю по стране воображенья,Вековечных идеалов нахожу осуществленье.Оживает каждый образ, что сызмальства мне знаком,Тех, чей лоб мы увенчали полубожеским венком.Что для мысленного слуха, что для умственного взораДесять создало столетий, вижу все: в горах озера,Степи с желтою травою, звезды в зимних небесах,Сосен стоны, плач долины, луг в сверкающих цветах.Сквозь туман решетку вижу, княжий терем различаю —И бреду себе, блуждаю по неведомому краю,По пределам аллегорий. Пробираюсь чащей роз.Я встречаю, примечаю все, что в мифах родилось.Вижу я Аэлетона и чертог его стеклянный,Место, где Аргир под дубом спал, как будто бездыханный,В час, когда пришла Елена с голубями. В сторонеКозлоногие толпятся, подавая знаки мне.Трех чертей увижу злобных и с отважными их сечу,На высоком плоскогорье крепость Черную примечу…Сын Медеи!.. Эта сказка аллегорией своейГоворит о правде жизни, и чудесно скрыто в нейПод покровом идеала все, что худо в нашем мире.О, когда бы я ни слушал эту сказку об Аргире,Каждый раз я убеждаюсь, что народ, который радРазодеть скелет рассудка в столь блистательный наряд,Совершить способен много. И орла поднять он в силе.Человек находит счастье не в одной сырой могиле!Вижу: в гору золотую Пипэруш-храбрец[64] идет,Вот со змием изумленным поединок он ведет.Из груди панциреносной у дракона пламя прыщет,Богатырь же трех прелестных королевских дочек ищет.Уповая под землею отыскать их невзначай,Гонит змиев, и проходит белый свет из края в край.Сын старухин вырастает не как прочие, а втрое.В небо палицу кидает, словно мяч, рука героя.Совершив, с подмогой счастья, достославные дела,Улетает он на крыльях небывалого орла.Вот и браком сочетался он с меньшою королевной.Пипэруш, о витязь храбрый, образец отваги гневной!Сердце льва, душа героя, вечно сильная рука, —Вера в близкую победу у тебя была крепка.Ты алмаз преданий наших, ты венчанный триумфатор!Вот и Красный Император и Зеленый Император.[65]Вижу прутья, что Зеленый вставил в девичье окно,Чтоб единственную дочку уберечь, могло оно.А она — краса красавиц! Над челом — луны сиянье,Солнце ей лицо ласкает, а в лице — очарованье.На плечах сверкают звезды серебристой красотой.Там блюдет святые рощи Понедельник наш святой.Там живой воды истоки. Среду вижу я святую:Сказ ведя о семизвездье, сеет вьюгу ледяную,На весь мир туманы стелет, снег наносит до поры.Вот и Пятница святая: у стеклянной той горыДля волшбы цветы сбирает, соки трав и зерна мака,Останавливает солнце и из книги ЗодиакаТихо вслух ему читает. Вот дурной отводит глазВторник-свят, пугает зиму и весной пленяет нас.Вторник-вечер нагоняет страх на девок слишком смелых.Вижу я лукавых бабок, в чародействе наторелых.Те судьбу тебе предскажут, эти хворь заговорят,Сны неясные толкуют, видят лет грядущих ряд, —Но молиться и поститься надо им в усердье рьяном.Дальше вижу поле жизни, все заросшее бурьяном.Вижу я поляну счастья, вижу, как идет по нейШагом медленным девица, всех разумней и нежней.Целомудренно лилеи грудь невинную лелеют.В золотых у девы косах розы пышные алеют.Не любви ли это символ, красоты чудесный клад?Восхитительнейший образ поэтических отрад!Розы песни напевают. То Иляна-Косынзяна[66].Улыбнется — холод минет, зацветет весной поляна.Под стопами оживает цвет, увянувший вчера.Солнце путь свой прерывает, хоть ему спешить пора, —Трое суток после бродит, словно пьяное, шатаясь.Запоет Иляна песню — и трепещут, содрогаясь,Небо с звездными цветами, поле с звездами цветов.На заре она родилась, месяц на небе был нов.Спит на золотой кровати, умывается росою,Одарили три бутона колдовской ее красою,Чтоб по ней, по Косынзяне, целый мир с ума сходил.Там же молодец-красавец грустно по лесу бродил:Он влюблен, и все свершит он для Иляны-Косынзяны!Он родителей покинул, он ушел в чужие страны.Дни и ночи он блуждает, горько плача и стеня.Оседлал, Иляны ради, солнецветного коня. —Конь у молодца волшебный, конь поистине чудесный,Так высоко он летает, бороздя простор небесный,Что и звезды не поспеют и отстанут наконец!Ах, Иляна-Косынзяна! Ах, прекрасный молодец!Красота и благородство, дар высокий, величавыйВдохновенного народа! С добрым сердцем, доброй славойВы живые нам примеры безупречной красоты.В вас навеки воплотились две народные черты:Поэтическая сила и полет воображенья.Вот откуда эти чары, этих образов рожденье.Вам навеки в мире сказка золотой воздвигла трон.Феи, дивные виденья, вкруг меня со всех сторон.Вот Зорилэ и Мурджилэ — сон их клонит вековечный,Вон три бабки-ворожейки там, где пруд белеет млечный.Вижу в дереве лавровом спрятавшуюся красу,Вижу я змеиный терем в очарованном лесу.Как похитить королевну, между змей там разговоры.Вижу край, где головами друг о друга бьются горы.Вон я вижу Ченушоткэ[67], — он на выдумки не плох:В деревенскую повозку запрягает пару блох!Вижу я, как мать змиева мечет полымя из пасти,Час ночной танцует с внуком, — вижу всяческие страсти.Ну, а вот и знаменитый Стату-Палмэ-Барбэ-Кот.Сургэ-Мургэ влез на печку и набил горохом рот.Вот и старый Сфармэ-Пьятрэ, с ним болтает Стрымбэ-Лемне.В высоте орлы-гиганты там явились, как во сне, мне.Всем известно, что под сенью их величественных крылСтанет молодец цветущий краше, нежели он был.Вижу я Лягэнэ-Мунци, вижу я Ушор-ка-Вынтул,Даже Наудэ-Нуведе и Нагреу-ка-Пэмынтул.Вот колдуньи, вурдалаки, Матерь-Ночь, царица тьмы.Вот мороз, одетый в шубу, на дороге в край Чумы.Вот коварный Недруг мира, вот и Голод, злой и дряхлый.Прохожу я через рощи, где цветет бессмертник чахлый,В ту страну, где, если плюнешь, попадаешь в никуда…Эти сказки лет минувших живы в сердце навсегда.Эти образы, чаруя, предо мной проходят снова,Воскрешая дивной силой время века золотого,Воскрешая в сердце память о беспечном, ясном дне,И тепло воспоминанья улыбаются во мне.Я несусь в былое мыслью, то суровою, то нежной.Вот и холм Капитолийский и Олимп с вершиной снежной.Вижу я совет бессмертных, вон тритоны, Минотавр,Вон Циклоп с единым глазом. На челе героев — лавр.Боготворчество Эллады, — вновь его созданья живы!Все, что создали аэдов[68] вдохновенные порывы,Вновь душой переживаю; в этих мифах для меня —Наших сказочных героев близнецы или родня.Эти образы святые мифологии античнойКрепко слиты с миром сказки, с малолетства нам привычной.Все тесней они сливались, — те же темы там и тут!И уже, отождествляясь, смысл и образ предстают.Миф Эллады заблудился, — полулюди, полубогиПерешли в пределы наши по открытой им дорогеДоказательством единства древних эллинов и нас.Из своих великолепий сохранила посейчасСтаи сказок и поверий неугасшая Эллада, —Их хранит народ румынский, их и воскрешать не надо.Не исчезнуть им, доколе жив на свете наш народ.Сургэ-Мургэ Полифему кровным братом предстает,Рад, что снова глаз обрел он, уязвленный Одиссеем.Пипэруш, достойный витязь, схож с классическим Тезеем.Тот боролся с Минотавром и героев побеждал,Этот змиев и драконов в дерзкой схватке упреждал.Древних греков государи, их могучесть и дородство,С Императором Зеленым обнаруживают сходство.В нашей сказке оживают все созданья древних дней:Мы богинь, и нимф, и граций превратили в местных фей.Марс, Меркурий, Зевс, Венера — ими прочно завладелиНаши Вторники и Среды и другие дни недели.Со своим зловещим мифом жив доныне царь Эдип,В наших сказках то и дело с ним мы встретиться могли б,Сонмы ужас наводящих злобных гарпий и грифоновМы, румыны, превратили в наших змиев и драконов.Славный Молодец-Красавец — это древний Аполлон,А Иляна-Косынзяна — не Диана ль тех времен?Он — Адонис, что Елену усыпил, любовь лелея,А она — сама Елена, дочь владыки Тиндарея.Предсказали наши судьбы Парок вещие слова, —Нет, не умирали Парки, всё их троица жива.Как люблю я наши сказки с их медлительным подходом!В них народ родной описан, и притом самим народом.За нехитрым описаньем я слежу и часто самОтдаюсь непринужденно завлекательным мечтам.Я простым внимаю людям, их улыбками я тронут.В той же люльке был лелеян, той же тканью был пеленутВоин с побережья Тибра и у ног Олимпа грек.Полон гордых дум, но чистых я и в наш печальный век:На земле сегодня тесно для рассеившихся всходов,Для детей, рожденных в лоне величайших из народов.Я хочу воскликнуть громко, чтоб по свету разнеслось,С гордо поднятой главою: «In Arcadia — et nos!» [69]1886
СВАДЬБА ЗАМФРЫ[70]Перевод Н. Стефановича
Земли нельзя измерить всей, —Но, как никто из королей,Сэджятэ славен и богат!А дочь его — бесценный клад,И, как иконе, каждый радМолиться ей.И никого не удивилЦаревичей влюбленных пыл,Спешивших к ней со всех сторон.Но лишь один был предпочтенИ выбран девушкой, — ведь онЛюбимым был!Он был любим, красив и смел;Он к ней с востока прилетел;То был царевич молодой,И был он именно такой,Что стал теперь ее судьбой —Он, Виорел.И весть, что лучше всех вестей,Неслась за тридевять морей,Через хребты высоких гор, —Ей тесен был любой простор,Она врывалась в каждый двор —Стрелы быстрей.И то, что знал вчера сосед,Сегодня знает целый свет,И эту новость разнеслиУже во все края земли,Ведь ей и здесь и там, вдали —Преграды нет.И короли, забыв года,Скорее двинулись сюда,Свой пурпур праздничный надев.Шуршали платья королев,Звенели серьги нараспев —Как никогда!И все, кто был на свадьбу зван,Сюда, за море-океан,Скорей неслись на этот зовОт самых дальних берегов,Из девяноста городов,Из многих стран.В своих колясках королиДевиц и юношей везли.Коляску каждую, звеня,Лихая мчала четверня, —Четыре скачущих огняВ густой пыли.Цари приехали на зовСо всех сторон, из всех краев,В своих сверкающих венцахНа белоснежных волосах, —Как полагалось на пирахБылых годов.Приехал Груй, старик седой,Он дочерей привез с собой,И Цинтеш, тот, что всех мрачней,Приехал с Лиею своей,И Бардеш гнал сюда конейИз тьмы лесной.О, боже, сколько здесь добра!Одежда девушек пестра,А как роскошен и богатВеселых юношей наряд,Одежды их, как снег, блестятОт серебра.Но топот слышится копыт.Горячей пеной конь покрыт, —Царевич скачет молодой:За шпагу держится рукойИ подбоченился другой —Как вихрь, летит.Уж полдень близился, как вдругКолес раздался ровный стук:Свекровь, и свекор, и женихВ колясках мчались расписных,И девяносто верховыхНеслось вокруг.Их гости встретили: таковОбычай свадебных пиров.А чтоб торжественней пройти,Шли музыканты впереди,И устилали все путиКовры цветов.Царь Палтин их спешит принять,Сулит им мир и благодать,И был восторга бурный всплеск,И звон трубы, и залпов треск, —Но я молчу: весь этот блескНе описать.Замфира, сказочно светла.Тогда из терема сошла,И вся она была однойВдруг воплотившейся мечтой,И кудри падали волнойС ее чела.Она — долины лучший цвет,Сверкает ярко, как браслет,Кушак серебряный на ней:Она на свете всех стройней,И ничего в природе всейПрекрасней нет!Она спешит к нему, и вотЖених ей руку подает,Она ж зарделась, точно мак,Но тут взметнулся пестрый флаг,И гости, эамедляя шаг,Пошли вперед.Свершался свадебный обряд,А уж плясали все подряд,Посланцы, гости, и гонцы,И девушки, и молодцы,А на постолах бубенцыЗвенели в лад.Три шага отступает вбок,Приподнимаясь на носок;То разойдутся быстро вдруг.То снова все вступают в круг,И раздается ровный стукПроворных ног.Был пир тогда на славу дан:Звенел наполненный стакан,И за столами до зариСидели в ряд богатыри,И генералы, и цариЗаморских стран.Катилась песня, широка,Как полноводная река…И солнце путь прервало свой,Любуясь пляской удалой,Впервые видя пир такойЗа все века.В одежде праздничной своейПлясали дочери царей,По ветру ленты разметав…Их взор был весел и лукав,И доносился запах травОт их кудрей.А тут царевичи как разПустились вдруг в веселый пляс.Недавно палицей своейОни сражали адских змей…А из-под ног богатырейЛишь пыль неслась!Тут с мужичком под свист и гамПлясал вовсю царь Пенеш сам,А мужичок-то с ноготок,И бороденка с локоток…И карлик прыгал скок да скок —То здесь, то там.Уж если старцев сдвинешь раз —Не остановишь их проказ:Волос сверкая серебром,Плясал советник с королем,И сорок дней царил кругомВсеобщий пляс.Но вот, беспечный весельчак,Царь Мугур встал и подал знак.В стакане пенилось вино,И новобрачным, как давноСреди румын заведено,Сказал он так:«Желаю жизни без заботИ лет не меньше, чем растетЦветов и трав среди долин.И будет вам дарован сын,И вновь попляшем в день крестинМы — через год!»1889
ЛИШЬ ОДНАПеревод Б. Лейтина
Она стройнее колоска,Она, как веточка, гибка,Струятся косы, как река,Красой она богата.Ее не вижу — я больной,Ее завижу — сам не свой,Я с ног валюсь, когда другойК ней засылает свата.Она уходит — притворюсь,Что ухожу, а сам вернусь…Болтаем с ней… А распрощусь —Гляжу вослед подолгу.Она бедна, но я бы свелЕе к попу, да свет-то зол,Заест, пожалуй, — с нищей, мол,Связаться мало толку.Я всеми руган, всеми клят.Чего-чего не говорятПро нас отцу сестра и брат,А мать, припав к иконе,Все молится, поклоны бьет,А иногда так и ревет:«Эх, дуралей, эх, обормот!Не промахнись, Ионе».Я непокорный сын? Ну что ж,Мне жить с другою — острый нож,А жить-то мне! Меня не трожь:Работа мне в охотку.Пусть будет бедность, буря, гром,Пусть все захватит брат, но в дом,Землей прельстясь, я со стыдомНе приведу уродку!Мне той землицы не пахать,Меня живьем не закопать.Мне лечь с постылой на кровать?Тьфу, не того я сорта!Земля, коровы и казна —Кажись, какого мне рожна?Ан нет, не нравится жена —И все пошлю я к черту!Ведь кто что любит. Не люблю —Так будь люба хоть королю,Ни с кем я вкусов не делю,А что до аналоя —Одну ее люблю, ей-ей,Она моя, женюсь на ней.Расстаться с нею? Да скорейДотла спалю село я.1889
БЕЗУМНАЯПеревод С. Шервинского
Смотрите, вон бежит онаВ лохмотьях слободой,В мороз босая! ПочемуНад ней наперебойСмеетесь вы, спеша воследГлазеющей гурьбой?Чем заслужить она моглаГлумленье?.. Брань, плевок,Свист, улюлюканье… И такГорька ей пыль дорог.Попросит хлеба — бьют ееИ гонят за порог!О ней вы знаете?.. — тогдаВы — негодяи… Нет!Узнав, вы стали бы добрей,Ей не плевали б вслед…Вот повесть, милые друзья,Ее печальных лет.Светало. Заливались псы,Трубил немолчно рог.Крестьяне цепью в горы шли.Покинув мрачный лог, —Помещик без толпы крестьянОхотиться не мог!Бедняги! Целое селоПовыгнал граф в тот день —Свой безумный нрав потешать!..Все глуше бора тень.Глазами рыщут в полутьме, —Куда бежал олень?Загонщики среди стволовМеж тем сомкнули круг,А граф на молодом конеГарцует, черту друг!Но вот копыта вскинул конь…Кого же смял он вдруг?Ой, парень! Смертью в грудь емуВдавилась медь подков…Народ окаменел. А граф… —Жалеть ли мужиков?Коня пришпорил, хохоча,Хлестнул — и был таков!Загонщик в хате на скамьеВ мученьях молча гас.А мать?.. Безудержно, навзрыдВсе плачет и сейчас.Так убивалась и тогда,Над раненым склонясь.Несчастная! Ее ль теперьПреследует ваш смех?И ваша мать сошла б с ума,Случись подобный грех.Вам сладко было б, что она —Посмешище для всех?Где взять лекарство? — Из земли,Из пламени достать!..Но нищета!.. Болеет муж,Сдружилась с ним кровать.Такой стал тощий, что легкоВсе кости сосчитать!А сын… Прикрыла тряпкой грудь, —Слезами полила…Ни дров, ни мамалыги нет…Надеждою жилаТри дня, — а на четвертый деньДвух мертвых погребла.Вон оземь бьется головой,Едва лишь вспомнит их…А вам смешно? Вам не грешноГлумиться в этот миг?О, дайте же оплакать ейПокойников своих!Руками тянется — детей,Как видно, приласкать,Смеется, будто бы онаСчастливейшая мать!Но вот — проклятья сыплет вновь,Вот мечется опять…Русандрой дочь ее звалась.Бывало, всю-то ночьЛаскает на пороге матьЕдинственную дочь.Все умерли, их в мире две,И врозь им жить невмочь.Раз в хату к ним вошел слугаИз замка, стал в дверях:«Рубашку хочет граф иметь,Как носят в деревнях.Идем! Ты славишься у насУзорами рубах!»Пошли… Но графа грудь инымЖеланьем зажжена…«Что запираешь дверь? Зачем?Не трогай, сатана!» —Миг — и разбилась головойОб переплет окна.И тело девушки внеслиВ лачугу двое слуг.Мать не рыдала, — кулакиБезмолвно сжала вдруг,И вырвался проклятий вопль,И взор застыл от мук.Безумен тот, кто честь блюдет!Лишь зло со всех сторон.Все может сильный, к злым деламНас принуждает он.Сильны хозяева — смешонНебесный им закон!..Тогда лишь слезы из очейВдруг хлынули… ПотомПохолодела, как мертвец,И рухнула снопом.А граф! — И он и небесаСмеются над рабом!И нам высмеивать рабов?Господ щадить и нам?В душе они пигмеи, — пустьГиганты по правам!Взять в руки крест да отхлестатьМерзавцев по щекам!1889
У ЗЕРКАЛАПеревод И. Гуровой
Ну-ка, с полки слезь сосновой.Зеркальце в оправе новой.Мать ушла в село. С тобоюМы одни. Что я устрою!Погоди, на все засовыДверь закрою.Ближе к зеркалу поди-ка.Хороша ль ты, погляди-ка.У, глаза какие стали!Это кто ж такой? Не я ли?Я! А за ухом гвоздика —Как, видна ли?Вот я! Сильная какая!Ростом, говорят, мала я.Вовсе нет! Как я красива!Повяжу платочек живо…Дочка у тебя, родная,Просто диво!Я красавица, не скрою.И передник мне с каймоюСшила мама-мастерица.Кто еще со мной сравнится?Может дочкою такоюМать гордиться!Знаешь, что она сказала?«Дочь не выдам как попало!Торопиться мы не будемУгождать досужим людям.Познакомимся сначала —Там рассудим».Спорить с мамой я не смею.Разве сговоришься с нею?Заставляет ткать часами,И совсем нет дела маме,Что шептаться не умеюЯ с парнями.Для чего мне ткать стараться?Лучше бы другим заняться.Про любовь я все равно жеЗнаю. Бели он пригожий…Ничего, в меня влюблятьсяБудут тоже.Вот еще беда — тонка я.Сильный парень, обнимая,Ненароком вдруг сломает!Только… Пусть он обнимает,К сердцу, все позабывая,Прижимает!Он сперва мне улыбнется,Скажет: «Слышишь — сердце бьется?От любви к тебе я таю!» —И обнимет. Только, знаю,Обругать его придется.Обругаю!Целоваться парни рады…Ой, стучатся у ограды!Мама? Рано ей, не верю.Ветер! Ну-ка, я примерюВсе — к лицу ли мне наряды,Дай проверю.Что рядиться так без толка?Пояс, бусы вот, наколка —Все, что нужно для затеи.Косу распущу скорее,Повяжу платок из шелкаПопестрее.Я красавицу такуюХоть разочек поцелую.Не боюсь, что мать накажет, —Зеркальце про нас не скажет.Кто ж сестрицу дорогуюНе уважит?Маме только и заботы,Что сижу я без работы.Вот хозяйкой стану. Маму жЯ сейчас боюсь, а там уж…Поглядеть бы, каково-тоВыйти замуж.Я от бабушки слыхала,Что девчонки знают мало.Все бы петь им да играть бы!Но умнеют после свадьбы.От чего же — не сказала.Вот узнать бы!Плохо видно, вот досада…Повязать передник надо.Ну, теперь совсем похожеНа замужнюю… Ой, боже,Мама! Вон идет из сада!Повезло же!С кем-то мать заговорила.Дверь-то я не затворила!Приберу все втихомолку…Пояс в шкаф скорей. На полкуЗеркальце. Чуть не забылаСнять наколку!Отлегло!.. Вот было б срама,Если б мать вошла бы прямо! Даже сердце застучало!Если бы врасплох застала,Как меня б за косы мамаОттаскала!1890
ПЛОХАЯ ДОЛЖНИЦАПеревод Р. Морана
Шла с мельницы девица.И — надо ж так случиться! —Мешок свалила наземь,А снова не поднять!«Снести?» — «А как?» — «За платуМешок доставлю в хату!»Решилась вмиг на трату:Что ж, можно и нанять!Идем. На полдорогеЯ кланяюсь ей в ноги:«Плати три поцелуя!»Но вот беда, друзья:У ней своя забота.Высчитывает что-то,Твердит, что нет расчета,Не может и нельзя!С меня и двух, мол, хватит,Один — сейчас оплатит, Второй — когда стемнеет…Толкуй, дружок, толкуй, —Тебе нужна оттяжка!И должен я, бедняжка,С мешком тащиться тяжкоСемь верст — за поцелуй.1891
«ВСЕ ТРОЕ, БОЖЕ!»Перевод И. Гуровой
Три сына было у отца.И все три сына были взятыВ один и тот же день в солдаты.А он молился без конца,Чтоб сыновья остались живыПод градом из свинца.Неделя за неделей шла.И наконец известно стало.Что знамя грозных турок пало,Что в битве вырвана былаПобеда доблестью геройскойРумынского орла.Приказ правительство дало,И напечатала газета,Что те, кто начал службу с лета,Домой вернутся. Время шло —И стали приходить солдатыВ родимое село.Он ждал — вот-вот придут втроем…Но ни один не возвращался.Он терпеливо дожидался,А радость угасала в нем,И мысли в голове роились —Страшнее с каждым днем,И не хватило силы ждать,Но он по-прежнему молился.Никто из тех, кто возвратился,Не смог о детях рассказать.Тогда поехал он в казарму,Чтоб самому узнать.С ним говорил старик капрал.Спросил: «Отец, кого вам надо?»Был первенцем любимым Раду,И первым Раду он назвал.«Погиб он в битве. Он под ПлевнойГеройской смертью пал».Давно предчувствовал бедняк.Что Раду нет уже на свете.Когда ж слова услышал эти,Не мог поверить им никак.Не мог поверить, чтобы РадуОдел могильный мрак.«Да будет проклят недруг злой!А Джеордже где?» — «Он под СмырданомУбит турецким ятаганом».«А Мирча где? Последний мой?!»«И Мирча под крестом дубовымЛежит в земле сырой».И, онемев, отец эастыл.Глаза смотрели в землю тупо.Казалось, видел он три трупаСвоих детей на дне могил.Стоял он, как Христос распятый,Без воли и без сил.Сдавила грудь его тоска.Он вышел. Ноги не держали.А губы имена шептали…Стон вырвался у старика,И слепо шарила по стенамКостлявая рука.Он брел вперед — куда-нибудь,В пространство глядя скорбным взором,Потом на камень под заборомПрисел немного отдохнуть.Упала голова седаяБезжизненно на грудь.Никак не мог понять отец…А солнце в небесах пылало,Потом клониться ниже сталоИ закатилось наконец.Он все сидел на сером камне,Недвижно, как мертвец.Шел франт, и нищий брел с сумой,Пролетки плыли в клубах пыли,Солдаты строем проходили…Он все не мог уйти домой.А губы горестно шептали:«Все трое, боже мой!»1891
С ВОЛАМИПеревод С. Шервинского
На зорьке слышу свист бичаИ вижу — к хате два быкаИдут себе, мыча.Я… я сидела у станка,Узнала бич издалека,Взглянуть украдкой на дружкаВскочила сгоряча!Всю пряжу спутала, хоть брось!Окно разбила… Жду его,Аж сердце занялось!Ума, знать, нету своего!Чего хотела?.. Ничего,Спросить лишь — только и всего, —Как ночь ему спалось…А он — чудной! Схватил меняИ целоваться лезет вдругПри всех, средь бела дня!Рванулась у него из рук,Браню его, хоть он и друг.Такой был, право, перепуг!..Теперь жалею я…Когда же я обратно шла,Босую ногу у дверейОб гвоздь ободрала…Да пусть!.. А парень всех милей…Теперь, жалей я не жалей,Ему, по милости моей,Работа тяжела!1891
ЛЕТНЯЯ НОЧЬПеревод И. Гуровой
Даль еще кругом смеется.На полянах средь кустовСтайки кружатся дроздов,Но неслышно ночь крадетсяИз лесов.Овцы загнаны в овчарни.Слышен мерный скрип колес —Тяжело ползет обоз.На лугу кончают парниСенокос.Вот уж засинели дали.Женщины с водой бредут.Девушки с полей бегут,Выше юбки подобралиИ поют.Дети бросили возитьсяИ кричать наперебой.Вот домой бегут гурьбой.Над печами дым клубитсяГолубой.Постепенно утихаетШум вечернего села.Кончив все свои дела,Люд усталый засыпает.Ночь пришла.Облака на небе тают.Спит селенье в тишине.Не блестит огонь в окне.Лишь собаки хрипло лаютИ во сне.За холмом — полоска света.Ярче, ярче — вот она!Поднимается луна,Словно ясный лоб поэта,Дум полна.Мягким колокольным звономСтарый бор сосновый полн.Еле слышен ропот волн,И чернеет над затономСтарый челн.Ветер набегает реже,И воды застыла гладь.Людям можно мирно спать:Тихо в небе на земле же —Благодать.Лишь любовь не спит, волнует,Дразнит юные сердца:Тайно встретясь у крыльца,Милый милую целуетБез конца.1892
EX OSSIBUS ULTORПеревод В. Корчагина
Жил царь когда-то молодой.Он подлецов лишал богатства,Теснил тиранов, веря в братство,Пресек насилье и разбой.Но два князька, беснуясь в злобеИ двух других подговори,Схватили юношу царяИ погребли в глухой чащобе.А чтоб палаческий палашСтрашил предавшихся печали,Власть поделив, они сказали:«Преступен был гонитель наш!»Попы обрушили проклятьеНа тех, кто вспоминал о нем;Карался пытками, огнемНадевший траурное платье…И к месту, где почил герой,Никто, никто пути не знает, —Сам ад от взоров ограждаетЕго могилу вечной тьмой.Не проникают к той могилеНи скорбный плач, ни яркий луч.Ни ветерка там… Лес дремуч,Немые сосны тайну скрыли.И лишь порой, когда зарюНастигнет туча грозовая,Из бездны молния, сверкая,Слетает к спящему царю.И кажется, что царь убитыйОковы тьмы готов стряхнуть,Что бог указывает путьК могиле, временем забытой.Настанет час — огонь небесСразит неправду вековую,Пожар разгонит тьму ночную,Заговорит, пылая, лес.Восстанет в пламени багряномЦарь, молнии разящей брат,И распахнет дорогу в адЕго исчадиям — тиранам.1892
ПОЭТ И КРИТИКПеревод Р. Морана
«Я дам тебе прямой ответ:Прошу, оставь мечту о музах,Ведь ты бездарнейший поэтЗдесь, в Сиракузах!Трохей хромает, ямб убог,Бессвязен стих, ужасен слог».Но Дионисий[72] не внимал,С Аяксом схожий в злобе ярой,Он запер критика в подвалПод башней старой.В Гомера тучи стрел мечи,Но если он монарх, — молчи!В короне плох любой поэт,Но, кто поэтом стал на троне,Тот — гений. И сомнений нет,Что и в Нероне,Когда он при смерти хрипел,Не кесарь, но артист скорбел.И бедный критик, от чинушТерпя щелчки и оскорбленья,Весь день был вынужден к тому жСтрадать от чтеньяСтихов, какие в час инойОн звал бездарною стряпней.С утра до вечера при немГнусавил раб; шуршали свитки…И подвергался день за днемОн этой пытке.Там был исписан даже сводОтрывками из тех же од.Так год прошел. И вот в тюрьмуПришел чиновник с доброй вестью:Тиран прощает все емуИ просит честьюСкорей явиться во дворец.Радушен царственный певец!«Я вновь стихи сложил. И мнеПоют зоилы дифирамбы!Теперь я делаю вполнеПрилично ямбы.В них вовсе нет плохих стихов!Хочу узнать: твой суд каков?»Являя вдохновенья вид,Поэт читает… Вьются списки.И голос выспренний звучитПо-олимпийски!Придворные в восторге: «Ах,Какой талант! Какой размах!»«А ты что скажешь, Поликсен?»Но тот, не отвечая даже,Дрожа, побрел вдоль пышных стенИ молвил страже:«Ключ от тюрьмы с тобою, брат?Веди меня в тюрьму назад!»1892
МОСТИК РУМИПеревод Р. Морана
I
Говорят, вся мудрость мираВ голове у Руми скрыта.Вот его к владыке ГуптеКак-то приводит свита.«Завтра Новый год, — промолвилГосударь, — и по законамСтарины веселый праздникМы должны устроить женам.Ты святой и чудотворец,Признанный всем честным людом,Я желаю, чтобы завтраТы украсил новым чудомНаше празднество. Согласен?»Но безмолвен мудрый Руми,Он ответа не находит.Впал в глубокое раздумье.А потом ушел. Когда-тоОн свершил чудес немало,Но прекраснейшее чудоРуми завтра предстояло.II
Все народы ГималаевСобрались в долине горной:Жрец, вельможа, раб, крестьянин,В белом шлеме воин черный.В стороне стоят мужчины,А в широком полукругеПляшут в праздничных одеждахСестры, дочери, супруги.Семьдесят принцесс цепочкойКоролева в танце водит.Знак — и пляска замирает.Руми из шатра выходит.Что в шатре? Никто не знает.Тишина царит, покудаРаздвигаются полотна,Облекающие чудо.Видят: столбики открылись,А на них дорожкой шаткойДоски тонкие лежали.Просто мостик. В чем загадка?«Государь, один всевышнийВ сердце женщины читает.Посмотри — в простой дощечкеМудрость божья обитает.Если на дорожку этуСтупит верная супруга,Красота ее лишь ярчеРасцветет на счастье друга.Если же взойдет на мостикТа, что мужу изменила, —Искупая грех, красоткаПочернеет, как чернила!Но таких здесь нет, надеюсь.С самой скромной, благороднойМы начнем. Потом за неюВсе пройдут поочередно».Смолкли сотни тысяч женщин.Сколько чистой женской чести,Добродетели безгрешнойЗдесь в одном скопилось месте!Добродетель, учат Веды,Молчалива и бесстрастна.Отдает приказы Гупта,Просит, злится — все напрасно!И тогда он к королевеОбращается с улыбкой:«Может, первой для примераТы пройдешь по тропке зыбкой?»«Я прошла бы, мне не страшно,Мне-то лично безразлично,Только в чести королевыСомневаться неприлично!Ах, меня бросает в краску…Как? Во мне ты не уверен,Раз ты именно сегодняИспытать жену намерен?!»Гупта мрачно отвернулся.Он окинул взглядом быстрымНипунику, муж которойБыл красавцем и министром.«Государь, — она сказала, —Мы застенчивы и слабы,Много глаз меня смущают,А иначе я прошла бы!»И принцессы были б радыПробежать, не оступиться, —Но позвольте, мостик можетОбмануть иль ошибиться!Мало ль что еще случится…Руми шутит, это ясно,Да и доски слишком тонки —Им довериться опасно!И потом — как можно веритьПоказаньям чурок грубых?Убедила государяРечь красавиц алогубых.И спросил он Руми хмуро:«Где же чудо?» — Улыбаясь,Жрец ответил: «Этот мостикНе волшебный мостик, каюсь.Им не могут быть раскрытыНи порок, ни добродетель,Но из-за него сегодняТрех чудес ты был свидетель.Величайшая заслуга —Не исполниться гордыни,Зная блеск своих достоинств.Ну, не чудо ли, что нынеСреди сотен тысяч женщин,Посрамив мою затею,Ни одна не возгордиласьДобродетелью своею?Красота живет недолго,Зла она источник явный,Это женщинам известно,Вот они и благонравны!Так легко им стать красивей,Выйти всех милей отсюда;Ни одна не захотела!Это ли, скажи, не чудо?Третьим чудом, вечно новым,Было то, что мы доселеО втором и первом чудеИ понятья не имели!»Рассмеялся грозный Гупта,Вторил каждый царедворец,Хохотал народ, смеялсяДаже Руми-чудотворец.Но, смеясь, мужья на доскиНедоверчиво глядели:Подозренья в них возникли,Их раздумья одолели.Ну, а жены? Так как честь ихОказалась вне сомненья,То они над старым РумиПотешались без стесненья.1893
Николае Григореску (1838–1907)
«Штурм Смырдана»
ПЕСНЯ ВЕРЕТЕНАПеревод В. Дынник
Сложила эту песнюЯ в горнице своей.Сложила эту песню,Не думая о ней.Крутилось и крутилосьМое веретено,За ним я повторяла,Что пело мне оно.Едва окончу песню —И затяну опять.Хоть позабыть бы рада,Никак не отогнать!За пряжею, у печки,В дороге — все пою.Что за напасть такаяНа голову мою!Усядусь ли за ужин —Слеза и потекла!Кусок застрянет в горле,Встаю из-за стола.Бегу на вольный воздух,А в голове гудит.Ее сожму руками,Пою, пою навзрыд.Я к мельнице подамся,А колесо в рекеМне песню напеваетНа нашем языке.Тогда сама невольноЯ запою тотчас.Крестясь в испуге, мельникС меня не сводит глаз.Чтобы тоску и песнюРазвеять по волнам,Брожу я над рекою,Но вдруг по сторонамКак запоют платаныПод тихим ветерком!Напев их повторяю, —Он так душе знаком.Пойду бродить лугами,А луговой просторВокруг поет и плачет —Иду укрыться в бор.В бору привольно плакать, —Он сам гудит, стеня.Повсюду плач — а людиДивятся на меня!Но виновато толькоМое веретено:Я просто повторяю,Что пело мне оно.Как жизнь моя без счастьяДлинна и тяжела!Быстрее бы летелаИли к концу пришла!Совсем к концу пришла бы, —И место бы нашлосьМне вволю нарыдаться,Не сдерживая слез,А то и мать бранится,Да и отец сердит,И молча, с удивленьемВ селе народ глядит.Лишь ночью, темной ночьюМогу, сама с собой,Я до рассвета плакатьВ подушку головой.Вот обниму подушку —И плачу без ума:Ведь этих слез не видитИ матушка сама.1893
ЭЛЬ-ЗОРАБПеревод И. Гуровой
Пришел к паше бедняк араб.Был темен взор, а голос слаб.«Я бедуин, но для меняПришла пора продать коня.Вот он — мой Эль-Зораб!Когда я мчусь во весь опор,Кто не покинет свой шатер,Завистливо не глянет вслед?Он для меня — как солнца свет,Продать его — позор…Но крут нужды тяжелый путь,Моей жены иссохла грудь,Моих детей запали рты,Паша! Спасти их можешь ты,К ним милосерден будь!Взгляни, как скачет мой гнедой,Играя легкою уздой.Ты молнию обгонишь с ним.Дай денег — чтобы стал твоимКрасавец молодой!»Провел коня вперед, назад…Паши горит восторгом взгляд,Но только гладит не спешаСедую бороду паша —Уста его молчат.«Я тысячу цехинов дам».«Паша, паду к твоим ногам!Об этом я мечтать не мог!Тебе воздаст за щедрость богЗдесь, на земле, и там!»Берет мешочек бедуин,В нем о цехин звенит цехин.Он счастлив: ведь его женаТеперь от смерти спасена,Спасен младенец сын.Богатство он домой несет!Теперь он больше не пойдетПросить в тени чужих шатров.Кормить голодных бедняковПришел его черед.Прижал к груди цехины он,Уходит, счастьем опьянен.Но тут в глазах мелькнул испуг,И он остановился вдруг,Как громом поражен.На золото глядит в тоске,Мешок дрожит в его руке.Араб к коню идет назад,И слезы на глазах блестят,Как ручеек в песке.Коня он обнял и, скорбя,Густую гриву теребя,Тихонько плачет. «Мой алмаз!Мой гордый лев, услада глаз!Я продаю тебя!Дочь золотой инжир сорвет —Кому отдать ей спелый плод?Мой сын извилистой тропойС тобой к ручью на водопойПод вечер не пойдет!Нас больше в сумерках густыхНе встретит смех детей моих,Не буду больше их втроемУсаживать в седле твоем…Чем я утешу их?Что мне сказать моей женеО нашем гордом скакуне?Как без коня мы будем жить?И люди станут говоритьС насмешкой обо мне!Моя Раира, Эль-ЗорабДругому продан, словно раб.Не будет больше звонко ржать,Не будет за тобой бежать,Куда ты ни пошла б!Жена, жена! Забудь о том,Как мчится на коне гнедомТвой Бен-Ардун, как он поет,Когда стреляет птицу влет,Пригнувшись над седлом!Встречать меня в вечерней мглеНе будешь выходить к скале,Миг встречи пропустить боясь,Не будешь ухо, торопясь,Прикладывать к земле!Прощай навеки, мой скакун!Пройдет и пять и тридцать лун,Где б ни пришлось тебе скакать,С тобой не встретится опятьНесчастный Бен-Ардун!Не гладить мне твоих ноздрейИ гривы не чесать твоей,Твоей не видеть красоты,Когда пустыню топчешь ты,Летя стрелы быстрей!Пустыня знала нас с тобой,Твой топот знала громовой!Теперь нам вместе нет дорог!..Кто, друг, тебя напоит в срокВодою ключевой?Как я могу тебя отдать?Здесь ласки ты не будешь знать.Здесь будут бить тебя хлыстом,Замучат тягостным трудом,Ты будешь голодать!И будешь ты убит в бою!..Нет радость не отдам свою,Не покорюсь моей судьбе!Паша! Вот деньги — я тебеКоня не отдаю!»Но потемнел паша, как ночь,Не в силах гнева превозмочь.В его глазах блеснул огонь:«С ума сошел! Мой этот конь!Иди отсюда прочь!»«Моих очей бесценный свет —Он твой, паша? Дай мне ответ!Чей голос для него закон,Кому во всем покорен он?Он — твой, паша? О нет!Я за него и с богом в бойГотов вступить и с сатаной!Зачем тебе один скакун?Богат конями твой табун!»О, сжалься надо мной!Ты видишь — у твоих я ног!Но в небесах велик пророк,Суд праведен его и гнев!Меня, ограбив и раздев,На гибель ты обрек!Так убивай и не томи!Да будешь проклят ты людьми!Твоих я денег не беру,Я лучше в нищете умру!Вот золото — возьми!»И приказал паша: «Раздеть!Эй, слуги, принесите плеть!»Но выхватил араб кинжалИ рядом с Эль-Зорабом встал,Готовый умереть.Толпа оцепенела слуг.Кинжал вонзил в коня он вдруг,И вот из шеи золотойЗабила кровь струей густой,И умер верный друг.Блестит в чалме паши алмаз.Минута тянется, как час.Араб ничком упал на труп,Стирает пену с мертвых губ,Целует мертвый глаз.Встает, кинжал прижал к устам,Потом его отбросил сам.«Мой сын отмстит, проклятый зверь!Ну что же, убивай теперь,А тело выбрось псам!»1893
ВСЕ СВЯТЫЕПеревод И. Гуровой
Вот собралась благочестивоВся братия монастыря.Поют стихи из псалтыря.Их помыслы чисты на диво,Их не смутят мирские страхи.Сегодня праздник Всех святых,Велит обычай пить за них —Ему покорствуют монахи.Причастие дает сегодняПаисий-старец. Чтя закон,Дно бочки вышибает он —В ней багровеет кровь господня.А дьякон важно и суровоЧитает святцы — все подряд.И кружками отцы гремятЗа здравье каждого святого.«Спаси, господь… — буль-буль… — Адама… —Буль… — Сифа…» Мученикам честьВоздали, сколько в святцах есть,Потом — святым родного храма.Льют из бочонка, не жалея,И за Петра, и за Христа,За татя с правого креста,За мученика Фалалея.Луку и Павла поминают,За прочих праведников пьют.Едва по новой разольют —Еще святого подбирают.Смиренно пьют — и не устанут.Не обижая никого,Не выпьют две за одногоИ пить одну за двух не станут.Вот святцы наконец закрыты.Другая книга внесена.В ней тоже ищут имена.Найдут — и кружки вновь налиты.Запас святых все иссякает,Да и в бочонке близко дно.Уж нет святых. Но есть вино.Пить без святых? Не подобает!Где ж выход в этом затрудненье?Но вдруг Паисий застоналИ у бочонка мертвым пал.Вскочила братия в смятенье.«Стой, братцы! — Кир промолвил слово, —Святые надобны для вас?Налейте же в последний раз;Пьем за Паисия святого!»1893
РЕКРУТПеревод С. Шервинского
Попросить тебя хочу…Призван я, — так поневолеСердце падает. Тоскую.Жаль не вас, а жаль милую, —Чуть от болиНе кричу…Кто рожден в недобрый час,У того и доля злая.Мы по матери — два брата.Охраняй же девку свято,СоблюдаяПуще глаз.Хору не пускай плясатьС незнакомыми, с чужими.Будь при ней — но знай одно лишь:Берегись, коли позволишьЕй с другимиТанцевать!Ну, с тобою иногдаПусть попляшет, как сестрица…К ней, смотри, не жмись, не балуй, —А не то плясать, пожалуй,ЗастыдитсяНавсегда.Нет, и пальцем не задень!Обнимать не суйся, значит:Обомрет, и не для видуЗатаит в себе обиду,И проплачетЦелый день.У колодца с ней, смотри,Не болтай, дай лучше крюку,Проходи своей дорогой,Не дурачься с девкой строгой,Ручку в рукуНе бери.Есть ли девушка смирней!Поцелуешь — будто рада,Приласкаешь — равнодушна,Говорит с тобой послушно, —Все ж не надоВерить ей…Обоймешь ее разок —Скажет: больно!.. Понимаешь:Я и сам вдвоем с подругойСжать боюсь ей стан упругий, —Вдруг сломаешь.Как цветок?А случится повстречать,Лучше вид прими угрюмый,Отойди, — блюди обычай…Ты не слушай вздор девичийДа не вздумайПровожать!Нрав у матери сердит…Как начнет — трясутся ноги!Дочку с парнем коль приметит,Кулаком, пожалуй, встретит,На порогеРазбранит!В оба-два за ней гляди.Заходи к ним, да частенько,Знай, что в доме происходит, —Особливо кто приходит,ХорошенькоПроследи!Девка — горе ты мое!Белокура, в полной силе,Высока, стройна собою,—Видно, велено судьбою,Чтоб любилиВсе ее!Если ж в дом моей любвиГость войдет, не будь тетеря, —Улучи, браток, минутку,С ним схватись, как будто в шутку,И, как зверя,Удави!Все возьму я на себя,Мне на совесть грех твой ляжет.Суд меня пускай засудит,А тебе беды не будет,Бог накажетНе тебя.Да, она должна любитьЛишь меня, по мне тоскуя.Но коль что случится с нею,Берегись, не пожалею;Ведь могу яИ убить!1893
СМЕРТЬ ФУЛДЖЕРА[73]Перевод Н. Стефановича
Гонец летит, разгорячен.Узда в зубах. Без шапки он.Неудержим, неотвратим,Все заслонил собой одним,—И только карканье над нимИ крик ворон.То королю везет ответОн с поля боя, с поля бед…Его одеждою сыройПрикрыт поверженный герой.Беде, что он везет с собой, —Пределов нет!То мертвый Фулджер. Он врагомНа берегу убит чужом.Его одежда не одноХранит кровавое пятно, —Так много ран нанесеноСтальным копьем.Отец несчастный! НаповалСражает горя грозный шквал,И рвется сердце на куски…Он замер, стиснув кулаки, —Как будто разум от тоскиВдруг потерял.Как может быть убитым тот,Кто рвался вверх, летел вперед,Чьи руки сильные могли бСхватить и молнии изгиб?Ведь если храбрый так погиб,Что ж трусов ждет?К чему теперь весь мир земной?Свое лицо, о солнце, скрой!Ты завтра утром не взойдешь.Он был горяч, он был хорош,Он на тебя был так похож,Как сын родной.Мать безутешна. Плач и стон.Как дух ее опустошен!На сердце горе, как свинец…Погибло все, всему конец!Ее отчаяньем дворецВесь потрясен.Какой изнеможенный вид!Взор потускневший не горит.Темнеют впавшие виски…И рвет от боли и тоскиСвою одежду на куски,В слезах твердит:«О, я несчастная! Кого жТеперь мне ждать все ночи сплошь,Не засыпая, чтобы в срокУслышать топот конских ног?Ведь никогда на мой порогТы не взойдешь!Но нет, тебя я не отдам, —В могиле места хватит нам,Ты оставлять теперь не смейОтца и матери своей, —Возьми и нас туда скорей,Где скрылся сам!»Но силы нет, — не может матьНад сыном вьюгой прорыдать.Вот опускают сына в гроб…Не плач здесь нужен, а потоп!Где взять ей пламя, что зажгло бЕго опять?А ты, что вечно рвался в бой,Нашел безвременный покой.Тебе не слышен трубный звонИ шелест дружеских знамен,Непобедимый побежденМогильной тьмой.Быть может, пенье панихидТебя утешит, облегчит?В путь не пойдешь без калача.В ладони — грош взамен меча,В другой — унылая свеча…А где же щит?Ты озаришь себе свечойТропинки в вечности пустой.Тебе за гробом нужен грош —Ты реку с ним переплывешь.Проголодаешься, — так что ж?Калач с тобой.Оружье, нужное в бою,В гробницу сложено твою.И задрожит небес покровПод тяжестью твоих шагов.Пред богом ты предстать готовВ его раю.И будет ангельская рать,Тебя увидев, трепетать,Не поднимая робких глаз.И даже солнце, изумясь,Назад помчится в первый раз —К востоку, вспять!Сегодня в трауре земля.И много движется, пыля,Сюда людей со всех сторон.Настало время похорон.Сегодня будет погребенСын короля.И духовенства целый стройКадит, молясь «за упокой».Звон погребальный. Ектенья.Бойцы. Родные. Храп коня.Проходит, головы склоня,Народ простой.А мать несчастная — она,Как будто пробудясь от сна,К могиле бросилась: «ЗачемЕго хотят зарыть совсем?Теперь он холоден и нем,А я — одна!Летает сокол без следа.След рыбы не хранит вода,Будь выше всех великих скал,Иль будь, как карлик, слаб и мал, —Умрешь, как всякий умирал,Везде, всегда.Кто б ни был ты — что пользы в том?Все — только тень и дым кругом.Живи в богатстве, в нищете —Равно исчезнешь в пустоте;Сегодня — эти, завтра — те…Ведь все умрем!Я — с сыном. Пусть он погребен…Где бог, где правда и закон?Бог посылает нам беду, —В нем зависть родила вражду,Я в нем защиты не найду —Язычник он!Я не склонюсь теперь пред ним.Уходят все путем одним:Умрет и грешник и герой.Никто не дьявол, не святой.Любовь и вера — сон пустой,А жизнь — лишь дым!»Из сердца речь ее рвалась.И каждый, в ужасе крестясь,Ее безумный слушал крик.Но вдруг предстал пред ней старик,И прямо в душу взор проникСпокойных глаз.То был мудрец. Казалось, онБыл в столб священный превращен,Чтоб возвышаться сотни лет.Ровесник мира, мудр и сед,Как время стар, он жил, как следИных времен.Глаза смотрели все теплейИз-под седых его бровей.На длинном посохе рука.Он молвил: «Внучка! ВеликаТвоя жестокая тоска,Но слез не лей.Рыданьем надрывая грудь,Поможешь ли чему-нибудь?Все это видеть нам легко ль?Твой плач умножил нашу боль.Подать совет тебе позволь:Спокойней будь.Вот солнце, небо обагрив,Уйдет за край лесов и нив.Мы не заплачем, а пойдемСвоей тропой, своим путем.Твой сын ушел, оставил дом,Но знай: он жив!Кому теперь поведать мнеО незабвенной старине?Я силу пробовал своюС могучим Волбуре в бою,С Кривэцем в сумрачном краю,В его стране.Вот были люди — слава им!Но все ушли путем одним…Им все исполнить удалось,И просто умерли, без слез,И ни один не произнес,Что жизнь — лишь дым!Не схожи дымные клубыС суровостью людской судьбы.Я не боялся, не боюсьТого, что жизнь — тяжелый груз.Всем завладеть желал бы трус —Но без борьбы.Твердит, что жизнь кончать пора б,Лишь подлый трус и жалкий раб.А тот, кто честен и горяч, —Живет, не помня неудач.Лишь сумасшедшим нужен плач,Лишь тем, кто слаб.Перед тобою жизни путь,И ты о смерти позабудь,Существовали короли,Что изменяли строй земли, —И тоже умерли, ушли…Не в этом суть!Но знаю я одно, и вотСказать о том настал черед:Ты в жизнь грядущую поверь, Тогда утихнет боль потерь.Все, что незыблемо теперь,Как сон пройдет.Ты с правдой вечной сохранитьДолжна связующую нить, —Людей животворит она…И пусть порою жизнь трудна —Запомни: жизнь тебе дана —И надо жить!»Она затихла, а потомОстановила взгляд на нем,Не слыша, что он говорит.Быть может, гроб уже закрыт…Все принимало странный вид:Все было сном.И слез не стало. Тишь и мгла.Толпились люди без числа —Мужчины, женщины вокруг…И охватил ее испуг:Понять хотела что-то вдруг —И не могла.Смешная мысль! Все решено…Зачем же здесь людей полно?Зачем куда-то смотрят вниз?«Над ямой вырытой сошлисьВсе сумасшедшие — вглядись!О, как смешно!»Рыдали в лад колокола —В их звоне жалоба была.Стучал по крышке гробовойЗа комом ком земли сырой,И песнь возникла над землей,Как луч светла.«Оставь вопросы, — знай одно:На них ответить не дано.Страшись идти наперерез…Своих ветвей не помнит лес,Не знает жизнь, что я исчез, —Ей все равно!»1893
ПЕСНЯ ВАРВАРАПеревод И. Гуровой
Еще смеетесь вы пока,Земли трусливые владыки!Полны веселья ваши клики.Смеетесь! Но пора близка —Бесчисленные, как пески,Предстанут варвары пред вами,Гул пронесется над полями,Как гул разлившейся реки.Придем — и будет в страшный час,Как в Судный день, земля багрова,И содрогнется даль от реваОрды, идущей против вас.Бойцы, сильны, как летний град,Обрушатся на вас потопом,Их кони бешеным галопомПо вашим нивам пролетятНа Рим! И побежите вы,Как зайцы, в страхе небывалом,И перед этим грозным валомЯгнят пугливей станут львы.На Рим! Колосс падет во прахСреди своих когорт разбитых,И будет некому убитыхНа погребальных сжечь кострах.Ты будешь, римлянин, сражен,Навек простишься с прежней славой.Истр[74] потечет струей кровавой,Слезами матерей и жен.Оружьем варварским разбит,Орел склонится перед нами,И долго мертвыми теламиИ волк и ворон будет сыт.Ужасный ждет тебя удел:Будь ты крылат, и быстр, как птица,На самом небе ты укрытьсяОт нашей мести б не сумел.Мы будем резать и душить,Мы подожжем твои святыни,Мы превратим поля в пустыни,И не удастся тогой скрытьНадменных лиц твоим отцам.Их от стыда рыдать заставим,К позорному столбу поставим,Заставим пасть к своим ногам.Мы ничего не пощадим,В телах детей мечи иступим,Пятой на шею гордо ступимМы императорам твоим.Вздымая бешеных коней,Мы гибель пронесем повсюду;Нагромоздивши трупов груду,Ворвемся на небо по ней.Мы вашего Замолкса[75]-псаНайдем в его чертоге синемИ с троном вниз на землю скинемТак, что застонут небеса.Ведь как бы ни был ясен лик,Но бог, в крови омывший руки,Бог, обрекавший мир на муки, —Тот бог не свят и не велик.О, если б только мы моглиВсю ненависть насытить нашу,Дать вам испить страданья чашу,Пока вы корчитесь в пыли!А если б, смерти устрашась,Себе вы отворили жилы,Мы ваши взрыли бы могилыИ бросили бы трупы в грязь.И местью праведной своейТогда б мы упиваться стали —Отцов бы по щекам хлестали,Глумясь над прахом сыновей.1898
СКАЗКАПеревод Эм. Александровой
Коль случится, постучитсяСтатный парень к нам, сестрицы,Чтоб тайком поцеловать, —Так и знайте, не плошайте,Крепче двери запирайте,Поцелуя не давайте,Иль беды не миновать!Раз явился ночью луннойК царским дочкам витязь юный.Две, постарше, скрылись прочь,А меньшая — цветик белый —Дверь захлопнуть не успела,И до зорьки витязь смелыйЦеловал меньшую дочь.Что же дальше? Не припомню…Сказку ту давно-давно мнеГоворила на ночь мать.Рассказала я начало,А конец-то потеряла…Что ж потом с царевной стало?Если б вспомнить, если б знать!Прогрустила ль до могилы,Или к ней вернулся милыйИ назвал своей женой?Чтоб добиться мне ответа,Босиком пройду полсвета,Потому что сказка этаПриключилась и со мной!1893
ПЕСНИПеревод Эм. Александровой
«Мама, долго будет мне…»
Мама, долго будет мнеОн мерещиться во сне?Долго ль среди ночиПолыхать мне, как в огне,Видя эти очи?Набросала трав сухихВкруг меня от чар лихихТы на сон грядущий.Ночь прошла, а жар не стих,А тоска все пуще!Коли свадьбе не бывать,Пересыпь постель мне, мать,Горькой беленою:Лучше уж безумной стать,Чем терпеть такое!«Вдоль по Бистрице-реке…»
Вдоль по Бистрице-реке,На плотишке ветхом стоя,Распевала молодая,Проплывала молодаяС золотистою косою,В белом платье, на закате,Вдоль по Бистрице-реке.Стонут волны между скал,В камни тесные зажаты.Посинев, ревет пучина,Словно зверь перед кончиной;Дикой яростью объяты,Свищут, плещут, злобно хлещут,Стонут волны между скал.Молодая ж на плотуРаспевает без опаскиИ не знает, не гадает,Что венчаться ей с волноюДа с речною быстриною…Не из сна ли, не из сказкиМолодая на плоту?Молча глядя ей вослед,Я стоял до самой ночи,Все ловил сквозь шум теченьяДальний смех ее и пенье;И, когда б не мрак осенний,Проглядел бы, верно, очи,Молча глядя ей вослед.1893
МАТЬПеревод К. Ваншенкина
Где воды быстрые, бурля,Гудят, шумят ночами,Где в зыбком мраке тополяПоют нам о печали,Где к старой мельнице ведутТропинки вдоль опушки, —Тебя я, мама, вижу тут,В скосившейся избушке.Прядешь… За дверью шум реки…Потрескивают спороИзрубленные на кускиТри жерди из забора.Огонь то вспыхивает вдруг,А то, охвачен ленью,Едва не гаснет и вокругСвет смешивает с тенью.С тобой две девочки… И светПо их одежде бродит.Они малы. Отца их нет,А брат все не приходит.И нарушает сказкой тишьОдна из них — меньшая.А ты, задумавшись, молчишь,Рассказу не мешая.Нить рвется много раз подряд.Тебя терзает дума.Сидишь, и твой недвижен взгляд…Чуть вздрогнула от шумаУпавшей прялки. Что с того, —Глядишь — не поднимаешь,Молчишь и словно ничегоВокруг не понимаешь.…О нет! Сомненья больше нет!Спешишь к окошку прямо.И смотришь, отстраняя свет…«Ну, что ты видишь, мама?!»«Нет, показалось мне», — едваПромолвить сил хватило,И эти горькие слова,Как вопли над могилой.Потом, не поднимая глаз,Ты говоришь устало:«Умру я скоро. Что ж, от васСкрывать мне не пристало.Молюсь, чтоб ваш вернулся брат,Чтоб жив он был на свете…Мне показалось, что стучат, —Стучит он в окна эти.Когда б судьба ему далаУвидеть мать родную,То уж, наверно, прожилаЕще бы жизнь одну я.Иль бог прогневался на насИ обошел любовью…Не будет сын в мой смертный часСтоять у изголовья!..»Ненастье, ветер на дворе.Сестрицы спят глубоко.Ты, видно, ляжешь на заре.Все плачешь одиноко.И все мечтаешь обо мне, —Увидеть бы родного.А засыпаешь — и во снеМеня ты видишь снова!..1894
МЫ ХОТИМ ЗЕМЛИПеревод Н. Подгоричани
Без крова, голоден, раздет,Стою, оплеван, пред тобой,И плеть ты поднял надо мной,Исчадье ада, мироед!Тебя к нам ветры занесли,Мы для тебя ничтожней тли,Мы псы смердящие — так бей,Мы скот — так что же, не жалей,Мы от побоев только злей —Хотим земли!Ты все, что свято нам, клянешь,Берешь в солдаты сыновей,Бесчестишь наших дочерейИ черствый хлеб из глотки рвешь.Без слез глядеть мы не могли,Как наши дети шли в пыли,От голода валились с ногИ падали среди дорог, —Хотя бы для детей клочокХотим земли!На кладбище ваш алчный плугВыкапывает кости тех,Кто там лежит. А это грех!Отец, и мать, и лучший друг,Все те, что в вечность отошли,В земле покоя не нашли.И нас прогнали из домов,Нам нет защиты от ветров,Но мы за наших мертвецовХотим земли!А хорошо б иметь и намПриют последний для костей,Чтоб слезы близких и детейНашли останки наши там,Куда их с плачем отнесли,Чтоб, видя кладбище вдали,Прохожий лоб перекрестил,Чтоб труп в овраге не остыл,Чтоб было место для могил —Хотим земли!Нам помолиться недосугИ поразмыслить, не спеша,Но есть же и у нас душа,Помимо этих грубых рук.Вы нас цепями оплели,Солдатам приказали: «Пли!»Вы все забрали: право, честь,Нет даже времени поесть,Но всех обид не перечесть —Хотим земли!Пришельцы злые — руки прочь!У вас в земле — запас зерна.Нам колыбель и гроб она.Отец, и мать, и сын, и дочь —В нее все близкие легли.Мы землю свято берегли.Слезами, потом, не дождемМы орошали каждый ком.На ней родились и умрем —Хотим земли!Что, если станет невтерпежХодить нам с нищенской сумой.Что, если встанем мы стенойИ спрятанный достанем нож!Вы до того нас довели,Что кровь земле мы предпочли.И будьте вы Христом самим,Мы все пути вам преградимИ скрыться даже не дадимВо тьме земли!1894
IN OPRESSORES[76]Перевод Н. Стефановича
«Блажен, кто возьмет и разобьет младенцев твоих о камень!»
Псалом 136Ждешь ты жалости? В ответТы дождешься новых бед.Кем разут ты и раздет?Кем лишен ты пищи?Вот он в дом ворвался твой!Всем, что только под рукой,Бей его, гони долой:Он — в твоем жилище!У него для нас готовМрак застенков, лязг оков;Перекладины крестовОн воздвиг для пыток.Но клянемся всем святым,Адом с дьяволом самим, —Быть рабами не хотим!Их и так избыток.Хватит жалоб, хватит слез!Мы дрожали от угроз,Нам плевки сносить пришлось,Мы сгибали спины.Трудный жребий выпал нам:Страх с позором пополам —Так вставайте ж — двум смертямНе бывать, румыны!Нас преследует судьба?Или воля в нас слаба?Иль герой родил раба?Ложь! Найдем же силу!Только враг уверен в том,Что родился ты рабом.Так зачем себя даемЗарывать в могилу?Эй, стряхните лень и сон!Всюду плач — со всех сторон,Скрыт горящий небосклонВ дымные завесы…Бог поможет (о когда ж?),Если ж он противник наш —Отречемся, и шабаш!Нам помогут бесы.1894
НА СМЕРТНОМ ОДРЕПеревод Н. Подгоричани
В последний час, святой отец,Тебе в грехах своих покаюсь:Мне тяжело, я задыхаюсьИ знаю — близок мой конец.Все, все припомню, умирая.Хотел начать я с добрых дел,Но их не сделал, не успел,И думать я почти не смелО светлом рае.Я был кормильцем для семьи.Отец мой мало жил на свете,Осталась мать, остались дети,И ждали близкие моиЛишь от меня кусочка хлеба.И час я проживу едва ль,Но не о том моя печаль,Мне мать с детьми оставить жальНа волю неба.Да, грешен я — любил я смех,Любил кобзу, напевы песен.Мир для меня был так чудесен,Я не бежал его утех.Любил туманы на рассвете,Любил холмы, цветущий луг,Веселых парней тесный круг,И хору пеструю подруг,И все на свете.Во всех грехах я дам отчет.Следить мне нравилось, не скрою.Как мило женщина пороюПодружку локтем подтолкнет.Любил я также затесатьсяВ толпу девичью как-нибудь,К беспечным играм их примкнутьИ стана стройного чуть-чутьРукой касаться.Я — как язычник. В божий храмХодил я редко помолиться.Мне нечем, отче, похвалиться,Но бог в груди моей, он тамВсегда со мною пребывает.Я не отрезанный ломоть,Но страсти трудно побороть,И пусть рассудит сам господь —Он лучше знает.Я никому не делал зла,Не проклинал, не ненавидел,И никого я не обидел,Хоть сила в кулаках была.И был находчив я и ловок —И мог бы восемь молодцовШвырнуть я оземь, как щенков,Но избегал я драчуновИ потасовок.Лишь раз я парня проучилЗа девушку. Назавтра в полеЗадумался — а хорошо лиЯ с этим парнем поступил?И, не теряя ни мгновеньяИ корма не задав волам,Его искал я по холмам,Чтоб с парнем помириться намБез промедленья.Я про соседа не сказал.Меня любил он как родного,А я, без умысла дурного,Его жену поцеловал —Он стар был, а она в расцвете.Печаль ее прекрасных глазИ слезы вижу как сейчас.И, может быть, осудят нас.Но грех ли это?Я ничего не утаил.Какого ждать мне воздаянья,Святой отец? Но наказаньеНе в том ли, что в избытке силЯ кинуть должен все земное?Не шлю я жалоб небесамИ не ропщу. Но только тамВсе будет непривычно нам —Совсем чужое.1895
ДУБПеревод В. Инбер
Старый дуб мне дал совет:«Засылай сватов к любимой».Дуб советует: «Не мешкай!»А любимая с насмешкойНи в какую:Нет и нет.Говорит: «Не вышел срок,Мне сваты твои не к спеху.Я на них найду управу,Я их высмею на славу,Не пущу ихНа порог».Как тут быть? Но дуб-мудрецУбедил меня советом.Ждать моим сватам негоже:Нынче вечером, не позже,Все решитсяНаконец.Дуб мой, если был ты прав, —Я дитя тебе доверю.Чтобы рос он всех милее,Сына моего лелеятьБудешь,Колыбелью став.Если ж, дуб, ты мне солгал,Превращу тебя в ворота,Чтоб могли тебе без счетаКаждый день колоть глазаИ короваИ коза.